Kitabı oku: «Два шага до горизонта»

Yazı tipi:

Великий путь неназываем.
Великое доказательство бессловесно.
Великая человечность нечеловечна.
Великая честность не блюдет приличий.
Великая храбрость не выглядит отвагой.
«Чжуан-Цзы».

Пролог

Я открываю дверь и замираю на пороге огромного зала.

Стены и своды его уходят куда-то вдаль, создавая впечатление бесконечности заключенного в них пространства. Разумеется, это всего лишь иллюзия, создаваемая особыми оптическими свойствами покрытия и точно просчитанным пространственным расположением строительных панелей, – каждая из них установлена под строго определенным углом, позволяющим многократно отражать зеркальную глубину стен, не фиксируя при этом то, что находится в самом зале. И, тем не менее, всякий раз, когда я стою на пороге этого зала, мне кажется, что я должен сделать шаг в пустоту. Когда я делаю первый шаг, на короткое, почти неуловимое мгновение у меня, словно при падении в бездну, перехватывает дыхание.

Иллюзия пустоты настолько достоверна, что даже я, опытный ксенос, в первый момент неизменно воспринимаю ее, как реальность.

Порою мне кажется, что хранители умышленно создали в зале иллюзию убегающего пространства, с тем, чтобы каждый входящий в него работник Центра ощущал себя песчинкой, затерявшейся в бескрайних просторах Вселенной. Я, например, стоя на пороге зала, всегда вспоминаю слова, произнесенные моим наставником, когда я впервые изъявил желание заняться работой ксеноса: «Не думай, что ты станешь всесильным творцом или вершителем судеб. Ксенос – это всего лишь инструмент, используемый Мирозданием с целью, которую сам он не всегда способен постичь».

Что там было на уме у хранителей, когда они проектировали и создавали Центр, – теперь уже точно не может сказать никто. К настоящему времени в живых не осталось ни одного из тех, кто когда-то впервые встретился с представителями ставшей ныне едва ли не легендарной космической сверхцивилизации. Да и происходила ли когда-либо подобная встреча в реальности? Если Кольцо Миров существует от начала Мироздания, то, следовательно, и Центр должен был возникнуть одновременно с ним. Откуда в таком случае появились сами хранители?

Со временем вопросы, связанные с возникновением Центра, с его местонахождением в пространстве и с тем, кто и каким образом направляет его деятельность, отошли для меня на третий план. Фактически я вспоминаю о них только, когда вхожу в зал. В конце концов, какая разница, кто и когда создал Центр? Если и существует некто, кому известны все механизмы управления работой Центра, то я с ним не знаком.

Мне лично работа в Центре дает чувство осознания собственного места во Вселенной, что, на мой взгляд, само по себе является достойной компенсацией за труд.

На миг задержав дыхание, я решительно вхожу в зал. Шагов почти не слышно, хотя я старательно припечатываю подошвы к полу. Звуки глохнут и расплываются, словно покрытие пола, похожее одновременно на камень и на стекло, впитывает их в себя.

Зал кажется пустым. Однако пустота эта столь же обманчива, как и бесконечная глубина зала, – невидимые стены скрывают в себе огромное число таких же невидимых поворотов и ниш.

Место это грандиозное и величественное, но… Почему-то я его не люблю.

Когда я еще только начинал работать ксеносом, кто-то из моих более старших и опытных коллег сказал, что главным моим достоинством является умение ждать. В то время это было сказано просто в шутку, однако сейчас оброненные ненароком слова неожиданно приобрели вид пророчества: спустя пятнадцать лет я снова должен вернуться к работе на Тессе-3. Но уже с новым руководителем проекта…

Оглядываясь по сторонам, я прохожу к центру зала. Находящаяся там огромная трехмерная схема Кольца Миров – единственное место в зале, видимое из любой его точки.

Проникнув взглядом сквозь сплетение ветвящихся линий, опутывающих пространство схемы, я нахожу небольшой голубовато-зеленый шарик, – мир, значащийся в каталоге Центра под условным именем Тесса-3. Восприняв мой взгляд как запрос, схема увеличивает и приближает изображение. Рядом с Тессой-3 остаются только те миры, которые объединяет с ней ближайшая событийная волна, направленность и сила воздействия которой обозначается интенсивностью окраски связывающих их линий. Рядом с Тессой-3 прямо в воздухе появляется развернутое меню, воспользовавшись которым можно сделать запрос по любому предмету, имеющему отношение к данному миру.

О Тессе-3 мне известно едва ли не больше, чем всему банку данных Центра, поэтому я мысленно даю команду отменить запрос, и схема мгновенно приобретает первоначальный вид.

В который уже раз я думаю о том, что укоренившееся и давно ставшее для всех привычным название «Кольцо Миров» совершенно не соответствует действительности. И кому только могло прийти в голову подобное обозначение? То, что представлено на схеме, скорее уж напоминает перепутанную и смятую в комок нитку бус. Нитью же, связывающей между собой 156 миров, разбросанных по Вселенной, обитатели большинства из которых даже и не подозревают о существовании своих соседей, являются событийные волны. И в данном случае название с убийственной точностью определяет суть явления. Это именно волны, которые продвигаются от мира к миру, набирая силу и накапливая разрушительную мощь. Волны, способные, не будучи вовремя остановленными, превратиться в сметающее все на своем пути стихийное бедствие.

Понять природу данного явления не так-то просто. Я, например, даже и не пытаюсь. Но вот законы распространения событийных волн и их взаимодействия с событиями, происходящими на местах, изучены досконально. Хотя, следует заметить, основная заслуга в этом принадлежит все тем же хранителям.

Мне же, как, впрочем, и подавляющему большинству других штатных сотрудников Центра, не имеющим прямого отношения к анализу возможных последствий прохождения событийной волны, известно только то, что она представляет собой некий мощный космогонический фактор, действующий на подпространственном уровне. Объясняя принцип его действия неспециалистам, астрофизики обычно используют в качестве наглядного примера принцип домино. Перемещаясь от мира к миру, событийная волна вызывает цепочку разрушительных явлений, как на природном, так и на социальном уровне. Костяшки падают одна за другой, а событийная волна при этом вбирает в себя заложенную в них потенциальную энергию. При бесконтрольном развитии процесса событийная волна имеет постоянную тенденцию к усилению своей разрушительной мощи. По прогнозам аналитиков Центра все планеты, входящие в Кольцо Миров, были бы полностью уничтожены в течение ста пятидесяти лет, если бы в свое время хранители не научились создавать буферные зоны на пути следования событийных волн с тем, чтобы отвести их энергию в иное, безопасное русло.

Поскольку Кольцо Миров до сих пор существует, можно сделать вывод, что хранители и сами неплохо справлялись с этой задачей. Но почему-то, в конце концов, они создали Центр и передали контроль за распространением событийных волн выбранным ими для этой цели представителям планет, входящих в Кольцо Миров. Подлинную причину этого своего решения они, как обычно, не стали никому объяснять. Должно быть, в нем присутствовала какая-то логика, понятная лишь самим хранителям. Я, например, склонен считать, что хранители попросту устали от необходимости постоянно делать выбор между большим и меньшим злом. Простым же смертным подобный выбор дается куда легче. Хотя не всем и не всегда. Аналитикам, работающим в Центре, легко просчитать, сколько жизней в условном для них мире А спасет гибель всего лишь одного человека в таком же условном мире В. Но никто не спрашивает ксеносов, работающих не со статистическими данными, а с живыми людьми, каково им наблюдать за тем, как погибает человек, и не только ничего не предпринимать при этом, но и следить, чтобы гибнущему не смог оказать помощь кто-то иной…

В древности говорили, что для подобных испытаний нужно иметь стальные нервы и каменное сердце… Для нашей работы лучше вообще ничего не иметь: ни нервов, ни сердца, ни чувств, – только разум, холодный и рассудительный, способный просчитать последствия любого совершаемого действия на десять ходов вперед.

– Ксенос Иохим Граис…

Человек подошел ко мне сзади совершенно беззвучно и, наверное, думает, что оставался незамеченным до тех пор, пока не подал голос. Но я давно уже чувствовал присутствие постороннего у себя за спиной. Однако оборачиваюсь только тогда, когда он называет меня по имени.

В двух шагах от меня стоит, едва заметно улыбаясь, руководитель проекта Аджи Кричет. Он примерно одного со мной возраста. И даже во внешнем облике каждого из нас можно подметить нечто общее. Мы оба худощавы, но крепко сложены. Но если я всегда держусь прямо, расправив плечи, то Кричет заметно сутулится. Лицо Кричета так же, как мое, чуть вытянуто, но черты – более резкие и глубокие. И я, и он носим длинные волосы. Но мои светлые, чуть рыжеватые разделены прямым пробором и свободно падают почти до самых плеч, а черные волосы Кричета аккуратно зачесаны назад и перехвачены на затылке тонким, почти незаметным, таким же черным шнурком. Не менее тщательно Кричет следит и за лицом – черная дуга умело подправленных усиков сливается с небольшим клинышком волос на подбородке. Сколько знаю Кричета, он постоянно выбирает для себя одежду черного цвета: узкие брюки, тонкий, облегающий фигуру свитер с воротом под самое горло и короткий пиджак с широкими отворотами и накладными карманами.

– Изучаешь поле предстоящей битвы? – Кричет взглядом указывает на схему у меня за спиной.

Похоже, улыбка его означает тонкую иронию… Что ж, если он хочет считать себя невероятно остроумным…

Я только пожимаю плечами и ничего не отвечаю. Не имею привычки отвечать на неконкретные вопросы.

Среди работников Центра не принято выяснять друг у друга, кто к какой расе принадлежит. Естественно, в дружеских беседах кто-то порою вспоминает о родной планете. Но большинство предпочитает хранить на этот счет молчание. В особенности это касается гуманоидов, которых в Центре подавляющее большинство. Поскольку никаких особых предписаний на этот счет не существует, можно предположить, что люди просто не хотят отягощать дополнительной моральной ответственностью своих товарищей, которым завтра, возможно, предстоит выполнять задание на планете, являющейся родиной кого-то из них. К сожалению, задания эти далеко не всегда бывают спокойными и приятными…

Я не знаю доподлинно, какая планета из Кольца Миров является родиной Кричета, но, общаясь с ним, постоянно ловлю себя на подсознательной, не поддающейся логическому объяснению уверенности в том, что это не Земля.

– Я пригласил тебя для того, чтобы поговорить о проекте, – не дождавшись ответа на свой вопрос, произносит Кричет.

– Почему именно здесь? – Я рукой обвожу кажущееся бесконечным пространство зала. – Можно было встретиться в кабинете.

– Атмосфера этого зала настраивает меня на деловой лад, – по тонким губам Кричета скользит тень улыбки. – А чем тебе не нравится это место? По-моему, Бесконечность – это самое прекрасное и одновременно загадочное, что есть во Вселенной.

Я снова ничего не отвечаю.

Плавным, едва ли не манерным движением руки Кричет приглашает меня пройти к одной из пристенных ниш, и, чуть припадая на левую ногу, направляется следом за мной.

В нише находится небольшой круглый столик, – полупрозрачная плоскость, висящая прямо в воздухе, – и два таких же круглых стула с узкими спинками.

Войдя в нишу, я сажусь на стул и складываю руки на коленях. Кричет остается стоять. Он занимает место напротив меня и опирается руками о край стола.

– Я вижу, ваятели уже поработали над твоим образом, – произносит он, скользя взглядом по моему лицу.

– Я доставил им не так много хлопот, – непроизвольным автоматическим движением я поднимаю руку и касаюсь пальцами щеки. – Оказалось достаточно двух сеансов для того, чтобы убрать незначительные следы возрастных изменений.

– Да, – кивает Кричет с удовлетворенным видом. – Сейчас ты выглядишь точно так же, как пятнадцать лет назад, когда возвратился с Тессы-3.

– Признаться, я был против устранения возрастных изменений, – говорю я. – Человеку свойственно стареть.

– Это во время твоего первого посещения Тессы ты играл роль простого странствующего проповедника, – усмехается Кричет. – С тех пор ты превратился для жителей Йера в легендарную личность. Странно было бы, если бы мудрец, несущий Слово Поднебесного, выглядел так, словно прожил обычную земную жизнь.

Я считаю своим долгом согласиться:

– Должно быть, ты прав, – произношу я уверенно, глядя на Кричета.

– У тебя нет никаких сомнений? – Левая бровь Кричета слегка приподнимается, как будто я сказал совсем не то, что он рассчитывал от меня услышать.

– Только одно, – отвечаю я, по-прежнему не отводя взгляда в сторону. – Почему от руководства операцией на Тессе-3 отстранен Месс-ди-Месс?

– Не отстранен, а переведен, – деликатно поправляет меня Кричет.

– И все же, в чем заключается причина этого решения?

– Месс-ди-Месс прекрасный специалист, – произносит Кричет тоном наставника, которому приходится объяснять прописные истины нерадивому ученику. – Его знания и опыт понадобились на ином, более сложном и ответственном участке работы.

– Месс-ди-Месс знаком с условиями работы на Тессе, – стараясь не перегнуть палку, я все же продолжаю настаивать на более конкретном ответе.

– Вне всякого сомнения, – соглашаясь с этим утверждением, Кричет слегка наклоняет голову. – Операция по созданию буферной зоны на территории Йера, которую вы с ним провели, была не только профессиональна, но и в высшей степени виртуозна. Обычно для достижения подобной цели требуются усилия не одного десятка ксеносов, а ты смог справиться с ней практически в одиночку. Именно поэтому и наша новая операция спланирована по той же самой схеме, которую использовал в свое время Месс-ди-Месс.

– Пятнадцать лет назад все вышло само собой, – говорю я. – Первоначально в мою задачу входило только изучение возможных последствий прохождения событийной волны через территорию Йера.

– Но, когда Месс-ди-Месс понял, что там может быть создана плотная буферная зона, он не упустил возможности воспользоваться этим!

– Импровизация, – пожимаю я плечами, не желая придавать этому слишком большого значения.

В свое время, после успешного завершения первой стадии операции, мы с Месс-ди-Мессом уже в достаточной мере наслушались возвышенных дифирамбов.

– Блестящая импровизация! – Кричет вскидывает руку с вытянутым вверх указательным пальцем. – Но на сей раз, – он снова улыбается, – это будет уже не импровизация, а тщательно просчитанный и выверенный план, – Кричет наклоняет голову к левому плечу. – Я вижу, у тебя все же остались какие-то сомнения?

– Почему снова Йер? Я слышал доводы комиссии и читал статьи проекта, и все же… Йер уже пятнадцать лет служит буфером для событийной волны. Срок достаточно долгий. Пора предоставить йеритам право самим выбирать свою судьбу.

– Этот вопрос уже обсуждался на общем собрании аналитической и оперативной групп. – Мне кажется, что Кричет разочарован моими словами. Ему как будто лень вновь, в который уже раз, приводить одни и те же, прекрасно всем известные доводы. – Тебе не хуже, чем мне, известно, что уже велась работа по подготовке новой буферной зоны на Тарке-1. Но непредвиденный всплеск событийной волны на Саркане не оставил нам времени для завершения начатого. Теперь только буфер на Тессе-3 может спасти от разрушительного воздействия событийной волны Крак-6, Инсмур и Маскар-4. Это во-первых, – Кричет демонстрирует мне свой указательный палец с длинным блестящим ногтем. – Во-вторых, – Кричет выбрасывает из сжатого кулака средний палец. – Воздействие, которое мы в свое время оказали на Йер, было минимальным. И, на мой взгляд, сыграло положительную роль в истории этой страны. К тому времени Йер уже находился под властью Кахимской империи. Мощного организованного сопротивления захватчикам со стороны раздробленных родовых кланов йеритов ожидать не приходилось. Отдельные же восстания не привели бы ни к чему, кроме бессмысленных жертв. Месс-ди-Месс, со свойственной ему прозорливостью, сумел найти то единственное, что объединяло всех йеритов, и с помощью чего можно было воздействовать одновременно на все население Йера. Это была вера йеритов в единого бога, которого они называют Поднебесным. Именно поэтому религиозно-философское учение о Пути к Поднебесному, которое ты распространил среди них, было безоговорочно воспринято практически всем населением Йера. Постой! – взмахом руки Кричет останавливает меня, когда я пытаюсь возразить. – Я догадываюсь, что ты хочешь сказать. Идеи, которыми ты увлек йеритов, – непротивление злу, воздаяние свыше за совершенное зло, награда за долготерпение и прочее, – сами по себе совсем неплохи, но в конкретной ситуации они позволили Кахимской империи упрочить свою власть над порабощенным народом. Верно?

Я молча киваю. Кричет говорит с таким воодушевлением, напором и азартом, что мне ничего иного и не остается, как только слушать его, не перебивая.

– А я тебе скажу вот что, – продолжает Кричет, – если бы йериты не смирились со своим положением, то власть империи, лежащая на их плечах тяжким гнетом, превратилась бы в жестокий террор. Тебе ведь известна история Тессы-3. Вспомни, как за пять лет до завоевания Йера поступила Кахимская империя с Буссаром, жители которой объявили захватчикам войну до полного уничтожения. Кахимцы отказались от открытого сражения. Они согнали сотни тысяч рабов, среди которых были те же буссарцы, и перекрыли русло огромной реки, орошающей земли Буссара. Через два года Буссар, в результате неурожая и последовавшего за ним голода, лишился двух третей своего населения. Остальных уничтожили вошедшие на территорию Буссара имперские легионы. То же самое ожидало бы и Йер. Так что можешь считать, что ты не только предотвратил новый всплеск событийной волны, но и спас жителей Йера от поголовного уничтожения.

– Йер уже никогда не станет прежним.

– В мире не существует постоянства, – как будто сожалея о такой оплошности природы, разводит руками Кричет. – Пятнадцать лет назад буферной зоной, способной остановить событийную волну, могло стать только единое государство с твердой властью на территории Йера. Поскольку в то время в Йере, по сути, не существовало никаких общих для всей страны государственных структур, властные полномочия на его территории могли осуществить только люди, пришедшие извне. Это и обернулось для Йера властью Кахимской империи. Вашей с Месс-ди-Мессом несомненной заслугой является то, что вы смогли сделать власть империи в Йере прочной, как никогда, не прибегая к чересчур жесткому воздействию на местное население. – Кричет снова опирается рукой о край стол и подается вперед. – Йериты были готовы к тому, чтобы воспринять идею власти, данной от бога. Они только ждали, когда кто-нибудь достаточно убедительно скажет им об этом. В противном случае тебе вряд ли удалось бы убедить в этом целую страну… Или ты не согласен и с этим?

– Я считал, что решающую роль в этом сыграла та часть проповедуемого мною учения, в которой речь шла о том, что любой человек может выбрать свой Путь к Поднебесному и идти по нему вне зависимости от внешних условий, – говорю я.

– Это всего лишь две стороны одной медали, – мягко улыбается Кричет. – Государство может уничтожить человека, но неспособно властвовать над его душой. Весьма убедительно, следует признать. В особенности для рабов, у которых помимо души ничего больше не осталось… Хотя, может быть, кроме души ничего и не надо? – лукаво добавляет он и улыбается, довольный своей шуткой.

– Для того, чтобы сохранить даже просто душу, требуется приложить немало усилий.

– Должно быть, слишком уж много, – Кричет усмехается. Едва заметно, чтобы не задеть моего самолюбия. – Иначе, чем еще объяснить, что, когда ты угодил в тюрьму и тебе грозила смертная казнь, ни один из твоих учеников не попытался освободить тебя?

– У них была иная миссия, – сухо отвечаю я. Разговор об учениках был мне неприятен, хотя я, пожалуй, и сам не могу объяснить, почему именно. – Им предстояло и дальше нести мое учение своему народу.

Должно быть, мой ответ не удовлетворяет Кричета.

– И первое время у них это неплохо получалось, – говорит он. – В особенности преуспел один из них, по имени Сирх. Двое других, Федр и Гристин, покинули Йер и продолжали проповедовать твое учение в других странах. Удивительно, но там учение, сориентированное, в первую очередь на жителей Йера, также нашло немало приверженцев…

– Учение, разработанное Месс-ди-Мессом, достаточно универсально. Я думаю, оно могло бы найти приверженцев не только на Тессе-3, но и на некоторых других планетах.

– Ну мы все-таки не миссионеры, а работники Центра, – усмехается Кричет, принимая мои слова за шутку. – И сейчас нас интересует главным образом Сирх. Вскоре после того, как ты покинул Йер, в народе его стали называть твоим преемником. Ему, конечно же, не хватало твоего умения творить чудеса и ореола мученика, но тем не менее проповедником он был неплохим. Кахимский наместник, находившийся в то время в Йере, почему-то решил, что учение, провозглашенное тобой и проповедуемое Сирхом, представляет угрозу для власти империи. На последователей Сирха начались гонения. Одно время Сирх даже был объявлен врагом империи номер один, и за его голову назначили награду. Подобные действия наместника играли нам на руку. Давление Кахима на Йер усиливалось, а, следовательно, и буферная зона становилась более плотной. Все изменилось шесть лет назад, когда в Йер прибыл новый наместник по имени Центий Офр. Он оказался весьма проницательным и умным человеком и очень скоро понял, что проповедуемое Сирхом учение не только не представляет собой никакой угрозы, но, напротив, облегчает жизнь наместника Кахимской империи. Он разыскал Сирха и, окружив его почестями и лаской, сделал своим официальным идеологом, – Кричет снова усмехается и слегка качает головой. – Слаб человек. Видно, Сирху надоело бродяжничать и нищенствовать. Он взалкал богатства, власти и официального признания. А наместник, таким образом, взял под свой контроль наиболее крупные общины последователей Сирха по всей стране. Но этот абсолютно верный ход, с точки зрения Кахимского наместника, оказался губительным для нашего проекта. С того момента, как Сирх начал свободно разъезжать по стране со своими проповедями, буферная зона на территории Йера стала медленно, но неумолимо разрушаться. Сейчас там действуют одновременно два фактора. С одной стороны, ослабло давление на Йер со стороны Кахимской империи. После убийства императора Карадоса Четвертого на престол взошел его племянник Милитек – правитель бездарный, но амбициозный. Успокоенный миром, царящим в Йере, он вывел оттуда большую часть армии, перебросив ее на новые фронты. Одновременно с этим народ Йера начал разочаровываться в проповедуемом Сирхом учении. Причина этого кроется главным образом в том, что Сирх, получив одобрение и поддержку наместника, не только не попытался это скрыть, но напротив, стал бравировать своей близостью к облеченному властью представителю Кахима. Точно так же он начал выставлять напоказ и внезапно свалившееся на него богатство. Возможно, он считал, что признание со стороны наместника сыграет ему на руку, укрепив веру простого народа в истинность его учения, – теперь он уже считает учение о Пути к Поднебесному своим! – с которым не смогла совладать даже всесильная Кахимская империя. Однако все вышло как раз наоборот. То, что с восторгом принималось из уст нищего проповедника, преследуемого властями, в исполнении преподобного Сирха было напрочь отвергнуто. В Йере снова начались волнения. Пока наместнику удается справляться с ними. Но по самым оптимистическим прогнозам аналитиков Центра Офр сможет контролировать ситуацию в Йере еще максимум полгода. По истечении этого срока власть Кахимской империи в Йере ослабнет настолько, что буферная зона окажется практически разрушенной и будет не в состоянии сдержать событийную волну, движущуюся со стороны Саркана…

Я слушаю Кричета, не перебивая, но с откровенным непониманием. К чему снова излагать всю эту длинную предысторию второй стадии проекта на Тессе-3, если об этом уже не раз говорилось на собраниях различных групп и подразделений Центра? Я не могу понять, зачем Кричет пригласил меня сюда? Чтобы услышать от непосредственного участника первой стадии проекта одобрение принятых им решений? Вряд ли… Насколько я знаю Кричета, он не из тех, кто меняет свое решение, едва услышав неодобрительный отзыв о нем. Да и поздно уже что-либо менять.

Я первый противник идеи повторного использования Йера в качестве буферной зоны, но и я понимаю, что в сложившейся ситуации иного выхода нет, поэтому и не высказываю почти никаких возражений. Единственное мое требование заключается в том, чтобы новое воздействие на Йер было как можно более мягким и незаметным для населения. Кричету это прекрасно известно. Тогда с какой целью он затеял весь этот разговор?

Возможно, Кричет, беседуя со мной, хочет незаметно просканировать мое сознание, чтобы выяснить, не испытываю ли я перед предстоящей операцией каких-нибудь скрытых колебаний или сомнений.

Не являясь чистым телепатом, я, естественно, не обладаю способностью читать чужие мысли. Но, тем не менее, так же, как любой ксенос, прошедший специальную подготовку, владею основными приемами психотехники, и психопреобразователь уже имплантирован в мое левое запястье. Я без труда могу распознать любую попытку несанкционированного вторжения в мою психику и противостоять ей.

Нет, у Кричета на уме что-то иное…

– В принципе существуют два пути восстановления буферной зоны на территории Йера, – продолжает между тем руководитель проекта. – Первый: можно заставить Кахимскую империю вернуть армию в Йер и установить там жесткий режим военной диктатуры. Любые предпосылки к мятежу должны нещадно подавляться. Метод жестокий, но эффективный. Если империя раздавит своей массой Йер так, что он уже не сможет снова оправиться и подняться с колен, то на территории этой страны длительное время будет сохраняться надежная буферная зона. Естественно, при наличии альтернативы мы не используем подобные методы. Альтернативой же диктатуре Кахимской империи являешься ты, Граис. Вторая возможность восстановления буферной зоны всецело зависит от того, сумеешь ли ты сработать так же четко и надежно, как в прошлый раз.

– Я смогу это сделать, – отвечаю, почти не задумываясь, стараясь при этом, чтобы слова мои звучали уверенно и убедительно. – И дополнительный назойливый контроль за моими действиями со стороны руководителя проекта мне не нужен.

– Не сомневаюсь в этом, – едва заметно качнувшись вперед, Кричет наклоняет голову. – Ты ведь не хуже меня понимаешь, что если твоя миссия провалится, то подготовить и провести новую операцию мы уже не успеем. И если бы у тебя были хотя бы малейшие сомнения в успехе операции, ты, конечно же, отказался бы от участия в ней…

Взгляд Кричета вонзается мне в переносицу.

– Сделаю все, как нужно, – все так же уверенно, но с некоторым внутренним напряжением, из-за того, что никак не могу понять, чего добивается Кричет, произношу я.

– Конечно, – снова кивает Кричет. – Надеюсь, на этот раз тебе не придется импровизировать.

– Я не собираюсь отклоняться от плана. Но, если возникнут непредвиденные обстоятельства…

– Все, что от тебя требуется, это просто прогуляться по Йеру. Вместо тебя будет работать твой образ чудом спасшегося от смерти и наконец-то вернувшегося после долгого отсутствия мессии. Теперь ни у кого и сомнений не возникнет в том, что твоими устами глаголет сам Поднебесный. Твое возвращение превратит учение, проповедуемое сейчас Сирхом, в монолит, который уже никому не удастся расколоть. А встретившись с самим Сирхом, ты объяснишь ему, что истинному проповеднику слова божьего следует быть скромнее и ближе к народу. Вот и все. Какие могут быть проблемы?

– Неясно, как отреагирует на мое возвращение новый наместник.

– Вот только к наместнику сам, как в прошлый раз, не суйся, – решительно взмахнул рукой Кричет. – Месс-ди-Месс сказал мне, что ты отправился к наместнику по собственной инициативе.

– Так оно и было, – не возражаю я.

– Так вот, на этот раз давай действовать строго по плану. Если возникнет необходимость, покажи народу парочку простеньких фокусов, и – все. С них и этого хватит.

– Если бы в прошлый раз мне удалось убедить наместника, что проповедуемое мною учение о Пути к Поднебесному ни для кого, в том числе и для имперской власти, не представляет угрозы, то, возможно, не понадобилось бы сейчас затевать новую операцию, – говорю я.

– Так ведь не удалось же, – разводит руками Кричет.

С минуту мы молча смотрим друг другу в глаза. Каждый ожидает, что скажет другой. Первым нарушает молчание Кричет.

– Ну что ж, – дружески улыбается он. – Надеюсь, что и на этот раз мы сработаем не хуже, чем пятнадцать лет назад это получилось у тебя с Месс-ди-Мессом. На некоторые вещи мы с тобой смотрим по-разному, но, что самое главное, – между нами существует взаимопонимание. Это все.

– Я могу идти? – спрашиваю я, немного удивленный таким неожиданным окончанием разговора.

– Конечно, – быстро кивает Кричет.

Я поднимаюсь со стула и молча направляюсь к выходу.

Кричет окликает меня, когда я уже нахожусь в центре зала:

– Да, Граис! Еще один небольшой вопрос.

Я останавливаюсь и, не проявляя особой поспешности, оглядываюсь.

– Скажи мне, почему во время операции ты пользовался собственным именем? – чуть прищурив левый глаз, спрашивает Кричет.

– Оно созвучно именам йеритов и одновременно с этим немного необычно для них, – отвечаю я.

– И тебя это нисколько не смущает?

– Что именно?

– То, что йериты обращаются к тебе так же, как коллеги из Центра.

– А почему, собственно, это должно меня смущать?