Kitabı oku: «Холодный человек», sayfa 2
А ведь сегодня как раз семнадцатое октября, неожиданно пришло в голову Вере. Ее словно током ударило. До первых петухов – это до какого же времени? Часов, наверное, до двух, до трех… И что же из этого следует? Да ничего, конечно. Так просто… Взбредет же в голову.
Вера вновь постаралась заснуть. Она повернулась на правый бок и закрыла голову подушкой. Шум дождя и скрежет веток пропали. Но тишина оказалась настолько гнетуща, что она вновь вернулась в первоначальное состояние. Мысли о Катюшке и ее рассказе никак не желали покидать сознание. Кладбище, старинные надгробья, мертвый запах догнивающей сирени… А может, в этой жутковатой истории имеется доля правды? Не, бред! Какая там, к черту, правда! Детские сказки! Однако можно проверить, словно прошептал кто-то во тьме.
До первых петухов… Сколько еще осталось?
Вера взглянула на табло электронных часов. Только половина двенадцатого, а казалось, городские куранты пробили одиннадцать так давно.
И все же…
А что все же?
Можно сходить.
Уж не свихнулась ли ты? В такую погоду! И дорога туда давно забыта. Да хоть бы и помнила ее, в такой дождь и в полную темень и двух шагов не сделать.
Но можно обуть сапоги, завернуться в плащ, взять фонарь… Что за чепуха! Но ведь ты все равно не спишь. Сна – ни в одном глазу. Как долго можно ворочаться с боку на бок?
– Нет, это безумие! – вслух произнесла Вера и поднялась с постели. Словно кто подталкивал несчастную, тянул ее за подол ночной рубашки…
Некоторое время она, упершись носом в скользкое стекло, таращилась на улицу.
Пусто, сыро, тоскливо… Но ведь это даже к лучшему! Никто не увидит, никто не спросит: куда это она собралась на ночь глядя?
Вера пошла в прихожую, достала из самого дальнего угла стенного шкафа резиновые сапоги, которые она последний раз надевала года три назад, когда студентов осенью посылали на село помогать убирать картошку. Однако в тот год осень выдалась сухая, и сапоги даже не понадобились. И вот наконец о них вспомнили. Потом девушка вернулась в спальню, натянула джинсы, заправила в них ночную рубашку. В шкафу она нашла фонарь, с которым обычно спускалась в погреб за картошкой и соленьями. Щелкнула кнопкой выключателя. Батарейку сменила совсем недавно, и фонарь светил в полную силу. Отлично. Теперь осталось облачиться в плащ и можно отправляться в путь.
Погоди, дорогая, одернул ее внутренний голос. А то ли ты делаешь? Может быть, все-таки не надо? Но Вера, коли уж что-нибудь решила, то отступать не собиралась. Она облачилась в брезентовый плащ с капюшоном, военного типа, именовавшийся «плащ-палаткой», неизвестно с каких пор хранимый в доме, и смело шагнула за порог.
Во дворе не наблюдалось ни души. Да что там души! Даже бродячие кошки и собаки в такую погоду попрятались по темным углам. Только фонари тускло светили в том месте, где двор переходил в улицу.
Вера смутно помнила, что как раз напротив ее дома, за шоссе, там, где находился пустырь, начиналась тропинка, ведущая на кладбище. Она пересекла асфальтовое полотно и оказалась перед стеной мрака. Фонарный свет сюда не достигал. Вера включила фонарь и пошарила лучом по земле. Где-то здесь… Но кругом простиралось только море бурьяна, по которому хлестали струи дождя. Просторный плащ, которым Вера обернулась как одеялом, не пропускал влаги, и, несмотря на то что на ней кроме плаща была надета только ночная рубашка, она чувствовала себя вполне комфортно. Треугольный капюшон сполз ниже глаз, и теперь сама Вера походила на некое инфернальное существо, вставшее из могилы.
Наконец среди зарослей конопли и полыни мелькнуло что-то похожее на начало тропы. Сомнений больше не осталось. Вера уверенно шагнула вперед.
Метров через пятьдесят она увидела невысокую стенку из песчаника, а в ней знакомый пролом. Значит, она движется в правильном направлении. Как только она миновала пролом, стали попадаться захоронения. Вот хотя бы это. Перед ним ребятишки всегда останавливались. Черный ангел скорбно склонил погребальный факел к земле. Вторая рука, согнутая в локте, воздета вверх. Одно крыло отсутствует, и черный обрубок торчит наподобие горба. Перед ней могила купца Брыкина.
Вера вдруг вспомнила: в статую ангела самые смелые бросали камешки, осколки бутылок и прочую дрянь, стараясь попасть в его печально-торжественное лицо.
Луч фонаря упал на блестящую от дождя поверхность памятника, блеснул в каменных глазах, и Вере показалось: ангел упер в нее тяжелый взгляд. Девушка слегка поежилась. Тут она вспомнила: где-то здесь из земли торчит кусок ржавого троса, неведомо как попавшего сюда, и замедлила шаг. Вот он, трос. Разлегся на самой дороге как капкан, поставленный непонятно на кого. Может быть, и на нее саму. Вера переступила через петлю и зашагала дальше.
Минут через пять должна появиться новая достопримечательность – здоровенный пьедестал, на котором стоит мальчик в коротких штанишках на помочах. Одна рука ребенка указывает вперед, неведомо куда. Пьедестал, сложенный из красного, почерневшего от времени кирпича, давным-давно облупился, и узнать, кто же лежит под этим памятником, не представлялось возможным. По поводу этой могилы существовала такая легенда. Будто бы жил в старое время в Сорочинске некий дворянин, имя его позабылось. Жена у него умерла, и он женился вновь. Кроме того, у него имелся сын. Мачеха невзлюбила пасынка, но тронуть его боялась, опасаясь гнева мужа. И решила она извести малютку. Сказано – сделано. Однако нянька ребенка случайно увидела, как мачеха подсыпала в кисель какой-то порошок. После того как ребенок преставился, она упала перед барином на колени и обо всем рассказала. Дворянин призвал к себе жену и давай ее допрашивать. Под пытками та призналась в преступлении. Дворянин придушил несчастную и закопал ее здесь же, неподалеку. Место, где она лежит, так и осталось неизвестным, но на него якобы указывает стоящий на пьедестале мальчик. По легенде вместе со злодейкой-женой дворянин закопал в землю несметные сокровища. Нужно было только отыскать могилу, и разбогатеешь. По-видимому, легенду все же принимали за правду, потому что в том направлении, куда указывала рука мальчика, имелось несколько старых, совсем оплывших ям. Видно, искали клад.
Вера шла мимо мраморных и гранитных памятников, мимо покосившихся крестов, и почти каждое надгробие заставляло вспоминать какую-нибудь историю. Вот, например, высоченный чугунный крест, под которым лежит девица Хворостинина, утопившаяся от несчастной любви. Ну и дура! Разве можно лишать себя жизни из-за такого глупого повода? Коли на твои чувства не отвечают взаимностью, ищи другого. Или вот этот обглоданный ветрами и непогодой каменный столб. Даже в свете дня надпись на его мутной поверхности еле читалась. Но и без пояснений все ребятишки знали: под сим камнем покоится гусарский поручик, погибший на дуэли.
Луч фонаря метался то по тропинке, то по зарослям бурьяна, словно жил своей собственной, не зависящей от Веры жизнью. И странное дело. Казалось бы, ночь, кладбище… Сюда и днем-то не каждый отважится сунуться. Вдруг за покосившимся памятником поджидает мертвец?! А Вере хоть бы что! Ни ужаса, ни даже малейшего страха девушка не испытывала. Напротив, казалось, она принимает участие в каком-то забавном приключении, и самое интересное еще только предстоит.
Наконец впереди показался прямоугольный черный куб. Склеп фон Торнов! Вера подошла к строению. Вокруг него, почти скрывая стены, как и много лет назад, громоздился кустарник. Но теперь он, казалось, поредел и как будто расступился. Виновата ли поздняя осень, одним дуновением холода заставившая сбросить листву, или имелась иная причина, однако подойти к склепу вплотную оказалось очень легко. Вера приблизилась к чугунным дверям. Они были по-прежнему заперты. Что же делать дальше? Она вспомнила рассказ Катюшки. По словам той, нужно раздеться донага, встать к склепу спиной и прочитать заклинание. Но дождь?! Она тут же вымокнет до нитки. Нет. Этот вариант отпадает. Нужно как-то попасть внутрь. Но как это сделать? Да! Ведь под одной из стен существует подкоп. Она прекрасно помнила черную дыру с полуобвалившимися краями. Да сохранился ли он? Даже в то далекое время подкоп выглядел весьма ненадежно. Что ж, проверим.
Вера пошла вдоль стены и почти сразу же наткнулась на дыру под стеной. Внимательно исследовала ее, светя фонарем. Вполне подходит для того, чтобы сквозь нее пролезть внутрь.
Тут сомнение вновь посетило ее. До сих пор происходящее казалось игрой, но теперь нужно было принимать решение. Но стоит ли? К чему эксперименты? Прогулялась, а теперь пора домой.
Вера задумчиво взирала на яму. В свете фонаря та казалась входом в преисподнюю. Нужно было на что-то решаться.
Внезапно все вокруг озарилось ядовитым призрачным светом. Каждая из дождевых капель, висевших на ветках кустов, вспыхнула как маленький бриллиант.
Молния, поняла Вера. Но разве бывают молнии в октябре? И где же гром?
После ярчайшей вспышки тьма вокруг стала еще гуще. Вера потопталась еще немного… и решилась. Она заправила в джинсы край вылезшей ночной рубашки, потуже затянула пояс плаща и полезла в лаз вперед ногами.
Лаз оказался несколько длиннее, чем она думала. Видимо, толщина стен склепа была чуть ли не двухметровой. Вера, лежа на спине, протискивалась сквозь узкий ход, дергая бедрами и задом и помогая себе обеими руками. Фонарь она засунула под плащ на грудь. Неожиданно показалось, что застряла. Все! Приехали! Как же теперь быть? Остается одно – лежать в этой яме и дожидаться утра, а как только рассветет, начинать кричать, звать на помощь… Возможно, кто-нибудь и услышит. Хотя кто услышит? Вот летом точно прибежали бы какие-нибудь ребятишки. А осенью, да еще в такую погоду… Нет. Нужно действовать самостоятельно.
Вера что есть силы рванулась. Что-то затрещало. Сверху, забивая глаза и рот, посыпалась земля и крошка от отсыревших кирпичей. Вере показалось: тлен, труха, в которую давным-давно превратились мертвецы. От невыразимого отвращения она так сильно дернулась, что освободилась. Ноги повисли над пустотой. Еще одно движение, и она грохнулась на каменный пол склепа. Фонарь выскочил из-за пазухи и укатился.
Некоторое время девушка лежала на спине. Болел копчик, но, главное, вокруг стояла абсолютная тьма. И фонарь, будь он неладен, куда-то делся. Вера пошарила рукой. Ладонь нащупала не то камни, не то кости. Она продолжала попытки отыскать фонарь, но все напрасно. Тут Вере пришло в голову: в кармане плаща, помнится, лежал коробок спичек. Она сунула руку, нащупала коробок, вытащила его. Встряхнула. Послышалось слабое шуршание. Открыла. Пальцы нащупали лишь две спички. Первая вспыхнула, но тут же погасла. С трепетом Вера достала следующую. Теперь она действовала осторожнее. Видимо, коробок отсырел. Спичка долго не желала зажигаться. Вера уже отчаялась, но вдруг вспыхнул огонек. Вера поспешно прикрыла его ладошкой, давая возможность разгореться. Наконец, когда пламя стало достаточным, она отняла ладонь, подняла спичку над головой и тотчас увидела фонарь. С облегчением выдохнув воздух, она подняла его, с минуту простояла в темноте, словно не в силах поверить в удачу, потом щелкнула кнопкой выключателя.
Никаких хрустальных гробов на цепях тут, конечно, не оказалось. Луч высветил из тьмы довольно просторную комнату, вернее, небольшой зал, в котором царил страшный разгром. Вдоль стен шли стеллажи, на которых некогда стояли гробы. Теперь же стеллажи, как и гробы, были разломаны, а их содержимое выброшено на пол и частично растоптано в пыль. Кроме костей, на полу валялись полуистлевшие обрывки погребальных одежд: куски парчи, кружев, позумент и позеленевшие медные пуговицы. Стены склепа были исписаны неприличными словами и выражениями типа: «Так вам и надо… немчура», «Нам жить, а вам…немецкое отродье, гнить». Имелись тут и более краткие, но не менее емкие выражения. Судя по надписям и датам, посетители увековечивали себя на протяжении последних девяноста лет. Посещали склеп и живописцы, видимо, непризнанные. Рисунки их отличались грубой выразительностью и откровенно эротической тематикой. Однако Вера не собиралась изучать граффити, хотя они, несомненно, представляли исторический интерес. Поозиравшись с пяток минут, она пришла к заключению, что делать здесь нечего и шла она сюда совершенно напрасно. В этом разгроме и хаосе и за неделю не разобраться, где тут кости именно девицы Амалии. Возможно, вот эти клочки кружев от ее погребального савана, а возможно, и нет. Она подняла один такой обрывок, повертела его в руках… И что?.. Нет, нужно возвращаться. Зря только шла. И все же (она продолжала вертеть кусочек кружева в руках)… все же, может, стоит попробовать? Зря, что ли, она топала сюда ночью по дождю, по грязи…
Вера некоторое время неуверенно переминалась с ноги на ногу, наконец, чувствуя себя последней дурой, развязала пояс плаща. Она сбросила «брезентуху» на пол и осталась в джинсах, ночной сорочке и резиновых сапогах. Еще немного постояла возле лежащего на полу плаща, потом скинула сапоги и переступила на брезент. Рука нерешительно потянулась к пуговице джинсов, расстегнула ее… Потом настала очередь ночной рубашки. И на девушке остались только белые трусики.
В это мгновение словно слабый ветерок пробежал по склепу. Вера кожей ощутила колебание воздуха и поежилась. Она глянула по сторонам. Показалось, тьма стала еще гуще. Какое-то неопределенное движение почудилось ей в самом дальнем углу склепа. Внезапно стало жутко. Превозмогая себя, Вера направила туда луч фонаря. В его свете она увидела большого черного кота, который направился в ее сторону.
Просто бездомное животное, спасающееся здесь от дождя?..
Вера ледяными пальцами коснулась края трусиков. Кот приблизился к ней вплотную и потерся о ногу. Казалось, слабый электрический разряд пробежал по телу девушки, заставив содрогнуться. Прикосновение животного словно придало ей решимости сделать последний шаг. Вера стянула с себя то единственное, что оставалось на ней. А кот все путался под ногами, мешая сосредоточиться.
И вот уже Вера голой стояла на плаще, не зная, что делать дальше. Нет, она, конечно, представляла себе дальнейший ход событий. Нужно прочитать заклинание и попросить… Но что именно? Жениха? Как там, в заклинании? «Не нашли в меня тоски из-за гробовой доски…» Значит, и тоску возможно заполучить, а тогда и страдание, наверное? Эх, будь что будет!
Вера еще раз повторила про себя магические слова. Как будто ничего не забыла. Вот только как быть с фонарем? Оставить его горящим или выключить? Наверное, лучше все-таки выключить.
Она так и сделала, но перед тем, как нажать на кнопку, в последний раз обвела склеп лучом. Кот куда-то исчез, но на этот раз Вере почудилось: в дальнем углу виднеется чей-то силуэт. От внезапно накатившего ужаса, а может, просто от холода тело покрылось гусиной кожей, зубы застучали, и Веру прошиб сильный озноб. Она уж было хотела бросить колдовать и бежать отсюда сломя голову, однако почувствовала: сил для этого не осталось. Она словно приросла к шершавому брезенту, на котором стояла.
Вновь послышался странный звук: не то шуршание, не то хруст.
«Крысы!» – пришло в голову. Кот залез сюда, охотясь на них. Нет там никого, кроме крыс. А сейчас кот поймал одну из них, отсюда и хруст. Кот просто пожирает ее.
Вера немного успокоилась.
Ладно, пора начинать.
Она три раза повернулась вокруг себя и начала произносить заклинание. Едва прозвучала первая строка, склеп вздрогнул, словно от подземного толчка, с пола и стен взметнулась пыль; потом послышались глухие, еле слышные вздохи и стоны, которые все усиливались и наконец сменились злобным хихиканьем. Но едва Вера закончила произносить заклинание, хихиканье превратилось в громовой, злобный хохот. Склеп наполнился призрачным белесым светом, и Вера, повернувшись, увидела: напротив стоят несколько фигур в старинных одеяниях и смотрят в ее сторону. Тут наша героиня потеряла сознание и уж больше ничего не ощущала.
Глава 2
Битва начинается:
первая кровь
На следующее утро Вера проснулась в своей кроватке как ни в чем не бывало. О ночных событиях она забыла начисто. Да и случились ли они, эти события, на самом деле? Может, их вовсе и не было или просто привиделся дурной сон, от которого в памяти ничего не осталось.
Вера поднялась, потянулась и глянула за окно. Ярко светило октябрьское солнце. Всю территорию двора усеивала опавшая листва. Мокрая после дождя, она испускала слабое сияние, словно потемневшая от времени позолота. Кое-где блестели подсыхающие лужи. Первые, еще не совсем проснувшиеся ребятишки брели в направлении школы. Автомобилисты прогревали двигатели своих стальных коней. Служащие спешили на автобусную остановку. Ничего экстраординарного не наблюдалось. Ночь прошла, а с нею исчезли и тайны.
Вера отправилась умываться, а затем стала готовить себе завтрак. До начала работы оставался еще целый час. Потом она оделась, наложила макияж и вышла из дома, решив пройти пару остановок пешком.
После ночного осеннего ненастья, казалось, вернулось лето. Оживленно щебетали воробьи, на которых из кустов с интересом посматривали кошки. Хозяева выгуливали четвероногих друзей человека. Троица бомжей, в рюкзаках которых звенели пустые бутылки, спешила на приемный пункт стеклотары. Словом, привычная реальность.
Мимо проезжала нужная ей маршрутка. Вера подняла руку. «Газель» остановилась, и она влезла внутрь. Маршрутка оказалась полупустой. Усевшись, Вера с интересом огляделась. Это было внове. Обычно она не обращала никакого внимания на попутчиков, однако на этот раз ее внимание привлек молодой человек, сидевший впереди нее, и Вера видела только его профиль. Но какой профиль! Орлиный нос, длинные ресницы, волевой подбородок.
Интересно, кто он? Скорее всего студент. Да, именно студент! Вон и папка в руке. В вуз едет. В педагогический, скорее всего. Эта маршрутка как раз останавливается напротив.
Хотя Вера видела незнакомца всего пару минут, впечатление он оставлял вполне благоприятное. Неплохо бы с ним познакомиться.
До сих пор наша героиня ничего такого себе не позволяла. Напротив, вела она себя, тем более в общественном транспорте, очень даже скромно и о случайных знакомствах и не помышляла. А тут повела себя в совсем несвойственной для нее манере. Она бесцеремонно подсела к молодому человеку, благо место рядом с ним оказалось свободным. Нужно было спешить со знакомством, до педагогического оставалось всего четыре остановки. Парень равнодушно взглянул на нее и чуть подвинулся. Был он несколько старше, чем Вера себе представляла.
– Вы студент? – напрямик спросила наша героиня.
– Я – аспирант, – не поворачивая головы, отозвался парень. – А что?
– А специальность? – не отставала Вера.
– Ну, допустим, историк.
«Наверняка знает Абрамова, – мелькнуло в голове. – Да какая, собственно, разница? С Абрамовым не складывается, почему бы не попробовать с кем-то другим?»
– Историк – это звучит слишком общо. Какова же ваша специализация?
– Вообще-то я пишу диссертацию о периоде феодальной смуты на Руси. Пятнадцатый век… Василий Темный, Шемякичи… Ну, и так далее. Данные события имеют отношение к нашим местам. Но вам, наверное, эти имена ни о чем не говорят?
– Нет, почему же, – ответствовала Вера, хотя слышала о каких-то там Шемякичах в первый раз. – А скажите: археология тоже входит в сферу ваших интересов?
– Конечно. В нынешнем году мы вели раскопки поля битвы Дмитрия Шемяки с великим князем Московским Василием Вторым.
– Были интересные находки?
– Да, кое-что отыскали. А, собственно, чем вызван наш интерес?
– Я – журналистка, – сообщила Вера. – Работаю в газете «Путь наверх».
– Никогда о такой не слыхал.
– Неважно. Пишу на темы культуры, искусства, в том числе и археологии.
Ученый молодец улыбнулся.
– Веду рубрику «Интересно, аж жуть!».
Новая улыбка.
– Замечательно, что судьба столь неожиданно свела меня с историком-археологом, – бойко зачастила Вера. – Раскопки, ведь это так интересно. Романтично, я бы сказала… Извлекаете из земли разные древние вещи… Ищете клады… Хотелось бы подготовить материал на эту тему. Скажем, интервью с вами. Допустим, под заголовком «Тайны веков» или «Загадки древних цивилизаций».
– Но мы не ищем клады, – отозвался историк. – Поиски кладов сами по себе весьма интересны, но заниматься ими нужно исключительно в свободное время. А у нас работа. Довольно тяжелая, грязная и весьма нудная. Копаем целыми днями, а толку иной раз с гулькин нос.
– Эта вам кажется. Просто притерпелись. Привычка свыше нам дана, как выразился классик. А народу хочется знать. Поэтому давайте договоримся о встрече.
Историк искоса посмотрел на Веру. Видимо, он не знал, как от нее отвязаться. И ничего лучшего не придумал, как достать из кармана пиджака визитную карточку.
– Вот мои координаты, – сказал он, вручая визитку Вере.
– Сегодня вечером вас устроит? – весело поинтересовалась Вера.
– Как? Так сразу?
– А чего тянуть.
– Ну, если вы желаете…
– Да, желаю. Только нужно уточнить в редакции некоторые детали. Я вам позвоню на работу. Телефон тут имеется? – Она потрясла перед носом нового знакомого карточкой. – Кстати, меня зовут Вера Воропаева.
– Очень приятно. А меня – Михаил Сабуров.
– Вот и познакомились. Позвоню ровно в два. Ждите.
Видимо, потрясенный столь мощным натиском, Сабуров вскочил и, даже не попрощавшись, поспешно бросился к выходу, а Вера поехала дальше, на ходу обдумывая план будущей кампании по завоеванию историка.
«А ловко я его захомутала, – довольно размышляла она. – И везет же мне на археологов! Хотя они ребята небогатые, но кто сказал, что я должна связывать с ним жизнь? Посмотрим…»
Вере и в голову не пришло, что до сего дня ничего подобного она и в мыслях позволить себе не могла. Хотя в жизни она была девушкой бойкой, однако подобный стиль поведения, по ее разумению, присущ только дамам легкого поведения. Но что-то изменилось, а она этого еще не замечала.
В редакции газеты «Путь наверх» царила суета, обычная для любого времени суток. Вера уселась за свой столик с наклонной крышкой и принялась читать полосы. Против обыкновения ей не сиделось на месте. Она никак не могла сосредоточиться и с нетерпением ждала двух часов. Наконец нужное время настало. Вера набрала номер.
– Давайте в четыре, – услышала она едва узнаваемый голос Сабурова, после того как назвала свое имя. – Приезжайте в институт, поднимитесь на третий этаж, зайдите на кафедру и отыщете меня.
Вере не особенно хотелось появляться на истфаке, поскольку она не без оснований опасалась встречи с Гришей Абрамовым. Однако деваться было некуда, и девушка согласилась. Предварительно посвятив ответственного секретаря редакции в свои планы сделать интервью с археологом и выпросив у него диктофон, она отправилась на встречу с Сабуровым.
К этому часу в институте было уже немноголюдно. Вера нашла нужную дверь и, не стучась, уверенно толкнула ее. Кроме Сабурова в просторной, уставленной столами и шкафами комнате не имелось больше никого, что обрадовало, ибо она не без трепета ожидала обнаружить на кафедре Гришу. Увидев Веру, аспирант кисло улыбнулся, явно не испытывая особого желания беседовать. Однако отказываться было уже поздно.
– Итак, – спросил Сабуров, – с чего начнем?
– Прежде всего расскажите о последних ваших находках, – сказала Вера и сунула диктофон историку прямо под нос.
– Хорошо, – согласился тот, отодвигая ее руку. – Тогда давайте пройдем ко мне в кабинет.
По длинному коридору они проследовали в крохотную каморку, в которой имелся стеллаж, стол и компьютер на нем.
– Значит, так, – сказал Сабуров. – В первой половине пятнадцатого века разгорелся конфликт между наследником московского престола Василием Вторым и его двоюродными братьями Василием Косым и Дмитрием Шемякой за право княжения на Москве…
При ближайшем рассмотрении новый знакомый Веры разочаровывал. Орлиный нос, который заинтриговал ее при первой встрече, превратился в клюв, нижняя челюсть оказалась излишне массивна, а действительно длинные ресницы не могли скрыть бледно-голубых вытаращенных глаз. Он имел широкие плечи, несуразно длинные руки, сильно сутулился, напоминая недоразвитую гориллу. Словом, внешность Сабурова оказалась скорее отталкивающей, чем привлекательной. Какие-либо разговоры вести с этим человеком было бессмысленно.
«Как бы сделать так, чтобы это интервью поскорее закончилось?» – соображала Вера. Прервать беседу и откланяться казалось ей неудобным, а потому она смирилась и приготовилась слушать. Сабуров же, напротив, разглядел и оценил Верины стати. Глаза его заблестели, а язык развязался. Он нес какую-то чепуху про никому не интересные средневековые междоусобицы, при этом размахивал руками и брызгал во все стороны слюной.
– Что же вы все-таки нашли? – бесцеремонно перебив разглагольствования об особенностях среднерусского исторического ландшафта, поинтересовалась Вера.
– Взгляните. – Сабуров снял со стеллажа объемистую картонную коробку и стал извлекать ее содержимое. – Находки пока что не разобраны, тем более не изучены.
– Показывайте! – потребовала Вера.
– Вот, например, меч, вернее, часть меча. – Сабуров бережно развернул бумагу, и Вера увидела ржавую железяку, какие на каждом шагу встречаются на любой свалке. – Скорее всего, этот меч переломился в ходе сражения.
– Очень интересно. А еще?
– Это шлем древнерусского воина, – сообщил археолог, доставая еще одну железяку, – вернее…
– …его часть, – докончила за Сабурова Вера. – Замечательная находка! – не скрывая иронии, произнесла она.
– А сейчас я покажу вам фрагмент кольчуги. – На свет был извлечен кусок ржавой кроватной сетки.
– Вещи, конечно, замечательные, – заключила Вера. – Наверное, даже редчайшие. Но вот скажите: что-нибудь изготовленное из драгоценных металлов вы находили?
– Из драгоценных?..
– Из золота там… или хоть из серебра.
– Монеты только. Но их немного. С десяток. Где-то здесь были… Так называемые «чешуйки». – Сабуров долго копался в коробке, наконец достал прозрачный пакетик, в котором виднелось несколько корявых черных пластинок величиной с ноготь мизинца.
– Не густо, – сообщила Вера свои выводы.
– Чем богаты… – отшутился Сабуров. – Но ведь мы раскапывали не древнее городище, а место битвы. Откуда же на нем золото и серебро?
– И я некогда принимала участие в раскопках, – похвалилась Вера.
– Интересно, где?
– На Таманском полуострове.
– И кто же руководил вашей экспедицией?
– Доцент Абрамов.
– Григорий Ефимович?
– Он. Я тоже училась в вашем институте.
– Уж не на истфаке ли?
– Нет, на филологическом.
– А что вы делаете вечером? – неожиданно спросил Сабуров. Его настроение, как видно, поменялось на противоположное.
Вера нервно усмехнулась: начинаются ухаживания.
– Да, собственно, ничего, – ответила она.
– Тогда, может быть, куда-нибудь сходим? – В голосе Сабурова звучала чуть ли не мольба.
Но связывать себя с подобным типом Вера не желала. Даже всего лишь на время похода в заведение. Что он может ей дать? Да ничего! Ни внешности, ни денег. Одет весьма непрезентабельно: потертые джинсы и такая же рубашка. Может быть, он и в ресторан желает идти в подобном виде? Чем-то он напоминал ей Абрамова. Но тот хоть красив, а этот… Все в нем утрировано. И нос, и челюсть, и фигура… Нет, он не то что на мужа, даже на одновечернего ухажера не тянет.
И Вера уж хотела было отказаться от заманчивого предложения, но тут в ее сознании произошел некий сдвиг. Словно один разум уступил место другому. Свирепому и безжалостному… Ни капли сострадания не имелось в нем. Только холодная злоба. Кто перед ней? Пигмей! Истинно пигмей! А таких необходимо не просто отвергать. Их следует учить, чтобы знали свое место. И учить крепко. На всю жизнь. Поэтому зачем же отказывать? Не нужно. Напротив, стоит принять его ухаживания, а уж потом… Потом можно поставить этого зарвавшегося урода на место.
– Сходим? – переспросила она. – Так вы, значит, решили за мной приударить?
Сабуров неопределенно пожал плечами, стараясь не выдать своих внезапно возникших чувств к этой девушке, однако в его водянистых глазах появилось нечто такое, что говорило само за себя лучше всяких слов.
– Можно, конечно, и сходить, – продолжала Вера. – Вот только куда?
– В какое-нибудь кафе или в бар…
– Тьфу! Какая дешевка! В бар!.. Нет уж! Если приглашаете меня на рандеву, то только в ресторан. Причем в самый дорогой.
– В «Савой»!
– А деньги-то на «Савой» у вас имеются?
– Найдем.
– Вот и отлично. Только мне, естественно, нужно переодеться. Привести себя в порядок. Давайте встретимся в семь у входа.
– Идет, – произнес Сабуров. В голосе его слышалась плохо скрытая радость. – Значит, в семь возле «Савоя».
Вера ни разу в жизни не была в дорогом ресторане, тем более в «Савое», который считался самым крутым заведением в Сорочинске. Она только слышала, что кухня там европейского уровня, а цены невероятные. Как пример приводился тот факт, что в ресторане имелся сорт шампанского, бутылка которого стоила десять тысяч рублей – Верина двухмесячная зарплата.
Откровенно говоря, ее вполне бы устроил какой-нибудь недорогой бар, в котором она чувствовала себя гораздо привычней, чем в «Савое». Немного музыки, немного сухого вина или пива. Вполне демократично. А в «Савое», насколько она слышала, собирается городской бомонд. Вызывал у нее удивление и тот факт, что Сабуров видел ее сегодня первый раз и уже сделал столь широкий жест. Это выглядело в высшей степени странным. С чего бы вдруг?! Неужели он настолько воспылал любовью к ней, что решился на весьма ощутимые траты? Вера знала, сколько зарабатывает аспирант, и решила: Сабуров действительно нашел клад и теперь гуляет напропалую. Кстати сказать, к досаде Веры, доцент Абрамов не только ни разу не сводил ее в какое-нибудь общепитовское заведение средней руки, но даже избегал разговоров на эту тему. Он предпочитал проводить интимные встречи в Вериной квартирке. Алкоголь почти не употреблял, а если и пил, то только водку, причем в очень небольших количествах.
Вера уже начисто забыла о том, с какой яростью она только что отнеслась к знакам внимания со стороны Сабурова. Сейчас девушка думала: что бы такое надеть, чтобы не показаться в «Савое» белой вороной? Из одежды ничего сколько-нибудь приличного для ресторана у нее не было. Правда, имелись шикарные туфли на шпильке, надевавшиеся всего один раз, на новогоднюю вечеринку в редакции. Оставалось пойти в магазин и купить ту итальянскую шелковую блузку с рюшами, на которую она давно смотрела, но никак не решалась ее приобрести по причине высокой цены. Вера так и сделала, а заодно прихватила шикарную коричневую юбку в тон блузке. Истратив на покупки все имевшиеся сбережения, Вера тем не менее осталась довольна. Она вертелась перед стоявшим в прихожей древним зеркалом, в котором едва различала свое расплывчатое, словно призрачное отражение. Однако и это мутное чудище не могло скрыть ее великолепия.
