Kitabı oku: «МЖ. Роман-жизнь от первого лица», sayfa 4
Born to be a doctor
Мне всегда нелегко после воспоминаний о взорванной мною троице. Но и сладостно, оттого что я был тогда одновременно и судьей, и палачом. Моим любимым героем в творческом небоскребе Агаты Кристи всегда был тот самый хитроумный судья из «Десяти негритят». Причина, побудившая меня заняться «убийственным» промыслом? Да хрен ее знает, в чем тут причина. Ревность? Ну да, конечно. Хотя сейчас, по прошествии двенадцати с половиной лет, эта причина кажется мне невероятной. Невероятно, чтобы сейчас я вот так же, очертя голову, мог приревновать женщину. Хотя кто знает. Бодливой корове, как говорится…
Да и кого ревновать? Ха-ха-ха!!! Мне нелегко говорить это, но не было в моей постели шикарных красавиц, блядовитых роскошных гламурок, загорелых блондинок с бесконечно длинными ногами и грудью, похожей на гору Эльбрус, смуглых нимфеток Лолит и лакированных манекенщиц, доставленных прямо с миланских подиумов. Может, я ЧМО? Нет, в самом деле! Я так живописал себя, что можно, вполне можно подумать, что это рассказ человека ЧМО о человеке ЧМО. Видя на экране телевизора, на концерте, в стоящем рядом на светофоре автомобиле, в самолете, на пляже, просто на улице красивую, ПО-НАСТОЯЩЕМУ красивую женщину, от которой захватывает дух у подавляющего большинства мужчин, я всегда отводил глаза. Не для меня созрел этот персик, не мне от него откусывать. Попадись мне такая вот женщина, я бы даже не знал, что с ней, собственно, делать. Вот каким, в сущности, задротом я был еще десять лет назад. Но все не однозначно.
Иногда вспоминаешь… Сам о себе. Причем, как ни странно, что-нибудь хорошее. О том, как ты помог людям, например.
После таких воспоминаний легче становится на душе и от текущих забот получается на время отвернуться. Сегодня вот вспомнил о том, как я был доктором. Вообще-то, я всю жизнь «кем-то был». Своего лица у меня нет: я все время кого-то изображаю, говорю чьим-то голосом, копирую чьи-то жесты. Во мне можно увидеть черты многих известных в Москве людей. У них я неосознанно перенял то, что моя натура сама посчитала нужным перенять. Позаимствовал драйвера, так сказать. Я как терминатор: самонастраивающаяся и самообучающаяся программа, и поэтому нет во мне ничего настоящего, истового и оригинального. Я как персонаж Евгения Леонова, король из киноверсии «Обыкновенное чудо». Тот постоянно твердил, что в его падении виноваты родственники: отец, мать, бабка. Мои родственники не такие: они хорошие, добрые, честные люди. Они просто живут, трудятся, рожают детей, стоят в очередях, мусолят денежные бумажки, которых им вечно недостает. Иногда, все чаще в последнее время, ходят в церковь. Двух самых главных из них нет со мной уже очень долго. Они словно в другой стране: можно поехать, только вот визу вряд ли получишь. Ну ладно. Я о другом.
Случилось это в сентябре скверного для многих 98-го. Кризис уже пожирал Москву все отчетливее. На лицах людей все более проступала озабоченность или, наоборот, пьяная, похмельная отрешенность. Огромный город вздрогнул всем своим каменно-панельно-асфальтовым телом и долго трясся мелкой дрожью, передаваемой жителям. Волны этого резонанса тогда заставляли многих искать что-то на дне бутылки. Москва всегда пила: от горя ли, от радости, а тогда от безысходности. Все, как в предвоенном Париже Ремарка.
Я задержался на работе из-за корпоративной пьянки. Была пятница. Внизу меня ждала машина. Я не изменил принципу: не садиться за руль поддатым – и не поддержал коллег. Некоторые из них уже успели наклюкаться до состояния «ты меня уважаешь, и я тебя тоже». Я вежливо со всеми попрощался и спустился вниз. Работал я тогда на одного нынешнего олигарха – light. Вернее, тогда он был light, а сейчас стал полноценным. Full flavor олигарх. Мой приятель, алкогольный олигарх, просветил меня, что олигарх light перестает быть таковым после того, как его состояние переваливает за вторую сотню миллионов. Я работал в организации, пожалуй, самой влиятельной и самой богатой из частных компаний России. Это была «Альфа-групп», один из офисов которой находился на Новом Арбате в «высотке с глобусом». «Альфа-групп» я вспоминаю до сих пор только добрым словом. Да, гнобили там так же, как и везде, выжимали из сотрудников все соки, но и платили за это так, что никто и никогда не думал роптать и выражать неудовольствие. Миллиардер-хозяин хотел видеть вокруг себя довольных жизнью и финансово независимых сотрудников. Своей цели он, судя по мощи его империи, добился. «Альфа» всегда было «первой», а крохоборы «бизнесменишки», которые хотят за две копейки получить грамотного специалиста и, в силу своей «боевой» биографии, подозревают всех и каждого в воровстве, как правило, являются, в конце концов, обворованными теми самыми «двухкопеечными» сотрудниками. И поделом. Я ненавижу таких крохоборов и сам являюсь почетным членом «двухкопеечного ордена жуликов».
А тогда я выехал на Садовое кольцо и без особенных затруднений добрался до начала тоннеля под Тверской. После этого движение как-то резко замедлилось, и я стал переживать из-за того, что планам о полуночном шашлыке на даче не суждено сбыться. Я матерился и нервно курил, а поток все двигался и двигался, пусть незаметно, но все же поступательно, и в конце концов я, в числе прочих пятничных страстотерпцев, въехал на Самотечную эстакаду. Там сразу стала понятна причина, по которой образовалась пробка. На встречной полосе стояла белая «Нива» с развороченным передом. В крайнем левом ряду с моей стороны, как-то неуклюже и смещенная по диагонали, замерла разбитая «девятка» вишневого цвета. В крайнем правом ряду семафорила аварийной сигнализацией еще одна «девятка», кажется, белая. Из-за занятости двух из четырех полос, из-за присутствия множества машин ГАИ движение буквально сочилось «в час по чайной ложке», и я от нетерпения ерзал в предвкушении скорой развязки. Моя правая нога слегка пружинила на педали газа, и вдруг из-за вишневой «девятки» вынырнул гаишник и, ткнув в мою сторону жезлом, приказал мне остановиться. Чертыхнувшись, я взял влево, включил «аварийку» и вышел из машины.
– Что здесь произошло?
– Да вот один пьяный таможенник врезался в «девятку». Из «девятки» всех уже увезли в «Склиф». А этот ухарь у нас в «шахе» отдыхает. Таможенный майор, кажется. Здоровый как танк! Он после аварии как ни в чем не бывало тут расхаживал. Двоих наших отметелил и все права качал, – захлебываясь, рассказывал инспектор, – еле скрутили его и в машину затолкали.
– А я-то вам зачем?
– Помогите, свидетелем будете и поможете схему зарисовать.
– Ладно, без проблем, тем более раз такое дело…
Мы с мужиком из стоявшей в правом ряду «девятки» принялись было помогать одному из инспекторов замерять расстояние между покалеченными машинами, как вдруг я увидел еще одного инспектора, бегущего к нам от гаишной «шестерки». Тот подбежал к товарищу, остановившему меня и, по-видимому, старшему, и громко отрапортовал:
– А этот ругаться перестал и хрипит чего-то!
Мне это «хрипит чего-то» все сразу разъяснило, и я ринулся к ним:
– Где этот человек? Где он?!
– Да вон там, в машине сидит, а что?
– Я врач, мне необходимо посмотреть на него! Это, может быть, очень серьезно!
– А-а-а, ну если врач, то идем.
Не знаю, что тогда толкнуло меня назваться врачом. Может быть, мой врожденный авантюризм и нетерпимость к посредственности и бездействию в критических ситуациях? А может быть, ангел-хранитель таможенника договорился с моим, просканировав транспортный поток и не найдя никого более подходящего для помощи своему подзащитному. Хотел бы я посмотреть со стороны, как беседуют между собой ангелы. Какие слова они говорят при этом, какие жесты используют? Напоминает ли их беседа человеческую или они изъясняются с помощью телепатических потоков, перемещая терабайты информации за доли долей секунды? Или они стоят напротив друг друга, красиво расправив крылья и тряся ими, словно споря, у кого они круче?
В замызганной гаишной «шестерке», на заднем сиденье, нелепо согнувшись, полулежал здоровенный мужик в парадной форме таможенника. Майор, о чем говорила большая звездочка с рубином на погоне. Его рот выдувал кровавые пузыри, он хрипел, кашлял, и при кашле сквозь приоткрытые губы вытекала толчками кровь. Я забыл обо всем. Вид умирающего (я не сомневался в этом) человека заставил, как всегда, полностью сосредоточиться и принять на себя руководство ситуацией:
– Немедленно «Скорую», – скомандовал я собравшимся вокруг машины инспекторам, – у него сломана о руль грудная клетка, ребра разорвали легкие, в них полно крови! Она поступает в легкие постоянно, он может умереть, и вы будете за это отвечать, – холодно проговорил я, чувствуя себя хозяином положения.
Лица инспекторов побледнели, они поняли, что шутки закончились, и старший немедленно начал орать в рацию:
– Нам срочно нужна реанимация, у нас тут врач, он говорит, что человек умирает! Срочно реанимацию!!!
На счастье, мимо нас проезжала свободная карета «Скорой». Гаишники тут же ее остановили и вытряхнули из нее двух мужиков-фельдшеров. Те, злясь на гаишников, небрежно подошли к «шестерке», где встретились с моим командным натиском:
– Так! Немедленно носилки! Будем перекладывать!
Фельдшеры, как и все участники происходящего, сгрудившиеся вокруг единственного человека, который в состоянии отдавать четкие распоряжения, безоговорочно и сразу подчинились и метнулись к своей карете за носилками. Когда их принесли, то я принялся руководить погрузкой злосчастного таможенника, ибо никто не знал, как правильно грузить человека со сломанной грудной клеткой.
– Осторожно! Его нельзя сгибать слишком сильно. Чем сильнее будете сгибать туловище, тем больше сломанные ребра будут разрывать легкие, тем вероятнее будет летальный исход, – вещал я, уже совершенно вошедший в роль «врача».
Меня с почтением слушали и старательно выполняли все мои команды.
– Необходимо выполнить плевральное дендрирование! – выпалил я невесть откуда взявшуюся фразу. Вообще-то все мои крайне разрозненные медицинские познания – это результат запойного чтения в детстве журнала «Здоровье», выписываемого моей бабушкой. Читал их наравне с «Веселыми картинками» и «Мурзилкой». Иллюстрации в «Здоровье» нравились, да и в слова статей пытался вникать. Теоретически я могу вырезать аппендицит, а уж удалить пулю из мягких тканей – это вообще не вопрос!
Наконец, потерявший к тому моменту сознание таможенник оказался водворенным в карету «Скорой». Я, чувствуя себя как рыба в воде, приказал разрезать облегающий мундир вдоль по грудине, чтобы освободить легкие, помочь им работать. Распорядился надеть на несчастного кислородную маску и, убедившись, что фельдшеры все исполнили правильно, вышел из машины. Закурил было, и в этот самый момент со стороны «Склифа» подлетели два реанимобиля (движение к этому моменту со стороны Института Склифосовского было перекрыто). Из первого «Mercedes» с красным крестом вышла женщина-врач, и встретивший ее гаишник оживленно стал что-то говорить ей, указывая то на меня, то на выловленную им «Скорую». Женщина решительно направилась ко мне:
– Что с ним?
– Сильнейший удар об руль, шок, перелом ребер, разрыв плевры, – как по учебнику отрапортовал я. – Нельзя мешкать, коллега!
Женщина понятливо кивнула и поспешила в машину, где дышал чистым кислородом злополучный таможенник. Через несколько секунд, взревев двигателями и завывая сиренами, все три кареты рванули в сторону «Склифа».
– А ты какой врач-то? – поинтересовался «старший», которого я угостил сигаретой.
– Зубной я, начальник, зубной…
– А про травмы откуда так хорошо все знаешь?
– Учили нас, начальник, клятва Гиппократа там и все такое… – промямлил я, будучи уже совершенно не в раже и думая, как бы смыться от греха подальше.
– Молодец ты, доктор, – вдруг сказал «старший». – Молодец! Замечательный ты человек! Ведь ты ему жизнь спас и нас от расследования уберег! Молодец ты! Спасибо тебе! Вот ведь: учат вашего брата как следует! Сразу верный диагноз поставил. Даром что зубной, а переломы четко просек! Свидетелем будешь, если что? Дай телефончик свой.
Я рассеянно оставил номер не своего телефона. Сработал принцип: «Мне нечего решать с милицией». Пожал инспектору руку, сел в машину. Какой-то гаишник махнул мне жезлом, и я, как VIP-персона, рванул вдоль перекрытой для всех Самотеки. Повернул через встречную на Щепкина и медленно поехал домой. В висках пульсировало, начался нервный отходняк. Я остановился, закурил сигарету, посмотрел на себя в зеркало. «Врач херов, – подумал я. – Вот трепач. Но зато все правильно сделал, человека ведь спас!» От осознания совершенного доброго поступка, быть может, одного из немногих и по-настоящему крупных добрых дел, совершенных мной за прожитую жизнь, на душе стало легко. Включил музыку и тронулся, ехал и подпевал. Вот так я побыл доктором. В первый раз.
Менеджер на свой карман – 1
Работа… Вся жизнь так или иначе связана с этим понятием. Работать, чтобы существовать, приходится миллионам людей. Большинство из них равнодушно относятся к тому, чем им приходится зарабатывать на жизнь. Довольно большое количество «работничков» попросту не любят свою работу. Что же касается меня, то я работу ненавижу.
Мне никогда не приходилось заниматься тем, что при совокупности интереса к тому, что делаешь, и хорошего за это вознаграждения называется любимым делом. Я люблю кататься на велосипеде, но вряд ли кто-нибудь заплатит за это и пару копеек. Это хобби. Наверное, и любимое дело – это самое увлекательное хобби на свете. Не могу судить, не знаю, но предполагаю, что это именно так.
Я работаю где-то лет, кажется, с семнадцати. После окончания школы я не смог поступить в университет с первого раза, и пришлось готовиться к этому качественному скачку еще целый год. И я начал учиться и одновременно с этим взял да и пошел работать на завод. Завод выпускал электроды и что-то графитовое и был жутко вредным. Я прямо-таки ясно вижу, как в луче солнца, пробившемся между корпусами цехов, вьется страшная, туберкулезная, графитовая пыль и перепачканные этой черной, навсегда въевшейся в кожу грязью фигурки рабочих медленно движутся по этой отравленной заводской территории. Какой только большевистский таракан придумал застроить Москву промышленными предприятиями, и какими?! Да один только мой заводик отравлял не только Перовский район, где был расположен, но и ближайший Измайловский. Земля под такими предприятиями на десятки метров вглубь пропитана ртутью, свинцом и всеми химическими элементами таблицы Менделеева. Такую Землю надо вывозить в специальные могильники! Но на месте этих рассадников онкологических заболеваний, которые из-за неконкурентоспособности сейчас поголовно закрыты, собираются строить и уже строят «элитное» жилье. Только надо понимать, что, въезжая в такую вот «элитную» квартирку, можно приобрести целый букет таких элитных заболеваний, что не рад будешь ничему. Я до сих пор не понимаю: как это люди живут в Марьине, Люблине, Капотне? Ведь там они дышат фекалиями с полей аэрации вперемешку с чадом нефтяного завода! Зато у 100% московских новорожденных родовая травма – гипертонус. Отсюда, от плохой экологии в основном. К чертовой матери поскорее вывести всю промышленность, которая еще как-то дышит, из города! И вот еще: говорят, что, дескать, «ах, все развалили, заводы стоят, ничего своего нету, все привозное». Да полноте! Живем с вами как белые люди, что вы в самом деле: весь китайский пролетариат работает на нас. Шутка это все, конечно. Грустная шутка.
Ну, так вот: на заводе, в заводоуправлении, работала одна молодая женщина, лет, кажется, двадцати семи. Звали ее Зиночкой. И была она на удивление ебким созданием. Хотела всегда и постоянно, текла, как тающая сосулька на солнце. Мы трахались с ней до тех пор, пока у меня не появлялись мозоли на том-самом-месте, и происходило все это после работы прямо на ее рабочем месте. Мы оба были страстными выдумщиками, поэтому в ход шли разные предметы, так как магазинов для взрослых в 1989 году еще не было и даже первый в России секс-барыга Агарков еще не открыл свой секс-шоп на Маломосковской улице. Кстати, вместо здания, в котором он располагался, сейчас уже несколько лет пустырь, а когда-то там был роддом, в котором я появился на свет.
И вот однажды мы играли на Зиночкином столе в шестьдесят девять и одновременно использовали длиннющий тепличный огурец, как вдруг двери, закрытые нами на замок, открыла дубликатом ключа чья-то молниеносная рука. На пороге, застыв в праведном негодовании, оказалась целая толпа работников заводоуправления во главе с директором, товарищем Колосковым: старым, пахнувшим козлом пьяницей и жуликом. Я именно в этот момент эякулировал Зиночке в рот, и она, подняв голову, открыла его, в изумлении глядя на застывших в дверном проеме людей. При этом все прямые доказательства нашего блуда вытекали из правого уголка ее разомкнутых прекрасных губ.
Зиночку уволили и меня следом за ней. Я стал готовиться к поступлению, а она сперва нашла себя на панели, разведясь с мужем, а затем ее линия судьбы резко взмыла вверх, как взлет ракеты, и Зиночка вышла за всамделишнего немецкого миллионера. Знаю, что у нее все хорошо: она родила своему немцу двойню, он в ней души не чает. Живут они в Мюнхене. Во время моего приезда в Мюнхен, осенью 2002 года, спустя тринадцать лет после того веселого секс-скандала в помещении заводоуправления, мы так душевно исполнили все то, что должны были исполнить, что оба рыдали, когда настала минута расставания. Зина, хоть ты и старая перечница, но ты женщина на 100%. Бог создал тебя такой, чтобы ты радовалась сама и радовала других. Живи долго в своем Мюнхене, и пусть твой довольный бюргер ничего не знает…
Не то чтобы я как-то особенно благоволил к женщинам старше себя, но в момент жизни, когда мне было семнадцать лет, мне было очень интересно, когда в постели со мной находилась опытная особа женского пола, которой от меня было надо только одного. Того самого, зачем ложатся в постель двое. Ни детей, ни брака, ни алиментов (а ничего этого я и не мог дать тогда), а чистой генитальной поэзии. К тому же я учился и познавал мир с такими, как Зиночка. Только вот с женитьбой я, разумеется, очень поспешил.
Нет никаких таких чудес, чтобы двое, имеющие разницу в десять и более лет, жили долго и счастливо и состарились окончательно и умерли в один день. Такой брак, в котором женщина много старше мужчины, обречен на распад заранее. Наступит переломный момент, когда захочется дышать в затылок своей сверстнице или того лучше: кому-то помоложе, с кем ты сам чувствуешь себя, уж по крайней мере, на свой возраст, но не старше. Обмен жидкостями, который осуществляют время от времени двое, спящие в одной постели, приносит в их организм частичку партнера. А если твой партнер старше тебя и у него проблемы, ну, скажем, с артериальным давлением, то не стоит удивляться, когда вдруг, безо всяких причин, и твое давление начинает «скакать» на ровном месте. Уверен, что не только болезни, которые передаются обычно половым путем, но и многое другое, вплоть до судьбы, передается нам при регулярном орошении лона. И тут жаль всех, но более всего жаль женщину, которая отдает свои последние цветущие годы молодому мужу, а потом, когда тот бросает ее, часто оказывается не у дел и не в состоянии устроить свою личную жизнь. Она сознательно не ищет более молодого партнера, но подсознательно будет всегда стремиться найти именно такого. Да и слишком велик контраст между постоянно готовой к бою ракетой, стоящей на круглосуточном дежурстве, и вялым фаллосом нового седого избранника…
Тенденция скандальных увольнений преследует меня всю мою жизнь. Все дело в том, что я имею совершенно негнущуюся спину и чувство собственного достоинства не позволяет мне работать и жить на одну зарплату.
Другими словами, я – вор. Вор, в понимании обывателей. Менее удачливых сотрудников, которые и сами были бы не против улучшить свое материальное положение путем извлечения звонкой монеты из сундуков скупого рыцаря – работодателя, и вор в понимании капиталиста – учредителя, бизнесмена силового плана, сколотившего свой стартовый капитал зачастую путем такого же воровства. Я всего лишь граблю награбленное. Из недоплаченных мне вознаграждений за работу, без соблюдения условий трудового кодекса. Из сэкономленного кровососом на покупке LCD-мониторов, которые не так быстро выжигают глаза сотрудникам, как это делают обыкновенные. Из недоплаченных государству налогов. Из «черной» кассы. Из сверхприбылей, которые получает зарвавшийся и деспотичный работодатель. Я не равняю всех под одну гребенку, но таких вот «социально безответственных» бизнесменов у нас полным-полно. И как это ни странно может показаться на первый взгляд, но именно такие вот мерзавцы от бизнеса и тормозят развитие отечественной экономики. Они не желают поддерживать достойный уровень жизни людей, которые работают на них. Воруют у государства, в котором и так один из самых низких НДС и подоходных налогов. Думают только о собственной заднице, не осознавая, что они отвечают перед своими сотрудниками, перед государством, благодаря попустительству которого они несправедливо обогащаются. Примеров таких рвачей-сатрапов я могу привести массу, но остановлюсь на воспоминании о «Circus Park». Канувшей в Лету розничной торговой сети супермаркетов, чьи хозяева – парочка клоунов – проживают теперь в Англии: пристанище всех проворовавшихся в России капиталистов – аферистов, ичкерийских террористов и просто подонков, чьи интересы идут вразрез с интересами и нашего общества, и государства. Такими хрестоматийными подонками являются для меня Березовский, его друг, ичкерийский бандит, эмиссар подохшего Масхадова и любовник старушки Ванессы Редгрейв, чью фамилию я не хочу произносить вслух, потому что это фамилия ублюдка и убийцы. И, наконец, кинувшую половину Москвы парочку супругов-клоунов Сашу и Марину.
Постепенно я расскажу или упомяну обо всех местах, в которых я имел неудовольствие работать. Вряд ли это получится сделать в хронологическом порядке, ибо мысль не хочет выстраиваться по линейке. Это один из индикаторов состояния внутренней свободы, а я жажду абсолютной свободы и обязательно должен добиться этого состояния при жизни.
Так вот, в «Circus Park» я проработал месяца три. До тех пор, пока меня не выгнали оттуда. Работать приходилось в следующих условиях: в старом, советского образца универсаме, под такой типичной трапециевидной крышей и стенами, обшитыми то ли алюминием, то ли кровельным железом. Со стороны склада был расположен звонок, при нажатии на который через некоторое время сиплый голос в интеркоме спрашивал, а «какого хрена, вообще-то, надо». Если ответ удовлетворял эту образину, то следовало неохотное «ща-а-а», а затем какой-то престарелый бомжик, в телогрейке и с печатью всех пороков на лице, приоткрывал створку ворот.
Далее взгляду открывалась картина загаженного складского дебаркадера, а в глубине тускло отсвечивала черная хозяйская «BMW-740» и серебрился фермерско-представительский «Range-Rover» хозяйки.
В «офис» (несколько комнаток, обставленных ужасной конторской и даже школьной мебелью со свалки) вела сваренная из шестимиллиметрового рифленого железа лестница. На входной двери, созданной из крашенных местами кусков оргалита, висели два листочка. На одном, висевшем справа, было написано «товароведы» и нарисованная стрелка указывала налево. На другом, висевшем слева, – надпись «менеджеры» и стрелка указывала направо.
В проходном помещении, фактически в широком коридоре, стояли несколько столов с грязными ламповыми мониторами. Это место гордо именовалось «отдел закупок». Каждое утро через этот «отдел» проходил сказочный долбоеб и придурок со звучной фамилией Долотов: начальник охраны этой «конторы». Всегда односложно перекособочившись, мерзким и скрипучим голосом приветствовал нас:
– Здрасьте, господа манагеры.
Все «манагеры» глухо посылали его на три буквы, и рабочий день начинался. Клянусь, что за все мои три месяца именно такой порядок начала рабочего дня был ежедневным.
Итак, что же такое «отдел закупок»? О! Это недоступное пониманию простого обывателя и загадочное для него место, вокруг которого ходит огромное количество всяких сплетен, слухов и домыслов. Вам никогда не приходило в голову: откуда в магазине берутся всяческие товары, которые вы покупаете? Откуда все эти бутылки, коробки с конфетами, банки с тушенкой и презервативы, развешанные на крючочках возле кассовых аппаратов? Все эти объявления про то, что, дескать, «Сегодня проводится акция: купите два куска дерьма по цене одного, спешите сделать выгодную покупку»? Кто те люди, которые решают, какой именно ассортимент товаров будет продаваться в магазинах? «Э, брат! Это жулики». Так сказал бы Карлсон, который, как известно, живет на крыше и видит все сверху, как спутниковая разведка. На самом деле – это так называемые закупщики, или Байеры.
Если бы я рисовал плакат, призывающий в ряды Байеров, то слоганом было бы: «Улучши свое материальное положение, стань Байером!» Эти люди, не все, но некоторые, являются подпольными миллионерами, источник доходов которых – взятки. Это люди, которых ненавидит огромное количество Поставщиков, вынужденных решать их материальные вопросы, унизительно выслушивать, что же сегодня захочет Сережа из «Кэш энд кэрри» или Паша из «Армана». Вот вам вся система, изнутри и по порядку…
Представьте, что вы представитель какой-либо торговой компании. Вы производите товары народного потребления, или импортируете их из-за рубежа, или просто являетесь крупным дистрибьютором какой-либо продукции. Вам необходимо все это продавать, ибо в этом и заключен смысл вашей работы. Вы уверены в том, что товар, который вы предлагаете, отличного качества, обладает массой достоинств и станет украшением витрины любого магазина. Вопрос, где все это продавать, не возникает, так как понятно, что это надо делать там, куда ходит больше всего покупателей, то есть в сетевых магазинах. И вот вы пишете Коммерческое Предложение и высылаете его по электронному адресу закупщика, указанному на сайте сети магазинов. И, окрыленный надеждой, ждете, когда же наконец вам позвонит радостный Байер и пригласит вас на деловую встречу в офисе. Вы подпишете контракт и будете «совместно и взаимовыгодно удовлетворять запросы конечного потребителя». А Байер все не звонит. И не ждите, что он позвонит, он НЕ позвонит. Никогда. Он давно уже забыл и удалил ваше сообщение, наряду с сотнями других подобных сообщений, которые он даже не читал. «А зачем? – рассуждает он. Все равно, если захотят, то найдут способ связаться со мной, и вот тогда-то мы и «поговорим». Ваши розовые очки давно пылятся в офисной тумбочке. Вы обзваниваете более удачливых коллег и наводите справки о том самом Байере, который так и не позвонил вам. И, наконец, понимаете, что в жизни воистину не бывает легких путей. В конце концов вам улыбается удача и вы случайно знакомитесь с коллегой, Поставщиком неконкурентного вашему товара, который отчасти из чувства сострадания, отчасти из самоутверждения обещает свести вас с «Наташей из «Беллы». После обещания проходит некоторое время, и вам полушепотом сообщают мобильный телефон этой «Наташи» с четкой инструкцией «позвонить через три дня в 19 часов и 14 минут». Вы звоните, окрыленный надеждой, и Наташа милостиво разрешает вам повторно выслать то же самое Коммерческое Предложение, которое она «обязательно поглядит», и «сама свяжется с вами, если оно ее заинтересует». Вы рассыпаетесь в комплиментах, благодарите за оказанное внимание и… Но в трубке уже слышатся короткие гудки. Наташа вас не слышит, она очень занятой человек. Вновь проходят две недели. Вас вызывают «на ковер», требуют результата, вы обещаете, что вот-вот все решится, но ничего не решается. В отчаянии вы звоните своему знакомому и жалуетесь на отсутствие всякого движения в известном ему деле. Он интересуется содержанием разговора, и далее между вами происходит следующий диалог:
– Старина, ты что, с дуба рухнул? Ты ей ничего не предложил?
– В смысле?
– Ты не понимаешь?
– Нет, не понимаю.
– Ты не заинтересовал ее?
– Как это понимать?
– Тебе надо было объявить ей размер отката от предполагаемого объема продаж.
– Ну, пусть она вышлет мне договор, там есть все эти цифры, я согласую с учредителями, и мы ударим по рукам.
– Слушай, ну ты и придурок! Да при чем тут договор! Договор – это само собой, а ей, лично ей, ты почему ничего не предложил?
– А что, надо было?
– А зачем ты вообще ей нужен в таком случае?
– Да, я был по-детски наивен. А она возьмет?
– А ты как думал?
И вот вы звоните во второй раз. Разгневанная Наташа начинает было отчитывать вас за то, что «не надо мне звонить, я же сказала, что позвоню сама, и вообще, это мой личный телефон», но вы сразу берете ее в оборот. Предлагаете встретиться в ресторане и «поболтать за чаем». Голос на другом конце телефонной линии заметно теплеет, и гордая девица разрешает пригласить ее «куда-нибудь в центр, в районе восьми вечера». Вы получаете в кассе представительские и, окрыленный, несетесь в оговоренное место. Наташа немного запаздывает. Где-то на полтора часа, не больше. Наконец она появляется. Безвкусно одетая, в золотых побрякушках, с адским макияжем. Жирная девка, ниже среднего роста. Вы мысленно сравниваете ее с табуреткой. Табуретка усаживается напротив вас, заказывает «стописят» водки, салат, минеральную воду без газа, суши, десерт и чай с бергамотом. Закуривает и произносит:
– Ну, я вас слушаю.
Вы, чувствуя себя уголовным преступником, предлагаете ей «учесть личный интерес» и погружаетесь в систему подсчетов и поиска компромисса в закупочных ценах. После того как получается обо всем договориться, она на следующий день «скидывает по мылу» договор, вы читаете его и машинально чертите на бумаге схему стартовых расходов по новому сетевому проекту:
1. Вступительный взнос в сеть – много тысяч долларов.
2. Взнос за каждую единицу товара – много тысяч долларов.
3. Взнос за каждый вновь открываемый магазин – много тысяч долларов.
4. Взнос за расширенное полочное пространство – очень много тысяч долларов.
5. Ежемесячный ретробонус: столько-то процентов от оборота.
6. Наташин интерес: все те же самые пункты, но деленные, а возможно, что и умноженные на два.
Затем вы начинаете искать, где же взять эти деньги. А взять их можно только из цены товара. Вот и приходится решать: или меньше зарабатывать самому, или переложить все эти расходы на конечного потребителя, то есть на нас с вами, рядовых покупателей. Так, из-за личных интересов таких вот Пашей, Сережек и Наташ в магазинах появляются товары, которые стоят на пятнадцать-двадцать процентов дороже своей реальной стоимости, а вы становитесь взяткодателем. Вы ежемесячно встречаетесь с Байером и передаете ему пухлый конверт с купюрами, а старики не могут позволить себе лишний раз попить чайку с «вон тем печеньем», потому что оно для них дорогое, «не то, что в советское время». Паши, Сергеи и Наташи покупают себе квартиры стоимостью в сотни тысяч евро, играют в казино и ездят по лучшим курортам мира за ваш счет, а вернее, за счет покупателей. А Герман Греф «на правительстве» рапортует о том, что инфляция превысила заложенный ранее показатель. Разумеется, Герман Оскарович! Превысила! С чего бы ей не превысить! С таким-то уровнем коррупции в потребительской сфере. Тут не показатели закладывать надо, а показательные порки проводить с уголовным расследованием.
