Kitabı oku: «Оружие Аполлона»

НАСЛЕДИЕ БОГОВ:

Месть Триединого.

Сокровище Империи.

Оружие Аполлона.

Копье и кровь.

За несколько минут до пробуждения, как это бывало довольно часто, обычные размытые сны сменились четкими яркими картинами. Она стояла на вершине высокой башни и смотрела на раскинувшийся внизу город. Золото, горный хрусталь, серебро, мрамор – белый, розовый, голубой и кроваво-красный… И зелень, много зелени… И цветы… Обилие цветов, образующих прекрасные, непохожие один на другой узоры. Площадка башни словно плыла в прозрачном светло-синем небе навстречу пушистым белым облакам, выныривающим на горизонте прямо из спокойного океана.

Роззалеми – столица цветущего острова Атлантис, который когда-то был уничтожен пришельцами с Дилиля.

Анизателла знала, что ее видения не имеют никакого отношения к простым снам. Это жила в ней память далеких предков. В ней – и немногих других, подобных ей, отмеченных триединым Беллизом-Беллизоном-Беллизонами. Содержание картин, являвшихся во сне, только сравнительно недавно удалось перенести в радужные шары – инниоли… Да, она была одной из немногих, избранных божеством, и это наполняло ее жизнь, ее прохождение в пятом слое фии особым глубинным смыслом. Ей не грозило навсегда исчезнуть в лииэроно, и впереди ее ждали очередные слои. А сколько их будет – не мог сказать никто.

Город исчез сразу, будто кто-то выключил солнце, и она легко открыла глаза, моментально, как удар молнии, влившись в то, что было здесь и сейчас. Над головой переливался тонкий полог с причудливым орнаментом, и в этих линиях, изгибах и завитках ей виделось очень многое. Уловив ее неосознанное еще желание, налились мягким светом каменные стены спальни, покрытые особым раствором много-много веков назад. Секрет этого раствора тоже хранила ее глубинная память. Девушка еще немного полежала, раскинув руки на тонкой теплой простыне, совершенно нагая, а потом, сделав одно-единственное почти неуловимое движение, оказалась на ногах – словно плеснули воду из кувшина в чашу. Из проема, ведущего в соседнюю комнату, донесся негромкий мелодичный звон. Этот звон возвещал для Анизателлы начало нового дня.

Там, наверху, над каменной толщей гор, восходящий Сильван едва-едва оторвался от горизонта, дотягиваясь первыми лучами до багровых песков, а инминниа храма Беллиза-Беллизона-Беллизонов даллиа Анизателла Нианнали Олидинтано Иолнеи уже облачилась в привычный синий плащ и была готова покинуть свои покои. Сегодня ее ждали в тупике Тар, где она должна была сменить омминниа Гелисинийру. Но не успела Анизателла направиться к выходу, как невысокая трехгранная хрустальная призма на черной мраморной полке мигнула зеленым и разразилась звучной трелью. Девушка, чуть сдвинув брови, подошла к полке, коснулась пальцем прохладной грани призмы. По противоположной стене пробежала легкая рябь, и оттуда в покои Анизателлы шагнул бородатый мужчина в зеленом плаще. Из-под длинных темных волос, с левой стороны головы, свисал на тонкой цепочке знак Триединого. На круглом знаке была выгравирована золотистая окружность, вписанная в равносторонний треугольник.

Энгилейнон начал не с обычного древнего приветствия, а ограничился легким движением головы вниз-вверх, и это значило, что разговор будет коротким и, скорее всего, не очень приятным. Девушка тоже промолчала и приглашающим жестом показала на диван у стены. Но даллио Энгилейнон садиться не стал. Он остановился в двух шагах от Анизателлы и хмуро взглянул на нее.

– Не исключено, что они полезут сюда. – Голос силлона был громким и резким. – Попытаются добраться до тебя, даллиа. До вас троих. За случай с галерой, за… – Энгилейнон запнулся и закончил: – Сама понимаешь.

– Понять несложно, – едва заметно усмехнулась девушка. – Они ведь утратили раналлакс…

– Да, это, пожалуй, главное, – подтвердил силлон. – Поэтому сегодня побудешь в Таре – ты ведь туда направляешься? – а потом придет подмена. Я уже поговорил с улиммами. Думаю, впятером они справятся. Помогу им, если что.

– А я… – грустно начала Анизателла.

– А тебе придется перебираться отсюда подальше… И поглубже…

– В колодец Дуао, – утвердительно сказала девушка.

– Именно. А там посмотрим.

Анизателла коротко вздохнула:

– Все понятно, даллио.

Энгилейнон вновь бросил на нее мрачный взгляд, развернулся – полы его плаща прошелестели по розовому с черными прожилками мрамору – и удалился тяжелой походкой, словно к ногам его были привязаны камни. Да и разве будешь порхать, когда под угрозу ставится само существование храма и всех его обитателей? Местные власти, разумеется, на вторжение не решатся, но не они в этом деле окажутся главными…

…Она шла по коридору, одному из сотен и сотен, пробитых в толще гор еще в те времена, когда Нова-Марс носил имя Милиль, и на планете не было чужаков, как не было и Ромы Юниона¹, и беллизонтэо являлись единственными хозяевами этого мира. Хотелось верить, что прошлое вернется…

Путь до тупика Тар был неблизким, и девушка в сотый, наверное, раз думала о том, как получилось, что Воллороар погиб… Нет, как получилось – было понятно: его убили твинсеры², может быть даже, и неумышленно. Но почему световым столбом ушел в небо раналлакс? Наблюдатель видел все собственными глазами: с зависшего над землей уникара Твинса открыли огонь, заряд излучателя угодил в раналлакс, который нес на спине Воллороар… И уничтожил? Но ведь предания говорят, что раналлаксы невозможно уничтожить! Или не все в преданиях – правда?

Анизателла в силу своего положения знала: да, не всем преданиям беллизонтэо можно верить. К сожалению.

Или все-таки раналлакс не исчез, а просто переместился куда-то в космические глубины?

Она не тешила себя надеждой на то, что когда-нибудь узнает ответ на этот вопрос…

Перед глазами Анизателлы вдруг возник образ высокого плечистого темноволосого парня. Мягкие черты лица… Чуть раскосые карие глаза… Слегка вздернутый нос… Ямочка на подбородке… Боевой комбинезон под цвет светящихся стен, в руках – излучатель. Именно в таком облачении она увидела его впервые здесь, в этих коридорах. Только лицо его скрывал шлем.

Убийца ее отца. Нет, может быть, не именно он, стреляли и другие, пришедшие с ним… Но он был среди тех, кто стрелял.

Анизателла стиснула зубы и вдруг поняла, что в ее сердце нет былой ненависти.

И образ Криса Габлера растаял.

Глава 1. Кто везет, на том и едут

И когда файтеру³ можно покопаться в воспоминаниях, обратиться, так сказать, к былому, просто погрузиться в собственные мысли? Правильно: только при перелетах с базы туда, куда послало командование. В большинстве случаев – в очередную «горячую точку». Совсем недавно Крис Габлер лежал вот так же, на верхнем ярусе, глядя в потолок. Было это на борту брига твинсов, спешившего к Амазонии, чтобы добраться до Годзиллы. До сослуживца, сделавшего все, чтобы он, Кристиан Конрад Габлер, больше не числился среди живых. Только теперь Крис был не на бриге, а на ротунде легиона «Минерва», и шлепал этот транспортник не к сабу⁴, а просто совершал перелет в пределах планетной системы Минервы – с Эдема-V, где базировался легион, на Эдем-III. Седьмую центурию вновь посылали на задание, чтобы файтеры не обросли жирком и хоть ненадолго забыли дорожку в кабаки Нью-Бобринца. Да и кому, как не «минервам», разбираться с заварухами в этой планетной системе. Ну, а почему опять именно седьмая центурия удостоилась такого «почета», почему все те же вигии, включая двадцать третью, что вели разведку над территорией беллизонцев? По слухам, ходившим среди файтеров, этого добился Крикун – центурион Нолан Зедник. Он убедил легата⁵ в том, что его людям надо дать возможность реабилитировать себя за не очень удачные, с потерями, действия в начале августа на Нова-Марсе. Так ли это было на самом деле или нет – поди проверь. А если еще учитывать, что запустил этот слух Гамлет Мхитарян, Граната… «Тебе, Граната, что стишок сочинить, что соврать – без разницы», – так безапелляционно заявил когда-то в нью-бобринецком кабаке «Русалка» то ли Микаэль Таварес, то ли Томаш Игрок. И Граната возражать не стал. Более того, тут же заметил, явно имитируя инструктора Ясиновского, что выдумка, мистеры файтеры, чтоб вы знали, это неотъемлемое свойство литературы, атрибут, значит. А если кто, значит, не понимает, то упасть-отжаться. Пока не дойдет, значит. В таком разрезе. И добавил несколько туманно, что, вообще, мысль изреченная есть ложь…

По словам же ветеранов, седьмая центурия давно, еще до прихода Габлера, хорошо зарекомендовала себя в превращении «горячих» точек в «холодные». Она, можно сказать, специализировалась на усмирении всякого рода волнений, потому, если что, и посылали именно ее. Кто везет, на том и едут…

Крис лежал, переваривая недавний ужин – показавшийся таким скудным после домашних маминых вкусностей-разносолов! – и думал о том, что прошедший месяц был, бесспорно, самым насыщенным во всей его двадцатисемилетней жизни. Нехилым получился отпуск, похлеще самой тяжелой работы. Он, Габлер, мотался с планеты на планету, не только не приближаясь к родному дому, а даже совсем наоборот. Скакал через сабы с Нова-Марса на Единорог, а оттуда на Землю. А потом на Марс, тот, что в системе Солнца, – и вновь на Землю… На Единорог… На Амазонию… До столичной планеты Вери Рома добрался вместе с твинсами – и в конце концов попал-таки на родину, на Форпост… Всего-то на четыре дня. Как в том старом фильме о большой земной войне, где боец, подбив вражеский танк, получает отпуск и только и успевает, что с матерью на пять минут повидаться – и тут же назад. В общем, глотал пространство парсеками, бороздил космический океан подобно хрестоматийному Одиссею-Улиссу.

Улисс… Он-то и был всему причиной – не тот мифический герой, а очень даже реальный Эрик Янкер, друг детства, еще в школе получивший такую кличку. Именно из-за него, соблазнившись большими – огромными! – деньгами, раскатавший губу хитромудрый крутой делец Крис Габлер пустился в погоню за Копьем Судьбы. А в итоге… А в итоге его чуть не убили, и он сам убил бывшего друга… И испортили ему немало крови агенты «Вероны», тоже ведущие охоту за этой диковиной. И узнал он, что существуют какие-то чужаки, намеренные переселиться сюда из своей Вселенной… Хотя, может, и прав Арамис, и нет никаких чужаков, а есть психотропное одурачивание?… А еще он, Габлер, отправил в палату лечебницы своего сослуживца Юрия Гальса – Годзиллу…

Да, новыми и далеко не всегда приятными впечатлениями отпуск был заполнен до предела… Только самого отпуска как такового, собственно, и не было.

Хотя, честно говоря, сидя в кабинете полковника Твинса Якова Калины в Октагоне⁶, он, Габлер, думал, что не только отпуска у него уже не будет, но и жизни на свободе. Копье Судьбы – величайшее сокровище Империи, которое он, Габлер, отдал беллизонцам (они называли эту штуковину раналлаксом), – исчезло стараниями незадачливого стрелка-твинсера, и Крис со страхом ожидал, как поведет себя Калина.

Однако опасения его оказались напрасными, и холодный пот, выступивший на спине, благополучно высох. Полковник не ругался, не кричал, не хватался за оружие – впрочем, оружия у него Габлер не заметил. Слегка оправившись от потрясения, Калина с кем-то связался и мрачно сказал: «Отправляйся домой, файтер».

Что Крис и сделал почти незамедлительно – еще не выйдя из Октагона, заказал билет на галеру до Форпоста, и все время, оставшееся до вылета, носа из космопорта не высовывал. Хотелось хлебнуть чего-нибудь покрепче, расслабиться, заглушить все недавние, с силой ударившие по мозгам впечатления, но напиваться он не стал – знал, что это не поможет. Вливал в себя остывший кофе чашку за чашкой, как воду, кругами бродил по залам космопорта, не замечая ничего вокруг и стараясь унять нервную дрожь.

Когда галера уже стартовала, с ним связался командир Осота – особого отряда Твинса – Юрген Роймер. По квадратной физиономии твинсера, возникшей в серой пустоте озы – объемной зоны унидеска, – было непонятно, знает ли он о том, что случилось на Нова-Марсе. Скорее всего, ничего об исчезновении Копья Судьбы Роймер не знал, не положено ему было об этом знать. На связь он вышел, поскольку прослышал, что Габлера уже отпустили на все четыре стороны. И решил поблагодарить за весомый, как говорится, личный вклад файтера в успешное проведение операции на Амазонии.

«Если наскучит в Стафле, двигай к нам», – сказал Роймер на прощание.

Крис не понял, было ли это шуткой или серьезным предложением, да и не хотел об этом думать. Мыслями он был уже дома, в Супергольме, вместе с отцом и матерью. Сувениры он, правда, им так и не купил – не до сувениров было, – а мраморный единорог, пронзивший глаз Годзилле, остался на столе у полковника Калины. Были у него с собой сувенирные мечи славейнов, но точно такие же продавались и в Супергольме – автохтоны⁷ планеты Кремль поставили это дело на поток и их произведений хватало в любом конце Империи.

Да, всего-то четыре дня довелось побыть ему дома, и эти дни он не принадлежал самому себе. Родители не отходили от него ни на шаг, слушали его рассказы, гуляли вместе с ним по городу и взяли с него честное-пречестное слово, что весь очередной отпуск он пробудет только здесь, под родным кровом. С кузеном Йеспером, разумеется, повидаться так и не удалось – лететь на Асгард не было времени, но поговорить с ним Крис поговорил. И услышал много нелестных слов о себе. Впрочем, кузен довольно быстро оттаял, и разговор закончился на мирных тонах. Хоть Йеспер и пригрозил, что вновь прибудет на Форпост в следующий отпуск Криса и намнет ему бока, и не поможет файтеру вся его выучка…

По кое-каким сюжетам из тивишных ньюзов Габлер, как человек сведущий, смог догадаться о том, что запрет на военные действия в Империи снят. Прямо об этом, естественно, не говорилось, но если порыться в Нете и кое-что сопоставить… Что ж, все правильно – сделал вывод Крис. Хоть Император и лишился Копья Судьбы, но жизнь-то продолжалась. Не оставлять же Стафл в бездействии, не пасовать же перед сепаратистами, не стоять же в стороне от конфликтов. Волей-неволей придется привыкать жить без таинственной штуковины, которой якобы когда-то проткнули плоть Христа. И если действительно существуют некие Иные, чужаки из другой Вселенной, нужно быть готовыми к любому повороту событий. Габлер был уверен в том, что сейчас очень многие грэнды⁸ в Палатине заняты разработкой стратегии и тактики применительно к изменившейся ситуации. И у него неприятно сжималось сердце при мысли о том, что именно он, файтер второго ранга Кристиан Конрад Габлер, в немалой степени причастен к изменению существующего положения дел. И ведь не расскажешь об этом отцу с матерью… Нет, не из-за того что нельзя – никто ему на этот счет ничего не говорил. Потому и не говорили, что знали: не будет он об этом трепаться на каждом углу. Не тот случай, не повод для похвальбы. Да и кто, собственно, поверит россказням какого-то эфеса из «Минервы»?

Правда, был один человек, с кем Крис мог бы поделиться этой историей. Прадед Хенрик. Но прадеда на Форпосте не было. Родители сказали, что он впервые за двадцать, а то и за все тридцать лет покинул не только планету, но и систему Вулкана и отправился под лучи Майесты, и не на обжитый Элизиум, а на Элизиум-III, где туареры⁹ бывали очень нечасто. И все ради возможности полазить по каким-то горам, как будто на Форпосте он не мог заняться тем же самым. Что-то такое Хенрик откопал об этих горах в Нете – и сорвался с насиженного места, наплевав на древнеримское, конечно же, высказывание: «Умный в гору не пойдет»¹⁰.

В общем, не успев как следует насытиться мамиными пирогами, Крис в начале сентября по «едику»¹¹ отправился в обратный путь к месту службы. Сначала галерами через Единорог до Эдема, а уже оттуда, каботажником, – на окраину системы Минервы, где одиноко, без спутников, трюхал по своей орбите Эдем-V.

Встретили его в вигии не очень радушно. Точнее, без радостных охов и ахов и хлопанья по плечам. Впрочем, не только его, но и Портоса с Арамисом, с которыми он вместе летел от Единорога. Как до этого и Гранату, прибывшего на постоянку¹² раньше. Что ж, это было понятно: уходили в отпуск вместе с Атосом, и для Атоса этот отпуск, едва начавшись, закончился смертью. Пусть и не виноваты они были в этой смерти, но все же… Гуляли-то по кабакам вместе… Граната уже успел всем все подробно рассказать, и никто их ни в чем не упрекал, однако отношения были не те, что прежде. Как-то почти неуловимо, но отличались. А вигион Андреас Скола вообще зыркнул, как на врагов, и вместо приветствия процедил, дернув усом: «Допьянствовались, значица? Сколько раз предупреждал: добром не кончится…»

Тем не менее в первый же выходной отметились в нью-бобринецком кабаке «Русалка». Далеко не все, конечно, и далеко не так, как хотелось бы. Отрываться по полной программе не было желания, да и последствия в случае каких-либо эксцессов оказались бы гораздо более серьезными для провинившихся, чем раньше. Командование сделало выводы и ужесточило наказания…

Хотя Джек Срослофф – Атос – погиб и не при исполнении служебных обязанностей, а находясь в отпуске, его семье была выплачена денежная компенсация. А вот насчет того, чтобы найти его убийцу или убийц… Было понятно, чьих это рук дело, но не менее понятно было и то, что усилия полиции пропадут втуне. К тому же слово «усилия» в данном случае вряд ли было уместно. Не полезут номианские полы в храм жрецов Беллизона.

Да, посиделки в «Русалке» прошли без размаха, как-то пасмурно. И не только из-за гибели Атоса, но и из-за Годзиллы, о котором, впрочем, те, кто был не в курсе, знали только то, что его заграбастал Твинс. Непривычно тихим был Граната, почти ничего, кроме пива, не пил Портос, а вернувшийся в строй Лу Шеро вообще отказался от спиртного. Таран и Хенрик Ящик уже тоже покинули госпиталь, но продолжали проходить курс реабилитации на Виктории-II, как и убитый Рон Дубровин, возвращенный медиками xe «из-за» из-за черты. А что касается дважды убитого Томаша Игрока, то он до сих пор лежал в александрийском госпитале и, по словам вице-вигиона Янека Бута, о дальнейшей его службе в Стафле речи уже не шло. Его, как и других выбывших, заменили парни из вигий резерва.

В первые дни после возвращения на службу Крис ощущал постоянное напряжение. И оно не зависело от умственных и физических нагрузок, которые были такими же щедрыми, как всегда – в соответствии с планами подготовки и поддержания файтеров в надлежащей форме. Ему казалось, что и инструкторы, и вигион относятся к нему не так, как раньше, словно знают все подробности истории, в которую он угодил. И осуждают его… Он каждую секунду ожидал вызова к центуриону, и воображение беспощадно рисовало ему дальнейшую картину. Нолан Зедник стоит посреди своего кабинета, уперев руки в бока, и с прищуром глядит на него, Криса, вытянувшегося в струнку. А потом хмуро сообщает вечно сорванным своим голосом: «Пришел мейл из Твинса, Габлер. Наделал ты дел, и придется тебя уволить. Прощай, файтер…»

Потом пружина внутри потихоньку ослабла.

Он, конечно же, посвятил Арамиса, Гранату и Портоса в концовку истории с Копьем Судьбы.

«Проживем и без него, Гладиатор, – прогудел Портос. – Пусть только кто-то попробует хвост задрать, без хвоста и останется!»

«Мабыть, оно и к лучшему», – задумчиво изрек Арамис на своей неисправимой смеси гинейского с терлином.

А Граната заявил в присущем ему «поэтическом» стиле:

«И безо всякого копья мы можем сделать до… хрена!»

А потом рутина закончилась, и несколько вигий седьмой центурии были направлены наводить порядок на Эдеме-III.

Крис Габлер с детства был довольно любознательным – наверное, как и большинство детей. Только одни сохраняют это качество и в последующие годы, а другие забывают о нем, считая совершенно лишним в удобном обжитом мире. Расположившись вместе с сослуживцами в объемистом чреве ротунды, он не поленился извлечь из нагрудного кармана комбинезона унидеск и почитать инфу о том небесном теле, к которому направлялся транспортник. На Эдеме-III бывать ему еще не приходилось, но кое-что об этой третьей планете системы Минервы он, разумеется, знал. Сведения, которые Крис почерпнул из Нета, подтвердили его представления об объекте с таким заманчивым названием, как о месте, куда туареры отнюдь не стремятся. Автохтонов там не было, и население составляли ромсы¹³, перебравшиеся туда, в основном, с Эдема, а также из других планетных систем. Эдем-III представлял собой сугубо промышленную планету. В обитаемой своей части она чуть ли не сплошь была испещрена и изрезана рудниками, карьерами и шахтами в окружении горно-обогатительных и перерабатывающих предприятий и прочих производств, связанных с разработкой всяких полезных ископаемых. В первую очередь – железных и урановых руд. Поначалу там трудились вахтовым методом, поэтому о создании разветвленной инфраструктуры не очень пеклись, да и сейчас, насколько можно было понять из инфы, особым комфортом местное население хвастаться не стало бы. По причине отсутствия этого самого комфорта.

Ротунда плелась до финиша чуть ли не трое суток, и у файтеров было достаточно времени для того, чтобы послать мейлы всем своим родным и знакомым, подумать о смысле собственного существования и жизненных перспективах, всласть выспаться, вдоволь поиграть в карты и игры на унидесках и пересмотреть кучу всяких арт-объемок¹⁴. Такие перелеты были хороши тем, что отцы-командиры, по давней традиции, не грузили подчиненных разными видами подготовки и прочими не самыми интересными занятиями. Хотя кое-какие мероприятия все-таки проводились, дабы не устраивать совсем уж курорт. Жаль, выпадали подобные походы не так часто, как хотелось бы эфесам.

На вторые сутки полета Крис, выйдя из столовой вместе с Арамисом, встретил Спартака и длинноволосого крепыша Рика из двадцать четвертой вигии. Кивнули друг другу – и разошлись. Можно было считать это не очень теплое приветствие признаком того, что и в двадцать четвертой к ним стали относиться не так, как раньше. Хотя, скорее всего, дело было совсем в другом. Спартак и его приятель просто забыли по пьяному делу, кто им помог в драке у кабака «Сладчайшая вода священной Ямуны» в столице Единорога Кришне. Да и сама драка, видать, улетучилась из их памяти. А значит, на обещанное Спартаком «проставление» рассчитывать не приходилось. Арамис, вероятно, подумал о том же, потому что усмехнулся и развел руками, глядя на Габлера: мол, не выгорело хлебнуть за чужой счет…

Но немного отставший Портос оказался не из таковских. Подобные вещи он отслеживал четко и сам никогда не забывал накрыть поляну, если обещал. Раскинув ручищи, уроженец Геи преградил дорогу «двадцатьчетверкам» и громогласно бесцеремонно заявил:

– Когда должок собираетесь отдавать, парни?

Выражение лиц Спартака и Рика тут же стало одинаковым: они недоуменно вытаращились на гиганта, словно перед ними был не эфес Юл Ломанс, а какая-нибудь заговорившая статуя. Типа той, которую Габлер видел в подземельях горного храма беллизонцев. Крис с Арамисом притормозили, с интересом ожидая продолжения.

– Какой такой должок? – В вопросе Спартака прозвучало такое неподдельное изумление, что не оставалось никаких сомнений: воспоминание об эпизоде в Кришне было сметено алкогольными волнами.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что Спартак с Риком в тот день успели подраться еще с кем-то, слегка пришли в себя только в полицейском участке, потом вновь напились… В общем, все у них в головах перепуталось, наложилось друг на друга, и они, покинув наконец Кришну, не могли отделить реальные события от того, что им привиделось в пьяных снах. После красочного рассказа Портоса они все-таки кое-что с трудом припомнили и заверили, что при первом же удобном случае выполнят обещание…

…Ротунда наконец доковыляла до Эдема-III и благополучно совершила посадку в дальнем конце местного, почти пустынного космодрома. Файтеры в полном боевом облачении пересели в поджидавшие их полицейские флаинги, и те, взлетев, взяли курс на юго-запад, к городу с забавным названием Кривой Нос. Габлер вновь пошарил в Нете, чтобы выяснить, чьему носу город обязан своим именем, – но ничего на этот счет не нашел.

В этих широтах только-только начала пробуждаться весна. Под днищами флаингов тянулась заснеженная равнина, на которой не было заметно ни единого следа присутствия людей или животных. Стояло местное утро, Минерва холодно поблескивала сквозь разводы тонких облаков, постепенно стирая с неба бледный кругляш единственного природного спутника Эдема-III – Яблока. Ближе к городу пошли реденькие леса, еще без листвы, появились дороги – черные полосы на белом, ведущие неизвестно откуда и неведомо куда. Кажется, это были самые примитивные грунтовки, которым грозило через пару-тройку недель, когда потеплеет, превратиться в непролазную грязь.

Потом равнина перешла в сплошные карьеры, в глубине которых копошились какие-то механизмы, и на горизонте серым пятном возник город. Но флаинги, вместо того чтобы направиться прямиком туда, вдруг пошли вниз и приземлились посреди огороженной высоким забором просторной площадки. Неподалеку от нее колонной выстроились большие машины. Это были отнюдь не уникары и не изящные кары, а камуфляжные серо-бело-черные полугусеничные авто с кунгами. Такие транспортные средства, как вскоре узнал Габлер, назывались здесь «сараями». Высыпавших из флаингов «минерв» построили и объяснили, что дальнейшее передвижение будет осуществляться именно в этих «сараях», каковые по одному, с большими интервалами, доберутся до города – дабы не привлекать нежелательного внимания.

И «минервы» продолжили путь теперь уже по поверхности планеты.

– Первобытный век какой-то… – пробурчал Портос, утомившись от качки, с которой «сарай» пробирался по разбитой дороге. – Меня уже блевануть тянет.

– В первобытном веке, не скрывая слез, распуская сопли, едет наш Портос! – тут же напомнил о своей способности к стихоплетству Граната.

А сидящий на лавке напротив Арамис добавил:

– Это ты, парень, еще на телегах не трясся.

– На телегах трясись в своих лесах беловодских, мистер, – зыркнул на него Портос.

– Значица, так, – поднял голову вигион. – Кому не нравится ехать, могу организовать марш-бросочек.

И все разговоры прекратились.

Окна в кунгах были, но небольшие. Располагались они над головами сидящих по правому и левому борту, лицом друг к другу, файтеров, и долгое время в них виднелось только небо, да изредка проплывали мимо голые, какие-то серые деревья с короткими обледеневшими ветками. А потом их сменили стены зданий, тоже какие-то серые, с потеками, и качка почти перестала ощущаться. Это означало, что они въехали в город.

– Наконец Портос прибыл в Кривой Нос! – конечно же, не смог удержаться Граната.

– Смотри, как бы я тебе носяру тоже кривым не сделал, – пригрозил Юл Ломанс, на что Гамлет Мхитарян только улыбнулся и помял пальцами выдающуюся во всех смыслах деталь своей физиономии.

Складывалось такое впечатление, что весь город состоит из чуть ли не бесконечной, идущей с небольшими перерывами серой стены, нисколько не напоминающей чей-либо кривой нос. Может, имелось там и что-то еще, но из кунга больше ничего не было видно.

Стоило отдать должное местным полицейским – по прибытии в городское управление полиции файтеров накормили в столовой, а потом они все собрались в зале. Наступило время узнать о деталях предстоящей операции, да и, собственно, с кем требовалось воевать. Хотя уже было ясно, что рек крови и гор трупов не предвидится – излучатели остались на базе, их заменили парализаторами. А этим оружием вовсе не обязательно убивать до смерти – так, вырубить противника на время, чтобы не создавал проблем. Следовательно, речь не шла о какой-то вражеской армии, окопавшейся среди карьеров и шахт. У Криса имелось сильное подозрение, что, как уже бывало, полы хотят загрести жар чужими руками… Нет, даже не так: просто не желают утихомиривать тех, с кем вместе проживают в одном городе, предпочтя позвать на помощь Стафл.

И довольно скоро выяснилось, что подозрение его было оправданным. Хотя ситуация оказалась не совсем такой, как представлял себе Габлер.

Вошедший в зал сухощавый густобровый полицейский чин отрекомендовался прим-полковником Маккивером. Он обрисовал «минервам» положение дел, сложившееся в городе отнюдь не сегодня и не вчера. И начал с прошлого, с истоков нынешней ситуации.

Кривой Нос был основан более ста лет назад, в семидесятые годы Второго Центума. Полезных ископаемых в здешних краях геологоразведка обнаружила немерено, и к разработке месторождений приступили незамедлительно – как открытым, так и подземным способом. Пробивали все новые и новые шахты, открывали карьеры, возводили заводы… Центром всего этого края стал поселок геологов, довольно скоро превратившийся в город с многотысячным населением, а потом и вовсе в агломерацию. Платили здесь хорошо, работы хватало с головой, и многие оставались на Эдеме-III, заводили семьи и не помышляли о возвращении на родные планеты. У колонистов подрастали дети, у этих детей – свои дети, и агломерация продолжала существовать и имела хорошие перспективы, поскольку вести добычу полезных ископаемых тут можно было еще не одну декаду, если не центум.

Да, работы для взрослых было навалом, а вот развлечений для подрастающего поколения – наоборот. Не слишком заботились городские власти о том, чем занять подростков… да и любое развлечение, как известно, рано или поздно приедается, и детишки придумывают себе новое. В случае с Кривым Носом таким развлечением, в котором участвовала молодая поросль от двенадцати до восемнадцати лет, стали постоянные массовые драки, заканчивавшиеся тяжелыми увечьями и смертью. Причем, чтобы убитых не вернули к жизни медики, победители прятали трупы потерпевших поражение. Тех, кто не желал входить в ту или иную группировку раннеров – так они себя называли, – подвергали мучительным пыткам и в конце концов заставляли сделать это. Ну, а не желавшие подчиняться находили свою смерть на дне заброшенных шахт…

Еще до того как городские власти, спохватившись, запретили вести в Кривом Носу торговлю оружием, раннеры при помощи самодельных взрывных устройств проникли в ган-шопы и обзавелись собственным весьма солидным арсеналом. Оружие сразу же пошло в ход при молодежных разборках, и уровень смертности этой группы населения поднялся до небывалых высот.

Полиция откровенно прохлопала начало повального движения раннеров, а потом принялась скрывать его истинный размах – иначе очень многие поплатились бы своими постами. (Прим-полковник Маккивер сказал об этом прямо, потому что относился уже к другому поколению полов, не видевших начала этих городских войн.) Тем не менее полицейские еще в прежние времена, утыкав город камерами видеонаблюдения, старались пресекать стычки враждующих группировок. Тогда раннеры перенесли выяснение отношений между собой за город, благо подходящих для этого мест в обширной промзоне хватало.