Отправляющимся в путь на лодке заката

Даруйте ей сиденье в Харт-Нитр, рядом с владыками Заката.

Предпишите ей обиталище в Священной земле Тасарт.

Примите её в присутствии Повелителей Вечности.

Пусть её душа выступит в любое место, которое ей понравится.

Пусть она не будет отброшена в присутствии Великого сонма Богов!

Опять сел Амено, и вдвое тяжелее было на его сердце.

Но пелена уже пала с их глаз и юноши поняли, что прошли через Врата.

Лодка скользила по воде, гладкой, словно обсидиан под небом цвета свинца. Они уже не гребли против, а плыли по течению. Амено начал править к левому берегу, и вслед за ним и Хори взялся за весло.

Берега были не песчаными – наоборот, они были покрыты слоем чёрной грязи, в которой копошились тёмные фигуры. На берегах через равные промежутки высились колоссы из серого камня – сидящие на тронах цари с головами крокодила, а впереди над Рекой поднимались гигантские столпы с коническими вершинами. Никакой растительности вдоль берегов не было видно.

Говаривали, что Баст и Сехмет тысячу лет назад пришли со звезды Сепедет, встающей перед разливом над горизонтом вслед за созвездием Сах, небесным Осирисом. Про звезду Сепедет в книге Бенен сказано: «Четырнадцать звёзд позади неё, четырнадцать звёзд впереди неё… Но двадцать девять их, созданий этих, что существуют и творят в небесах, двадцать девять звёзд в этой широте небесной. Одна умирает и другая живёт в каждые десять дней».

Ночное небо над Шедетом сияет звёздами, диском Осириса-Ях, Молочной дорогой пролившегося из сосцов небесной коровы Нут молока. И даже враждебные Себеку Баст и Сехмет выкормлены молоком из сосцов матерей и почитают священных быков Та-Кемет, и богиня Хатхор, милостивая и благая, с её коровьими рогами есть благая ипостась Сехмет.

В этой же земле непонятно было, ночь сейчас или день. Небо было то ли затянуто тучами, то ли всегда было таким. Амено видел теперь, что тёмные фигуры на берегах – это стоящие на задних лапах крокодилы в два человеческих роста с короткой пастью, похожие больше на Анубиса, чем на Себека. Он перестал грести к берегу. Накатила волна удушающего смрада.

Рептилии тоже увидели лодку. Они молча переглядывались, потом некоторые из них проворно полезли вверх по склонам, и на каждом берегу ящерицы поменьше быстро побежали в разные стороны на задних лапах. Грязь комками разлеталась из-под их когтей.

Волна смрада схлынула, позволив сжавшейся груди Амено вновь вздохнуть свободно. Откуда исходила эта вонь – с высокого берега? Он понял, что не хочет этого знать.

– Давай закончим обряд, – сказал он странно застывшему Хори. Тот кивнул, разворачивая свиток, свернувшийся, пока он разглядывал крокодилов на берегу.

Гнусавый голос Хори дрожал, как решил Амено – от волнения, пока они выговаривали последние слова ритуала, призывающего помощь Себека. С последним звуком, слетевшим с их губ, на берегах грянули барабаны.

Никто из крокодилов, бывших на склонах, не спустился в воду. Они все уже вылезли на гребень, где неуклюже отплясывали под оглушающий грохот, доносившийся, казалось, сразу отовсюду. Вдруг опять накатила волна отвратительной вони, забивая нос, и предчувствие, что они делают что-то не то, затрепыхалось внутри Амено тревожной птицей.

– Уплываем, – крикнул он, и его голос потонул в грохоте, но Хори услышал. Рот младшего жреца растянулся в улыбке, с губы потянулась вниз нитка слюны. Амено только сейчас увидел, что в тускло-сером свете этой земли они оба выглядят словно два трупа.

– Глупец! – закричал Хори. Всякая гнусавость пропала, теперь голос его звучал по-детски звонко и пронзительно. – Куда ты поплывёшь? Мы видим то, что никто не видел тысячи лет! Кошка Баст пришла со звезды: разве сможет она привести с собой войско? Нет, ей нужны чародеи, ушебти и коварство! А здесь – погляди! Себек дарует нам могучих бойцов, и тысячи их, его слуг! Мы поведём их в Та-Кемет и воля Себека воцарится навек! Мы победим в войне богов! Мы сметём всех! Куда ты собрался уплывать? Гребём к берегу! Я буду говорить с ними!

Но глуп был мальчишка-Хори, возомнивший, что это он будет приказывать богу Себеку. Да и Себеку ли? Амено уже не был уверен в этом, ведь и жрецы не зря не открывали Врата этой земли даже в самую тяжелую годину.

Были ли здесь кто-то выкормлен молоком матери? Или лучшие лакомства здешних берегов вызревали на полях падали, скрытых чёрными высокими гребнями, где из кожистых яиц вылуплялись зубастые воины местного бога?

На ладье Ра с ним плывут Сиа-Разум, Хека-Магия и Маат-Справедливость. И крокодил, двигаясь по бесшумному пути, справедливо правит делами смертных. Он недаром пользуется почётом – ведь его называют подобием бога потому, что только у него одного нет языка, а божественное слово не нуждается в звуке. И говорят, что у обитателей воды только у него одного глаза прикрывает нежная и прозрачная плёнка, спускающаяся со лба, так что он видит, будучи невидимым, а это свойство присуще Первому богу. И где самка крокодила откладывает яйца, там она отмечает предел разлива Реки. Ибо откладывать в воде они не могут, далеко от воды – боятся, но так прочно предугадывают будущее, что, принося и обогревая яйца, они пользуются подъёмом реки и сохраняют их сухими и неподмоченными.

Моргнув прозрачной плёнкой, Амено увидел Хори во главе полчищ, исходящих из земель, не знающих молока и тёплого мяса, и горячей крови, и живородящих существ. Легионы любителей падали, пожирающих Та-Кемет в тысячу раз быстрее, чем саранча, в тысячу раз злее и ужаснее, чем самая рассерженная Сехмет.

Вгрызающихся в утробы матерей, где их ждёт самое главное и самое нежное лакомство…

От жуткой вони и картин, мелькнувших перед глазами, Амено вырвало прямо в лодку. Он выронил бехе в воду. На лице Хори отразились презрение, смешанное с отвращением.

– Уплываем! – снова заорал Амено, но тут Хори выхватил из-под набедренной повязки нож из чёрного стекла и бросился на него. Как вероломный пожиратель камеди из Нубии, он ждал удобного момента, чтобы сделать свой ход и выиграть всё. Теперь Амено стоял у него на пути.

Ученик писца отшатнулся и барабаны на берегах стихли в тот же миг, ожидая, кто одержит верх. Бог этих мест смотрел на них с серых небес, и только сейчас Амено понял, что огромные конические столпы впереди – это зубы исполинской крокодильей пасти.

Хори махнул ножом, сделал шаг и поскользнулся на полупереваренных кусках лепёшки с мёдом и пивом, исторгнутых учеником писца на дно лодки. Острое лезвие прошло в двух пальцах от сердца Амено и младший жрец вывалился за борт, войдя в чёрную гладкую воду, как в масло. Он исчез мгновенно и воду не потревожила ни рябь, ни волна.

В тот же миг барабаны грянули вновь, и толпы короткомордых крокодилов посыпались вниз с берега, в Реку, и Амено увидел, что к нему над водой стремятся сотни серых голов с немигающими чёрными угольками глаз.

Он плюхнулся на дно лодки, схватил весло и лихорадочными взмахами вернул лодку на стремнину, слыша нарастающий шум воды позади, чувствуя голой спиной ветер, сопровождающий исторгнутый из пасти бога-крокодила поток.

– Бог-крокодил Себек, – запел он, – что обитает посреди ужаса перед ним!

Ты Себек, и ты хватаешь свою жертву подобно хищному зверю.

Ты великая рыба, которая есть в Ком Омбо.

Ты Господин, которому совершают поклоны и простирания ниц в Хаваре и Лабиринте!

Прими душу Хори, позволь ему переродиться.

И Осирис Ани – господин, кому поклоны и простирания ниц совершаются в Хаваре.