Kitabı oku: «Чёрный Магистр», sayfa 4

8

Сергея кидает по волнам черной воды. Он, то погружается в пучину, то его вновь выбрасывает на поверхность. Повсюду бесконечное Черное Море, бесконечный океан скорби и отчаяния. Он не может дышать, вода заполняет его легкие. Каждый вздох, что удается осуществить, разгорается огнем невыносимой боли. И когда очередная волна тянет его под воду, он вновь оказывается за рулем автомобиля за миг до аварии. В один миг он понимает, что все хорошо, что все произошедшее лишь страшный сон, а потом все происходит, как и раньше. Все происходит заново… а потом он вырывается из пучины, делает вдох, и черные волны несут его дальше. И тут его подхватывают руки, руки его друзей Андрея и Олега…

9

Сергей возвращается к жизни и понимает, что ему нет места в этом мире и ему надо отправляться за Порог. Он призывает всем последовать за ним и Олегом, – даже Вадиму. Однако тот отказывается и нападает на Сергея. Тот даже и не думает сопротивляться, но против Вадима встает Артем, который в итоге выходит победителем. Вадим умирает и отправляется плутать по посмертию самоубийц.

Сергей возвращает миру его облик – он отменяет Перелив. В измененном мире вместо своей семьи гибнет лишь он, тем самым вновь становясь Магистром.

Сергей, Олег, Андрей и Артем переступают Порог, и вместе они запечатывают путь обратно в мир, оставшийся позади.

4етыре стены

(лирическая повесть)

Произнесено слово или же только помыслено –

это можно понять, только если его услышит

кто-то другой…

– Где ты? Кто с тобой?

– Никого. Я, моя персона и я сам.

Джером Д. Селинджер «Над пропастью во ржи»

1

Я либо умер в четырёх стенах,

И это просто смертный бред,

Иль может быть душевный мрак

Затмил благоразумья свет.

А может быть всё это правда,

И я действительно в счастье купаюсь.

Но почему всё кажется странным?

И почему я во всём сомневаюсь?..

2

Как же хочется выйти, кто б знал,

Но скован я незримыми цепями.

Я сам себя давно сковал

В темнице четырьмя стенами.

Боль тела, не дающая покоя,

Страх безрассудный в голове.

Я одиночеству сдаюсь без боя

И мучаюсь на медленном огне…

Там за стенами море смеха

Живых и незнакомых мне людей,

И только дверь – что за помеха! –

Мне не даёт пойти туда скорей!

Ладонь ложится на дверную ручку,

Её вращает против часовой,

И отпирается замок беззвучно –

«Давай иди! Господь с тобой!»

Но взрывом раздаются голоса,

Из них веселье пропадает.

Я не могу пойти туда –

Ладонь дверную ручку отпускает.

И щёлкнул радостно замок –

Теперь уж точно не уйти.

Потом, потом я точно б смог,

Сейчас же снова взаперти.

3

Какой же яркий тёплый свет!

И так много повсюду людей,

Помимо свежести ничего нет,

И с каждым мигом мир светлей!

Но я вспомнил ту темницу –

Светло-зелёные обои,

Что проникали ржавой спицей

В моё сознанье адским зноем.

Шесть тысяч сто тридцать полосок

Легли на зелень этой стены,

Что забирались в мозг без спроса

И отравляли тьмою сны.

Как в комнату я ту попал?

Сколь долго там я находился?

И как оттуда я удрал?

Свет истины мне не пролился.

Где я только силы взял,

Чтобы вырваться из плена.

Я совсем не понимал,

Но я счастлив переменам.

Лоток, где продавалось эскимо,

Холодные напитки, даже пиво.

Я взял клубничное одно –

Джем растекался по нему игриво.

Вкус наполнял всего меня.

Хотя и маленькое – это счастье,

Не помню, ел его когда.

Что помню я помимо той напасти?

Витрина бликом привлекла,

От мыслей я своих отвлёкся.

Я устремил взгляд на себя

И снова будто бы осёкся.

Обычно мешковатую одежду

Сменили шмотки бутиков,

Они были новы и свежи,

Светились радугой цветов.

Я пробежался по карманам,

В них обнаружил кошелёк.

И денег в нём было не мало.

Откуда столько? Невдомёк.

Выходит, что сейчас живу.

Мир ярок, светел и огромен,

Но только стены, коль взгляну

В себя, туманят взгляд зелёным…

4

Кипятильником нагретая вода –

Всё к чаепитию готово.

Я ненавидел чай всегда,

Но нету ничего другого.

Сотню раз прочитанная книга

И фильм, что уже знаю наизусть.

И мир застыл – в нём нет ни сдвига,

В нём только сплин, хандра и грусть.

Вид унылый из окна –

Многоэтажки бесконечной чередой,

Всё пронизает пустота,

Наполненная болью и тоской.

Сон явился незаметно,

Ведь время здесь остановилось.

Оно молчит мне безответно.

Мне вроде, помню, что-то снилось.

Но кто-то тарабанит в дверь,

И грохот раздирает перепонки.

Я удержать сон не сумел

И лишь смотрю ему вдогонку.

Там за стенами суета,

Тяжёлые шаги, и смех, и крики.

Меня одолевает тошнота,

И в тело впились будто бы вериги.

Я умоляю – Замолчите!

«А ты встань, выйди и скажи…» –

И я молчу, глаза закрыты,

И звуки под подушкой не слышны.

Нис вновь песком в глаза посыпал –

Я в сон валюсь, прям в никуда,

И там я вновь это увидел –

Лишь рельсы, шпалы, поезда…

5

Как странно, ведь ты знаешь точно,

Не скрывая правды от себя,

Что всё плохо, что всё тщётно,

И не будет счастья никогда.

Но сейчас совсем наоборот,

И серость вся сменилась цветом,

Фортуна улыбнулась – прёт!

Хоть всё казалось безрассветным.

В лучах солнца я купаюсь,

Светом греет небосвод,

Я по городу слоняюсь,

Шепчет музыкой айпод.

Слова песен слились в фон,

Гуденье улиц разбавляя.

Я смотрю перед собой,

Ничего не замечая.

Всё летней зеленью сияло,

И ветерок листвой шептал,

И вдруг подумал я:«Как странно» –

Когда осину увидал.

Ветви её роняли злато,

Слав письма павшею листвой.

И было вовсе не понятно

Зачем же тронула рукой

Своею осень это древо,

Избрав его среди других.

Моё лицо вдруг стало серым,

Ведь вспомнил я всё в тот же миг.

К её раскидистым ветвям

Лишь руку протяни – коснись,

И я на подоконник встал,

Открыл окно и глянул вниз.

Ещё лишь шаг и – пустота,

Осина за окном тому свидетель,

В ничто сведётся высота.

Но одурманен я и бледен.

И вдруг в дверь постучали громко,

Дверная ручка завертелась,

И замер я у самой кромки –

Куда-то подевалась смелость.

И морок сдуло сквозняком –

К двери я мигом во всю прыть,

Но в ожидании пустом –

Замок снаружи не открыть…

6

Я в царстве Ниса? В мире грёз?

Или в плену шизофрении?

Куда же чёрт меня занёс?

Где в этот раз меня забыли?

Я замер, огляделся всюду –

Район мне вовсе не знаком,

И потому стоять не буду,

И двину дальше прямиком.

Старый вокзал остался позади,

Перрон закончился давно,

Одни пути лишь впереди,

Куда идти мне всё равно.

Железная дорога вдаль уводит,

Блистая сталью рельс своих.

Со мною ничего не происходит,

И мир спокоен, свеж и тих.

И небо в паутине проводов,

Земля исполосована металлом.

Узнать б сейчас – я в мире снов?

А в остальном дело за малым…

7

Я знаю их – они мои друзья,

Нам вместе столько вспомнить можно!

Но им сейчас смотрю в глаза,

И думаю я вдруг – и что же?

Они мне кажутся чужими,

Молчанье вновь несёт неловкость

Я стал другим? Они – другими?

Я ухожу в другую плоскость.

Они друзья, и мне – чужие.

Во мне бурлит противоречье,

Мы друг для друга вновь немые,

Меж нами ныне бесконечность.

И то, и это, всё и сразу,

Чувство одно поверх другого.

Эмоций сонм столь несуразен!

Безумье здесь, и нет былого…

8

Я вновь в плену четырёх стен,

И одиночество довлеет надо мной.

Здесь никогда не будет перемен,

Лишь хуже будет с головой.

От зелени обоев веет хворью,

Таблетки горькие, запитые водой,

Уже не хочется бороться с болью,

И книги всюду свалены грядой.

Несвежая одежда, мятый плед.

Нет сил и нет желания подняться.

Всё сумрачней и холоднее свет,

Сильнее начинает тьма сгущаться…

9

Друзья ушли вперёд, мы поотстали.

Я и она, мы вместе, мы вдвоём,

Держась за руки, в унисон шагая,

Навстречу ночи мы идём.

И мириады ярких звёзд

На нас глядели, не таясь,

Но что-то видимо стряслось –

Решила вдруг одна упасть.

И метеор, низвергнутый с небес

Оставил росчерк света за собой.

И до того, как он совсем исчез,

Ты указала на него рукой.

– Смотри! Нам повезло, любимый,

Мы загадать желанье вправе.

И взгляд её такой счастливый,

Она вся радостью сияет.

И не колеблясь ни секунды,

Ты сразу же произнесла:

– Давай, и ты и я, не будем

Мы расставаться никогда!

– Давай… – я тихо говорю,

В суть твоей речи не вдаваясь,

А сам на поезда смотрю,

Что в моих мыслях представлялись.

Её лицо – оно прекрасно,

Что невозможно не любить,

Но я гляжу так беспристрастно,

Со мной не может сего быть.

Я не могу быть счастлив с ней,

Не смею верить в своё счастье.

Проснуться мне бы поскорей

В темнице той раскрытой пасти.

А впереди кричат друзья:

– Куда пропали? Эй, вы где там?

– Мы здесь, – им говорит она,

Но мне ответ совсем не ведом…

10

Железная дорога, провода,

Столбами связанные в цепь,

Они повсюду и всегда,

Конца и края для них нет.

Пустых товарняков вагоны

В плену забытых ржавых рельс.

Безбрежность, пустота и воля –

Набор вот ощущений весь.

Но вдруг раздался свист колёс,

Идущего на всех парах состава.

Ударил в уши гром на сотню гроз,

В след этому земля затрепетала.

Цистерн, вагонов вереницей,

И бог не ведает набитых чем,

От горизонта самого границы

Он ехал, управляемый незнамо кем.

Гудок пронзительный и долгий

Привлёк моё внимание, и я

Оглянулся, сбитый с толку,

От ужаса вдруг закатив глаза.

На встречу ещё поезд мчался,

Визжа железными шасси

Я между ними оказался –

Меж двух огней, и не уйти.

Меня на части словно разрывает,

Мне на ногах стоять всё тяжелей,

И воздухом горячим обжигает.

– Давайте! Проезжайте поскорей!

И снова грохот, визг и скрежет.

И взрыв! И поезд с рельс слетел.

Всё это слух до боли режет.

Я умирать так не хотел…

Ударная волна схватила крепко

И вознесла над огненным столпом.

Я – в пламени, как в океане щепка,

Невольно растворяюсь в нём…

11

Вонь керосина и накал пожара

Сменились смогом городским.

Автомобильные сигналы

Слух возвращали и глухим.

Я отворил глаза, и что же вижу –

Стою на перекрестии дорог,

Машины с каждым мигом ближе,

И не смотря на зной я весь продрог.

Динамики срываю с головы,

Кидаю плеер на асфальт.

От поездов мне не уйти –

Я слышу их колёсный гвалт.

Визг тормозов, треск стёкол битых,

Глухой удар столкнувшихся машин,

Наполненные болью вскрики.

И я бегу куда-то что есть сил…

12

Ни на секунду не сбавляя бега,

Я с подоконника срываюсь.

Мне до земли не менее парсека.

И от видений я скрываюсь

В безбрежном океане злата,

Мир заполняющих ветвей

Осины, провожающей куда-то,

Шептавшей нежно – не робей…

13

Из битых стёкол веет сквозняком,

И струпья сорванных обоев раскидало.

Дверь тарахтела сломанным замком,

Когда её вновь ветром открывало.

Стул не давал ей распахнуться –

Это последняя преграда.

Я не могу никак проснуться –

В ушах вагонов канонада.

Пинком стул отправляю в угол,

Дверная ручка вновь в моей руке,

Если сказать, что я испуган

Так значит промолчать вообще.

–Я не пойду, – себе шепчу,

Руками слёзы утираю,

Но ручку на себя тяну

И порог переступаю.

Сердешный роман

(лирическая повесть)

Прими собранье пёстрых глав,

Полусмешных, полупечальных,

Простонародных, идеальных,

Небрежный плод моих забав,

Бессониц, лёгких вдохновений,

Незрелых и увядших лет,

Ума холодных наблюдений

И сердца горестных замет.

Пересмотрел всё строго –

Противоречий очень много,

Но их исправить не хочу…

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

I

Внук славной той Екатерины,

Чей образ чтим через века,

Наделал зла, ну что ж, простим мы,

И осуждать не станем зря.

А может мы его пеняем,

Но вовсе нет его вины.

Чего за зря всё тут решаем

Дела минувшей старины?

Он Александр – император

Великой, Доблестной Руси!

О нём все помнят, каждый знает,

Но знать ли мог об этом ты?

Нет, думаю, наверно вряд ли

Знаком, читатель, ты с порядком,

Что становить хотел отец,

Но не успел – сынок-малец

Дорваться к власти всё ж сумел,

Как говориться – смел и съел.

Быть может даже поневоле

Он трон таким путём достиг,

Ведь знают все ещё со школы,

Что Павел жертвой пал интриг.

Глупец пошёл на поводу

И сам привёл себя к концу.

Но Александр с этих пор

Держал в душе своей укор,

Себя всё пуще проклинал,

Хотел раскаяться, но знал,

Что нет теперь ему прощенья,

А самому себе же мщеньем

Не помочь, так полно грусти и хандры!

На то ведь все они цари,

Что духом дóлжны быть сильны,

И думать нужно о стране,

И только после о себе.

Но рана рваная в душе

Забыть ему о той вине

Позволить так и не смогла,

И грусть с ним всюду и всегда.

Шли годы царствия его –

Зачем вдаваться мне в детали?

Ведь наш рассказ ведь не о том

А как мы ранее сказали:

Военные селенья, хутора,

Павла покойного мечта.

Чтоб жили все, как он хотел,

Как в армии, в солдат манер.

Чтоб делали всё по приказу:

Война, работа, свадьба, сон.

Не смог он сделать это сразу,

А после, знаете, помёр.

И вот, чрез годы, через время,

Ведомый долгом иль виной,

Поднял забытую всем тему

Наш император молодой.

И повелел своим законом

Учередить по всей стране,

Свидетелем был люд придворный,

Эти селения к весне…

II

Не раз петух уж прокричал,

Как будто б новый день призвал,

Но власти тут он не имеет.

Приказам не внимать не смеет

И ни один живущий здесь

В одном из сотен тысяч мест,

Где людям взвален был их крест,

Что несть придётся чрез года

И даже после того дня, когда

Весть декабристов навсегда

Вселится в русские сердца.

Повсюду силились внести порядок,

От глубины садовых грядок

До отношений меж людьми,

Как в службе боевой, так и в любви.

Порой всё доходило до абсурда,

Когда начальство в месте людном

По списку называло имена

Кто муж здесь будет, кто жена…

Ну что ж, знакомьтесь, эта дева,

Кой отроду семнадцать зим,

Как сладкий персик, сочный, спелый,

Чей образ так неотразим,

Венчает имя Ольга, данное отцом

Ещё каким воякой, удальцом,

В году двенадцатом Бородино прошёл

Солдатиком обычным молодцом.

Сейчас служил в одном таком селенье

Похожем будто на плененье.

Так вот, волнующ новый день

Так трепетен стук сердца молодого

Ведь ровно в семь

Им свидеться удастся снова…

Младой солдат, зовут Владимир,

Всё время шепчет это имя:

– О, Ольга! Ольга! Я люблю!

О как же встречи этой жду!

И образ он её хранит,

И сердце, счастьем он наполнил,

Он ждёт, но время не спешит.

Свет блещет яркой вспышкой молний.

Их встреча помнится обоим,

Когда увиделись впервой

Она сбежала с дома с боем,

А он ей крикнул вслед: «Постой!»

Подняли всех солдат на ноги

Девицу наглую искать.

Родители же молят бога

Благую весть о ней узнать.

Ольга просить его взялась,

Чтоб не сказал – она нашлась,

И рассказала своё горе,

Когда её в горячем споре

Решили выдать прямо в жёны.

– Насильно выдать замуж дочь? –

Сказал в ответ ей наш Владимир,

Что отпустил бы её прочь,

Но не имеет такой силы,

Что зря она так убежала,

Ведь далеко ей не уйти.

Она и так всё это знала,

Так лучше бы домой пойти.

Владимир с ней переживал

Хотел помочь, но как не знал…

Отец рассержен: «Под замок!»

Так воспитать её не мог,

И виновата здесь жена,

Так разберётся пусть сама.

– Дочурка, Оленька, пойми,

Ведь наша доля такова,

Что никуда нам не уйти,

Сказал отец, значит должна.

– Но как же так?! Я не хочу!

Я не могу, ведь не люблю.

Отец опять стал причитать,

Зачем ей книги дал читать

Французских глупых дураков,

И вот итог сейчас каков –

Родная дочь дерзит отцу!

Какая глупость – не люблю!

Отец велит, так не перечь!

Ну, бабы! Всё, проели плешь…

III

Растили хлеб, войне учились

И на царя за долю злились,

А время шло, и жили люди.

Мечты, что счастье у них будет

Держала в мыслях наша пара.

Но будет это? Бог лишь знает.

И вот сказала как-то Ольга,

Что выйдет замуж, если только

Любимого назначит перед ними,

Заведомо решив, что это наш Владимир.

Отец немного поворчал,

Но всё ж согласие он дал,

Ведь не было любимей никого

Помимо дочери родной…

Но жаль напоминать простые вещи,

Что времена сейчас зловещи,

Что правит бал обычный бюрократ

И сделать дело будет рад

Лишь только б выгода была

Не для других, а для себя.

Ведь Ольгой поражён был каждый,

И все до одного женою жаждут

Увидать её,

И ради этого пойдут на всё!

Но дальше всех пробился Дмитрий

Сын офицера, среди видных

Воевод, один из важных здесь господ

Что у руля имеют пост

И выше, чем имеют рост…

Ольгин отец пошёл к начальству

По доброй памяти просить,

Что было б плохо и к несчастью

Любовь в сердцах младых убить.

Его заверили с пристрастьем,

Что каждый будет только счастлив,

Если помочь им всем удастся

Обоим людям молодым.

Отец в ответ: «Благодарим»

Поклон отвесил аж до пола

И этому к тому же кроме

Гостинцев воз отдал им полный…

Не нужно прятаться теперь,

Их радости душевной нету края!

Держась за руки через дверь,

В собраний зал вдвоём ступают.

И как уж раньше повелось

Здесь объявлять решенье стали,

Но вдруг тут страшное стряслось –

Подлые люди их предали.

В приказе новом оглашалось,

Как по веленью молодых,

Что Дмитрий с Ольгою венчались

В словах обычных и простых

На днях, в ближайшую неделю.

– О, боже! Как же это смели?! –

Кричала Ольга вся в слезах –

Мечты все обратились в прах.

Отец её весь сам в расстройстве –

Таким обманом просто скотским,

Когда смотря прямо в глаза

Его все заверяли, что он зря

Так беспокоится о дочке

И хорошо всё будет, даже очень.

Однако видим, как всё стало

И Ольга в обморок упала…*

IV

В колоду сложены недели,

Перемешались словно карты.

Мы изменить что-либо не сумели,

Но разве в этом виноваты?

Волей-неволей, но пришлось

Забыть о близком этом счастье,

И через боль, рыданий сквозь

Дать Дмитрию своё согласье.

А тот довольный, словно кот

Украв хозяйскую сметану,

Пир закатил, горланит тост:

– Я с Ольгой генералом стану!

Владимир же как будто умер –

Не в радость в жизни ничего,

Похожим больше стал на труп,

Что будет дальше всё равно.

И тут из Петербурга прямиком

Пришёл приказ вместе с гонцом –

Солдат поставить ровным строем,

На горизонте блещут войны,

Отчизну надо защищать,

Вперёд, солдаты, воевать!

В первых рядах Ольгин отец

За ним Владимир, наш юнец,

Хоть в пламя ада держат путь

Одно б отсюда умыкнуть.

Утихли войск ушедших барабаны,

Отпраздновали сразу свадьбу

Дмитрий сиял как новый рубль

В слезах дрожали Ольги губы.

Я был на празднике на том

Проездом только впопыхах,

И вам хочу сказать про то

Что веселей в похоронах…

Вы отложите своё чтенье –

Об этом вас прошу затем я,

Чтоб в полной мере вы смогли

Теченье время ощутить,

Которого минуло много,

Считать не будем очень строго,

Но опустить совсем не вправе

Тех лет, которых не исправить…

V

На поселениях военных,

Детины двух государей,

Страдали тысячи военных

И столько ихних же семей.

Каких же мук все натерпелись!

Чего им вынести пришлось!

И в бунте если проявляли смелость,

Встречалась им царёва злость.

Терпенье русское известно

Всем да и каждому везде,

Но также вам скажу я честно

Такую ненависть нигде

Вы не найдёте никогда,

Как ни в российских деревнях,

Когда народ с такою волей

Терзать берутся через край,

И всей своей он страшной болью

Господ на вилы вздёрнет, знай…

Когда корнет позвал к начальству

Он как всегда спокоен был,

Но а теперь дрожали пальцы

Былых печалей шёпот всплыл.

Владимир смотрит в пустоту

И вспоминает деву ту,

Которая красивей прочих,

Любил которую он очень.

Её улыбку, ясны очи,

Изгибы губ, желанных сочных.

Все эти образы сменялись

И в мыслях складных всё мешались.

На заседании военном

Задач поставили сполна,

Но о военных поселеньях

Вопрос поставили сперва.

Как оказалось, в том районе,

Откуда наш Владимир родом,

Внезапно вдруг из подчиненья

Ушло военное селенье.

И руководство поручило

Владимиру, не без причины,

Восстанье это прекратить

И всё селенье захватить.

Деревню долго штурмовали,

Однако же село не взяли.

Владимир понял всё прекрасно,

Что ничего так не удастся,

Поэтому позвали подкрепленье

Ну а пока взялись за укрепленья…

VI

Владимир Родину любил,

Исправно и душой служил.

Но то, что должен по приказу

Родимый дом он взять обязан

Подняло в мыслях сей вопрос,

Ведь в этом деле он не гость.

И самому тут жить пришлось

В милитаристских поселеньях,

Одной цепи был скован в звеньях,

Не понаслышке знает быт,

Где от житья такого выть

Ты начинаешь вровень волку,

Да это только всё без толку.

И вот народ многострадальный

Не смог уж более терпеть,

Единой силой дружной встали

В борьбу за волю иль на смерть.

И что же делает Владимир?

Им путь к свободе перекрыл,

Хоть с ним плохое только было

Но разве этим заслужил

Простой солдат или крестьянин

Теперь влачить существованье,

Под градом пушек умирать

И милость бога призывать?

Да ни за что! – Решил он твёрдо,

Валяться лучше телом мёртвым.

«Зачем всё дальше продолжать?

Не стану больше я молчать!»

Тот час связаться со столицей,

Чтоб справедливости добиться

А если всё же не удастся,

Решил тогда в бега податься –

Уйти в родимые места,

Оставить службу навсегда,

И с земляками вместе драться,

Пока их судьбы не решаться…

Но мысли вдруг его прервали,

О вновь случившимся сказали.

Пришли Владимиру известья,

Что из селенья неизвестный,

Какой-то царский офицер,

Сюда к войскам прийти сумел.

– Немедля привести ко мне! –

Сказал Владимир в полусне.

Его как громом поразило,

Когда он Дмитрия увидел,

Но виду всё ж не показал,

Что подлеца сего узнал.

А тот представился по форме

И стал докладывать по полной.

Владимир от него узнал,

Наверно то, что ожидал –

Когда солдаты бунт подняли,

В тот миг оттуда и сбежал он,

Хотя при этом говоря,

Что долг солдатский исполнял.

Не смог Владимир не спросить:

– А ни могли бы уточнить,

Как же там женщины и дети?

И Дмитрий тотчас же ответил:

– Почти все скрылись в погребах

Но что печётесь о врагах?

Они же встали против власти,

Их уничтожить нужно значит!

– Но не могу понять вас я,

Ведь среди них ваша семья?!

– Конечно, у меня жена,

Но что хочу сказать вам я,

Когда всё это началось

Она попала под обстрел,

Я, кстати, еле уцелел,

Но была ранена она…

– Постойте! Но она жива?!

– Да, хоть и задело тяжело.

– И вы оставили её?!

– Конечно, служба ведь главней,

Ведь нету ничего важней…

Владимир еле смог сдержаться,

Чтоб не ударить подлеца –

Кулак его еле разжался,

Видеть не мог его лица.

Тот час позвал он караульных,

Чтобы убрали с глаз долой

И без какого-либо шума

Исполнили приказ простой…

Сию минуту же Владимир

Оставив прочие дела,

Начал писать письмо в столицу

Что помощь больше не нужна.

И быстро дав распоряженье,

Остановить чтоб наступленье,

Отправился быстрей в деревню,

Осталась где его любовь

С надеждой, что увидит вновь…

VII

Их разлучили очень жёстко,

Как будто оплеухой хлёсткой

Её ударили в том зале

Когда за Дмитрия сказали

Женой идти без лишних слов,

И сделать это ей пришлось,

Ведь сообщили по секрету,

Не выполнив приказов этих,

Она Владимира губила –

Иначе б ведь его убили.

Из жизни он её исчез

Такой пустой и серой,

И понесла она свой крест

Путём страдания умело.

Сейчас казалось апогея

Достигла боль души и тела –

Горело пламенем раненье,

Она аж смерти захотела.

Отец и мать стояли рядом,

Наверно это лишь держало

В оковах жизни ненавистной

И смерть почти родной и близкой

Для Ольги стала в этот час

И слёзы потекли из глаз.

Сейчас она одно хотела

С ним оказаться хоть на миг

Рук ощутить прикосновенье

И увидать прекрасный лик…

Тут сердце Ольги застучало,

Когда она вдруг увидала,

Что к ней идёт её любимый

Герой истории Владимир.

«Не может быть, я, верно, брежу,

Негоже ведь обманом тешить

Себя, когда я умираю.

Это не правда, точно знаю…»

Но этот призрак не ушёл,

Напротив, к ней он подошёл

Стал на колени перед Ольгой

И улыбнуться смог ей только.

В глазах его стояли слёзы –

Ведь умереть она не может!

Но они всё же потекли,

– Если ты сможешь, то прости,

Прости, что я тебя оставил,

Что причинил столько страданий.

– Владимир, что ты говоришь?

Ведь не за что себя коришь.

Никто из нас не виноват,

Что наша жизнь сложилась так

Всё, о былом давай забудем,

Ведь мы с тобою просто люди.

И протянув к нему ладонь –

Тот час откликнулася боль,

Произнесла она слова:

– Владимир, я люблю тебя.

– Я тоже, Ольга, больше жизни!

Я не оставлю тебя, слышишь!

Он нежно взял её за руку,

В глазах читая Ольги муку,

И губы их соприкоснулись

В столь долгожданном поцелуе.

Но это всё ж произошло

И её сердце замерло…

Он Обнял Ольгу что есть мочи,

Забыв о всём о мире прочем,

Оставшись с ней в воспоминаньях,

Застыв безмолвным изваяньем,

Беззвучно плача и шепча

Свои последние слова…

VIII

На то письмо, что наш Владимир

Скорей отправил в Петербург,

Пришёл ответ, да вместе с чином

Так неожиданно и вдруг.

В послании том сообщали,

Что, как Владимир и просил,

Селенье это оставляли,

И бунтарей всех царь простил.

Всё объяснялось очень ясно,

С какого боку ни смотреть,

Ведь Николай теперь у власти

И он решил, что больше нет

Необходимости в селеньях

Всем ненавистных и военных,

Что Александр учредил –

Всё ж здравый смысл победил…

IX

Хоть так хотел бы я закончить сей роман,

Но это будет, к сожалению, обман

Финал истории был, не секрет, иным,

И мы читатель лучше промолчим.

Но всем известно, что полвека

Ещё народ в оковах гнил,

По прихоти слепой от человека,

Что боль свою не утолил…

X

Ну что ж, моё повествованье

Нашло и свой теперь финал.

И огорчаться я не стану,

Если настиг меня провал.

Ведь всё же вы да прочитали

Всё то, что смог я написать,

За что премного благодарен –

Я большего не мог и ждать.

Кто б ни был ты, о мой читатель

Друг, недруг, я хочу с тобой

Расстаться нынче как приятель

Прости. Чего бы ты за мной

Здесь ни искал в словах небрежных

Воспоминании ли мятежных

Отдохновенья ль от трудов

Живых картин, иль острых слов,

Иль грамматических ошибок

Дай бог, чтоб в этой книжке ты

Для развлеченья, для мечты,

Для сердца, для журнальных сшибок.

Хотя б крупицу смог найти

За сим расстанемся, прости!

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

ххх

Дома заперся

Зевая за перо взялся,

Хотел писать – но труд упорный

Ему был тошен, ничего

Не вышло из пера его.

А. С. Пушкин «Евгений Онегин»

Только из жадности к словам

Я сохранил другой финал,

Рождённый мозгом воспалённым

Из-за отсутствия идей.

Явилось это делом плёвым,

И потому ещё глупей.

И всё ж удумали читать?

Позвольте же мне передать

Агностикам почтенье и привет,

Упадку духа яркий след,

В последних строках я пишу

И добрых отзывов не жду…

…Сыграли свадьбу очень скоро,

Когда утихли всё же споры.

Ольгин отец, как и Владимир,

И гарнизон солдат за ними

Посланы с боем на Кавказ,

Где мы про них кончаем сказ.

Минуло время, наша Ольга

Поизнывала страшной болью,

Да и забыла обо всём,

И с Дмитрием они вдвоём,

Когда селенья отменили,

В столицу быстро укатили.

Весельем, балом, маскарадом

Закончить повесть эту рад бы,

Но не читать такой финал –

Я новости печальные узнал:

Убит в бою был наш Владимир

А что об Ольге нашей милой

Известия какие? А?

Боюсь, что тоже померла –

Чахотка у неё была.

Морали нет здесь никакой –

Ответ даю всем очевидный.

Попался вам поэт плохой,

Ведь сразу было это видно.

Но в разговоре очень частном

Вам смысл повести скажу,

Что в мире этом всё напрасно,

А лжи банальной не люблю!