Kitabı oku: «Парки и сады Москвы. Из прошлого»

© Алексей Митрофанов, 2022

ISBN 978-5-0056-5965-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Почему сад «Эрмитаж» так называется? Зачем Чехов ходил в сад «Аквариум»? Для какого парка изваяли «Девушку с веслом»? Все это и многое другое – в сборнике «Парки и сады Москвы. Из прошлого».

На обложке – парк «Студенец». Фото автора.

Сад «Эрмитаж»

(Каретный ряд, 3)

«Пузырь полетит»!

Сад «Эрмитаж» заложен в 1892 году. Его основателем и владельцем стал театральный антрепренер и ресторатор Яков Васильевич Щукин. Летняя часть сада открылась для посетителей в июне 1894 года, а зимний театр – в декабре того же года. Название же взяли от существовавшего ранее и к тому времени закрывшегося сада «Эрмитаж». Он располагался на месте сегодняшних Антроповых Ям.

Щукин, фактически, подобрал очень сильно раскрученный и абсолютно бесхозный бренд. А чтобы посетители не приезжали на старое место, первое время сад в Каретном называли «Новым Эрмитажем».

Впрочем, увеселительная история этого места началась чуть раньше. Тут некий немец Берг развлекал публику полетом на воздушном шаре. Владимир Гиляровский вспоминал: «Разгородили в двух местах забор, поставили в проходе билетные кассы и контроль, полезла публика и сплошь забила пустырь, разгороженный канатами, и «сидячие рублевые места», над которыми колыхался небольшой серый шар, наполненный гретым воздухом.

– Пузырь полетит! – волновались собравшиеся.»

«Пузырь» успешно на картофельное поле, под Москвой.

На широкую ногу

Все в этом саду обустроили на широкую ногу. Первым делом снял метровый слой грунта и вместо него положил чернозем – чтобы цветы и деревья пышнее росли. И только после этого он приступил к организации садового пространства.

Две летние эстрады, летние буфеты под навесами. Аллеи, беседки, скамейки, фонтаны и статуи. Вечерами все это хозяйство освещалось электричеством – Щукин первым в Москве приобрел частную дизельную электростанцию.

А на фонарях красовались вензеля с буквами «ЯЩ» – «Яков Щукин». Настолько владелец гордился своим электричеством. Эти фонари дошли до наших дней.

Именно здесь в июне 1896 года состоялся первый в городе общедоступный сеанс синематографа братьев Люмьер. Это сразу же стало традицией, и спустя несколько дней «Московские ведомости» сообщали: «В закрытом театре ежедневно после спектакля будет показываться публике новейшее изобретение – живая движущаяся фотография «Синематограф Люмьера».

В 1897 году здесь с фантастическим успехом прошел первый сольный концерт Анастасии Дмитриевны Вяльцевой.

В 1898 году именно в «Эрмитаже» состоялся первый спектакль нового, Московского художественного театра. Один из основателей, Константин Станиславский писал о помещении, в котором начинался ныне знаменитый на весь мир театр: «Грязный, пыльный, неблагоустроенный, холодный, нетопленный, с запахом пива и какой-то кислоты, оставшимся еще от летних попоек и увеселений, происходивших здесь… Вся обстановка была применена к запросам садового зрителя и носила печать дурного тона. Это сказывалось во всем: и в окраске стен, и в рисунке обоев, и в подборе цветов, и в пошлой отделке, и в убогой роскоши, и в вывесках, расклеенных по стенам, и в рекламном занавесе на сцене, и в мундирах лакеев, и в подборе закусок в буфете, и во всем оскорбительном строе и распорядке дома».

Что поделать, пришлось поработать: «Все стены с их пошлыми объявлениями мы просто закрасили белой краской. Скверную мебель закрыли хорошими чехлами, нашли приличные ковры и устлали ими все коридоры, примыкавшие к зрительному залу… Мы сняли пошлые занавески с дверей и окон, вымыли самые окна, выкрасили их рамы, повесили тюлевые занавески, неприглядные углы закрыли лавровыми деревьями и цветами».

И в том же 1898 году здесь состоялось учредительное собрание Литературно-Художественного кружка. Вскоре он обосновался на Большой Дмитровке и сделался ведущей литературной площадкой Москвы. Достаточно было сказать: «Еду в Кружок» – и все сразу же понимали, о чем идет речь.

А в 1903 году здесь развлекал москвичей легендарный Гарри Гудини, первейший американский иллюзионист.

Если верить газетам

Москвичи тут наслаждались выступлениями Федора Шаляпина, Марии Ермоловой, Леонида Собинова, Антонины Неждановой. А газеты ежегодно объявляли об очередном открытии сезона: «Вчерашняя стужа не помешала полному успеху открытия сада и театра „Эрмитаж“. Театр, в котором давали очень бойкий фарс, был полон и г-жи Грановская, Чекалова, г. г. Сабуров и Пальм имели большой успех. В саду было много публики. В концертном отделении заинтересовала Лона Борисон, разнообразная артистка, solo исполнявшая целую пантомиму».

Из тех же дореволюционных газет мы узнаем о разных происшествиях, случавшихся в парковой жизни. Вот, к примеру, такая история: «В саду „Эрмитаж“, в Каретном ряду, купец П-в, находясь в нетрезвом состоянии, затеял на веранде ссору со своим сыном. Ссора обострилась. „Папаша“ тут же на веранде начал „учить“ сына, как следует себя держать в обществе. „Ученье“ перешло в драку, привлекшую к себе внимание посетителей. Ни отец, ни сын из сада добровольно идти не пожелали, а когда их выводили силой, то они нанесли побои двум половым и распорядителю сада, о чем полиция составила протокол».

Знаменитости тоже пошаливали. В 1907 году газета «Московский листок» сообщала: «29 мая в саду „Эрмитаж“ произошел скандал. Между актером В. А. Блюменталь-Тамариным и редактором газеты „Вече“ В. В. Оловенниковым возникло какое-то недоразумение, и актер, недолго думая, дал Оловенникову пощечину. На место происшествия стала стекаться публика. Участников скандал пригласили в контору. По словам г. Блюменталь-Тамарина, он ударил Оловенникова за то, что тот „обругал“ его».

Но в основном все было более-менее пристойно.

После революции

В 1918 году сад национализировали и передали в ведение Пролеткульта. Щукин с семьей еще в семнадцатом уехал в Евпаторию, затем в Константинополь. Однако же на жизни «Эрмитажа» это будто бы и не сказалось. В нем все так же, одно за другим происходили яркие события, входившие в историю русской культуры.

В частности, уже в 1919 году здесь состоялся дебют Первого московского великорусского оркестра. Впоследствии он превратился в Национальный академический оркестр народных инструментов имени Николая Осипова, известного балалаечника, прозванного за виртуозность «Паганини на балалайке».

Тут же действовала одна из двух рулеток в городе Москве. Ее хозяином был знаменитый летчик Александр Кузьминский, также известный как племянник Льва Толстого. Самый известный графолог страны Дмитрий Зуев-Инсаров скромно сидел в «Эрмитаже» за отдельным столиком и предсказывал по почерку судьбу. За прогноз брал недорого – всего-то 50 копеек.

А Михаил Булгаков писал в повести «Роковые яйца»: «В Эрмитаже, где бусинками жалобно горели китайские фонарики в неживой, задушенной зелени, на убивающей глаза своим пронзительным светом эстраде куплетисты Шрамс и Карманчиков пели куплеты, сочиненные поэтами Ардо и Аргуевым:

 
Ах, мама, что я буду делать
Без яиц?..
 

– и грохотали ногами в чечетке».

Карикатурист Борис Ефимов возмущался: «Нэпманскую стихию я наблюдаю в увеселительном летнем саду „Эрмитаж“… Гляжу я на раскормленных франтов в брюках дудочкой и претенциозных шляпах-панамах, на их накрашенных дам в модных, немыслимо узких юбках до пят, позволяющих передвигаться только семенящей вихляющей походкой. Плывет кухонный чад над столиками ресторана, стоит пьяный гомон, визгливый хохот подвыпивших дам и скабрезные шуточки их кавалеров, барственно погоняющих взмыленных официантов».

Но дело, начатое Щукиным, однако, продолжалось.

Кстати, именно в «Эрмитаже» прогуливались Людочка и Хоботов, герои культового фильма Михаила Козакова «Покровские ворота». Это тоже страница в биографии сада. И, вместе с тем, высокая оценка, выставленная ему историей.

Сад «Аквариум»

(Большая Садовая улица, 14)

С чего все начиналось

Сад под названием «Аквариум» – одно из старинных увеселительных мест. Он был основан в 1893 году, и получил свое название в честь огромного аквариума, действительно стоявшего в этом саду, в беседке.

Открытию сада предшествовало одно резонансное событие. Годом раньше здесь, на земле, принадлежавшей семье Малкиелей прошла Первая московская электрическая выставка.

Журнал «Наука и жизнь» сообщал: «Под выставку отведена была обширная площадь в 5000 квадр. сажень со всеми находящимися на ней зданиями, дворами и открытыми местами для прогулок; последние, в течение летнего сезона, были превращены в сады и асфальтированные площади, пересекаемые рельсовым путем, по которому публика каталась на вагончике, двигавшемся с помощью электрических аккумуляторов Владимирова. Здесь же был грот, освещенный лампочками накаливания, и места, с которого поднимался воздушный шар, по вечерам освещавшийся во время полета на протяжении нескольких верст электрическим прожектором Шукерта, установленным на крыше одного из домов. Наконец, здесь же красовались и фонтаны, освещенные электричеством».

Садовый бизнес Малкиелей

Летом выставку посещало около тысячи человек в день, а зимой – около трех сотен. В результате Малкиели поняли, что мимо них проходят золотые и бриллиантовые горы. И, когда выставка закончила свою работу, открыли здесь увеселительный сад.

Влас Дорошевич писал: «Ломали асфальт, выламывали под ним кирпич, рыли колоссальные ямы. Возили откуда-то земли. Привозили из окрестностей Москвы и сажали с корнями выкорчеванные столетние деревья. И через каких-нибудь две недели асфальтовая площадь превратилась в „старый“ тенистый сад, полный аромата. Шумели развесистые вековые деревья, и огромными пестрыми благоухающими коврами раскинулись под ними грандиозные клумбы цветов. Длинный безобразный каменный сарай превратился в изящный нарядный театр».

В принципе, это был обычный сад, с традиционными садово-парковыми развлечениями. Тир, кегельбан, гимнастическая площадка, приставучий фотограф со своей громоздкой камерой. Летом – буфеты под открытым небом. Зимой заливали каток.

Лавочки, тенистые аллеи, вычурные фонари.

На шаре над Москвой

Бывали, впрочем, и оригинальные «садовые» находки. К примеру, «вечера огня», когда москвичей развлекали затейливыми фейерверками. Да что там фейерверки! В саду можно было забраться в корзину самого настоящего воздушного шара. И полетать на нем над городом.

Правда, к шару цеплялся канат, который мешал ему далеко улететь. Но при желании можно было подписать особый договор и, фактически, взять шар в аренду. Этакий шаршеринг.

Недаром здешними увеселениями заправлял легендарный московский антрепренер Михаил Лентовский. Впрочем, его в скором времени сменила не менее известная балерина Лидия Гейтен, которая и сама не брезговала станцевать на здешней эстраде.

Вообще, администраторы менялись здесь довольно часто.

Кстати, первое время этот сад носил другое, гораздо более интригующее название – «Чикаго». Но, видимо, хозяева решили, что не каждый москвич знает это слово. И сменили его на другое, более распространенное – «Аквариум». Конечно, приезжий крестьянин мог не знать и его. Но крестьян в том саду и не ждали. А любители покутить были прекрасно знакомы с аквариумами – они имелись в многочисленных московских ресторанах и трактирах.

Кроме того, «Аквариумом» называли знаменитый сад в Санкт-Петербурге. Очень полезная для бизнеса ассоциация.

Переименование произошло в 1898 году.

Котенок в подарок

Здесь не гнушались выступать лучшие коллективы России. В частности, в 1902 году гастролировала труппа петербургского Александринского театра. Садовая публика аплодировала самой Вере Комиссаржевской. А в 1904 году тут начала выступления «Частная опера» Сергея Зимина. Антрепренер писал: «Помню в театре были подношения, когда из букета вылетали голуби, дарили чудных сибирских и ангорских котят, красивых маленьких собачек с чудесными лентами и даже белых мышек. Конечно, подношения в виде громадного собольего горжета или горностая тоже случалось нередко, и любители подходили к барьеру у оркестра и ловили капельдинеров и рабочих сцены, чтоб узнать: от какой фирмы – от Михайлова, или от Рогашкина, или Ежова этот подарок?»

Правда, помещение самого театра было так себе: «небольших размеров холодный сарай с земляным полом и крохотной сценической площадкой».

Но зрители прощали эти мелочи.

Репертуар же был классический: «Жизнь за царя» Михаила Ивановича Глинки, «Черевички» Петра Ильича Чайковского, «Аида» Джузеппе Верди, «Кармен» Жоржа Бизе.

А вот Антон Павлович Чехов ходил сюда, чтобы полюбоваться мастерством какого-то особенного жонглера.

Восставший «Аквариум»

В декабре 1905 года сад (видимо, из-за своей близости к району Пресни, вдруг сделался одним из центров московского вооруженного восстания. Борис Пастернак писал в поэме «Девятьсот пятый год»:

 
Вот отдельные сцены.
Аквариум.
Митинг.
О чем бы
Ни кричали внутри,
За сигарой сигару куря,
В вестибюле дуреет
Дружинник
С фитильною бомбой.
Трут во рту. Он сосет
Эту дрянь,
Как запал фонаря.
 

Дошло до того, что увеселительный сад окружила полиция. Тогда смутьяны спрятались в театре. Но, конечно, их оттуда быстро выкурили. Николай Телешов писал: «Вдруг с треском распахнулись двери справа и слева, и в зал с лихим напором, вытянув впереди себя ружья со штыками, ворвались солдаты, а за ними пожарные в медных касках, с высоко поднятыми над головами керосиновыми пылающими факелами. Зал сразу осветился, но зловещим светом, запахло нефтью и копотью, и жуткие широкие тени запрыгали по стенам. Народ невольно отпрянул. Полицейский пристав, с револьвером в руках вбежавший в кольце пожарных, громко и хрипло закричал на весь театр:

– Вон отсюда, подлецы и мерзавцы!

И скомандовал очистить зал».

И опять наступила вполне мирная жизнь.

Первый московский роллердром

В 1910 году в аквариуме устроили первый в Москве роллердром – залитая асфальтом и покрытая особой массой площадка для катания на роликах. Разумеется, с буфетом и оркестром. И в том же 1910 году «Утро России» сообщало: «В „Аквариуме“… обновлена вся программа открытой сцены. В качестве „гвоздей“ приглашены семь андалузок танцовщиц-хироманток, которые по окончании своих танцев будут сходить в партер „рассказывать всем желающим их судьбу“, и труппа пантомимистов Зенетц, разыгрывающих пантомимы с животными-автоматами».