Kitabı oku: «Греческая революция и 300 спартанцев», sayfa 3

Глава 2. «Русско-османская война 1787-1791 и действий Кацониса»

Через пять лет после подписания договор дополнился Айналы-Кавакской конвенцией 1779 года, в котором, воспользовавшись ситуацией, Российская империя подняла вопрос о статусе Молдавского княжества, которое еще сыграет свою ключевую роль, и в марте 1779 года была принятаконвенция, объявленная частью Кючук-Кайнарджийского договора. В которой подтверждалась юридическая сила уступок со стороны Османской империи, и перечислялись её обязательства перед Молдавией. В частности, княжеству были возвращены 15 сёл, присоединённых к турецким райям. Молдавские представители в Константинополе получили дипломатическую неприкосновенность. Порта обещала не покушаться на свободу христианского вероисповедания. Условия договора не могли быть отменены султаном или его преемниками.

28 декабря 1783 года было подписано ещё одно соглашение между Россией и Портой, согласно которому последняя сторона снова обязалась в точности выполнять положения Кючук-Кайнарджийского мирного договора, а также Айналы-Кавакской конвенции. Позднее был уточнён порядок назначения и смещения господарей Молдавского княжества, размер и порядок взимания дани и т. п.

Подписание Кючук-Кайнарджийского договора и последующих соглашений ослабило влияние Османской империи на Балканах и послужило расширению русско-молдавских политических связей, вылившееся в то, что в 1790 годах Григорий Потемкин⁵⁴ являлся фактическим главой Молдавского княжества. В Яссах он создал двор, представлявший собой подобие императорского двора в Петербурге, так как привык к той обстановке. Потемкин привлекал местную знать, был особенно ласков к молдавским боярам, которые открыто, призывали его взять судьбу княжества в свои руки. В письмах они благодарили его за освобождение от «тирании турок», так как их там уже фактически не и умоляли не терять из вида интересы своей страны, которая всегда «будет чтить его как освободителя».

Много молдаван служило при главном штабе и в действующей армии. Около десяти тысяч молдавских волонтеров были переведены на положение казаков и подчинены непосредственно Потемкину. Данную информацию я привожу с той целью, чтобы продемонстрировать с какой вольностью русское командование брало под свою опеку подданных любых государств, лишь бы они были ему полезны, с легкостью факира превращая молдаван в казаков, а греков в русских офицеров.

Вместо собиравшихся в пользу султана налогов, в Молдавии были введены подати натуральными продуктами, для обеспечения русских войск припасами и гужевым транспортом, так как местному населению банально было проще данный налог платить. Русская администрация, а значит, провинция была фактически оккупирована и числилась в Османской империи лишь номинально, требовала от местных властей строгого соблюдения раскладки повинностей в соответствии с доходами жителей, что в то время тоже было в новинку. Так как в предыдущие годы у одного могли изъять половину собственности, а у лица приближенного к управляющему провинцией – ничего.

В феврале 1790 года, по распоряжению Потемкина, вышла в свет первая газета в истории Молдовы, что примечательно на французском языке, впрочем, в Петербурге тоже предпочитали читать по-французски. Газета называлась «Courier de Moldavia», а на титульной странице красовался герб Молдавского княжества – голова тура с короной.

Потемкин как мог, покровительствовал местным деятелям культуры и искусства. Именно Григорий Александрович сумел разглядеть талант художника в молодом человеке – Евстафии Алтини⁵⁵, ставшим выдающимся иконописцем и портретистом. При поддержке князя крестьянский самородок был направлен на учебу в Венскую академию художеств, одну из знаменитых на тот момент времени. Молдавские искусствоведы указывают на то, что художественные впечатления жителей княжества от влияния музыкально-театральных начинаний князя были столь велики, что позволяют говорить об «эпохе Потемкина» в Молдавии.

Но, вернемся к многострадальным грекам. Печальный результат «национальной перипетии» 1770 года и её трагические результаты потрясли души греков, поколебали их ориентацию на Россию и разочаровали многих. Одним из них был Косма Этолийский⁵⁶, который стал ориентировать греческую нацию на новые идеалы, сделав предпосылкой для освобождения поднятие морального и духовного уровня греческого народа.

Результатом восстания 1770 года, стал и исход греческого населения, в основном из полуострова Пелопоннес и островов Архипелага, и создание греческих общин на новых территориях юга Российской и в Австро-Венгерской империи, входивших обе на тот момент в Римскую империю германской нации. Греческий историк Дмитрий Фотиадис⁵⁷ пишет: «было бы неправильным считать, что в результате этого восстания, Греция расплатилась кровью, ничего не выиграв». Фотиадис также в своих работах упоминает Кючук-Кайнарджийский мирный договор, полученное Россией право вмешиваться в защиту православного населения и подчёркивает, что право полученное кораблями греческих судовладельцев нести российский флаг, стало одним из основных факторов становления греческого флота, сыгравшего важную роль в греческой войне за независимость 1821—1829 годов. Именно он разглядел суть приобретения, не территорий, не денег, не право носить оружие, а именно право носить флаг!

В последующей австро-русско-турецкой войне, когда стали воевать дети тех, кто сражался в войне 1770-1774 годов.

На начало 1787 год в Очакове, как главной базе османского флота на северном берегу Чёрного моря, стояла эскадра из трёх кораблей и одного фрегата, а также полтора десятка галер и нескольких мелких судов под командованием капудан-паши Эски-Гасана. У адмирала уже имелся боевой опыт, который он получил в Чесменском сражении, затем основал в Стамбуле военно-морскую академию, чтобы подготовить будущих адмиралов более основательно, подавил восстание в Акре, в 1786 году подавил восстание мамлюкских эмиров в Египте, превратил его в османскую провинцию и был губернатором. По-видимому, данные силы считались достаточными для сдерживания агрессивных устремлений соседей, под командованием опытного адмирала. Да и сама граница между двумя государствами была совершенно другой конфигурации.

Эдисан. Русско-османская война (1787-1791). Освобождение Приднестровья.

Граница проходила по Южному Бугу с Российской империей, затем по Днестру с Речью Посполитой и Римской империей германской нации, на территории современной Румынии. Причем Молдавия, где и командовал Потемкин, расположена между Речью Посполитой и владениями Габсбургов, и к этим двум странам она культурно и экономически расположена ближе. В частности, лес для днепровской военной флотилии капитан 2-ранга Johann Reinhold von der Osten-Sacken; 1755 – 20 мая 1788, прославивший себя взрывом своей дубель-шлюпки⁵⁸ в схватке с четырьмя османскими галерами, заготавливал в Польше.

Я не сторонник таинственных заговоров, и идей раздвоения личностей великих людей на разные страны при освещении их действий в различных источниках, но если бы польского короля Понятовского звали бы в Российской империи Потемкиным, то согласитесь, все выглядело бы вполне логично. Во-первых,раз ему надоела шляхта и магнаты, то он мог основать свое собственное княжество в Молдавии. Во-вторых, он был бы обвенчан с Екатериной II не морганатическим браком с конца 1774 года, или начала 1775 года, а вполне равным, что дает нам взглянуть на раздел его государства с другой стороны, а именно, как раздел имущества умершего супруга, со стороны Екатерины II. Смерть Потемкина 5 октября 1791 года, подозрительно случилась лишь за три месяца до Ясского мирного договора 29 декабря 1791 года, так как он был категорически против заключения данного соглашения. Договор фактически за счет возвращения под власть султана Молдавии и Валахии присоединял к Российской империи территории северного Причерноморья, так как они находились ближе к Тавриде, и их можно было, как легче защитить, так и экономически освоить. Но вернемся к событиям четырехлетней давности и роли греков в данной войне.

13 июля Екатерина II писала Потемкину из Царского Села, а значит, считала его себе равным: «Император приехал в Вену. Фландрия и Брабантия бунтовать не перестают. Он туда наряжает 30 000 войска. Голландцы двое суток держали Принцессу Оранскую, сестру Короля Прусского, под арестом. Посмотрим, как братец сие примет. Людвиг XIV за сие заставил бы их кричать курицею. Англичане наряжают 12 кораблей и уже фракции Оранской помогают деньгами. Вот вести, каковы есть в здешнем месте». Через две недели последовало другое письмо: «Дела в Европе позапутываются. Цесарь посылает войски в Нидерландию. Король Прусский противу голландцев вооружается. Франция, не имев денег, делает лагери. Англия высылает флот и дает Принцу Оранскому денег. Прочие державы бдят, а я гуляю по саду, который весьма разросся и прекрасен». Данные два письма как никто лучше характеризуют сложившуюся ситуацию к августу 1787 года. Причем к войне султана склонили не русские силы, а английский посол Энсли и прусский посланник Диц. Через верховного визиря Юсуф-пашу они склоняли престарелого султана Абдул-Хамида⁵⁹ ужесточить требования к России, до невозможности на них пойти.Рейс-эфенди вызывает Булгакова и в ультимативной форме требует выдать бежавшего в Россию молдавского господаря Маврокордато⁶⁰, османы опять требуют только своё, признать Ираклия II турецким подданным, отозвать русских консулов из Ясс, Бухареста и Александрии, а турецких консулов допустить во все российские гавани и торговые города в Причерноморье. Россия должна согласиться на досмотр всех своих судов, проходящих проливы. Очевидно, по данным требованиям, что Порта ищет повода для войны. Булгаков решительно отвергает ультиматум. 5 августа его арестовывают и препровождают в Семибашенный замок. «Сколь ни скоро меня схватили, – доносил Булгаков, – успел я скрыть наиважнейшие бумаги, цифры, архиву моего времени, дорогие вещи и прочее. Казна также в целости, хотя и невелика».

Уже 13 августа Османская империя официально объявляет войну России, требуя возвращения Крыма, который был «аннексирован» из короны султана четыре года тому назад, и все это время империя горько страдала от такой потери. Еще до полученияизвестия о начале войны Потемкин, главный идеолог присоединения Крыма, путем принятия отречения марионеточного правителя – Гирея, принимает меры предосторожности. 18 августа следует ордер⁶¹ Потемкина к Суворову, когда тот находился в Херсоне: «усилить бдительность и наблюдать все движения турок в Очакове и на Буге».

Через два дня, а именно 20 августа османские суда внезапно напали на стоявшие неподалеку от Очакова фрегат «Скорый», капитан Обольянинов⁶², вооруженный всего лишь12-фунтовыми и дюжиной 6-фн орудий, а также бот «Битюг», которые дожидались недавно спущенных и еще не вооруженных корабля «Владимир» 66-орудий, которым командовал Панагиотти Алексиано, и фрегата «Александр» для провода их в Севастополь. Несмотря на большое превосходство сил противника, русские суда после 6-тичасового боя смогли под залпами орудий очаковской крепости прорваться в Лиман и уйти к Глубокой пристани – форпосту Херсона. Корабль и два фрегата были спасены, а последующие высадки османских войск наткнулись на сталь штыков солдат под предводительством Александра Васильевича Суворова, на этом, компания 1787 года, и завершилась.

Причем 13 сентября новейший линейный корабль «Мария Магдалина», под командованием англичанина Томаса Тизделя, попав предварительно в жестокий пятидневный шторм, был захвачен османами, что укрепило их веру в свои силы.

Но одним из греков, который активно действовал осенью 1787 года, стал капитан греческого батальона – Кацонис. Он вместе с отрядом солдат откомандирован в Херсон для доукомплектования абордажных партий строящихся там кораблей. Однако грек был темпераментным человеком и честолюбивым офицером, прозябание в прифронтовом городе претило его воинственному духу. Капитан обращается с письменной просьбой к князю Григорию Александровичу Потемкину перевести его на Лиманскую флотилию контр-адмирала Николая Семеновича Мордвинова⁶³, которая защищала Кинбурнскую косу и подступы к Херсону.

«Турецкие пленные преклоняются перед Кацонисом». Картина неизвестного художника. Национальный исторический музей, Афины

Несмотря на самовольное перебазирование Кацониса и его людей, предприимчивость греков была поддержана на самом верху русского руководства. В ордере, подписанном князем Потемкиным-Таврическим, контр-адмиралу Мордвинову предлагалось выдать греку небольшой корабль, и направить его искренний воинственный энтузиазм на уничтожение врагов. Повеление светлейшего, разумеется, было выполнено, и вскоре в составе Лиманской флотилии появился небольшой парусный корабль под колоритнымназванием «Князь Потемкин-Таврический», на котором греки приняли самое активное участие в обширном комплексе набеговых, разведывательных и диверсионных операций, предпринятых русскими легкими силами в районе Очакова и Кинбурна. Одним из самых первых успешно осуществленных делстал захват и уничтожение Кацонисом османского торгового судна, беспечно стоящего под прикрытием береговых орудий, в начале октября 1787 года. Кацонис со своей греческой командой, совместно со Спиро Рицардопуло, командиром корабля «Пчела», действовали на острие противоборства с противником. Они захватывали пленных, для уточнения разведывательной информации, осуществляли высадки на берег для диверсий и разведки. И все это происходило, на фоне постоянных стычек с вражескими кораблями у входа в Днепровский лиман.

Боевая деятельность Кацониса была отмечена самим Потемкиным. Светлейший не смог отказать себе в удовольствии, присвоить в конце года отважному греку, очередное звание майора. Григорий Александрович решил, что потенциал Кацониса как моряка и командира может быть употреблен и в более обширной акватории, чем Днепровский лиман.

Были планы у руководства империи по отправке в Средиземное море и эскадры Грейга в 15 вымпелов, но тут враждебно повела себя Швеция, и данное мероприятие оказалось невыполнимым. Зато в Средиземное море направился сухопутным путем генерал-поручик Иван Александрович Заборовский. Ему и сопровождавшим его лицам, снабженным значительными суммами денег, предписывалось прибыть на будущий театр военных действий через Италию. Одной из задач миссии было, кроме всего прочего, привлечение на русскую службу офицеров иностранного происхождения. Так, в 1789 году некий французский лейтенант Наполеоне Буонапартеобратился к генерал-поручику с просьбой принять его на русскую службу в чине майора. Тот, ссылаясь на правила вступления на ранг ниже, честолюбивому корсиканцу отказал.

Зато на Азовском море до двух десятков кораблей с греческими экипажами были приняты на русскую службу, обеспечены кораблями, орудиями, припасами и денежным довольствием. Им было официально разрешено заняться корсарством.

Не ограничиваясь бассейном Черного моря, фантазия у военных работала во все времена, командование планировало также организовать флотилию корсарских кораблей и на Средиземном море. До прибытия эскадры Грейга, она должна была доставлять османам всевозможные неприятности, а после действовать совместно с кораблями балтийского флота, осуществляя разведку и нарушая вражеские коммуникации, захватывать призы.

В декабре 1787 года, капитан Кацонис был направлен в Триест с деньгами на снаряжение трех кораблей, причем он посетил Екатеринослав, и встретился с Потемкиным, а затем в Вене с самим Иосифом II – императором Священной Римской империи германской нации! Что говорит о самой высокой надежде, возложенной на корсаров. Причем уже после, во время снаряжения Кацонисом фрегата, ранее плававшего под флагом Северо-Американских соединённых штатов, император священной Римской империи самолично приезжал с инспекцией, и 26-пушечный фрегат произвел на него самое благоприятное впечатление.

В море корсар вышел уже в следующем 1788 году. У берегов Кефалонии⁶⁴ Кацонису удалось захватить пару османских судов, на одном из них было шесть пушек, на другом всего два, вероятно небольшого калибра. Найдя призы в исправном состоянии, и удовлетворенно оценив их мореходные качества на море, инициативный грек оснащает свои трофеи дополнительной артиллерией и доводит количество орудий до 22 и 16 на каждом соответственно и теперь под его командованием целая флотилия, а значит он фактически контр-адмирал. Новоявленные корабли корсарского флота получают значимые имена: «Великий Князь Константин» и «Великий Князь Александр» в честь внуков «Минервы Северной».

Недостающее вооружение и дополнительные экипажи были найдены на острове Кефалонии, входившей в состав Ионических островов, находящихся под властью Венецианской республики, и радушно встретивших три корабля корсаров, под русским флагом. До столицы было далеко, а местное греческое население вместе с властями охотно сопереживало предприятию Кацониса, и совсем не на словах, многие потеряли родственников, от османских башибузуков. Так, например, команды еще двух греческих негоциантских судов, повстречавшихся по пути, выразили желание присоединиться к Кацонису. Вскором времени его флотилия пополнилась еще двумя новичками. Бывшие «купцы» были переименованы в «Князя Потемкина» и «Графа Александра Безбородко».

30 апреля 1788 г., уже у берегов Мореи, греки заметили идущий к острову Занте крупный османский корабль, который при виде явно не дружелюбного вида флотилии из четырех вымпелов, стал отчаянно удирать в сторону ближайшего порта. Кроме своего флагмана – «Минервы Северной», под рукой у Кацониса было еще три корабля, захваченных в вышеописанных событиях. Погоня за османом была долгой и упорной. Догнать противника удалось лишь на следующий день. Как позже выяснилось, на османском корабле, оказалось более 170 турок и берберийцев⁶⁵. После отчаянного и кровавого абордажа, для обеих сторон, их количество сократилось до 80. Кацонис приказал казнить всех пленных. Свое решение в оправдательном письме Потемкину он оправдывает жестокостью, с которой сами османы относились к грекам. Корсары, оценив мощное вооружение приза в два десятка среднекалиберных пушек и толстые борта, решили приобщить приз к делу, однако у захваченного судна оказалась уже значительная течь в трюме. Кацонису пришлось сжечь свою, так трудно добытую добычу.

Перейдём вновь на Черноморский театр военных действий, здесь весной 1788 года на юге были образованы две армии. Главная, или Екатеринославская насчитывала 80000 человек, и находилась под командованием самого Потёмкина, и должна была овладеть Очаковом – крупнейшим как портом, так и крепостью.Вторая армия называлась – Украинская армия Румянцева, насчитывала до 37000 человек, и должна была находиться между Днестром и Бугом, угрожать Бендерам, так как взять такую крупную крепость не представлялось возможным и поддерживать связь с австрийцами войсками. А отряд генерала Текели, численностью 18000 бойцов стоял на Кубани и служилзащитой русских пределов со стороны Кубани, которая еще совсем недавно была вотчиной Ногайской орды.

Зимой в главной судостроительной базе Российской империи на юге – Херсоне, под наблюдением лично Потемкина, спешно достраивались новые корабли создающейся Днепровской флотилии, а в бухте Ахтиар⁶⁶, которая уже четвертый год носила название – Севастополь, исправлялись суда эскадры,которой руководил в данный момент граф Марк Иванович Войнович. К весне 1788 года действовавшая в подчинении у Суворова, а значит и армии, Днепровская гребная флотилия была доведена до семидесяти судов. Ей оказывали помощь суда черноморских казаков, под начальством приглашённого Потемкиным из Франции легендарного принца Нассау-Зигена, который к этому времени уже успел повоевать в Семилетней войне, застрелить ягуара, совершить кругосветное путешествие и поучаствовать в захвате Гибралтара. Не подчинённым Суворову парусным отрядом, состоявшим из пяти линейных кораблей, обладавшими от 60 до 80 пушек каждый и восьми фрегатов, а также до двадцати мелких судов казённых и каперов, в основном с греческими экипажами, командовал также приглашенный из Франции американский легендарный приватир Джон Пол Джонс, учувствовавший в гражданской войне Североамериканских соединенных штатов, ставший знаменитым масоном в ложе «Семь сестер» и пройдя множество морских схваток с самым сильным флотом на то время – английским. Оба приглашённых иностранца были произведены императрицей Екатериной сразу в контр-адмиралы, в знак признания их заслуг. Хозяйственно-организационной частью всего Черноморского флота продолжал ведать Мордвинов, как не решительный адмирал, a во главе Севастопольской эскадры стоял граф Марк Иванович Войнович.

Ранней весной турецкий флот под командованием Эски-Гасана, снова появился в Очакове в значительно усиленном составе.

Но 20 мая 1788 года капитан 2-го ранга Христиан фон-дер-Остен-Сакен на личном примере, показал, каким надо быть храбрым и не бояться численного превосходства противника, как своим ровесникам, так и нам своим далеким потомкам. В Днепро-Бугском лимане, пожертвовав жизнью, взорвав дубель-шлюпку в абордажном бою с четырьмя османскими галерами. Подвиг его, как и прошлогодние дела француза Ломбарда, уничтожившего брандером⁶⁷османский корабль, способствовали подъёму духа на Черноморском флоте и в Днепровской гребной флотилии, настроенных и без того весьма решительно. Флоту была поставлена задача ослабить морские ресурсы Очакова и отвлечь внимание оборонявшихся от подготовки к осаде.

Османский флот Эски-Гасана проявлял инициативу, 7 июня, когда русские морские силы ещё не были сосредоточены перед Очаковом, гребная эскадра совершила нападение на российскую Днепровскую флотилию, стоявшую на якорях поперёк пролива, к востоку от Очакова и Кинбурна.

Атака османских гребных судов была поддержана огнём четырех линейных кораблей и шести фрегатов. Однако, несмотря на фактор неожиданности, атака не только отражена, но и закончилась полной неудачей для нападавших, потерявших две канонерские лодки и шебеку.

Успех сражения должен быть приписан смелой контратаке отряда гребной флотилии под руководством Нассау-Зигена. Легендарный командующий просто не умел иначе и линейного корабля "Святой Владимир" под командованием бригадира Алексиано Панагиотти, который, приказал обойти линию стоявших кораблей Джон Пол Джонса, и ударил в правый фланг наступавшейармады османских галер и вызвал между ними панику. Замешательством сейчас же воспользовалась гребная флотилия Нассау-Зигена. Османы принялись беспорядочно отступать, преследуемые Днепровской флотилией, османынашли спасение под батареями Очакова. Бой длился до полуночи. Наши потери составили всего четыре убитых и тринадцать раненых. Два турецких судна были взорваны, одно загорелось, и ещё восемнадцать получили повреждения. Несмотря на заслуги грека – Алексиано в этом бою, его бригада была передана под командование Пола Джонса, так было удобнее управлять парусным флотом. Потёмкину пришлось приложить все усилия, чтобы удержать вспыльчивого Алексиано под началом Пола Джонса. Здесь видна черта, проявляющаяся в последующих действиях – конфликтность и не желание идти на какой-либо компромисс. Конфликт с Панагиотти Алексиано описан в журнале Джона Пола Джонса «Очерки Лиманской кампании» (Narrative of the Campaign of the Liman), опубликованном в Нью-Йорке в 1830 году.

Антон Бальцер. Сражение в Очаковском лимане 17-18 июня 1788 года

Через десять дней, 17 июня морской бой под Очаковом вновь состоялся, на этот раз ночью, обе стороны решили атаковать друг друга. Во встречном бою приняли непосредственное участие и парусные корабли, лишенные маневра в узком проливе. Османские силы, вышедшие из Очакова, насчитывалидесять кораблей, шесть фрегатов и сорок четыре гребных судна, вновь были разбиты и в беспорядке отступили, потеряв целых два корабля! На этот раз успех боя должен быть приписан отличной согласованности действий моряков Российской империи, под руководством командиров Джонса и Суворова, стремительности общей атаки и боевому соревнованию адмиралов Нассау-Зигена и Джон Пол Джонса, не желавших уступить друг другу в смелости и храбрости нападения, граничащей с безрассудством.

Османы были настолько подавлены двукратной неудачей, что в ту же ночь на 18 июня решили оставить такую крупную и ценную базу флота, как Очаков. Выйдя с наступлением темноты из крепости, они пытались проскочить мимо Кинбурна, но были замечены дежурными с возведенных на мысу батарей, которые открыли по ним сильный огонь. Придя в полное замешательство, османские суда, на которых парусами управляли тоже греки, сбились в кучу и стали садиться на мели, тянущиеся вдоль косы. Подоспевшая к этому времени гребная флотилия Нассау-Зигена довершила разгром османского флота, потерявшего целых пять кораблей, два фрегата, две шебеки, бомбардирский корабль игалеру. Один корабльс 50 пушками был захвачен. Османы потеряли убитыми и ранеными около шести тысяч человек, пленными1800 человек. Потери русских были незначительны, и составили всего 67 человек убитыми и 18 ранеными. Большая часть турецкого парусного флота ушла к мысу Фидониси. Гребные суда, османов отрезанные y укреплений Кинбурнский косы, вернулись обратно в Очаков. Попытка Эски-Гасана выручить их, сделанная 22 июня, не удалось, османскому флоту пришлось отступить перед огнем Кинбурнских батарей.

Отлично проявили себя и подчинённые Нассау-Зигену казацкие «чайки», под командованием атамана Головатого⁶⁸, при сражении в лимане. После сражения отряд казацких лодок был преобразован в Черноморскую казацкую флотилию, чем современные украинцы очень гордятся, командование соединением было поручено Головатому.

Парусные корабли османской империи делились на четыре класса:

– Трехпалубные – огромные корабля, предназначенные для адмиралов, настоящие плавучие города с экипажем до одной тысячи человек, имеющие вооружение от 98 до 108 пушек. Размещение и состав артиллерии соответствует таковому у всех боевых кораблей того времени, на нижней батарейной палубе находились самые большие орудия, в данном случае от четырех до восьми пушек, стреляющих 112-фунтовыми⁶⁹ мраморными ядрами имевшими исключительно большой калибр, и не имеющий аналогов в европейских флотах. Остальные орудия, стрелявшие чугунными ядрами, состояли из 48-фунтовых и 36-фунтовых пушек. На средней батарейной палубе размещались менее мощные, но зато гораздо более скорострельные и практичные 18 и 12-фунтовые пушки, на верхнем деке, только 12-фунтовые орудия. Наконец на открытом воздухе, собственно, на мостике, находились 8-фунтовые орудия и в носовой части две дальнобойные кулеврины 18 или 24-фунтовые, стреляющие прямо по курсу корабля.

– Двухпалубные корабли османов, которые составляют «костяк» флота делятся на четыре группы в зависимости от состава их артиллерии:

1) кораблей с наиболее мощным вооружением: от четырех до восьми 112-фунтовых, от 20 до 24 пушек калибром 48 или 36 фунтов на нижней батарейной палубе, в то время как на верхней палубе обычно размещаются 12-фунтовые орудия. Всего у них имеется от 66 до 72 пушек. Это вооружение ставит их в один ряд с кораблями третьего ранга, но громадные орудия нижней батареи делают их похожими на трехпалубные корабли, у которых удалена верхняя батарейная палуба. Такая конструкция делает эти корабли, построенные по специфическому османскому проекту, не имеющими аналогов во флотах европейских стран, мощными на бумаге, но обладающими медленно стреляющей артиллерией, и пока перезаряжаются орудия нижнего дека, этот крупный галеон мог отвечать лишь 12-фунтовыми орудиями.

2) корабли с 66 пушками, из которых 24 или 27-фунтовые находились на нижней палубе и 12-фунтовые на верхней.

3) корабли с 62 пушками, из которых 18-фунтовые на нижней палубе и 8-фунтовыми на верхней, фактически средние галеоны.

4) корабли с числом орудий от 50 до 58, из которых 12-фунтовые размещались на нижней палубе и 8-фунтовые на верхней, фактически легкие галеоны.

Каравеллы османов, которые можно сравнить с европейскими фрегатами, в количествевооружались орудиями числом от 36 до 46 в основном 12-фунтовыми на батарейной палубе и 8-фунтовыми на верхней палубе.

Таким образом при Очакове 17-18 июня, хоть русским и противостояли десять кораблей османов, но трехпалубными из них были лишь флагманские корабли, возможно присутствовала парас орудиями 27-футов, остальные пять были не сильнее русских фрегатов с 12-фунтовыми пушками. Здесь кроется и корень русских побед. Отсутствие у османов на корабляхбатарей современных 24-фунтовых пушек, которые в состоянии пробить борт вражеского корабля, и в тоже время достаточно скорострельные для череды залпов, а не одного, как правило, первого не особо точного, ставило их корабли в затруднительное положение. Второй дек вел огонь из орудий 18 и 12-фунтов, уже уступавшим русским кораблям по всем параметрам. Шесть же османских фрегатов, были всего на всего каравеллами с орудиями установленными группами, то здесь, то там, и не о каком сосредоточенном огне с их стороны речи быть не могло. Таким образом, комментарием к сражению у Очакова можно назвать бой пяти османских кораблей, пяти галеонов и шести каравелл поддержанные сорока четырьмя гребными судами, с Днепровской военной флотилией и береговыми батареями, при весьма специфических обстоятельствах (близость берега, узкость маневрирования, постоянные атаки неприятеля днем и ночью).

Затем произошли следующие события:

1 июля командующий Днепровская флотилия (контр-адмирал Нассау-Зиген) уничтожила остатки османского гребного флота под самыми стенами Очакова,а после дневного боя и две каравеллы, четыре галеры и три мелких судна были сожжены и четыре судна взяты в качестве призов.

3 июля состоялось морское сражение у острова Фидониси (у современного острова Змеиный). В сражении слабому русскому флоту, состоявшему всего из двух однотипных, захваченной 66-пушечной «Марии Магдалине», кораблей «Святой Павел» и «Преображение Господне», а также двух мощных 50-пушечных фрегатов, которые тоже можно отнести к кораблям, так как на нижнем деке установлены 24-фунтовые орудия, «Апостол Андрей» и «Александр Невский», а также 44-пушечные фрегаты, построенные на Гнилотонской верфи⁷⁰, противостояли пять османских кораблей, десять галеонов средних и малых и восемь каравелл, уже несколько раз битого Гази Хасана Паши. Так что по числу кораблей основных классов 12 против 15 у сторон намечался практически паритет. Дополнительно под флагом османов были три бомбардирских корабля и 21 вспомогательное судно, но их пока рассматривать не будем, хотя отметим, что у русской эскадре помогали двадцать вспомогательных судов, в основном с греческими экипажами, многие из которых доживут до революции 1821 года, и станут настоящими «морскими волками». Но, по теме книги зададимся вопросом, – «каким образом могли небольшие каперские корабли помочь эскадре?» Очевидно, что греческие каперы на русской службе были способны: нарушать вражеское судоходство, досматривать многочисленные бухточки, вести разведку, а при абордаже, возможно, усиливать русских моряков своими экипажами, отличавшихся большим искусством в этом деле, путем швартовки с не стреляющего борта и участия в общем деле.