Kitabı oku: «Метро 2033: Джульетта без имени», sayfa 4

Восток обернулся… и застыл на месте.

Позади него лежала слабо дергающаяся туша паука-переростка величиной с хорошую такую овчарку! Из маленького отверстия точно в том месте, где у пауков располагается нервный узел, толчками вытекала темная кровь. Тварь дернулась еще пару раз и сдохла.

– Ненавижу пауков… – услышал Восток и повернул голову на голос. Девушка-крысюк в неловкой позе сидела на полу, обеими руками прижимая к груди свое странное оружие. Ее трясло. – Ненавижу… Т-твари… – она вдруг всхлипнула и… все-таки разревелась!

Восток растерялся. Потом нахмурился под резиновой «мордой» противогаза. Женских слез он и так не выносил, а тут мало того, что женщина, даже почти девчонка, так еще и мутантка! Черт их знает, этих бывших людей, что у них теперь за склад мышления! Начнешь утешать – так еще чего доброго…

Впрочем, способностей к утешению и человеческих плачущих женщин сталкер раньше за собой тоже не замечал.

Он посмотрел на всхлипывающую крысишку, на ее судорожно стиснутые руки… И с немалым изумлением обнаружил, что оружие, которое она сжимала, было коротким ружьем, даже пистолетом для… подводной охоты! Так вот почему он не услышал звука выстрела, и вот что там звякнуло – гарпун!

Он поднялся и, осторожно обойдя издохшего паука, приблизился к месту, куда – судя по звуку – упал гарпун, прошив насквозь паучью тушу.

У ног тускло блеснуло. Сталкер нагнулся и поднял… это был даже не гарпун, а, скорее, стрела. Или даже игла. Короткий кусок очень толстой проволоки, остро заточенный с одного конца. Серьезный аргумент – если умело воспользоваться!

Игла была перепачкана паучьей кровью, и Восток, брезгливо отбросив ее, вытер перчатку о ветхую, тут же расползшуюся на нитки, портьеру. Он снова обернулся к мутантке и только тут заметил, что, помимо кобуры для пистолета при ней была еще одна. Оттуда выглядывали тупые кончики нескольких таких же самодельных игл и рукоятка приспособления для их заряжания. Серьезный арсенал для столь хрупкого и нервного создания!

Ну, впрочем, порванных кабелей-то теперь везде – хоть обмотайся, нетрудно наделать боеприпасов. Это тебе не патроны!

Восток должным образом оценил оружейную изобретательность крысюков и мысленно сделал пометку: подкинуть идею оружейникам. Как знать, может, найдутся еще не разграбленные спортивные, охотничьи и туристические магазины, где еще теоретически можно найти такие вот подводные ружья… Только, наверно, придется слегка переделать их механизмы – у воздуха-то сопротивление меньше, чем у воды. Крысюки это явно знали – иначе крысишкино ружьецо развалилось бы еще во время выстрела!

…Нет, пожалуй, люди поспешили с выводами насчет неразумных кровожадных тварей!..

– Интересное у тебя оружие! – сказал он крысишке. – С таким раньше под водой охотились. Вы его теперь под другие условия переделываете и пользуетесь?

– А тебе-то какое дело? – довольно неласково отозвалась девушка между всхлипываниями. – Наши тайны вынюхиваешь?

– Да нет, – мягко и понимающе усмехнулся сталкер. Все правильно, он на ее месте тоже не доверял бы чужаку! – Просто удивительно, что сталкер… а ты ведь тоже сталкер, да?.. ходит Наверх не с огнестрельным оружием, а с такой вот… конструкцией. Хотя, насколько мне известно, ваше… ммм… племя вовсю пользуется огнестрелом.

Девушка окинула его подозрительно-изучающим взглядом. Шмыгнула носом и решительно вытерла рукавом запыленного свитера зареванное лицо. На щеках и лбу остались темные разводы, но она их, естественно, не заметила.

– Ну, пользуется… Только кто ж мне его даст – огнестрельное-то? Оно же дорогое, как… как я не знаю что. Некоторые вообще без него ходят, это я вот… подсуетилась…

– Но это же опасно – ходить Наверх без оружия!

– А… – отмахнулась девушка. – Таким, как я, на нашей станции оружия вообще не полагается! Даже Наверху!

– Таким – это каким же? – тут же заинтересовался Восток.

– Грязнокровкам… А, ты все равно не поймешь, а объяснять долго… И я не сталкер!

– А что тогда Наверху делаешь – если не сталкер? Книжки в библиотеку сдать забыла, а теперь спохватилась? – он позволил себе маленькую подковырку.

Девушка обиженно засопела и ожгла его возмущенным взглядом красновато светящихся, как у сиамской кошки, глаз:

– Дурак! Меня тогда и не было вообще… когда они работали!

– Ну извини, извини, – сталкер примиряюще поднял ладони в защитных перчатках. – А ловко ты паука… – похвалил он, чтобы как-то умиротворить ее. – Стрела-то прямо рядом с моей головой пролетела. Классно стреляешь!

– Да не… – крысишка погасила алое свечение в глазах и неловко потупилась. – Я это… В общем, случайно… Я и не целилась вовсе…

– Что?! Так ведь… Да ты понимаешь, что могла…? Ну… ну ты даешь!!!

Крыся метнула на сталкера испуганный, даже какой-то загнанный взгляд, опасливо отодвинулась, опустила голову и прерывисто шмыгнула носом, явно налаживаясь снова зареветь.

– Я же… – расслышал Восток ее бормотание. – Я же не нарочно… – новый всхлип. – Они же… Я… я их боюсь!!!

И крысишка, спрятав лицо в ладонях, быстро, точно стыдясь своей слабости и слез, отвернулась от сталкера носом в угол. Плечи ее мелко задрожали.

Ну вот опять! И что прикажете ему делать с этим экзальтированным, как персонаж довоенной японской мультипликации, существом, которое чуть что – сразу в рев?..

Ох, горе ты луковое, чудо чумазое…

– Знаешь, – тихо приблизившись к скавенке, Восток чуть помедлил и… осторожно приобнял ее за худенькие вздрагивающие плечики. Девушка тут же дернулась и напряглась, словно пружина, но не отстранилась. Только съежилась серым комочком. – Если это тебя утешит, я тоже их боюсь. До жути боюсь этих тварей.

Словно спохватившись от проявления такой несвойственной ему нежности, сталкер отстранился и сухо произнес:

– Гадость какая – эти пауки!

Он бы и сплюнул брезгливо, но в последний момент вспомнил, что на нем противогаз, и только тихонько ругнулся про себя.

…Крыся испуганно содрогнулась и сжалась, когда ее коснулись чужие руки – руки человека! Но… против всякого ожидания эти руки не причинили ей боли. Человек… обнял ее! Мягко, осторожно и, пожалуй, даже… нежно? Девушка вскинула на сталкера растерянный и удивленный взгляд, но он уже отстранился от нее.

Почему-то скавенка почувствовала… сожаление. И грусть. Нежность, ласка… Она уже и не помнила, когда такое случалось в ее жизни. Тем более – чтобы так поступал с ней кто-то из мужчин ее станции! Девчонкой была – на нее, грязнокровку, вообще внимания не обращали, разве что если под ноги не вовремя попадалась. Тогда – просто небрежно или нетерпеливо отпихивали с дороги. В лучшем случае. Выросла – стали замечать, подкарауливать в темных углах… Только вот обращение осталось почти прежним.

Некоторое время Крыся, склонив набок голову, во все глаза смотрела на сталкера – удивленно, недоверчиво, испытующе… А потом медленно, словно не веря своим ощущениям, проговорила:

– А ты… не страшный… Хоть и человек…

Холодные стеклянные «глаза» на резиновой хоботастой «морде» некоторое время столь же испытующе смотрели на Крысю, словно сталкер раздумывал, стоит ли доверять этой мутантке содержимое скрытой за стеклами души. Наконец человек вздохнул и тихо произнес:

– Ты тоже, оказывается… не страшная… Хоть и мутантка.

Крыся моргнула… Потом преувеличенно внимательно оглядела себя, зачем-то посмотрела себе за спину…

– А ты что, думал, что мы все – рогатые, хвостатые и «сто пудов копытатые»? Да ты вообще когда-нибудь хоть одного скавена видел?

– Кого? – удивился сталкер. – Как ты сказала? Скавена? А это кто?

Девушка склонила набок голову и посмотрела на него с каким-то вековечным сожалением. Как добрая, но строгая учительница – на двоечника.

– Ну конечно… – пробурчала она. – «Крысюки» для вас куда понятнее!.. Но мы – скавены! И точка!

– Скавены… – снова повторил сталкер, будто пробуя незнакомое слово на вкус и пытаясь определить, нравится ему этот вкус или нет. – Странное название, – наконец подвел он итог своим размышлениям, судя по всему так и не придя к окончательному решению. – Почему скавены? У нас вот, например, вас не только крысюками – еще ратманами зовут. Хотя это, в общем, одно и то же…

Он снова помедлил и вдруг спросил:

– Тебя-то как зовут, крысюха-горюха?

– Сам ты… крысюх!.. – недобро показала зубки девушка. – Не любим мы, когда нас так называют! Заруби себе на носу… или хотя бы на этом вот шланге!.. – она снова гневно фыркнула, но все же соизволила снизойти до объяснения:

– А «скавенами» называться еще давно один парень придумал с Отрадного. Когда мы только начали становиться… такими… Говорят, это из какой-то коп… ком… ком-пью-тер-ной, – старательно, по слогам, произнесла она, – игры слово. Ну, я не знаю, меня тогда не было еще. Скавены – и скавены. Все же лучше, чем ваши «крысюки» или эти… «ратманы»… Вот же придумают… Мы же вас обезьянами не называем!

– А что? – девушка могла поклясться, что резиновое «пугало» ей подмигнуло. – Думаешь, мы не обезьяны? – в голосе сталкера прорезались ироничные нотки. – Еще какие обезьяны! Вездесущие, непоседливые, любопытные, – он покачал головой. – Да уж, любопытные, это точно. Из любопытства собственное дерево подожгли и не заметили, пока у самих хвосты не задымились.

И, заметив округлившиеся от удивления глаза девушки, добавил:

– Это я так. Аллегорически, так сказать, выражаюсь. Не понимаешь? – скавенка помотала головой. – Ну, иносказательно. Мы – обезьяны, а мир – это дерево, на котором мы сидим, – он развел руками. – Точнее, сидели. Пока не подпалили его сами ко всем чертям. Такая вот ботва.

Сталкер немного помолчал и снова посмотрел на девушку.

– Ты так и не сказала, как тебя зовут.

– А никак не зовут! – скавенка поймала его удивленный взгляд и, тихонько вздохнув, не слишком охотно пояснила:

– Я же грязнокровка, нам имен не полагается. Впрочем, когда надо – зовут Крысей. Нас всех так зовут – которые без имен.

Она единым гибким движением поднялась, извлекла из-за одного из целых стеллажей потрепанный школьный рюкзачок и затолкала туда самиздатовский томик и сломанный фонарик. Восток отметил, что рюкзачок уже был наполовину забит книгами и выглядел довольно увесисто.

– А у тебя самого-то есть имя? – вдруг повернулась к нему скавенка.

Сталкер оторвался от изучения ножа, вынутого им из фильтрующей банки противогаза, покосился на мутантку, немного помолчал и, наконец, ответил:

– Восток.

– Что? – удивилась скавенка, – Восток? Странное имя. Это же вроде как направление такое, да? Или место? Я в книгах читала, только не поняла до конца. Там написано, что раньше, ну, до того как все разбомбили, кто-то жил на Востоке. А еще читала, что на Восток ходили люди. – Крыся подумала и добавила: – А у нас один есть… Так он любит говорить: «Восток – дело тонкое». А вот тебя зовут, значит, так? Мне казалось, у людей другие имена… У нас, например, у многих людские имена сохранились. И даже фамилии!

Она пожала плечами и сказала, вроде как ни к кому не обращаясь:

– Странно… А ты меня не обманываешь, человек? Тебя точно так зовут? – подозрительно поглядела она на Востока.

– Так и зовут, – подтвердил сталкер. Некоторое время он смотрел, склонив голову набок, на скавенку, а потом проговорил:

– Но ты права, это не совсем имя. Скорее, прозвище мое. Было когда-то… Это оно потом… стало именем. – Восток вздохнул и продолжил: – Раньше и имя у меня было человеческое, и фамилия. Все было… раньше…

Он надолго замолчал и застыл, устремив взгляд неподвижных стеклянных «глаз» куда-то вдаль, словно видел там ту, прошлую жизнь, в которой у него еще было имя, данное при рождении.

– А потом? – тихо спросила девушка, когда пауза слишком затянулась.

Сталкер вздрогнул, как будто вопрос скавенки неожиданно вернул его откуда-то очень издалека.

– Потом? – проговорил он глухо. – У меня не было «потом».

И, словно подводя черту под этим странным проявлением ностальгии, продолжил уже с привычной иронией:

– И потом, ты же сама говорила: «Восток – дело тонкое». Так что… – он развел руками. – Восток… я и есть Восток.

И, четко, по-военному щелкнув каблуками и коротко кивнув, произнес:

– Мадемуазель Крыся, сталкер Восток к вашим услугам!

Это было сказано очень серьезным тоном, но девушке снова показалось, что сталкер подмигивает ей. А он продолжал:

– Простите, что не снимаю шляпу, сударыня, за отсутствием оной, но не соблаговолите ли вы посоветовать мне, куда здесь можно укрыться от взгляда ясноликого дневного светила? Потому как перспективы добраться до Медведково за оставшееся до рассвета время представляются мне весьма туманными.

Слова сталкера были непривычны слуху Крыси, привыкшей к куда более простому и полному весьма энергичных речевых оборотов языку, на котором общались многие ее соплеменники. К тому же лицо его было скрыто противогазом, и девушка никак не могла понять, шутит он или говорит серьезно.

Однако скавенка пропустила мимо ушей эту велеречивость. Она вдруг подпрыгнула на месте, схватилась за голову и с отчаянием взвыла:

– Чччччеррт!!! Как я забыла… Рассвет же!!!..

В следующий миг она сорвалась с места, на ходу вдеваясь в свой рюкзачок. При этом она сквозь зубы ругалась на каком-то незнакомом Востоку языке, судя по звучанию – явно откуда-то из… Юго-Восточной Азии. Впрочем, внешность скавенки – миниатюрное хрупкое телосложение, чуть раскосые глаза и желтоватая кожа – позволяли думать о наличии какого-то процента южноазиатской крови в ее жилах.

Думать, впрочем, было некогда. Сталкер, чуть помешкав, кинулся следом за крысишкой. Та уже выбиралась сквозь разбитое окно.

Увидев, что человек решил последовать ее примеру и спасаться бегством, она кивнула и оскалилась в недоброй улыбке.

– Ну скорее же ты там!!! – нетерпеливо прикрикнула она на замешкавшегося сталкера. – Не успеем же! А, черт, лаз замаскировать не успею… Все ты! И откуда только взялся…

Восток счел за благо помолчать. Потому что сообразил, что теперь его жизнь будет зависеть от благосклонности этого создания. Она же местная, наверняка знает всякие укрытия, лазейки… Хорошо было бы, если б знала!

Крыся огляделась, кинула тревожный взгляд на начавшее розоветь небо, одернула свою безрукавку и, вцепившись в лямки рюкзака, бросилась бежать по растрескавшемуся тротуару. На человека она уже не обращала никакого внимания.

До станции было не так уж и далеко, но вот успеет ли она добежать с таким грузом?..

– А разве вы боитесь солнечных лучей? – вдруг раздалось за спиной сквозь топот и противогазное сипение. Человек ее все-таки догнал! – Ты же вот безо всякой защиты от радиации ходишь, а…

– Какого хрена ты за мной увязался? – не сбавляя бега, злобно рявкнула Крыся. – Иди своей дорогой! Ну? Прочь! Уходи!

– Не могу! – тоже огрызнулся в ответ Восток. Но потом смягчил тон. – Я не дойду до ближайшей людской станции – твой нож повредил фильтр. А местность эту я знаю плохо. И не представляю, где можно укрыться до вечера…

Хотя фильтр и был поврежден, но дышать и говорить на бегу все равно было тяжко. Лицо взмокло от пота, резина противогаза неприятно прилипла к разгоряченной коже.

– Крыся, я вынужден… просить тебя… о помощи!.. – выдохнул сталкер между двумя головоломными прыжками через поваленную оградку придорожного газона и кучу какого-то древнего мусора.

– Что?..

Скавенка настолько не ожидала такой просьбы от человека, что резко затормозила. Восток едва не сбил ее с ног. Им пришлось крепко ухватиться друг за друга, чтобы не упасть. Правда, они оба тут же отдернули руки и отпрянули один от другого, словно от чего-то неприятного.

– Помощь?.. – растерялась Крыся. – Я?.. Тебе… челове…ку?..

– Помоги мне, прошу тебя! Ты же наверняка здесь знаешь какие-то укромные местечки? Я в долгу не останусь, не сомневайся!

Крыся хотела что-то сказать, но тут ее взгляд упал на яркое утреннее небо.

– Бежи-и-и-и-им!!! – взвизгнула она, схватила Востока за руку и поволокла за собой. – Да скинь ты этот хобот, все равно от него уже никакого толку!

Сталкер и сам уже подумывал избавиться от противогаза. Останавливало только то, что вокруг был отнюдь не лесной озончик и что без маски он нахватается… А впрочем, он УЖЕ нахватался зараженного воздуха. Фильтр-то не фурычит!

Подбодрив себя мыслью о первых сталкерах Метро, выходивших Наверх чуть ли не вообще безо всякой защиты и в первые дни после Удара, когда радиация была не в пример сильнее, а пыль, поднятая ударной волной, – не в пример гуще, чем ныне, Восток стащил с головы противогаз.

В мокрое разгоряченное лицо ударил свежий ветер, принеся с собой привычные, но уже изрядно подзабытые запахи города, опавшей листвы, осени… Восток едва не задохнулся, ему вдруг остро захотелось послать все к чертям, остановиться и пить, пить этот воздух, наплевав на его смертоносность… Господи… как же давно он не дышал воздухом поверхности – вот так, безо всяких масок и фильтров!..

Резкий рывок за руку вернул его к действительности.

– Не спи!!! – прикрикнула Крыся. Она уже тоже дышала с трудом, набитый книгами рюкзак пригибал ее к земле. – Недолго уже…

И они снова припустили вдоль по улице.

Глава 5
Подземные похождения

«…Помимо черных, желтых и белых скавенов есть еще скавены-полукровки. Отношение к ним в разных общинах разное. Бибиревские и отрадненские не придают этому значения, алтуфьевским, по-моему, пофиг – у них там кого только нет! Владыкинские к полукровкам относятся достаточно терпимо, а вот у нас на Петровско-Разумовской… В общем, положение полукровок тут – куда хуже, чем у рабов. Особенно если в их жилах нет ни капли крови черных скавенов. Таких здесь называют грязнокровками, и я слышала, что название это пришло из какой-то старой книги про волшебников. Моя мать была желтым скавеном с Петровско-Разумовской, а отец – белым с какой-то другой (я не знаю какой) станции. Правда, они были вместе совсем недолго, она знает только его имя – Стас, и то, что он был из добытчиков, и на нашей станции оказался, так сказать, мимоходом. Потом он ушел, и больше она его никогда не видела. Потом родилась я, а еще через какое-то время моя мать – довольно еще молодая и красивая женщина – приглянулась одному из Хамроевых, и он сделал ее своей личной наложницей, а потом и женой. Теперь она живет в его покоях, в сытости и довольстве… недавно родила ему еще одного сына… Я же была отправлена в рабские клетушки под платформой. Впрочем, рабыней я не считаюсь. Я свободна, но я ниже, чем рабыня. Я – грязнокровка. У меня даже имени нет, все называют меня Крысей. Они всех молодых грязнокровок так называют – во всяком случае, пока те не совершат для общины что-то такое значительное, что даст им право на личное имя и пусть скромное, но хоть какое-то место в ней. Грязнокровок – помимо меня – в Эмирате еще четверо: парнишка чуть моложе меня, мальчик десяти и две девочки семи и двенадцати лет соответственно. Какая судьба их ждет?..

…Я не осуждаю свою мать – в конце концов, каждый здесь, Внизу, выживает, как может. Мои бибиревские друзья, зная о моем положении, неоднократно предлагали мне переселиться к ним, но как я брошу мать? Несмотря на то, что у нее есть дети от хозяина, она все равно одинока. Я иногда навещаю ее – тайно, чтобы никто не видел, она угощает меня разными лакомствами и плачет…

…Жены, дочери и наложницы хозяев очень любят золотые украшения. И хотят иметь их много. Правда, мне это непонятно – зачем им драгоценности? Сейчас в цене еда, лекарства и патроны, а не бесполезные побрякушки. Но, раз им надо – пусть играются! Я хожу Наверх, отыскиваю заброшенные магазины с надписью «Ювелирный» и ношу им оттуда всякие блестящие цацки. Они за это дают мне еду. Тем и живу. Одежду и прочие вещи я сама себе добываю. В конце концов, в положении грязнокровки есть немало преимуществ: ты никому не нужна, за тобой не следят, и никому нет дела, где тебя носит и что с тобой происходит! Свобода, короче! Пользуясь этими преимуществами, я даже устроила себе личную нору в одном из бывших технических ходов. Обнаружила там какой-то просторный чуланчик, натаскала туда всякой утвари и теперь довольно часто там ночую. А что – хорошо! Главное – чтобы никто не обнаружил мой домик, но я всегда очень осторожна.

…Добытчики ходят Наверх через шлюзы-калитки в станционных гермоворотах, я – через выходящие на поверхность технические ходы и немногие известные мне люки и лазы (в основном, через вентшахты и кабельные коллекторы). В свое время, предоставленная сама себе, я облазила чуть ли не половину нашей Линии и нашла много интересного и полезного. Но черта с два я кому-то расскажу о моих лазейках! Хотя, конечно, эти мои похождения очень рискованны – Наверху теперь полным-полно опасных существ, каждый раз нужно быть предельно осторожной. Да и в подземельях очень просто заблудиться, свалиться куда-нибудь, а то и вовсе потонуть. Чтобы этого не случилось, я всегда ношу с собой моток бечевки, мел и – если повезет достать – баллончик с краской, а все мои нахоженные пути помечены особыми знаками, по которым я и ориентируюсь. Кроме того, мне приходится прятаться и от большинства добытчиков Эмирата, и от захожих алтуфьевских… А еще же и люди посылают Наверх своих добытчиков-сталкеров – эти тем более опасны для меня! Особенно те, что с Тимирязевской. Говорят, они ловят себе рабов и заставляют их копать какую-то огромную яму. А тех, кто им сопротивляется, мучают и приносят в жертву своему божеству. Но мне пока везет, меня еще никому из них не удалось почуять или увидеть – я хорошо умею прятаться!

А еще – помимо утвари и драгоценностей – я ношу Вниз… книги. Но это только для меня и тех немногих, кому они нужны. В основном мои заказчики живут в Бибиреве и Отрадном. К примеру, учительница Ольга Петровна и ее муж, Игорь Сергеевич, тоже учитель, – самые страстные читатели. Кстати, поначалу они жили на Петровско-Разумовской и только потом ушли оттуда. И это они научили меня читать, писать, считать и понимать, что хорошо, а что плохо, – когда я была еще девчонкой. Они же (большей частью, Ольга Петровна) и воспитали меня. Не мать. Чужие мне лю *зачеркнуто* мужчина и женщина. Все, чем я сейчас являюсь, – это их заслуга, за что я им всегда буду благодарна. Они, кажется, тоже успели привязаться ко мне. У них Наверху осталась дочь, они как раз ехали к ней на День Рождения (это праздник такой), когда грянул Удар… Милые, трогательные, гордые и глубоко порядочные старики, как же я их люблю, и как же мне их жаль! Но я не могу уйти жить к ним – я не брошу мать. Вот если бы она согласилась уйти со мной в Бибирево, но ведь она же не согласится – ее хозяин любит ее, да еще дети…

…Недавно на меня начал обращать внимание один из молодых отпрысков клана Ганджабовых. Постоянно норовит где-нибудь подстеречь, прижать к стене, потискать… Говорит, что я красивая – хоть и грязнокровка, что сделает меня своей наложницей, буду у него как сыр в масле кататься (это в каком же смысле???), шелка и драгоценности носить, каждый день мясо кушать… Ха, можно подумать, это не я им эти шелка и драгоценности добываю! Захотела бы – так обмоталась и увешалась ими с ног до головы, куда там этим знатным женщинам!..

Стараюсь теперь как можно реже бывать на виду. У него же еще куча братьев, дружки… Зазеваешься – поймают, притащат ему, и прости-прощай, свобода! Нет уж, не надо мне такого «счастья»!

…Похоже, перспектива переселения в Бибирево маячит передо мной все отчетливее и отчетливее. Но как же моя мать?..»

(Из старого, конца 2020-х гг, дневника Крыси).

* * *

Вскоре Восток обнаружил, что бегут они вовсе не к одному из вестибюлей Бибирева – чего вполне можно было ожидать, – а куда-то в сторону. Поразмыслив, он пришел к выводу, что, скорее всего, крысишка тащит его к какому-нибудь убежищу.

Ну правильно, а кто его – человека, врага! – пустит в самое сердце владений своего вида? Восток, будь он на месте скавенки, тоже не стал бы рисковать безопасностью соплеменников.

– Сюда! – Крыся свернула в какой-то неприметный переулок и бросилась к… канализационному люку. Упав на колени, она отчаянно пыталась приподнять и сдвинуть чугунную крышку. Работа была явно не по ее силенкам!

– Ну что стоишь, помогай!!! – нервно воскликнула она, поглядывая на небо.

Восток кинулся на помощь. Вдвоем они приподняли и отодвинули крышку. Из открывшейся черной дыры, казалось, тянуло неизвестностью и опасностью.

Крыся скинула рюкзак и немедленно отправила его в люк. Почти сразу они услышали внизу глухой шлепок. Скавенка чуть помедлила, а потом приказала Востоку:

– Лезь за мной!

И тут же юркнула вниз, вслед за рюкзаком.

– Лезь, говорю! – глухо раздался ее нетерпеливый вопль. – Жить расхотелось?!

Сталкер чертыхнулся и прыгнул за ней.

Оказалось, что спускаться в люк надо было по железной лесенке, и об нее он немедленно ударился грудью и ногами. Восток едва успел схватиться за перекладины, чтоб не сверзиться вниз.

– Крышку закрой, дубина! – раздался из-под ног сердитый возглас.

Сталкер, спохватившись, чуть приподнялся и, напрягая силы, потянул чугунный блин.

Закрывая люк, он успел увидеть, как из-за домов брызнули ослепительные лучи когда-то ласкового и родного, а теперь – из-за истонченного озонового слоя над Москвой – опасного и беспощадного солнца.

«Успели!» – мысленно порадовался он и буквально ссыпался вниз по лесенке…

И тут же врезался во что-то мягкое, живое, теплое. В кромешной темноте раздалось пронзительно-негодующее «и-и-и-и!!!», словно обычной крысе хвост отдавили, и девушка-крысюк – уже в который раз – рухнула под тяжестью его тела на свой рюкзак.

– Под ноги смотреть кто будет? – тут же скандально взвыла она. – Пушкин?

И почему-то от этой вот совершенно человеческой, из прошлой жизни, фразы, да еще от сознания того, что им удалось спастись от смертоносных лучей, Востоку вдруг стало легко и весело. Он засмеялся – сперва негромко и сдержанно, а потом – все громче и свободнее.

– Ну вот чего он ржет, как конь тыгдымский? – с поистине вселенской обидой осведомился у темноты голосок крысишки.

Тыгдымское непарнокопытное добило сталкера окончательно. Он сполз с пытающейся освободиться девушки и пуще прежнего залился смехом.

Вскоре, глядя на него, зафыркала и Крыся. Через некоторое время смеялись оба – с облегчением, взахлеб, задыхаясь.

– Хватит… – простонала скавенка. – Я уже… дышать не могу…

Она без сил распласталась на влажном полу, обняв рюкзак. После такой беготни, да еще смеяться…

Восток расслабленно откинулся на стенку шахты, провел тыльной стороной ладони по мокрой, обритой наголо макушке (во имя гигиены и удобства многие сталкеры предпочитали лаконичные прически – «ежик» или вообще под ноль). Да уж, вот это пробежечка!..

– Солнце взошло – счел нужным сообщить он. – Мы успели. Спасибо тебе!

– Угу… – отозвалась скавенка, с трудом переводя дыхание.

– Что дальше? – поинтересовался сталкер. – Сидим тут до вечера?

Ох, как ему не хотелось в это верить!..

– Не… Сейчас… передохнем и дальше… двинемся.

– Дальше?

– Ну кто-то ведь хотел в «Медведково» попасть?

Восток даже растерялся от ее слов! Он просил ее только помочь спрятаться от солнца, но не провожать до нужной станции.

– Ты что, собираешься меня туда довести? – поразился он. – Но…

– Ведь я же испортила твой противогаз? Испортила! Ну вот и…

Сталкер проглотил следующую фразу. Он был удивлен, ошарашен, растерян. Только что ведь он сам думал о том, что «долг платежом красен». Но по рассказам знающих выходило, что для крысюков этот принцип – пустой звук…

Выходит, не для всех?

«Как же мы мало о них знаем!..» – опечалился он.

Послышался шорох, взвизг «молнии» – Крыся что-то доставала из рюкзачка.

– Пить хочешь? – неожиданно для Востока спросила она. – У меня вода есть, а то после такой гонки в горле совсем пересохло!

Скрипнула, отвинчиваясь, жестяная крышечка, кажется стандартной армейской фляги, послышалось глухое бульканье в металлических недрах.

– Спасибо, у меня тоже есть вода.

От мысли, что, не будь он сам таким запасливым, ему пришлось бы пить из одной с мутанткой фляги неизвестно какого качества воду, Востоку едва не поплохело, но он сердито одернул себя: еще неизвестно, как все обернется!

«Ну, если что – последуем примеру Лоуренса Аравийского! – усмехнулся про себя сталкер. – Кофе с бедуинами неизвестно из какой воды, из отродясь не мытых чашек… И будем уповать на скрытые резервы организма!»

Он тоже достал свою фляжку, сделал глоток, прополоскал рот. Сразу стало легче.

– Отдохнул? – немного погодя спросила Крыся. – Пора идти.

Сталкер перекинул вперед автомат и включил подствольный фонарь. Луч высветил Крысю, которая вдруг пискнула и резко отвернулась, заслоняя ладонями лицо.

– Не свети на меня! – вскрикнула она. – Больно…

– Извини! – сталкер немедленно направил луч в пол. – Ты не переносишь света?

Он вспомнил, что еще в библиотеке девушка постоянно болезненно щурилась от луча его фонаря.

– Скавены – дети подземелий, – помолчав, ответила крысишка. – Яркий свет нам неприятен.

– А! Так вот почему ты тоже избегаешь солнца? – догадался Восток.

Крыся кивнула.

– Я не хочу, чтобы оно выжгло мне глаза… Я слышала, раньше, когда все было по-другому, на солнце можно было смотреть, и даже долго лежать под его лучами… как это?.. Угорать?

– Загорать, – машинально поправил сталкер. – То есть, делать свою кожу более темного оттенка.

– Зачем?

– Ну… считалось, что так ты красивее и здоровее выглядишь.

Крыся поежилась и опасливо покосилась наверх.

– Нет уж… лучше так, как есть…

– Да, – согласился Восток, с трудом отгоняя непрошеные воспоминания. – Сейчас, под ЭТИМ солнышком, лучше не загорать!

Крыся кивнула, и воцарилась пауза. А потом Восток вспомнил, что рассказывали сталкеры. И решил узнать правду, так сказать, из первых уст.

– Скажи, – начал он, – а вот я слышал, что вы, скавены, приносите пленных людей в жертву солнцу. Привязываете Наверху к чему-нибудь и оставляете до восхода. Это… правда?

Крыся вздрогнула, втянула голову в плечи и зачем-то опасливо огляделась.

– Не надо о них… – тревожно прошептала она.

– О ком? – не понял Восток.

– Об алтуфьевских… – голос крысишки дрогнул, да и сама она казалась не на шутку испуганной. – Это их обычай… Только… они не только людей приносят в жертву, но и своих соплеменников тоже… Кого в плен захватят или похитят… Натешатся вволю и… Не надо о них, не накликай!

Она снова зябко вздрогнула и обхватила себя руками за плечи, словно от холода. Прислонилась к стене и совсем сникла.

– Даже я в их края боюсь ходить, а ведь я столько тайных лазов и путей знаю…

– Надо же, – в голосе человека прозвучало совершенно искреннее удивление. – А вы, оказывается, гораздо больше похожи на людей, чем о вас думают.