Kitabı oku: «Надо жить!», sayfa 5
– Эй, соплеглот, ком цу мир! – скомандовал Костян, обращаясь к Вовке. – Ну-ка, прислал мне сюда ножик Серого. Он теперь мой.
Это был перебор. Вовка напрягся. Сжался в комок.
– Да пошустрей. Я кому сказал? – поторапливал его Костя.
Но Вовка вынул ножик из ножен и крепко сжал в кулаке наборную рукоятку. Он смотрел отрешённым взглядом загнанного в угол волчонка.
– Ладно, гадёныш, мы с тобой позже добазарим. А сейчас – метнулся и подал мне мои портки.
И Вовка встал и пошёл за его штанами. Ещё зарождающаяся интуиция подсказывала ему, что надо дать противнику шанс сохранить лицо. В противном случае неравной, невыгодной схватки не избежать. А значит и не сохранить такой важной, добытой усилием воли победы.
Вовка давно приметил, что всё самое интересное старается произойти именно в то время, когда он ненадолго прибегает домой, чтобы мамка покормила его супом. Вот и сегодня, он доедал последнюю ложку, когда прибежал взъерошенный Юрка и закричал:
– Вовка, у Мишки граната. Все пацаны идут на Волгу рыбу глушить. Айда с нами!
Вовке два раза повторять не надо – где все там и он. И это закон для любого, кто вырос в стае. А кто сказал, что уклад жизни у волков не рационален?
Когда они прибежали на берег, ребята стояли сгрудившись у воды маленьким курганом загорелых тел. В середине возвышался Мишка с гранатой. Рядом Костян. Дальше – мал, мала, меньше.
– Подожди. Не бросай без моей команды. Надо поймать момент, когда рыба заиграет. А то, возможно, её сейчас здесь и вовсе нет. – Руководил процессом Костян.
Вовка с Юркой прилепились сзади последним рядом.
– Вот! Заиграла! Бросай! Да бросай же ты наконец, чучело! Рыба уходит! – кипятился Костя. Мишка выдернул чеку, поднял руку.
– Да кто же так бросает, тетеря! – Костян злобно ударил Мишку по руке. – Дай сюда!
Но граната выпала и лежала где-то в гуще ног на песке.
– Расступись! – закричал Костян.
Все мгновенно расступились. Он схватил увесистую "лимонку" и размахнулся. В ту же секунду прогремел взрыв.
Оглушённый взрывом Вовка лежал ничком на песке, придавленный чьими-то телами. По коротко стриженным волосам текла какая-то липкая жижа.
Несколько ребят погибло. Многих покалечило. Невредимыми повезло остаться только Вовке с Юркой – их завалило телами стоящих впереди ребят. Они тяжело переживали это горькое горе. Нет больше Мишки. Нет и Костяна. Нет и многих славных пацанов – их добрых друзей.
Дядя Вася, лучший друг Вовкиного отца утешал их как мог. По-своему. Говоря, что у ребят изначально не было ни малейшего шанса. У противопехотной гранаты разлёт осколков на сто пятьдесят метров. А бросить её они могли бы от силы метров на пятнадцать-двадцать. Так что, – чему быть, того не миновать. А остался в живых – живи, да радуйся.
Последняя неделя августа пошла. В Сталинграде в разгаре бои за город. Там ежедневно гибнут тысячи взрослых и детей. Только об этом не говорят по радио. Зато все вокруг толкуют про какую-то эвакуацию. Не совсем понятно, что это такое, но видно, не видать Вовке школы в начале сентября.
Утром прибежал Юрка:
– Мне мамка велела ведро угля натырить. Пойдёшь? – спросил.
– А где же мы его натырим?
– На станции в самом конце тупика стоят несколько вагонов.
– Ладушки. Пошли. Ведро взял?
Им не раз уже приходилось воровать уголь на станции. Дело знакомое. Вагоны из досок. Между досками – щели. Если попадается доска с дефектом, – расколота или сучок крупный выпал, то специальной проволочной петлёй можно выковыривать через прореху мелкие кусочки угля, отодвигая в сторонку крупные.
Вагоны стояли здесь давно. Видно в такую жаркую погоду было не до них. Юрка "работал" с одной стороны вагона, а Вовка с другой, когда раздался радостный крик Юрки:
– Дуй скорее сюда! Ну и дырень я для тебя сыскал!
Но Вовка не спешил. Хранил степенность.
– Да ты чё? Зову тебя зову… – И Юрка побежал ему навстречу. Между двумя стоящими рядом вагонами был зазор сантиметров двадцать. Они стояли буфер к буферу. Это такие огромные железные блины, сделанные специально, чтобы один вагон мог ударяться в другой, не повреждаясь. Ведь без удара не сработает тяжёлый вагонный замок и не образуется сцепка. Юрка мог бы пригнуться и пролезть под буферами, но он был такой худенький, что без труда бочком смог проскользнуть между ними даже не наклоняясь. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент машинисту паровоза нужно было перегнать вагоны в другое место. А ведь они стояли здесь неподвижно почти с начала лета.
Вовка услышал грохот, лязг железа и дух-дух-дух-дух. – последовательность ударов вагона о вагон, словно огромные костяшки домино падая, роняют остальные.
Он увидел как Юрку сплющило двумя железными блинами и фонтанчик крови брызнул у него изо рта.
– Юрка-а-а-а-а-а! – заорал Вовка. Вагоны разошлись ненадолго. Он вытащил друга из-под поезда уже без признаков жизни. Лицо посинело – от удара и вызванного им давления полопались все сосуды в теле мальчика.
Почти сутки Вовка был в бреду. Мать подумала, что он сойдёт с ума. Но единственный психотерапевт, который ей пришел на ум, оказался дядей Васей.
Он столько пережил на своём ещё недолгом веку, что никакая боль и горе уже не могли лишить его рассудительности.
– Брось Вовка истерить и убиваться. Слезами горю не поможешь.
– Легко тебе говорить, дядя Вася, а если бы твой лучший друг вот так… у тебя на глазах?
– А знаешь сколько моих друзей у меня на глазах полегло? А моему лучшему другу осколком голову отсекло. Да так, что он упал ко мне на руки, а голова улетела.
Вовка не мог больше его слушать. Он встал, хлопнул дверью и ушёл. Поздно ночью его нашла Валька в их скирде сена. Сказала, что мамка его сбилась с ног и просила помочь в поисках. Но сейчас она легла рядом с ним, обняла и прижалась. Его сразу же накрыло тёплое облако безмятежной радости, спокойствия и уверенности, что всё будет хорошо. Что с ним не случится ничего плохого пока её светлый ангел заботится о нём. Это был странный поток энергии. Метафизическая связь. Ни слов таких, ни понятий Вовка не знал. Но думал, что так и должно быть. У всех и всегда. Что это и есть то, ради чего люди женятся.
– А ты когда вырастешь, кем хочешь стать? – спросила через некоторое время.
– Военным – ответил коротко.
– А кем по профессии?
– Лётчиком, само собой.
– Почему же – само собой?
– А кем же ещё?
– Моряком, например. Командиром большого-большого корабля. Когда ты подолгу будешь в море, я буду тебя ждать. В день возвращения буду с самого утра стоять на причале, а потом обнимать крепко и прижиматься вот так.
Какое наивное это было пророчество! Как многое часто в этой жизни зависит от нас. Но иногда и вовсе ничего не зависит. Она захотела, чтобы он стал военным моряком, – и он им станет. Но она никогда не будет встречать его из походов. Потому что через несколько дней случится эвакуация. Его увезут на северную Волгу, а её в Казахстан. И они больше никогда не увидятся.
