Kitabı oku: «Не в своём уме. Сборник рассказов», sayfa 5
Не в своём уме
Засев за компьютер с раннего утра, Михаил и не заметил, как пролетело несколько часов, за окном рассвело, и впервые за этот холодный месяц на пустом небе появилось солнце, вытянувшее тени деревьев по грязному февральскому снегу. Бесконечная работа отнимала всё время, кажется, последний раз он отдыхал в прошлой жизни, обещая себе, что всё обязательно будет, но только потом – в приближающемся прекрасном будущем, не сейчас. Сейчас в этом мире не нужны бездельники.
Звонок планировщика оторвал его от отчётов, графиков, статей и миллиардов строчек кода. Он чуть вздрогнул, удивлённо уставившись на телефон, который пискнул ещё несколько раз, требуя ответа.
– Михаил Иванович, напоминаю, что через пять минут у вас встреча в приёмной, – скороговоркой выпалил планировщик, как только Михаил нажал на кнопку. Они всегда говорили быстро, хотя необходимости в этом не было. Видимо, старались показать, как сильно заняты. И это раздражало.
– Так, стоп, вы ошиблись, я не назначал встреч на сегодня, – сказал Михаил.
– Нет, не ошибся, – на том конце послышался стук клавиш, словно планировщик умел пользоваться клавиатурой, – вот, у меня есть запись, что вчера вечером вы добавили встречу в свой график. Никакой ошибки, и посетитель уже пришёл и ждёт вас.
– Я никуда ничего вчера не добавлял, вы что–то путаете!
– Михаил Иванович, это ваш собственный запрос, пришедший с вашего компьютера. Если хотите – зайдите, я вам покажу.
Вызов прервался, оставив Михаила в растерянности. Это была ещё одна особенность планировщиков – они постоянно завершали разговор, не слушая ничьих возражений. Потому что они работали, а ты просто болтун, отвлекающий их от следующего звонка. Михаил за несколько минут мог написать программу, которая заменила бы всех десятерых планировщиков в Институте, но директор не собирался увольнять их, словно все они были его любимыми племянниками.
Он потянулся в кресле, разминаясь, встал, выключил монитор и пошёл в переговорную, думая о случившемся. Он точно не менял вчера свой график, однако кто–то уже явился и сидел сейчас в ожидании встречи. Михаил дошёл до приёмной, открыл дверь и, увидев своего гостя, сидящего за столом, захотел вернуться к себе, запереться и не выходить наружу до июня. Уж кого он точно не ждал, так это Виктора Исаева. Однако именно тот сидел внутри, качая ногой, по–хозяйски развесив на спинке свою куртку.
– Как вы сюда попали? – спросил Михаил, глубоко вздохнув и направившись к столу, на котором был пульт с вызовом охраны, – убирайтесь немедленно, вам здесь не место!
– Подождите, – гость вскочил со стула, – дайте мне пять минут, чтобы объяснить, зачем я пришёл. Пять минут! И я сам уйду. Не вызывайте охрану.
– Как ты вообще сюда попал? – Михаил остановился, занеся руку над пультом.
– Взломал вашу сеть и добавил задание для планировщика. У вас хорошая защита, кстати.
Всё такой же наглый, как и раньше. Жизнь, видимо, совсем ничему не научила Виктора Исаева, все несчастья не открыли ему глаза на то, чего делать не стоит. Такого посетителя следовало гнать, общение с ним могло принести кучу неприятностей, вплоть до увольнения с работы. Михаил посмотрел в глаза гостя и нажал на кнопку.
– Охрана явится сюда минуты через две, – сказал он громко и сделал шаг назад, – за это время можешь рассказать, чего ты хочешь.
– Я знаю, как всё исправить, – Виктор с грустью посмотрел на мигающий красным огоньком пульт, – нет, тех, кто уже умер, вернуть нельзя, но всех остальных можно.
– Это смешно. Ты уже один раз облажался. А теперь, спустя четыре года, приходишь ко мне и предлагаешь помощь? Предлагаешь мне исправить твои ошибки? Не, не интересует!
– Михаил, ради бога, я не предлагаю никакую помощь. Я точно знаю решение, и я расскажу тебе про него. Всё можно вернуть обратно! Только нужны ваши ресурсы, один я ничего не сделаю. Мир станет таким, как раньше. Понимаешь? Любая страна заплатит за лечение столько, сколько вы скажете! И я знаю про твоего брата, неужели не хочешь, чтобы он снова стал нормальным? Это возможно! Без шуток. Ты же понимаешь, что не я всё испортил! Не меня надо винить, это всё людская жадность. Ведь мы никого не заставляли, всё было добровольно.
Он замолчал и сел на стул, словно эта короткая речь вымотала его, стащил со спинки грязную куртку и скомкал её на коленях. Михаил смотрел на него сверху вниз и видел отчаявшегося человека в давно не стиранной рубахе, небритого, с пятнами дорожной соли на брюках и ботинках. Невесело жилось ему в новом мире. Может быть, стоило бы вести себя поскромнее в таком положении?
Конечно, Михаил всегда знал, что Исаев по большей части не виноват в случившемся, он просто изобрёл то, чего изобретать не стоило. Но изобретать пистолет тоже не стоило, а до него можно было обойтись без лука, дубины, без каменного топора и кулаков. Можно было жрать бананы и кидаться с деревьев какашками в проходящих внизу хищников. Не стоило лезть в эту игру, малыш, здесь слишком высокие ставки. Но всегда находился кто–то, кто лез и изобретал, забывая подумать о последствиях. Гении – странные люди. Но, в конце концов, не они поливали друг друга свежеизобретённым напалмом и закидывали бомбами новых конструкций, для этого в мире существовали неподкупные политики и честные бизнесмены. Виктор, как и многие до него, просто попал к таким в руки, а потом оказался единственным, кого они же и оставили на растерзание. Весь мир знал, кто виноват, но ненавидел только Виктора, потому что кроме него у мира никого больше не было. Кто не спрятался, я не виноват.
– Ладно, – Михаил мысленно отругал себя за слабость, но схватил со стола листок и записал на нём номер телефона, – вот, держи. Позвони мне сегодня вечером, в семь, поговорим.
– У меня нет телефона, – Виктор посмотрел вверх печальными глазами, но бумажку взял. Руки он не мыл, видимо, с прошлого года, – я его давно продал. Я не смогу позвонить.
– Не надо давить на жалость и рассказывать, как ты от голода поменял телефон на буханку хлеба. Ты вчера взломал нашу сеть с помощью какого устройства? Грязной куртки и пальца? Вот и позвонить сумеешь! – В комнату вбежали двое охранников, и Михаил кивнул им на посетителя. – Вышвырните его отсюда.
Он ушёл, не оборачиваясь на шум и крики: «Я сам пойду, не трогайте меня». Наверняка Виктор давно привык, что его выкидывают отовсюду, переживёт и в этот раз. Михаил вернулся в кабинет, снова сел в кресло перед монитором и задумался, схватившись руками за голову. Неужели есть шанс исправить случившееся?
***
Пять лет назад в сетевых магазинах по всему миру появилось безобидное устройство для добычи криптовалют. Крохотная гарнитура – шарик, чуть крупнее горошины, который сначала вызвал смех и издевательства, быстро сменившиеся недоумением. Нужно было скачать на смартфон приложение для управления, прицепить устройство за ухо, выставить процент загрузки и лечь спать. Во время сна часть ресурсов мозга использовалась для просчётов, и проснувшийся с утра человек был обладателем небольшой суммы, которой при десятипроцентной нагрузке хватало на то, чтобы пару раз в неделю выпить кофе.
– Мы не рекомендуем выставлять нагрузку более десяти процентов, – напоминали создатели компании во всех своих рекламных роликах, собирая тысячи гневных отзывов и стройные ряды одинаковых вопросов: «Зачем же тогда в приложении есть возможность выкрутить настройки до тридцати процентов? Убить нас хотите?»
Число недовольных росло, а вместе с ним росли продажи. Все любят халявные деньги, потому что за них можно купить халявное пиво. Споры о вреде устройства очень быстро прекратились, потому что каждый хотел жить на полную катушку, выставляя перед сном максимальные значения. Ну даже если это и немного вредно, то какого чёрта? Мы курим, сжигаем нефть и уголь, воюем, жрём гамбургеры, запиваем их алкоголем с антибиотиками, и при этом мы все живы! Ну или почти все. Заряжай, один раз живём!
За полгода владельцы компании стали миллиардерами, а правительства наконец зашевелились, осознав, какую угрозу пропустили. Денежный оборот вырос незначительно, но каждый день в систему включалась всё новые пользователи, увеличивающие количество покупаемого кофе и пива.
– Это надо прекращать, – с экранов телевизоров эксперты пугали всех своими прогнозами, – криптовалюты обеспечены всего лишь сном бездельников, ничего не производящих, но регулярно совершающих покупки. Это обесценит обычные деньги, заканчивайте! Нет, правда, ребят, прекращайте.
Но никто не хотел заканчивать, потому что, несмотря на страшилки, ничего не менялось, даже стало спокойнее. Террористы спали, им некогда было взрывать бомбы, даже в сети стало тише, все предпочитали вздремнуть вместо того, чтобы искать тех, кто там в Интернете неправ.
– Ну что, программист, я теперь тоже зарабатываю головой, – брат Михаила полюбил эту глупую шутку и повторял её при каждой встрече. Он так привык к своей гарнитуре, что не снимал её даже днём, когда она была абсолютно бесполезна. Кажется, он боялся пропустить тот момент, когда случайно заснёт во время перерыва на обед.
– Егор, ты зарабатываешь, когда строишь дома. Вот это заработок, – возражал Михаил. Его зарплата полностью покрывала все желания, а ещё он никогда не доверял людям, которые предлагают тебе заработать на своём безделье. В такое могут верить только идиоты и его брат Егор. – А то, что ты спишь и видишь сны про золотые горы – это так, барышням твоим на шоколадки.
– Зависть, Мишка, я читаю в твоих глазах зависть. Вот смотри, – Егор вытягивал вперёд ногу, – угадай, где я взял деньги на эти туфли? А?
– Судя по виду, ты убил топором старушку и снял их с её трупа.
– Ну извините! Не у всех обувь по пятьсот баксов! Но когда я заработаю и на такие, вот тогда посмотрим, что ты скажешь.
Сломалось всё совершенно неожиданно, в один момент. Кто–то взломал приложение и поделился им с друзьями, ведь хакеры добрые и всегда заботятся о других. Тридцатипроцентный рубеж пал, и уже спустя всего одну ночь стало ясно, что работающий на пределе мозг способен принести своим обладателям больше денег, чем ежедневный труд. Мир медленно погружался в сон, пытаясь получить максимум выгоды от минимума действий, никому из лентяев не пришло в голову, что они творят.
Люди не шли на работу, они просыпались с утра злые и измученные, с кругами под глазами, смотрели на свои результаты и тут же снова ложились спать, немного снизив нагрузку. А вечером они выходили на прогулку, чтобы как можно скорее потратить всё заработанное, иначе кто–то мог скупить всё раньше них. Они бежали в полупустые магазины мимо припаркованных прямо на улицах пустых автобусов, сметая с полок всё, на что хватало денег. Валюты поползли вниз, алгоритмы просчётов усложнились, магазины переставали завозить товар, а заводы останавливали свою работу, но даже это никого не смущало. Все спали, ожидая, что кто–то другой сварит за них суп и сошьёт куртку.
Брат бросил работу и закрылся в своей квартире с несколькими упаковками снотворного. Михаил в предчувствии беды несколько раз ездил к нему и просил остановиться, но Егор отбивался, показывая на свои несметные богатства, разбросанные по комнатам. Огромные телевизоры, пылесосы, два холодильника, так и стоящие в заводской упаковке, кожаные кресла, диваны, массивный резной стол 19 века, наборы посуды, серебряные столовые приборы – всё в беспорядке валялось по давно не убиравшейся квартире. На полу стояли упаковки с пивом, чипсами, консервами и даже десятки бутылок с кетчупом, на которых спала собака, забывшая, как выглядит улица. Свободным оставался только диван – место круглосуточной работы хозяина квартиры. Михаил хотел забрать брата к себе, потому что ему начинало казаться, что однажды Егор просто сдохнет с голоду посреди своих припасов. Но брат не хотел никуда уезжать, нажитое непосильным трудом не отпускало его.
– Я перевезу весь твой хлам вместе с тобой, – Михаил вытаскивал консервы из квартиры и грузил их в машину, – только поехали.
– Ты мне завидуешь! – Егор слабо отмахивался, норовя завалиться на свой диван, – потому что тебе много лет пришлось учиться ради твоей работы, а мне…
Он засыпал прямо посреди разговора, роняя нечёсаную голову на грудь, и Михаил просто отвозил запасы еды в свой подвал. Судя по всему, еда в скором времени могла ему понадобиться.
Всполошившиеся правительства день и ночь работали, пытаясь остановить заразу, запретить криптовалюты и их обналичивание, пока просто не отключили Интернет по всей планете. Тогда это казалось единственным выходом, и это действительно помогло, к сожалению, ровно на одни сутки. Самые активные пользователи, оставшиеся без подключения к сети, начали сходить с ума. И это было не тихое помешательство.
***
В первый же день кто–разбил окно на первом этаже дома. Михаил, проснувшись от звона стекла, спустился вниз и обнаружил усыпанный осколками пол и кусок кирпича, измазанный землёй. На улице закричали, заверещала сигнализация. Не одеваясь, он выскочил посмотреть, что случилось и осторожно высунул голову за ограду. Несколько человек дрались на противоположной стороне улицы, ещё двое крушили машину соседа. Михаил бегом вернулся обратно, закрыл дверь на замок и набрал номер полиции. Трубка долго молчала, пока наконец не разродилась предложением ожидать на линии.
Он переминался босыми ногами рядом с осколками, ожидая ответа, но ответа всё не было. Завопила ещё одна сигнализация, раздались удары и треск. Михаил забежал на второй этаж, не выпуская телефона из рук, отодвинул в сторону шторку и посмотрел на улицу. Дерущиеся исчезли, оставив двоих лежать на тротуаре. Больше никого не было видно, но теперь кричали с разных сторон. Он отошёл от окна, схватил пульт и включил телевизор, сразу же выкрутив звук до минимума.
– Повторяем, не выходите из дома, – диктор на экране казался таким спокойным, будто читал прогноз погоды, – не пытайтесь в одиночку помочь кому–либо. Забаррикадируйте двери и окна, в случае нападения старайтесь спрятаться. Полиция принимает все меры, не препятствуйте их работе. Сообщите эту информацию всем, до кого можете дозвониться.
Михаил переключил канал и попал на новости, где крутили съёмки с дронов и рассказывали о массовых нападениях по всему миру.
– Судя по первоначальным данным, все нападениями связаны с людьми, которые в последние дни занимались добычей криптовалют. Если у вас есть такие знакомые, постарайтесь держаться от них подальше, они очень опасны и могут попытаться вас убить, – ещё один спокойный корреспондент комментировал кадры, на которых люди в панике метались по улице.
Сбросив вызов, Михаил набрал номер брата, открыл шкаф, выгреб оттуда футболку со спортивными брюками и начал одеваться. Никто не отвечал и по этому номеру. Сейчас где–то на другой стороне города его брат, возможно, тоже носился за прохожими или крушил дверь в чью–нибудь квартиру. Нельзя было бросать его в таком состоянии. Михаил почти на бегу натянул кроссовки, выскочил через боковую дверь к гаражу и вручную открыл ворота, стараясь не шуметь. Двигатель завёлся тихо, слава всем богам! Хотя ему всё равно предстояло сейчас произвести немало шума, скрываться было бесполезно.
Михаил легонько нажал на газ и выехал за ворота. По улице бродили несколько человек, которые при виде машины разом повернулись и бросились к ней. Он рванул вперёд, уворачиваясь от летящих на него тел, и почти доехал до конца улицы, как кто–то на полной скорости прыгнул на машину, снеся правое зеркало. Не обращая внимания, Михаил сильнее нажал на газ, вылетел на перекрёсток и поехал дальше, не встречая больше людей.
Пустота на магистрали поразила его, и он разогнался до двухсот километров, пока не сработал ограничитель. Воздух ревел вокруг тяжёлого автомобиля, который на такой скорости норовил уехать в сторону. Один раз навстречу проскочили полицейские с мигалками, но им, кажется, было не до нарушителей.
Затормозив около подъезда Егора, Михаил осмотрелся, чтобы не попасть никому на глаза, но здесь улица была пуста. Он вытащил из бардачка запасной ключ от квартиры брата и вышел наружу. Лифт не работал, и он побежал вверх по лестнице. На седьмом этаже он открыл дверь квартиры и осторожно зашёл внутрь, стараясь унять дыхание. Егор лежал на диване. Он спал. Впервые за долгое время Михаил видел брата с улыбкой на лице. Кажется, впервые за эти месяцы он был по–настоящему счастлив. Михаил попытался разбудить его, но Егор только мычал и отбивался, не помогла даже кружка холодной воды, вылитая на лицо.
Запищал брелок, сигнализируя, что с машиной что–то происходит. Михаил бросился к шкафу, разбрасывая ногами пакеты с чипсами, вывернул верхний ящик, вытащив из вещей пистолет и запасную обойму к нему. Засунув находки в карман, он с трудом взвалил Егора на плечо, пнул незапертую дверь ногой и вышел на лестничную площадку. Сзади раздался шум, и Михаил в ужасе обернулся. На пороге, виляя хвостом, стоял Бобби, собака Егора.
– Бобик, чтоб тебя! – выдохнул Михаил и плечом подбросил брата, укладывая его поудобнее. Он покрепче обхватил его руками и побежал вниз по лестнице, а за ним с радостным лаем рванула собака.
***
Михаил встал и прошёлся по кабинету. Воспоминания о тех днях мешали работе, слишком много всего случилось тогда. Полиция и войска круглосуточно ловили сумасшедших, набивая ими больницы и тюрьмы, но их количество продолжало расти. Планета стала сплошным фильмом про зомби–апокалипсис, только «зомби», в отличии от телевизионных, были живые, незаразные и с удовольствием убивали друг друга. Несколько месяцев потребовалось, чтобы остановить их. И вот тогда стало понятно, что кроме разрушенных домов и остановившихся заводов есть проблема посерьёзнее.
Во всём мире оказалось около полумиллиарда сумасшедших, которых нужно было кормить, лечить и где–то размещать. Поступившие предложения об их уничтожении никто рассматривать не стал. Половина оставшегося населения мира переключилась на обслуживание «больных». Именно поэтому Михаилу так не нравились десять планировщиков, которые гораздо больше пользы принесли бы на ферме или заводе, где вечно не хватало рабочих.
Он тряхнул головой, окончательно выгоняя воспоминания, сел за компьютер и до вечера погрузился в работу. В шесть он вышел из–за стола, забрал из шкафа своё пальто и пошёл к выходу мимо сидящих за стеклом планировщиков, которые все вместе неодобрительно посмотрели на сотрудника, посмевшего покинуть рабочее место.
– Идите вы лесом, – вслух сказал Михаил, улыбаясь в ответ на их взгляды и зная, что они его не слышат. Он вдавил кнопку лифта и через пару минут был на подземной стоянке. Как только производство автомобилей наладилось, он купил себе такую же машину, как и раньше, в память о той, которая спасла его четыре года назад.
Он выехал в центр города, нашёл парковку, достал телефон и сменил номер на нигде не зарегистрированный. Полчаса он сидел за рулём, наслаждаясь старой музыкой, той, которую писали ещё до последнего Апокалипсиса. Да, тогда умели это делать, нынешние певцы, чередующие работу в больницах с написанием своих опусов, не тянули даже на тень от искусства. Звонок прервал музыку, и Михаил снял трубку.
– Михаил? – спросил телефон голосом Исаева.
– Да. Слушай, знаешь разбитую остановку на границе Старого района?
– Знаю.
– Через сколько можешь там быть?
– Я недалеко оттуда. Минут двадцать.
– Отлично. Жди меня там.
Промахнув центральные улицы, Михаил выскочил на окраины. За ними город продолжался, но сейчас там никто не жил, кроме, может быть, привидений и бродячих собак. Одна из остановок на границе была любимым местом для сбора экспедиций в Старый район, её все знали и почему–то называли разбитой, хотя она просто покосилась и заржавела. Вечером там обычно было безлюдно – пустые дома, притаившиеся в темноте за остановкой, пугали. Зато никаких лишних глаз и ушей.
Подкатив к границе и увидев одинокую фигуру в сумраке, Михаил остановился, разблокировал двери и подал знак садиться. Исаев залез в салон и плюхнулся в кремовое кресло своим тощим задом. Его грязная одежда была настолько чужеродна кожаному великолепию салону, что Михаил прямо сразу начал жалеть о встрече. Он тронулся с места, пересёк границу и поехал вглубь Старого района.
– Мы куда? – удивлённо спросил Исаев.
– Куда надо, – Михаил свернул с главной дороги и начал пробираться по невысоким сугробам, – не волнуйся.
Они проехали несколько улиц и остановились перед валяющимся светофором, перегородившим дорогу. Чёрные она пустых домов недружелюбно рассматривали машину.
– Всё, теперь к делу, – Михаил заглушил двигатель и повернулся к Виктору.
– Зачем мы сюда приехали? – Исаев нервно огляделся. Было действительно жутковато, особенно страшным выглядел сломанный светофор, медленно исчезающий в свете тухнущих фар.
– Чтобы нас с тобой никто не увидел. Контакты с тобой – это риск, сам знаешь.
Конечно Виктор знал, хотя всю злость мира он познал одним из последних. Когда поток сумасшедших начал уменьшаться, вспомнили, что у всех событий были виновники, продавшие миру свои гарнитуры. Вот только оба основателя компании бесследно исчезли, оставив в главном офисе нескольких программистов, забаррикадировавшихся от атак. Всё время они сидели внутри, боясь выйти. Им очень повезло, что отдел закупок накануне успел завезти несколько ящиков печенья и целую батарею бутылок с водой.
Спасённые программисты от радости сразу же сдали находящегося среди них начальника, который изобрёл гарнитуру и написал код для её работы. Вот так все узнали про Виктора Исаева. Каждый день его показывали по всем двум каналам, оставшимся от телевизионной сети, все в мире знали его в лицо. А потом он неожиданно исчез, и ходили слухи, что его спрятали военные, чтобы он открыл им свои тайны. Военные всегда нервничают, когда кто–то без них испытывает способы убийства.
Два года назад Исаев вернулся. Кто–то случайно встретил его на улице и вызвал телевидение. Как он ни старался скрыться, операторы гоняли его по всему городу, делая репортаж за репортажем. Они превратили его жизнь в кошмар, Виктора узнавали все, отказываясь общаться с ним. Ему не продавали ничего в магазинах, не давали денег, не брали на работу, он ночевал в заброшенных домах, но даже там его доставали телевизионные дроны.
– Есть возможность вылечить всех, кто сошёл с ума от гарнитуры, – сказал Исаев, бросивший наконец попытки разглядеть что–то в окружающей темноте.
– Ты это уже говорил. Как? – спросил Михаил.
– Ваш Институт мозга получил контроль над всеми нашими серверами и уже четыре года вы пытаетесь понять, что за данные там собраны, чтобы выяснить, как всё случилось. Так?
– Я не буду это обсуждать.
– Да ничего, я в курсе. А ещё я знаю, что вы до сих пор так ни в чём и не разобрались. И не разберётесь никогда, я позаботился, чтобы никто не разобрался.
– Выходи, – Михаил перегнулся через Виктора, на секунду перестав дышать, и толкнул правую дверь, – и вали отсюда.
– Эй, ты чего?
– Я ничего. А ты со своей философией вали из машины. Мне была нужна информация, а не лекция о твоём превосходстве. Давай.
Темнота в дверном проёме почему–то пахла весенним лесом, но за пределами освещённого салоном пятна прятался страшный полуразрушенный город. Виктор со злобой посмотрел на Михаила и захлопнул дверь.
– Ладно, – сказал он, – гарнитура занималась не только майнингом, она собирала данные о мозге каждого подключённого. На серверах по всему миру лежат изначальные полные образы мозга всех, кто пользовался гарнитурой. Если снова включить систему, но в обратную сторону, то можно извлечь эти образы и перезаписать в мозг всех сумасшедших. Они вернуться в то состояние, в котором были пять лет назад. Своего сумасшествия они помнить не будут.
– Как это сделать?
– Я написал программу, которая извлекает образы и идентифицирует их, чтобы не записать кому–нибудь чужой. Я отдам её тебе за миллион долларов. Новыми долларами конечно. И на банковскую карту. Вот тестовый вариант, – он вытащил из кармана флешку и положил её на панель, – в нём нет нескольких модулей, но по тому, что есть, принцип работы ты поймёшь. А гарнитура подойдёт та, которая и была раньше, но лучше две – за каждое ухо.
– Ты совсем не раскаиваешься в том, что натворил? – Михаил с удивлением смотрел на
Виктора, поражаясь степени наглости этого человека. – Ты сломал мир, а теперь хочешь денег за то, чтобы лишь частично что–то исправить?
– Я ничего не ломал, – огрызнулся Виктор, – я никого не заставлял, я не знал, что случится! Сколько можно?! Что вы все заладили одно и то же? Да и к тому же, если посмотреть на всё с другой стороны – кто пользовался системой? Бездельники, глупцы, неудачники, все, кто не умеет и не хочет работать. В один момент мир можно было очистить от таких людей, но вы сами собрали их по больницам и держите привязанными к койкам или накачиваете наркотой, чтобы они успокоились. Вы сами спасаете их, хотя они были и есть главный негатив всей цивилизации. Ну раз вы такие добрые – нате вам лекарство, пользуйтесь. Только заплатите мне за то, что ВЫ сделали со мной! Вояки два года трясли из меня что–то, чего я не знаю, вы травили своей ненавистью ещё два. Я голубей жрал сырых, с перьями, вот эту куртку на помойке нашёл, так какой–то идиот, проходивший мимо, потребовал, что бы я положил эту тряпку обратно! Ты жил такой жизнью? Вот и не осуждай меня!
– Так ты, выходит, жертва во всём этом? – Михаил нажал кнопку стартера, развернулся и двинулся назад, к разбитой остановке.
– Жертва, не жертва, какая теперь разница? – Виктор закрыл растрёпанную голову руками и уткнулся ею в торпедо. – Ты лучше скажи, мы договорились или нет?
– Я думаю, – ответил Михаил, чувствуя, как машина даже на маленькой скорости подпрыгивает на таящихся в снегу ямах, – помолчи пока.
Они доехали до границы, и он снова перегнулся и открыл дверь.
– Выходи, – сказал он, указывая рукой на горящие недалеко огни города, – флешку оставь. Через неделю, в восемь вечера, на этом же самом месте. Звонить мне не надо, являться в Институт тоже. Понятно?
– Да, – Исаев выбрался из машины и собрался захлопнуть дверь, – слушай, у тебя нет ничего пожрать?
Михаил открыл бардачок, вытащил пачку печенья, провалявшуюся там несколько месяцев, и бросил её Виктору.
***
Он доехал до дома и заглушил машину у самых дверей во двор. Новый дом был гораздо меньше, да и к тому же без собственного гаража. Но это ничего, он всё равно нечасто приезжал сюда, по большей части оставаясь сутками на работе. Со двора залаял Бобби, Михаил зашёл, потрепал вьющегося вокруг ног пса и проверил его кормушку. Соседи от души насыпали псу какой–то вонючей гадости, именуемой кормом для собак, которую Бобби любил больше, чем гонять бродячих котов. Чашка для воды тоже была полной.
– Эх, Бобик, – Михаил смахнул снег и присел на ступеньку, пёс тут же запрыгнул ему на колени и лизнул в нос, – счастливый ты сукин сын!
Он посидел, опёршись спиной о входную дверь, чувствуя, как собака устраивается на ночлег у него на коленях, потом всё же согнал сопротивляющегося пса и впустил его в дом. Бобби, выросший в квартире, очень одобрял, когда вместо будки его пускали ночевать в человеческое жильё. Теперь весь вечер он будет исследовать дом, непрерывно клацая когтями по полу. Главное – не забыть завтра выгнать его обратно. Оставшись в одиночестве, Бобби начинал охотится на туфли и подушки.
Михаил принял душ, вытащил из кармана флешку и долго разглядывал её, не решаясь вставить в компьютер, пока наконец не бросил её на стол, а сам завалился в кровать. Если на флешке именно то, что пообещал Виктор, отдохнуть в ближайшие месяцы вряд ли удастся. Пусть хоть один вечер побудет просто маленьким праздником безделья. Михаил потушил свет, вытащил из–под покрывала подушку и лёг поперёк кровати, как в детстве, уставившись в окно, светящееся огнями соседских домов. На первом этаже Бобби стучал когтями по паркету.
Он закрыл глаза, расслабляясь и отгоняя тревожные мысли о будущем. Но голова, отвыкшая от отдыха, не успокаивалась, заводским конвейером рождая одну мысль за другой. В памяти снова всплыли события того злосчастного первого дня.
С братом на плече он сбежал по ступенькам до первого этажа, не остановившись ни на секунду, чтобы отдохнуть. Спина ныла, руки затекли, но страх был сильнее усталости. В подъезде Михаил привалился боком к стене, чтобы Егор не упал с плеча, вытащил из кармана пистолет и сжал его в руке. Снаружи раздавались удары, брелок продолжал пищать, а к ноге жался скулящий Бобби. Михаил оторвался от стены, крепче сжав брата одной рукой, ткнул пальцем в кнопку на двери и вышел на улицу.
Какой–то мужик сидел на капоте, колотя ладонями по лобовому стеклу, словно хотел надавать пощёчин всему английскому автопрому в лице одной машины. На писк двери он повернул голову, спрыгнул с автомобиля и с воем бросился в атаку на незваных гостей. Михаил остановился, поднял пистолет, прицеливаясь, и, когда до противника оставалось пару метров, нажал на курок. Пистолет не выстрелил, мужик вытянул руки, надеясь ухватить Михаила за горло, тот попытался увернуться, но с братом на плече это было непросто. Он сделал шаг в сторону и тут же наступил на Бобби. Егор рухнул с плеча на асфальт, мужик споткнулся о него, на секунду взлетел и на полной скорости впечатался в закрывающиеся двери подъезда.
Михаил отпрыгнул в сторону и посмотрел на пистолет. Никогда ещё ему не приходилось пользоваться оружием, и, наверное, оно не было снято с предохранителя. Он дёрнул какую–то защёлку, надеясь, что именно она и является предохранителем, и снова прицелился в нападавшего. Тот уже вскочил на ноги, ладонью потёр ушибленный лоб и развернулся для второй атаки. Не дожидаясь, пока он опомнится, Михаил снова нажал на курок, пистолет дёрнулся в руке, огласив двор грохотом, сверху раздался женский вопль, завопили сигнализации припаркованных вокруг машин.
Мужик от звука замер на месте, ошалело осмотрелся и снова бросился вперёд, пуля прошла мимо. Михаил сжал пистолет обеими руками и выстрелил ещё два раза, и нападающий с криком упал ему под ноги. Он катался по асфальту, схватившись за простреленную ногу.
–Ууууууу, – он выл и плакал одновременно, сжимая рану окровавленными пальцами.
Михаил шагнул назад, не в силах отвести взгляд от этой картины. В мужике не было ничего человеческого, просто раненый хищник, одержимый собственной болью.
– Добей его! – крикнул кто–то сверху, и Михаил, подняв голову, увидел жильца, высунувшегося в окно третьего этажа, – ну что ты на меня смотришь? Добей этого гада!
