Kitabı oku: «Второй шанс. Лирический детектив»

К понимающему читателю

«Второй шанс» был в целом написан мной в январе-марте 2020 года и долго отлеживался. Я несколько раз возвращался к нему, но правил мало. Да, так и жили тогда. Как там у Булгакова? «Люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Ну, легкомысленны… ну, что ж… обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних…»

Мы не могли увидеть будущее, оно соткалось из наших действий и бездействия, из бесчисленного множества обстоятельств. Задним умом, как известно, все крепки. После 24 февраля 2022-го я не стал ничего добавлять или всерьез переписывать. Не знаю, сколько лайков и комментариев соберет в итоге роман. Да и какая разница, по большому счету?

Эта книга – о моих ровесниках и современниках. Подобно миллионам других людей, они старались изменить собственные жизни по принципу «Здесь и сейчас!» Вкалывали на износ, влюблялись, надеялись на лучшее, интриговали… Каждый герой дорог мне по-своему.

Я благодарен замечательной платформе «ЛитРес» за возможность публиковаться. Электронные издания всё более популярны, хотя ощущения от бумаги, конечно, неповторимы. Надеюсь, роман понравится всем, кто прочтет его.

Некоторые шансы лучше упускать, чтобы не лишиться всех остальных.

Макс Фрай

«Дар Шаванахолы»

Часть первая
Глава 1
«Дас ист фантастиш!»

У заместителя генерального директора телеканала «Город плюс» Василия Ивановича Баранникова тряслись руки. Это было видно, когда он несколько раз попытался прикурить от зажигалки, и всё неудачно. Гена Федин, оператор и монтажер, предложил ему свои услуги.

– Благодарю, – лаконично ответил Баранников и затянулся так, будто его долго-долго держали в полной изоляции от никотина.

– Да, ну и дела, – сказал Гена, заполняя паузу.

Ответом ему стало тягостное молчание.

Свидетелем содержательного диалога был корреспондент службы новостей Дима Клевцов. В титрах и документах его, естественно, именовали Дмитрием, но сам он обычно представлялся без лишних формальностей, в том числе официальным лицам. За это его беспощадно клеймил директор информационного вещания Александр Владимирович Ветров. «Димы, Тани, Мани, а завтра вас Димками и Дуньками величать начнут! – грохотал он на планерках. – Тут серьезная организация, а не детский сад! Кто будет уважать компанию после таких обращений?» В ходе борьбы за имидж канала Клевцов получил выговор, однако свою манеру общаться не оставил.

Дима курил крайне редко, только в особых случаях. Сегодня случай был не просто особый, а чрезвычайный.

В этот понедельник, ровно в семь тридцать пять утра, «Город плюс» выдал в эфир жесткое порно. Не программу «Мэрия в кадре» или «Депутатский обзор» («Депутатский позор», как его называли между собой сотрудники), а добрую половину видеофильма, очень профессионально снятого немецкой киностудией. Фильм предназначался аудитории старше восемнадцати лет и практически полностью состоял из сцен совокупления во всех мыслимых позах.

Подобная продукция шла на зарубежном кабельном канале, откуда «Город плюс» регулярно заимствовал ее без уведомления германской стороны. Фрагменты кино для взрослых использовались в просветительской передаче «Бессонница». Шла она после полуночи в режиме шифрации. Разумеется, за дешифраторы зрители вносили абонентскую плату.

Заимствованием просветительского материала для последующей нарезки занимались операторы, круглосуточно дежурившие в аппаратной. Предполагалось, что их нагрузка не слишком велика, и за ту же зарплату они спокойно могут выполнять дополнительные обязанности – обеспечивая собственное вещание телеканала, параллельно подключаться к чужому эфиру и вести запись.

На сей раз, начиная с восьми вечера, дежурил оператор Малявкин. Согласно классификации заместителя гендиректора, он изначально относился к группе риска. Внешний вид Малявкина, вечно взъерошенного, как после аэродинамической трубы, носившего мятые джинсы и пожеванные рубахи кричащих цветов, опасно соотносился с его поведением.

Малявкин стабильно пребывал в своем внутреннем мире. Напевал что-то про себя, беззвучно шевеля губами, подкатывал глаза и притоптывал ногами, иногда выделывал целые танцевальные па. Материальную часть он вроде знал неплохо, но Баранников уже подумывал о его перемещении на другой, менее ответственный участок.

Пожалуй, первыми заметили неладное ранние прохожие возле Дома книги. Там, в одной из витрин, недавно были установлены мониторы, на которые в режиме нон-стоп выводилась картинка наиболее популярных у горожан телеканалов. Инициатором проекта выступило одно рекламное агентство, предполагавшее, в случае успеха, распространить опыт на другие людные места.

Сначала у витрины остановилась пара бомжей. Потом замедлили шаг, не веря глазам своим, несколько человек приличной наружности. Потом замер жилец соседнего дома, совершавший пробежку. А еще минут через пятнадцать образовалось нечто похожее на несанкционированный митинг. Кто-то плевался, кто-то хохотал, но смотрели все, не отрывая глаз. Только затем чиновник средней руки, торопившийся на службу мимо витрины, изменил курс и ринулся к таксофону на углу.

Его звонок в компетентные органы был не единственным. Туда же телефонировали зрители «Города плюс», имевшие неосторожность включить любимый канал. Вместо привычных музыкальных клипов они тоже увидели жаркие постельные сцены в превосходном качестве.

Кое-как одевшись и не успев побриться, Василий Иванович примчался на работу в восемь часов семь минут. Его попытки дозвониться туда в ожидании такси были напрасными: трубку никто не брал. На месте происшествия Баранников узрел незапертую аппаратную и пустое кресло.

– Das ist fantastisch! – прохрипел из эфирного монитора накачанный блондин, абсолютно голый.

Василий Иванович немедленно отключил трансляцию порно, а далее предпринял поиски пропавшего оператора.

Малявкин был найден этажом ниже, в кабинке женского туалета. Обнаружить его удалось благодаря стонам, которые он периодически испускал. На призывы и стуки виновник безобразия не реагировал, поэтому пришлось высадить дверь. Стоя на коленях, оператор обнимал унитаз и вздрагивал всем телом. В воздухе висел отчетливый запах спиртного. Сменщик Малявкина в превосходном настроении прибыл на телеканал в восемь двадцать и тотчас сел сочинять объяснительную записку по поводу своего опоздания.

– Как же так вышло, Василий Иванович? – сочувственно спросил Дима.

Баранников затянулся снова и махнул свободной рукой.

– Порядка нет, вот что я скажу!

Гена аккуратно затушил бычок и с ювелирной точностью отправил его в урну, после чего, мягко ступая, скрылся из курилки. На длинной грубой скамье, вынесенной сюда специально для любителей подымить, остались только зам генерального директора и корреспондент новостей.

«Как на скамье подсудимых», – подумал Клевцов.

– Вы понимаете, чем это чревато? – произнес Баранников.

Ко всем сотрудникам, включая отпетых нарушителей, он всегда обращался на «вы», согласно воинскому уставу. До прихода на телевидение Василий Иванович был офицером Ракетных войск стратегического назначения, а службу, еще до поступления в училище, начинал рядовым. В этом звании ему выпало поучаствовать в знаменитой операции «Анадырь»¹, из-за которой жизнь на Земле едва не прекратила существование. О той командировке он рассказывать не любил, и при Диме только однажды обмолвился о гигантских тараканах, увиденных им в тропиках.

Баранникова на канале не любили, но мирились с ним как с неизбежным, хорошо изученным злом. Ветераны трудового коллектива поднаторели в составлении сценарно-монтажных планов, которые он фанатично требовал от каждого из подчиненных, при случае готовы были состряпать и убедительную докладную. Свой опыт они быстро передавали новичкам. Так что наука обращения с Баранниковым не стояла на месте, отчего отношения Василия Ивановича с сотрудниками напоминали непрекращающееся соревнование снаряда и брони.

– Оштрафуют? – предположил корреспондент.

Баранников сардонически хмыкнул.

– Эх, Дима, если бы… Боюсь, теперь получим на полную катушку.

С его слов, всё оказалось куда хуже. За такие штучки в эфире каналу полагался не только штраф. Абсолютно реальной была угроза предупреждения от инспекции по СМИ. Один раз «Город плюс» спасся буквально чудом – после того, как в его студии в прямом эфире депутат Госдумы обложил отборным матом конкурирующую партию, и оператор за пультом успел запикать лишь конец фразы. Тогда генеральный директор специально ездил в Москву (как намекнул Баранников, не с пустыми руками), где сумел замять дело.

К сожалению, повторно проделать тот же трюк не представлялось возможным. «Две случайности это уже слишком. Второго шанса никто не даст», – заметил Василий Иванович. А, получив предупреждение, сообщил он (да Дима и сам это знал), канал оказывался в подвешенном состоянии, поскольку повторная претензия означала его автоматическое закрытие.

– Неужели не отобьемся?

На этот вопрос зам гендиректора ничего не ответил.

Малявкин смог дать первые показания без пятнадцати десять. Его бледное лицо местами пока носило зеленоватый оттенок, но оба глаза приобрели осмысленное выражение. Причина нездоровья оператора отыскалась без труда: в аппаратной, за стоптанными зимними сапогами с меховой подкладкой, стояла пустая бутылка емкостью 0,5 литра. Василий Иванович бережно взял ее за край горла и донышко, отнес к окну, на свет, и внимательно изучил. Поковырял ногтем этикетку с изображением буйно колосящихся хлебов и выдал заключение:

– Паленая.

– Вы уверены? – осведомилась Оля Каминская, администратор канала, невысокая изящная брюнетка, сегодня явившаяся в узком светло-сером платье и колготках в сеточку. Процесс облачения в полный боевой наряд она завершила в служебном кабинете, переобувшись в туфли от Le Monti и полностью приняв вид роковой женщины.

Было ей чуть за тридцать, но, не приглядываясь, кто угодно мог дать от силы двадцать восемь. Гена Федин просто таял от одного ее вида. Все знали, что он давно по уши влюблен в Олю. Она платила ему взаимностью, и каждую свободную минуту молодые люди проводили вместе, то берясь за руки, то откровенно обнимаясь на глазах у коллег.

– Оленька, имея дело с нашим личным составом, я могу спокойно претендовать на звание эксперта в данном вопросе, – ответил зам гендиректора. – Эту гадость разливают в соседних дворах, и юноша еще легко отделался.

– Думаете, он выпил целую бутылку?

– Не думаю, но выясню. А вас, Штирлиц… вернее, вас, Оля, я попрошу тоже подготовить объяснительную, – ласково молвил полковник в отставке.

– Меня?

– Так точно. Вашему преподобному Гене передайте аналогичную просьбу командования.

Оля выпрямилась, как на строевом смотре, и метнула разгневанный взгляд на своего начальника.

– Василий Иванович, вы кого-то персонально подозреваете?

– Пока никого, но обязан знать, кто где находился во время ЧП, чем занимался. Будет лучше, если первым узнаю я, а не прокуратура.

После краткого рассказа Баранникова об особенностях утреннего эфира Малявкин чуть не впал в транс. Для удержания в годном для беседы состоянии Василий Иванович крепко взял его за плечи и встряхнул. Прием помог, и признания полились потоком. Оказалось, что водку принесли неразлучные соавторы юмористического шоу Юра Зайцев и Ричард Долгополов по прозвищу «Фиолетовый арбуз». Запись и сборку своего произведения они начали в девять вечера и завершили уже за полночь. В виде исключения согласие на такие поздние работы, скрепя сердце, дал сам Баранников, ибо другого места в плотном графике просто не нашлось.

До двадцати двух ноль-ноль зам гендиректора лично контролировал их деятельность, однако затем был вынужден убыть домой. Распитие «по маленькой» стартовало ближе к половине двенадцатого. Малявкин поклялся всеми святыми, что не взял в рот ни грамма, хотя его убеждали отринуть лишние опасения. По версии раскаявшегося оператора, Юра и Ричард злоупотребляли вдвоем.

Будучи по-своему совестливыми людьми, они оставили Малявкину ровно треть бутылки, а на закуску плавленый сырок и ломтик черного хлеба. Всё это несчастный оператор поглотил в начале седьмого утра. Прошло немногим более часа, когда ему стало не по себе. Прошло еще минут десять, и сильнейшие спазмы желудка погнали его в отхожее место.

– Но зачем вы эту хрень в эфир вывели? – перебил кающегося грешника Баранников.

– Я не выводил, – трясущимися губами пробормотал Малявкин. – Честное слово!

– Может, случайно?

– Не могло такого быть! Давайте я вам сейчас покажу, – дернулся оператор.

– Сидеть! – осадил его Василий Иванович.

Он сам, без подсказок, понимал, что одним неверным движением включить трансляцию кабельного канала невозможно. Движений следовало совершить целых три, в определенной последовательности.

– Ярослав, – отеческим тоном обратился Баранников к Малявкину, – нам просто важно понять, как это произошло. Понимаете? Чтобы ни с кем такое не повторилось.

Малявкин попросил воды, одним махом выдул полный стакан и побожился снова, что ни тумблеров, ни кнопок не трогал.

– Я же н-не с-сумасшедший, понимаете? Я экзамен сдавал по технике безопасности, – завел он ту же песню.

Сделалось ясно, что человек не переменит показаний.

– Пишите всё, что рассказали, – сухо сказал зам гендиректора. – Вот бумага и ручка.

Объяснительные записки были собраны и прочитаны Василием Ивановичем к половине одиннадцатого. Гендиректор позвонил раньше, поинтересовался, как продвигается расследование, и сказал, что будет после двенадцати, когда завершится совещание в мэрии. Почти сразу вслед за ним позвонили из прокуратуры. Баранников про себя отметил завидную оперативность этого ведомства.

– Андрей Константинович подъедет часа в два, – сообщил он. – Что ему передать?

– Передайте, что его ожидают сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Номер кабинета…

Дослушав полезную информацию, Василий Иванович положил трубку и постарался сосредоточиться. Было это нелегко, так как он не имел отдельного кабинета, деля прямоугольное помещение четыре на пять метров с техническим отделом и администратором. Техотдел, состоявший из главного (и единственного) инженера с его помощником, отгородился от всех шкафами и стеллажами с пустыми коробками из-под оборудования, тихо позвякивал своими железками, шипел паяльниками. Оля сидела возле окна, по левую руку от Василия Ивановича, и правила какие-то таблицы в компьютере. Она подчеркнуто не смотрела на начальство.

«Город плюс» творил в тесноте. Он арендовал высокий третий этаж малого корпуса государственной телерадиокомпании, и то не весь. Ниже стояли передатчики ГТРК, что являлось предметом регулярных шуток про зону повышенной опасности для мужского здоровья сотрудников. На третьем этаже собственник зарезервировал за собой пару площадей под кладовые, которыми давно не пользовался. Как рассказывали сведущие люди, упорно ждал других ценных арендаторов, но почему-то не дождался.

Коммерческий канал был допущен сюда в начале девяностых годов, и теперь от него были не прочь избавиться. Носился слух, что в малый корпус хотят переселить бухгалтерию, экономистов и кадровиков. Мешал хитро составленный договор, в соответствие с которым «Город плюс» мог не волноваться еще лет десять. Поэтому любые попытки начать переговоры с целью пересмотреть условия конвенции генеральный директор Андрей Константинович Носов спокойно игнорировал…

Баранников достал из футляра очки, протер их кусочком замши и водрузил на нос.

– Ну-с, приступим, – сказал он вслух.

Оля покосилась в его сторону и опять уткнулась в компьютер.

Василий Иванович поднаторел в проведении дознаний и внутренних расследований задолго до прихода на телеканал. Он вывел на чистую воду немало бойцов везде, где протекала его воинская служба. Юре и Ричарду, правда, Баранников не сумел дозвониться, как ни старался, но это было не принципиально. Картина вырисовалась такая.

Контрольная запись эфира позволила установить время начала похабной трансляции с точностью до секунды. В тот момент на территории канала находились пятеро сотрудников. Малявкину, как ни странно, зам гендиректора с его богатым жизненным опытом склонен был верить. Вряд ли при явных симптомах отравления незадачливый оператор озаботился заменой музыкального клипа на немецкое порно. Страдалец бежал, бросив дверь в аппаратную открытой, с ключами в замке. Тот факт, что он в итоге очутился в женском туалете вместо мужского, ярко свидетельствовал о его самочувствии.

Гена и Оля, судя по их запискам, готовились к монтажу анонсов. Каминская слыла фирменным голосом канала и приехала, как и Гена, в начале восьмого, чтобы ровно в восемь приступить к озвучиванию. Эта пара должна была управиться строго до девяти, поскольку затем начинался полноценный трудовой день с его беготней и посторонними шумами. Для изолированной студии звукозаписи «Городу плюс» места не хватило, так что выкручивались, как могли.

Подготовка, согласно показаниям обоих подозреваемых, протекала в холле перед эфирной студией, на большом кожаном диване с приставным столиком. Из холла дверь аппаратной была не видна. Естественно, Гена с Олей в одних и тех же выражениях уверяли, что ничего не заподозрили, пока не объявился взмыленный Василий Иванович.

Приступить к работе пораньше они не могли, потому что основное монтажное место занимал Фима Орлов, генеральный продюсер. Пышный титул он придумал себе сам, для внешних сношений, а в действительности пахал и за рекламного агента, и за корреспондента, и частенько за оператора. Монтировал и озвучивал свою продукцию Фима тоже своими силами. Такой человек-оркестр особенно пригождался каналу в период становления, сейчас, впрочем, тоже замыкая на себе кое-какие важные связи компании с миром бизнеса. Генеральный директор позволял ему многое, включая свободный график, а о барышах Орлова в коллективе ходили легенды. В ответ на реплики завистников Фима сладко улыбался и приговаривал: «Фамилия у меня подходящая. Орёл. Понимаешь, да?»

В роковое утро он, как обычно, с энтузиазмом делал ролик для ресторана «Парадиз» и наушников с головы не снимал. Соответственно, тоже не видел и не слышал ничегошеньки вокруг. Чтобы всё успеть, Фима пожаловал на канал первым – в половине седьмого. Состояние оператора Малявкина не вызвало у него вопросов, хотя здоровались они за руку, а не через порог.

«Ой, не мог не учуять запах», – подумал Василий Иванович, понимая, что это не Бог весть какой криминал, да еще применительно к генеральному продюсеру, любимцу шефа.

По словам Гены и Оли, Фима безвылазно оставался в аппаратной монтажа. В противном случае он неминуемо проследовал бы через холл, мимо них. Эти показания сладкой парочки подтверждались Фимой. Таким образом, на подозрении оставалась только девушка Наташа, ответственная за программу о новинках кино. Она с семи часов, обложившись пиратскими кассетами, заседала в административном отделе, рядом с постоянным местом Оли. Там стоял видеомагнитофон с монитором, предназначенный для контрольного просмотра всего, что шло в эфир. В девять ноль-ноль Наташе также предстоял монтаж.

«Какого чёрта они с вечера не готовятся?» – мысленно сказал себе Баранников, но тут же отозвал свой вопрос.

Бурное развитие информационного вещания на канале привело к такой нагрузке на аппаратуру, о которой его основатели и помыслить не могли. Магнитофоны и пульты были заняты без перерывов. Перспектива круглосуточных съемок и монтажей с каждым месяцем становилась реальнее.

Да, Наташа тоже сидела в наушниках, из-за чего звуки окружающей среды не долетали до нее абсолютно. На соседнем столе разрывался от звонков телефон (звонили то возмущенные зрители, то Василий Иванович, покуда ему не подали такси), однако она без остатка растворилась в мире грез Голливуда. Оля располагалась далеко от своего рабочего места, и настойчивые трели доноситься до нее тем более не могли. Вменить ей это в вину было сложно, так как по контракту трудовой день администратора начинался с девяти.

Василий Иванович сдернул очки с носа.

– Так-с, – произнес он.

История выходила загадочная. Алиби не имел никто. Очутиться в аппаратной эфира после панического бегства Малявкина мог любой из перечисленных сотрудников. Но зачем, с какой целью? Где мотив, как выражаются в детективах?

Зам гендиректора извлек из принтера чистый лист бумаги, достал из письменного прибора образцово наточенный карандаш и нарисовал четыре отдельных круга. Два, чуть поколебавшись, связал стрелкой. Гена и Оля, с точки зрения следствия, могли сойти за одно лицо.

Маячила и дополнительная версия, совсем уже отдававшая заговором. Вахтерша на первом этаже, баба Зина (как ее звали телевизионщики) заверила Баранникова в том, что после Гены с Олей ни один сотрудник «Города плюс» мимо поста не пробегал. Увы, доверять ей на сто процентов было проблематично. Все знали, что пропускной режим в здании отличается редкостным либерализмом, а баба Зина, как и ее товарки, время от времени отлучается попить чайку.

Невероятно, но факт: через малый корпус и внутренний двор с гаражом любой желающий мог беспрепятственно проникнуть в главное строение ГТРК. Такой подход к безопасности просто изумлял Василия Ивановича. На центральной проходной гостелерадиокомпании, по образу и подобию «Останкино», дежурили милиционеры с автоматами, здесь же дорога, по сути, была открыта.

Само собой, пройти в малый корпус через общий с ГТРК двор тоже можно было, не привлекая внимания. В здании с тыльной стороны имелась неброская дверь служебного входа, которую запирали изнутри крайне редко, даже на ночь. Баранников не поленился проверить и убедился в халатности вахтеров. Лестница для эвакуации при пожаре вела от двери прямиком на третий этаж, в курилку.

Василий Иванович покатал карандаш по столу и вывел в нижней части листа пятый круг, внутри него – вопросительный знак. Шпиономанией отставной полковник, по его личному мнению, не страдал, но и мораль современного общества оценивал скептически. Конечно, версия с вылазкой, предпринятой конкурирующим каналом, выглядела диковато, а главное – как возможный диверсант узнал, когда именно ему следует появиться в опустевшей аппаратной?

Поразмышляв еще несколько минут, Баранников жирно перечеркнул дополнительный круг.

– Рисуете, Василий Иванович?

Зам гендиректора обернулся. Занимаясь анализом и синтезом, он совершенно абстрагировался от окружающей действительности. Рядом с его креслом с удобными подлокотниками стоял, покачиваясь на носках до блеска начищенных ботинок, Александр Владимирович Ветров. Другой, не менее значимый зам.

Его появление среди старожилов «Города плюс» полгода назад напоминало падение Тунгусского метеорита. До назначения директора информационного вещания тут всё успело сложиться и устояться. Штат был компактным, тематические программы создавались, в основном, силами вольных авторов за умеренное вознаграждение, прямые эфиры продавали всем, кто располагал средствами, желательно наличными. Соответственно, текущая ситуация всех устраивала. Сотрудники не жаловались на зарплаты, внештатные авторы тоже не роптали, разнокалиберные кандидаты на выборные должности, а также депутаты с чиновниками знали, что с Андреем Константиновичем всегда можно поладить.

Требования к качеству на «Городе плюс» трудно было назвать жесткими. Единые стандарты как таковые отсутствовали, посему каждый творец ваял, как интуитивно полагал правильным. Соседи с ГТРК морщили носы и свысока обзывали канал самодеятельностью. Населению, однако, был чужд снобистский подход. Простое самовыражение простых парней и девушек пленяло его сильнее официоза. Так что рейтинг компании был вполне привлекательным для доморощенных рекламодателей.

Результат достигался за достаточно приемлемую цену. Хозяева инвестировали в «Город плюс» мало, и перемена обозначилась только летом девяносто восьмого. Для перехода на профессиональный стандарт Betacam требовалось очень уж много денег, поэтому было принято компромиссное решение. Гендиректор поставил задачу полностью обновить материально-техническую базу в рамках применяемого стандарта SVHS, над которым конкуренты тоже посмеивались, называя его бытовым и любительским.

Доля истины в их утверждениях присутствовала. Но передовое оборудование, исключительно импортное, потребовало бы колоссальных заимствований. А покрывать расходы коммерческой компании никакой бюджет не спешил. В общем, кредит, как поговаривали вполголоса, был взят, хотя не столь впечатляющий, технику закупили, доставили из Москвы и принялись устанавливать. Тогда и разразился грандиозный августовский дефолт²…

Учреждение должности директора информационного вещания наряду с назначением Александра Владимировича и созданием службы новостей как раз было призвано переломить неблагоприятную тенденцию, связанную с падением всех и всяческих рынков.

– Рисуете? – переспросил Ветров, прищурившись.

В его глазах играла смешинка.