Kitabı oku: «Отчего мы, русские, такие?», sayfa 3
С.: – Но почему же всё-таки норманисты призвание варягов связывают со словом «Русь»? Может быть, это просто совпало по времени с активизацией в Поднепровье русов? Если изначально происхождение имени Русь тяготело к югу, слово «русь» принесли в Новгород славяне при своём перемещении на северо-восток.
Р.: – Возможно, так и было. Ведь руссы-славяне в течение тысячелетий жили в Центральной Европе, образовав, в частности, Русь Подкарпатскую. Историк А. Елисеев сообщает: «Одной из военно-морских баз славян был остров Русия, описанный арабами. По мнению академика О. Трубачёва, наиболее вероятно его расположение в Приазовье в устье Кубани». Ссылаясь на польского писателя М. Стрыйковского, пользовавшегося материалами не дошедших до нас русских летописей, Елисеев делает предположение, что «часть русов во главе с князем Кием, пришедших с Приазовья к Днепру в земли полян в качестве окраинной «казачьей» силы, основала город Киев. В IV веке Кий и пассионарная группа русов создали государство Киевская Русь. Можно говорить, что в следующие несколько веков это была мощная держава славяно-русов. Династия Киевичей просуществовала вплоть до смерти Аскольда и Дира в 882 года». В это время славянские народы занимали пространство от Дуная до Волги, среди них, как замечает Иловайский, главенствующее положение занимали русы или руссы.
С.: – В последнее время историки и лингвисты стали особое внимание уделять этрускам и их происхождению. Можно предположить, что они – наши предки: некогда иноземцы словосочетание «это русские» услышали как «этруски», и новое понятие вошло в историю.
Р.: – Как говорится, в любой шутке есть доля истины. Сами представители итальянской исторической науки высказали предположение, что этруски – славяне, пришли с территории нынешней России. Нашу связь с этрусками подтверждают исследователи. Российский филолог и языковед Н. Марр обнаружил в русском языке среди наиболее употребительных коренных слов много этрусцизмов. Некоторые этрусские слова напоминают современные белорусские. Этот народ жил в 1-м тысячелетии до новой эры на северо-западе Апеннинского полуострова. А вообще они, как уверяет В. Дёмин в книге «Загадки русского Севера», родом с Севера. «На Апеннинский полуостров они принесли полярный гиперборейский календарь, где было только десять солнечных месяцев, а остальные соответствовали полярной ночи, – рассказывает Дёмин. – Несмотря на три реформы календарей, память об арктической прародине дожила до наших дней. И никто даже внимания не обращает на такой абсурд: двенадцатый месяц – декабрь – переводится как «десятый». Соответственно, ноябрь был девятым месяцем». Лингвист Г. Гриневич сравнил с этрусскими письменами древнеславянские, и его поразило сходство между ними, из чего он сделал вывод, что этруски – праславяне. В книге «Праславянская письменность» Гриневич сообщает, что этруски, как утверждал греческий историк Дионисий Галикарнасский, называли себя «расена», а в словаре философа и географа Стефана Византийского они названы «словенским племенем». По мнению греческого историка Гелланика, этруски – ответвление эгейских пеласгов. Изгнанные греками, они приплыли к устью реки По, продвинулись вглубь нынешней Италии и поселились там. Латиняне называли этот народ этрусками, а сами себя пеласги – рысичами. Этрурия появилась задолго до Римской империи. Уровень развития этрусков был гораздо выше римлян. Римляне многое переняли у этрусков, в частности цифры, строительство дорог, планирование застройки самого Рима. Этруски были образцом в строительном деле и прикладных искусствах, они ввели водопровод и канализацию, научили римлян судостроительству и искусству вождения кораблей. После 283 года до новой эры вся Этрурия попала в зависимость от Рима.
А вот что поведал в своей книге Е. Классен: «У древнейших греческих писателей мы читаем, что в верхней Италии сидели геты-руссы, которых позднейшие историки переделали сперва в гетрусков, а потом в этрусков. Многие древние историки подтверждали славянство этрусков. Их памятники на славянском языке повышают эту гипотезу до несомненности».
С.: – Итак, непреложным фактом является то, что слова Русь, русские, русины, Пруссия и этруски – однокоренные. Однако исчерпывающе и убедительно теперь вряд ли кто-нибудь определит истинное происхождение слова «Русь». В общем, не повезло нам с нашей родословной. Например, у венгров предки – целая орда угров, у французов – племя франков, румыны гордо заявляют, что они – потомки даков, у поляков предки – поляне, в древние времена было племя белых хорватов, словенцы и словаки могут сослаться на племя словене.
Р.: – И сейчас Словения и Словакия называются на своих языках почти одинаково: республики «Slovenija» и «Slovensko».
С.: – То есть перечисленные народы знают, как назывались племена, от которых они произошли. А мы – будто незаконнорожденные дети от некоего мифического то ли племени, то ли сословия «Русь», о котором никто ничего не знает.
Р.: – Но как бы то ни было, принадлежало это название сильному и многочисленному народу. А нам остаётся принять нашу историческую судьбу такой, как она сложилась, и по этому поводу особо не переживать.
ЗА ВОИНСТВЕННОСТЬ ЛИ НАС НЕ ЛЮБЯТ?
Сердитый: – Многие проблемы человека зарождаются в детстве. Проблемы нации – тоже из её «детства», поскольку человеческая психология – вещь весьма консервативная. Неудивительно, что иные тексты о нас и о стране, написанные сто, двести и более лет назад, воспринимаются так, будто написаны вчера. Наше «детство», хоть как-то отслеживаемое, – первое тысячелетие новой эры, до крещения Руси. О нас, русских, иногда говорят, что мы – агрессивный народ, склонный к экспансии. Но как мы, свирепые захватчики, оказались в самой неудобной для жизни части Земли, когда другие народы, наоборот, шли в Центральную Европу? Какими мы были на заре своего существования?
Рассудительный: – То, что наши предки уходили всё дальше на северо-восток, сначала на Оку и Волгу, а потом в Сибирь, не ввязывались в стычки с пришельцами с запада и юга, говорит о том, что наши предки были миролюбивыми людьми, предпочитали уходить от столкновений, осваивали пустые таёжные просторы. Стало быть, высказывания о нашей, русских, повышенной агрессивности – скорее миф, чем реальность. «На Дунае у славян, – писал историк С. Соловьёв, – было много врагов: с запада – кельты, с севера – германцы, с юга – влахи, римляне, с востока – азиатские орды, только на северо-восток был свободный путь». Одни славянские племена обосновались на Висле, другие освоили земли между Одрой и Лабой. Но во II-III веках германские племена готов вытеснили потомков венедов из междуречья Одры и Лабы. Им пришлось уйти на менее приспособленные для жизни восточные земли, хотя на старом месте, в нынешней Германии, полабские славяне есть по сей день. В IV-V веках переселенцы из района Вислы и Одера осваивали Приильменье.
С.: – Считается, что основная масса славян переселялась на северо-восток с Дуная, из района Карпат.
Р.: – Автор книги «Тайные маршруты славян» В. Курбатов на основании идентичности названий населённых пунктов, рек и других географических объектов выделяет четыре пути миграции славян в северо-восточную часть Европы: прибалтийский; польский – из центральной и северной Польши; южно-польский, чешско-словацкий, венгерский; балканский. Последняя миграция начала проявляться на один-полтора века позже, которая принесла в Россию много топонимов.
С.: – Но поток славян на наши земли не был равномерным во времени.
Р.: – Наблюдалось несколько волн миграции славянских племён на северо-восток. В конце VII века в низовья Дуная пришли тюркские племена булгар, поселившись на территориях, до этого занятых славянами. Смешавшись с аборигенами, пришельцы «ославянились» и стали называться болгарами. Часть живших там славян образовала с ними государство Болгария, а какая-то их часть ушла на северо-восток на территории нынешних Украины и России. В VIII веке новая волна славянских миграций в Восточную Европу с Нижнего Дуная была вызвана давлением романского населения – влахов, предков румын. Следующий приток славянского населения в Поднестровье, Поднепровье вплоть до Приладожья прослеживается в начале Х века после разгрома Великоморавской державы венграми. Мощный южный поток следовал по югу Украины, за Днепром он поворачивал на Москву. «Во второй половине 1-го тысячелетия новой эры западная и южная части славян слились в центре нынешней России в нечто единое. На этой базе начал формироваться новый славянский этнос – русский народ», – заключает Курбатов. А поскольку южные переселенцы были частично христианизированы вследствие их близости к Византии, это повлияло на выбор христианской конфессии нашими предками.
С.: – Стало быть, славяне не отстаивали свои территории, уходили и от германцев, и от венгров.
Р.: – И среди людей есть субъекты, которые прямо-таки ищут столкновений с кем-либо, а есть индивидуумы, предпочитающие уходить от лишних конфликтов, от агрессивных личностей, не связываться с ними. Можно предположить, что славяне больше относятся ко вторым. Захватчики действуют иначе: изгоняют, обращают в рабство или убивают аборигенов, присваивают их ценности и устраиваются на их землях. Например, германские племена готов спустились с севера на юг, разгромили римскую армию, разграбили Рим и обосновались на территории нынешних Испании и Франции. Англичане на американском континенте вырезали почти всех индейцев, заняв их благодатную территорию. А славяне, наоборот, не всегда могли отстоять свои исконные земли и даже сохранить государственность: русские – в XIII-XIV веках, поляки – в XVIII-ХХ веках, чехи и словаки – в XVI-XX веках, южные славяне – в XV-XX веках. В XIX веке из всех славянских государств только Россия была самостоятельна, остальные народы находились под владычеством турок, австрийцев, немцев. «Славянское племя имело более склонности к жизни мирной, чем воинственной, – писал историк Н. Устрялов, ссылаясь на свидетельства византийских авторов. – Если ни вторжение неприятелей, ни внутренние раздоры не воспламеняли их страстей, они занимались земледелием, отличались добродушием и своим гостеприимством удивляли просвещённых греков, оставив эту добродетель потомкам».
С.: – «Праславяне искони любили возиться с землицей, – замечает и автор книги «Предыстория Руси» В. Гобарев. – Самыми агрессивными в то лихолетье были пастушеские племена, что разводили скот и дрались за пастбища, а хлебопашцу мир нужен».
Р.: – Наши предки искали свободные территории, им было свойственно непротивление злу насилием.
Агрессивный народ не задвигают в дремучие заболоченные леса
с зимней жуткой стужей. «Славяне самими греками считались в числе народов образованных, имевших свои собственные письмена, называвшиеся буквицею, – сообщил историк Е. Классен, кстати, немец по происхождению, автор книги-исследования «Новые материалы для древнейшей истории славян вообще и славяно-руссов дорюриковского времени в особенности», изданной впервые в 1854 году. – Славянская литература, судя по развитию языка, его силе, красоте, богатству, полноте и звучности, гораздо выше германской даже XVII века. А скандинавы заимствовали у славян множество слов. Влияние славянского языка на скандинавские свидетельствует о том, что славяне образованнее скандинавов». При этом он отмечает: «Новейшие германские историки стараются блестящие точки, выказывающие славянский элемент возвышенным пред другими, затмить отвержениями, подозрениями и бессовестною, беспримерною в учёном мире ложью». Классен приводит ряд фактов, доказывающих, что грамотность славян появилась задолго до Рождества Христова, даже раньше грамотности римской и греческой.
С.: – Очевидно, у славян, переселенцев в северо-восточную часть Европы, складывались в общем-то мирные отношения с тогдашними аборигенами.
Р.: – Да, история не донесла до нас какие-то воинственные акции пришельцев против финнов и расправу с ними. В. Ключевский отмечал миролюбие, даже робость, забитость наших предшественников-финнов, живших в районе Оки и Верхней Волги. Кроме того, славяне тут осваивали почти пустынные районы с очень редким населением, и просто не было необходимости воевать: места хватало всем. В результате массового переселения славян из бассейнов Вислы и Одры финские племена частично перемещались на север, частично были ассимилированы вятичами, древлянами, кривичами и т.д. Так что мы – потомки не только активных славян, но ещё и спокойных, тихих, неагрессивных выходцев из финских племён. Отсюда – контрастное, противоречивое впечатление, которое русские производят на представителей других народов. «Подмешалась» в нас кровь и угров, предков венгров, которые первоначально обитали на границе южной тайги и лесостепи Зауралья, в бассейнах Волги и Камы, на территории современной Башкирии. Они были кочевыми охотниками и скотоводами, в основном коневодами. Отсюда угры где-то в VII-VIII веках н.э. двинулись на Запад. На какое-то время они задержались в Северном Причерноморье, где в то время обитали славянские племена тиверцев и уличей, так что уже там угры-венгры могли получить какую-то примесь славянской крови. Оттуда венгров потеснили печенеги, и они в конце IX века перешли Карпаты и заняли Среднедунайскую равнину и часть Трансильвании. В начале Х века венгры напали на Великоморавскую державу, и после её разгрома остались на берегах Дуная, в бассейне реки Тисы и вокруг озера Балатон до нынешних времён. Венгры включили в своё королевство Словакию и держали её аж до 1918 года. Имея тюркский компонент в основе, венгры разбавлялись не только славянами, но и половцами, германцами. Только язык, своеобразный и даже приятный на слух, остался у них свой, выделяющийся среди соседей. Теперь венгров и румын, зажатых между южными, западными и восточными славянами, сильно разбавленных славянским населением, не отличить от «чистых» славян.
С.: – Получается, предки венгров, угры, во второй половине 1-го тысячелетия ринулись на юго-запад, в то время как наши прапра…деды удалялись, наоборот, в неуютные края на северо-восток из района нынешней Польши, с Карпат, с Подунавья, а кто-то и с Балкан. Только ли в том дело, что наши предки не могли дать отпор кочевникам и романо-германским племенам, венграм и другим завоевателям? Или были другие причины?
Р.: – Можно высказать такую версию, наполовину фантастическую. Некоторые учёные выдвинули гипотезу, что все индоевропейцы произошли из древней страны Гипербореи, которая находилась в Заполярье, когда там был климат, согласно научным данным, намного мягче, чем сейчас. Это было примерно 40 тысяч лет до новой эры. Горячий сторонник этой гипотезы доктор философских наук В. Дёмин подкрепляет её многолетними исследованиями в районе Кольского полуострова, о которых он написал в книгах «Тайны русского народа», «Загадки русского севера» и «Тайны земли русской». Он уверен, что древняя Гиперборея, которая погибла, как и Атлантида, в результате мощного природного катаклизма, имеет непосредственное отношение к древнейшей истории России. Если гипотеза о древней Гиперборее верна, то наших предков на северо-восток могла увлекать тяга на историческую родину. Помимо прочего, их манил в неизведанные края присущий нам романтический настрой души. А предки венгров романтикой уже были сыты, им хотелось более комфортной, тёплой жизни в Причерноморье.
С.: – Ну, это смахивает на шутку. Наверное, есть и прагматическое объяснение тому, что вынудило наших предков забраться в неприветливые дремучие леса.
Р.: – Богатство края – мотив экономический – понятен и общеизвестен. Он манил наших предков-славян тем, что здесь было всего вдоволь – зверя, рыбы, леса. Но их на территорию нынешней России также влекла сплошь поросшая лесами земля, прекрасная в своей дикости: чистые реки, крутые берега, поросшие борами и дубравами, обилие грибов и ягод, и на десятки, сотни километров – ни души. А если говорить о причинах социально-психологических, то в первую очередь это – желание никому не подчиняться, руководствоваться только своими целями и соображениями, что свойственно людям независимым, не очень контактным. Тогда в дикие места уходили отдельные рода, большие семьи. Наши предки расселялись слишком широко и разбросанно на обширном пространстве, чтобы быстро образовать единый народ. Они были разобщённее, чем, например, угры, которые отправились путешествовать из Зауралья в Причерноморье и далее на Дунай как некое цельное, относительно компактное, сообщество. Позже осваивали Сибирь отдельные русские семьи, в крайнем случае туда уходили деревнями. Русские увлекались всё дальше на восток, добрались до Тихого океана и даже перебрались на американский континент.
С.: – И ещё есть такая причина перемещения русских на восток: нас ничего там не ограничивало, ни высокие горы с вечными снегами, ни плотное население другого народа.
Р.: – В Сибири воевать-то особенно было не с кем.
С.: – Иногда типично русский пейзаж представляют как бескрайнюю равнину и, соответственно, ассоциируют с нею размашистость русского характера.
Р.: – Лесостепь способствовала формированию его противоречивых черт. Но по степи и лесостепи гуляли кочевники. А наши предки вначале поселились в непроходимой тайге, в краю заболоченных дремучих лесов, которые сохраняли им жизнь. Они-то больше всего и повлияли на наш характер. В частности, откуда в русских беспечное отношение к опасностям, неумение ценить жизнь? Наши прадеды привыкли к тому, что человек, отправившись в лес на охоту, по грибы или ягоды, мог заблудиться , завязнуть в болоте, погибнуть от лап медведя или простудиться и умереть. Автор книги «Тайные маршруты славян» В. Курбатов сочувствует тем славянским племенам, которые остались на западе, лишённые пассионариев, считая, что пассионарность проявлялась именно в передвижении в неизведанные восточные районы. Но возможно, наоборот, в той части славянских родов, которые уходили на северо-восток из более комфортной, тёплой и удобной Центральной Европы, как раз было мало пассионариев, поэтому люди не пытались отстоять своё пребывание в районах Дуная, Лабы, Одры, Южных Карпат. Среди русских велика доля людей, которые способны добиваться значительных результатов в самопреодолении, но пасуют перед более сильными и уверенными в себе индивидуумами. Вероятно, по этой причине наши предки из относительно комфортных условий в Центральной Европе, теснимые более воинственными и организованными племенами, перебирались на холодную и неуютную Восточно-Европейскую равнину, где они проявили присущие им качества в борьбе с тяжёлыми условиями.
С.: – Странно всё это звучит относительно русских. В XVI-XIX веках они только тем и занимались, что захватывали земли других народов на западе, на востоке и юге. Иногда говорят, что агрессивности мы набрались от монголов. Но в дебрях северо-восточной Европы многие монголов и в глаза-то не видели.
Р.: – Дело не только в монголах. Видимо, свойственная русским, как говорят, агрессивность, склонность к экспансии выработались не сразу. Поначалу, будучи загнанными в медвежий угол, в буквальном и переносном смыслах, наши предки не отличались свирепостью. Они в основном совершали единичные походы, осваивали пустые земли вроде Аляски. Однако в дремучих заболоченных лесах они не обросли мохом, не превратились в леших, а наоборот, окрепли, закалились в постоянной борьбе с суровой природой и дикими зверями. К тому же человек, загнанный в угол, как известно, слегка стервенеет. Но до нашествия монголов мы больше занимались выяснением отношений в междоусобных стычках и гражданских войнах.
С.: – Некоторые историки высказывают мнения, что на нас нападали вовсе не монголы.
Р.: – С ними были и другие тюркоязычные кочевники, мы называем их обобщённо монголами. Нельзя отрицать, что захватнические устремления и неуёмные аппетиты русские переняли от монголо-татар. Хорошие учителя у нас появились. Двести лет продолжались «курсы» по обучению этому ремеслу, но потом прогнали самих учителей и завоевали их татарскую столицу. Способными учениками наши предки оказались. А потом пошли отвоёвывать у кочевников степные просторы, Среднюю Азию. Но после «собирания Руси» Иваном I и Иваном III государство было непрочным.
Ожидание агрессии извне стало постоянным,
так сказать, базисным состоянием русского народа.
Эту «ощетиненность» расценивают как агрессивность. Она – скорее, оборонительная. Мы притягивали недобрых «гостей», может быть, ещё нашей кажущейся незлобивостью. Один из мотивов расширения границ России – стремление обзавестись обширной «буферной» территорией, которая, как обручем, обнимет страну по периметру и защитит «сердцевину» от других народов. Чем больше опасность вторжений, тем больше должно быть воинов и, соответственно, земель, которые смогут их прокормить. На протяжении более века во время правлений Ивана III и Ивана IV русским приходилось едва ли не каждый год отражать нашествия врагов и с севера, и с запада, и с юга, и с востока. Поэтому Россия во многом строилась вокруг вооружённых сил. Неудивительно, что русские и сейчас живут в постоянном ожидании агрессии извне.
С.: – Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, прибавил к России обширные территории, в частности, тогдашнюю Украину.
Р.: – Но и то решился на это не сразу, опасаясь войны с Польшей. А в 1815 году Россия в лице Александра I предложила создать «Священный Союз», чтобы внести в международные отношения принципы «действительного и необходимого» братства всех христианских народов на основе «любви, правды и мира», ограничив тем самым право сильного. Как признаёт английский историк А. Тойнби, русские армии воевали в Европе, однако они всегда приходили как союзники одной из западных стран в их бесконечных ссорах. Идею о разоружении высказала впервые в истории именно Россия. В 1899 году Николай II инициировал созыв международной конференции по разоружению, которая состоялась в Гааге.
С.: – Нельзя назвать наше присоединение земель в Туркестане и на Северном Кавказе к России мирным. Часто «первой задачей было, посадив на престол лояльного ставленника, установить частичный протекторат, который выражался в присяге на верность, – пишет историк швейцарского происхождения А. Каппелер в книге «Россия – многонациональная империя». – Почти повсюду русские войска встречали яростное сопротивление, которое вспыхивало и после завоеваний. А некоторые народы избирали переселение. Вторым принципом политики освоения новых земель, – продолжает автор, – было сотрудничество с нерусскими элитами, подтверждались их привилегии, за что те должны были контролировать поведение масс и нести военную службу».
Р.: – Но Каппелер в то же время признаёт, что «в отличие от большинства других европейских полиэтнических государств, представители титульного народа – русские – по своему экономическому развитию, социально-политической организации и уровню образования не превосходили многие другие этнические группы империи. Российское правительство, как правило, не только не создавало преимуществ для русских, но нередко допускало, что их экономическое и правовое положение было хуже, чем у нерусских». Это как-то не вяжется с представлением о колониальной державе. «Такую структурную особенность в наследство от империи получил Советский Союз, – продолжает автор книги «Россия – многонациональная империя». – И тогда, как и сегодня, от имперского господства выигрывали только государство и властные, русские в большинстве, элиты, представленные в бюрократии и армии. Широкие слои русского населения можно рассматривать как дискриминируемое большинство, которое несло на себе главную тяжесть советской всемирно-державной политики».
С.: – Это показывает, что в России на одной территории существуют, по сути дела, два разных народа с абсолютно разными установками, жизненными целями и образом жизни. Представители одного народа заботятся о том, чтобы стать если не самой сильной и успешной державой мира, то одной из таковых. И свои амбициозные устремления они решают за счёт другого народа.
Р.: – Поэтому нельзя говорить о воинственности русского народа как о чём-то всеобъемлющем. Для русской верхушки оказывались ближе национальные элиты, чем свой народ. И в СССР, особенно в провинциальных городах и в глубинке, русские жили хуже, чем население большинства других республик. Особенно эта разница бросалась в глаза в Прибалтике. Литовцам, латышам, эстонцам больше позволялось. Например, под Каунасом в 70-х годах можно было увидеть шикарные коттеджи, какие в России появились лишь в 90-е годы. Даже в Бухаре за средневековыми глинобитными стенами часто стояла машина, а в домах – ковры. Странные получились из нас оккупанты. Такова особенность нашей экспансии:
когда мы подгребали другие народы и их территории, мы преследовали не столько цели наживы или политические, сколько психологические.
Нам очень лестно кого-то защищать, опекать. Нашему правителю всегда хотелось изображать этакого заботливого папашу, в доме которого всем хорошо и все его благодарят. Одним словом, доминировать и командовать другими народами, прежде всего, входящими в СССР. И мы обижались, если кто-то начинал выражать недовольство этим доминированием. Очень по-нашему – проявлять сейчас заботу о беженцах из Новороссии.
С.: – А зачем нам нужно было ввязываться в войну 1914 года, обслуживать интересы европейских режимов, когда внутри страны царила нестабильность, было полно проблем?
Р.: – Возобладали славянофильские настроения в русском обществе: мы не могли оставить в беде южных славян, когда Австро-Венгрия объявила им войну.
С.: – Вот и надо было идти на Балканы защищать сербов, помочь армянам освободить их территории от турок, в то же время укрепить наши западные границы. А в середине ХХ века мы умудрились половину Европы подчинить себе. Не случайно к нам приклеился ярлык «оккупанты».
Р.: – В 1939-1940 годах в значительной степени был осуществлён возврат тех территорий, которые входили в Российскую империю, а также это была превентивная реакция на агрессивные действия Гитлера. Но ни у одного славянского народа не появился ни Наполеон, ни Гитлер с намерением стать властелином мира.
С.: – А как же Сталин?
Р.: – Да, страсть к экспансии проявлял Сталин. Но он – не славянин, человек с ярко выраженной азиатской, сродни кочевнической, страстью захватывать чужое. А в последние десятилетия наблюдается отчётливая тенденция русских не ввязываться в вооружённые конфликты. Экспансионизм России явно сдулся. И слава Богу! Нам бы той огромной территорией, что у нас осталась, толком распорядиться. Сейчас славянам не то что завоевать – удержать бы те земли, что имеем. Мы и сербы в ХХ веке их только теряли. Сербы, уже можно сказать, утратили Косово. А мы в последние десятилетия лишь отстаиваем целостность исконно российской территории, населённой русскими. Славяне если и конфликтуют, устраивают «разводы», то в основном друг с другом: поляки и русские, сербы и хорваты, чехи и словаки. Теперь мы ссоримся с украинцами. К нам всё больше предъявляют претензий, часто несправедливых. Когда в Европе стало тесновато, западные политики стали посматривать на азиатскую часть России и намекать, что, дескать, негоже одной стране владеть такой большой территорией. Недовольство Россией на Западе растёт по мере того, как истощаются природные ресурсы. Кто же теперь более миролюбивый?
С. : – Миролюбие государства проявляется не только в том, нападает оно на кого-нибудь или нет, но и в том, сколько у него союзников, искренних друзей, и тогда налаживаются многочисленные связи, активизируется так называемая народная дипломатия. Помимо двух прямолинейных методов «кнута и пряника», то есть запугивания и приманивания материальными подачками и льготами, у стран-друзей практикуются другие подходы друг к другу. А где у нас истинные друзья?
Р.: – Ещё Александр III говорил о том, что у России есть только два верных союзника: наша армия и флот. И. Ильин отмечал, что западные страны России не знают, не понимают, боятся и радуются всякому её ослаблению, что у неё нет искренних друзей. Но это не мешало Европе посредством России неоднократно решать свои проблемы. Наша страна участвовала в войнах 1799, 1805 и 1807 годов, когда Наполеон претендовал на мировое господство, в борьбе против революций середины XIX века. Далее – освобождение Балкан от османского ига и Европы от османской проблемы в целом, а в середине ХХ века наша страна освободила Европу от фашизма. «Мы находим себе союзников в Европе только тогда, когда вступаемся за чуждые нам интересы», – писал в книге «Россия и Европа» Н. Данилевский. «Европа Россию своей не считает, – добавлял историк К. Бестужев-Рюмин, – с тех пор, как мы с конца XVIII века выступили на охрану Европы, нами пользуются, из нас извлекают выгоды для себя, а нам ничего не дают; но лишь только Россия находится в сколько-нибудь затруднительном положении, Европа действует против неё».
С.: – А мы ещё и от ордынского ига заслонили европейцев собой, чтобы они потом высокомерно называли нас татарами. В этом веке мы у Европы опять в нерасположении.
Р.: – Так же и у людей: один сам по себе привлекателен, а другой вызывает интерес к себе только какими-то услугами. Такое потребительское отношение – не только к России. Есть избитая фраза: «У любого государства не бывает друзей, есть только национальные интересы». А мы в общем в душе интернационалисты. Почитали поляков Дзержинского и Рокоссовского. Поклонялись грузину Джугашвили, да и сейчас едва ли не половина населения его забыть не может. Одним из самых больших кумиров молодёжи стал кореец Виктор Цой. Украинцев по-прежнему считаем своими братьями, для нас что Петров, что Петренко – не имеет значения. Душевно относимся к армянам. Несмотря ни на что уважаем прибалтийцев. Немку Екатерину II прозвали Великой, не приняв во внимание незаконное занятие ею российского трона. В Российской империи со времён Петра I жило очень много немцев, в 1913 году их было около 2,4 миллиона человек. Немцы служили верой-правдой российскому государству на самых разных ступенях социальной лестницы и не считали русских низшей расой. И мы их ценили.
С.: – Они знали, что во главе России стоял, по сути дела, их соотечественник по крови. И тем не менее международные отношения складываются по-разному. От наших же граждан можно услышать горестные признания, что нас в мире не любят. И чем ближе соседи, тем хуже к нам относятся. Особенно в Европе.
