Kitabı oku: «Пропавший рейс»
Пролог
Самолеты могут взлетать,
могут садиться,
и даже падать,
но они не могут одного:
бесследно исчезать в воздухе.
В ночь на 8 марта 2014 года авиалайнер Боинг 777-200 авиакомпании Малайзия Эирлайнс, совершавший рейс MH370 из Куала-Лумпура в Пекин с 227 пассажирами и 12 членами экипажа, включая туриста из России, пропал с экранов радаров. Предполагается, что самолет потерпел катастрофу в южной части Индийского океана. Поисковая операция не смогла установить место крушения самолета. По итогам трехлетней поисковой операции, которую финансировали власти нескольких стран, обломки воздушного судна так и не были найдены.
Пропавший рейс не только сам стал одной из самых больших загадок, но и запустил цепочки разных событий, которые, как костяшки домино, падая друг на друга, изменили судьбы многих людей. С момента исчезновения самолета начались масштабные поисковые операции, к которым присоединились спасательные команды из разных стран. Каждое новое сообщение о возможных находках, каждая новая версия событий, накаляли общественное мнение, создавая атмосферу неопределенности и тревоги. Множество людей, ранее не интересовавшихся авиацией, стали активно участвовать в обсуждении новостей и теорий заговора, а соцсети наполнились различными версиями и предположениями. Эта загадочная ситуация выявила не только страх перед бесследным исчезновением, но и глубокую потребность в информации и понимании.
В то же время, у семей пропавших людей возникали личные драмы, каждая из которых развивалась по собственному сценарию. Некоторые нашли утешение в объединении усилий, чтобы выяснить правду, другие погружались в бездну отчаяния и неизвестности. Количество правовых и моральных вопросов продолжало расти, создавая правовые казусы.
В это время международные СМИ обостряли интерес к происшествию, накручивая зрительские рейтинги своими спекуляциями. Каждое новое интервью с экспертами или родственниками пассажиров выводило на поверхность личные трагедии, поднимая популярность тех или иных телеканалов.
Практически каждый день объявления о найденных частях самолета или подробностях перелета каким-либо образом изменяли ход расследования и внушали надежду, даже если это были лишь крохотные фрагменты или обрывки непроверенной информации. Хотя некоторые находки не имели отношения к исчезнувшему рейсу, их обсуждение лишь подливало масла в огонь интереса. Дискуссии о том, что могло произойти на борту и какие факторы привели к этому, становились всё более поляризованными и разделяли расследователей на группы, каждая из которых продвигала свою теорию. Каждый новый поворот приносил новое осознание: страх перед бесследным исчезновением стал общим состоянием для всего общества. Даже те, кто не был напрямую вовлечен в трагедию, чувствовали страх, так как осознавали свою уязвимость перед неизвестным. Так этот загадочный рейс стал не просто историей, а символом незащищённости человеческой жизни в современном мире.
Глава 1. 8 марта. Петр Завадский. 00.30 малазийского времени
Аэропорт Куала-Лумпура, как и любая другая воздушная гавань в мире, живет своей обычной жизнью. Залы ожидания наполнены звуками шагов, голосов и объявлений о рейсах на разных языках, создающими уникальную симфонию суеты и ожидания. Сотрудники аэропорта как невидимые дирижеры координируют этот сложный оркестр, следя за тем, чтобы каждый пассажир нашел свой путь, а каждый самолет вовремя покинул землю или приземлился. Их титаническая работа незаметна для сотен тысяч пассажиров, снующих по миру, но крайне важна для поддержания гармонии в этом огромном механизме. Она практически никогда не дает сбоев, и настолько регламентирована, что допустить ошибку практически невозможно. Ведь маленькая ошибка всего одного человека, как песчинка, попавшая в часовой механизм, может остановить все шестеренки и сломать чётко отлаженную систему.
Пассажиры, не задумываясь о том, что что-то может пойти не так, живут своей обычной жизнью, предвкушая или переживая за свой предстоящий перелет. На информационном табло загораются новые номера рейсов, и толпа начинает перемещаться, словно по неуловимому движению игрока компьютерной мышкой, выделившего группу персонажей и направившего их в определенную точку.
У стойки регистрации рейса на Пекин малазийская семья с тремя детьми пытается справиться с пятью чемоданами разной величины, которые, кажется, живут своей жизнью, постоянно норовя упасть. Дети, несмотря на поздний час, полны энергии и любопытства, и с восторгом смотрят на огромные самолеты за окном, представляя то, как скоро они окажутся на борту одного из них. Их мало беспокоит конечная точка прибытия и волнение родителей о перелете; их детский восторг от самого факта перелета на самолете перекрывает желание спать.
В кафе у окна, из которого открывается вид на взлетно-посадочную полосу, сидит красивая молодая женщина с огромной чашкой капучино, пытаясь не уснуть и дождаться своей посадки на Пекин, сдерживая навязчивое желание потереть глаза. Вдыхает хоть немного бодрящий запах кофе из чашки, и с ленивым интересом наблюдает за самолетами, угадывая, куда может лететь каждый из них. Придумывает историю о том, что бы она делала, и в какой компании в той выдуманной точке прилета каждой из этих красивых стальных птиц.
Рядом, за соседним столиком, бизнесмен в деловом костюме сосредоточенно изучает документы, подписанные несколькими часами ранее, и постоянно отвлекается на телефон, с кем-то переписываясь – с кем-то, кто ему явно нравится, потому что каждый раз видя новое сообщение, легкая улыбка трогает его тонкие губы, смягчая очень серьезное выражение его лица.
У выхода на посадку рейса MH 370 пожилой мужчина, погруженный в книгу, терпеливо ждет посадки, наслаждаясь возможностью побыть одному. Скоро он должен прилететь в гости к дочке и четверым внукам, и ему будет совсем не до чтения.
И никто не представляет, что сейчас аэропорт Куала-Лумпур – это не просто место пересечения маршрутов, место прилета и вылета самолетов – это живой часовой организм, в который уже попала невидимая песчинка.
– Господа и дамы, объявляется посадка на рейс MH 370 следующий маршрутом Куала-Лумпур – Пекин, стойка вылета номер двадцать один, – прозвучал в интеркоме привычно металлический голос, и семья с детьми, и девушка, и бизнесмен, и пожилой мужчина, ведомые этим объявлением, направились в чрево стальной птицы, которая скоро станет одной из самых больших загадок человечества.
– Welcome on board, sir! – прощебетала с приятным местным акцентом симпатичная малайка в синей униформе с ярким платком на шее.
– Thank you, Christine, – буркнул я в ответ, с трудом прочитав имя на фирменном бейджике. С моим двухметровым ростом поездки в ЮВА напоминали сказку про Гулливера в стране лилипутов. Все окружающие, даже самые высокие, едва доходили до середины груди. А уж их местные девочки вообще оставались где-то на нижнем этаже восприятия.
Сделал пару шагов и плюхнулся в удобное кресло.
«Так, вроде все успел; сейчас шесть с половиной часов до Пекина, потом стыковка, еще восемь часов, и я дома. На праздник успеваю. Подарки купил в Кей-Эл перед вылетом, и жене, и Алинке. Жене взял новые изящные часы от Tiffany, Алинке колечко-гвоздь Cartier; хорошо, что все женщины любят цацки, можно не напрягать мозг. Тащи что-то дорогое и блестящее, и всё будет пучком. Толик-адъютант с охраной должен встретить, отвезти. Но сначала заеду на часок к Алине, и потом уже домой, отсыхать.
После тяжелых переговоров с американцами, и в отсутствии нормальных прямых рейсов в Москву, пришлось брать стыковку через Пекин. Хорошо, что в наличии был бизнес-класс – можно хлопнуть вискаря и отрубиться на все время перелета. Не первым классом, конечно, но бизнес – уже хорошо. Никто не будет мешать и толкать в бок с просьбой выпустить в туалет. Как в страшном сне вспомнились перелеты экономом на заре развития бизнеса. Запахи от соседей, громкие дети, писушники, поднимающие тебя через каждый час, несъедобный авиакорм в коробочке… Ноги умещались только на месте в проходе, брать билет у окна было невозможно – колени не вмещались в расстояние между креслами на какой угодно авиакомпании. А уж если место в средине – хоть плачь; проще стоять весь перелет.
Но в этот раз проблем с билетами не было, и я снял туфли, пиджак и, немного поерзав, удобно устроился в широком, удобном кресле.
Самолет начал разгон и оторвался от земли. Терпеть не могу этот момент. Полная потеря контроля ситуации: от меня ничего не зависит, и я совершенно беспомощен в своем положении. При моем болезненном гиперконтроле всего, и вся вокруг, это каждый раз тяжелое и неприятное испытание. Наверное, давно стоило сходить к психологу и снять эту локальную аэрофобию, но советское, вбитое родителями и обществом воспитание, шепчет на ухо: «к психологам ходят только психи». Признаться себе, что ты псих, довольно сложно, да и какой я псих?.. Так просто, трясет слегка при взлете. Будем бороться со своими страхами самостоятельно, или я не Завадский?
– Give me please two shots of whiskey, – обратился я к стюардессе. Слыша со стороны свой жуткий английский, внутренне посмеялся. На любых переговорах за границей мой рязанский акцент выдавал советско-пролетарское происхождение с потрохами. Да и хрен с ним. Не пытался я быть похожим на лощеных британцев или суетливых азиатов. Я русский, я советский, и пока у меня тонна бабла на счетах, вы будете кланяться и улыбаться. Нет, понятно, что до частного Боинга я еще не дожил и, в принципе, в Форбсе далеко не на первых позициях, но я пережил девяностые живым и без тюрьмы. Не без греха, конечно, но кто не попался, тот не грешил. Один раз не считается. Впрямую на тот свет практически никого не отправил, а что при покупках заводов закрывал их и увольнял народ пачками, а они потом бедствовали, так то не я: то экономическая ситуация. Кто не спрятался, я не виноват. И если кто не пережил мои методы, мне очень и очень жаль. А чтобы меня Господь простил, вон – церковь отреставрировал, а батюшка мне все грехи отпустил. Так что теперь я чист и перед законом, и перед небесами, и точка.
Десятого совет директоров «Русских Металлов», и я приготовил всем отличный сюрприз: выхожу из операционного управления. Пусть готовятся бездельники, теперь придется им поработать.
Размышления прервала отбивка, предваряющая объявление в самолете. В динамиках раздался голос с типичным восточным акцентом:
– Дамы и господа, доброй ночи, вас приветствует на борту авиалайнера Малазийских авиалиний капитан корабля Захари Ахмад Шах, мы совершаем перелет Куала-Лумпур – Пекин, наш самолет набрал высоту тридцать пять тысяч футов, мы летим со скоростью восемьсот семьдесят километров в час и ориентировочно прибудем в аэропорт Пекина через шесть часов. Желаем вам приятного полета.
И еще раз тоже самое на неприятном моему слуху китайском.
– Дамы и господа, меня зовут Кристина Вонг, и я рада приветствовать вас на борту нашего авиалайнера от лица команды. Я старший бортпроводник, и в случае возникновения каких-либо вопросов, вы можете обратиться к любому члену моей команды, или прямо ко мне.
Да что, блин, такое происходит в этом мире?! Даже Малайзия – мусульманская страна – и то, даже здесь тёлки выходят на первый план, управлять; я совсем не понимаю, как такая маленькая и худенькая девочка может быть начальником. Мой дремучий патриархальный уклад ударил в голову со всей силы: ну не могу я воспринимать бабу начальником в мужском или смешанном коллективе, ну как это? Женщина управляет мужиками – да не бывать этому! Есть какая-то явная проблема в мужчинах, которые позволяют захватить власть женщине; я думаю, это полная импотенция. Баба она и есть баба: красивая, нежная, ласковая, может даже друг и советник, но всегда на втором плане, всегда где-то там, за спиной. Короче: баба – она или жена или любовница. Дети там, секс, дела домашние – но никак не начальник. И то, что последние годы транслируется как равноправие, дело весьма для меня сомнительное. Еще пятьдесят лет назад женщина в основном занимала свое правильное место в обществе – сидела дома и воспитывала детей; им даже голосовать не давали, ну ведь понятно почему. Всё это развитие феминизма и равенства полов, на мой взгляд, было выдумкой капиталистов, которым была нужно дополнительная рабочая сила. Считай, разом вдвое прибавили себе рабочих рук для умножения доходов. А если появились новые рабочие руки, значит старым платить больше не надо. Ну и весь двадцатый век мужики убивали друг друга со страшной силой в разнообразных войнах. Я думаю, у нас в стране все это случилось по одной причине: после войны осталось куча детей без отцов, воспитываемых мамами. А воспитание мамы – это совсем не то же самое что отца, вот и получили поколение изнеженных «маменькиных сынков»; первая волна разжижения мужика в СССР. Потом такие ребята, не добиваясь ничего, плодили опять безотцовщину, потому что нормальной бабе нужен «Мужик», а не вот это вот интеллигентное чмо в очочках и с высшим образованием. Как следствие – развод, и вторая волна еще более изнеженных мальчиков, без стали в яйцах. Ну а бабе что делать? Брать жизнь в свои руки и лезть наверх, пытаясь выжить.
Девяностые, в силу своего брутального характера, вытащили наверх пусть не самых умных, но жестких мужиков, и в этот момент гендерное равенство улетело к довоенному состоянию. Страна откатилась к тюремно-воровскому понимания вертикали управления, а по понятиям баба не решает ничего. И действительно, дела тогда делались на стрелках, где женщины явно лишние, да в саунах, а там баба не бизнес-партнер, а тупо плоть для утех. А так как я продукт этого времени, ну, для меня женское главенство вообще никак не понятно, и у себя в холдинге до высших постов ни одна баба никогда не поднимется. В совете директоров одна Танька, но это маркетинг, и ни один нормальный мужик этим заниматься не будет, да и то она пробилась только благодаря тому, что отдавалась мне в свое время с особым рвением.
Стюардессы принялись сновать по салону и разносить пледы и наборы для сна, выполняя свои привычные ритуалы, готовя самолет к ночному перелету. Чем больше людей уснуло, тем спокойнее и беспроблемнее пройдет рейс, и завтра можно будет погулять по Пекину, ожидая обратный рейс.
У команды на завтра была запланирована вечеринка, которую собирала Кристина. Она планировала проставиться за свое повышение до старшего бортпроводника, и коллеги предвкушали, как они будут выпивать саке и есть утку по-пекински в хорошем ресторане. Привычные шутки и подколки насчет повышения Крис до руководителя от вчерашних коллег, того же, что она была уровня, немного раздражали девушку, но показать этого было нельзя, и приходилось улыбаться вместе с ними, и самой развивать тему иронии над собой как начальником. Но вся эта суета не мешала выполнять свою работу команде как хорошо отлаженным часам.
– Сэр, еще виски? – Кристина подошла к Завадскому видя, что его бокал опустел
– Ес, плиз ту шотс.
Ну все, Чивас дошел до нужного места, тепло разлилось по телу, и усталость начала забирать своё. Сейчас еще соточку и – спать-спать-спать…
Отбивка объявления вырвала из сна, я посмотрел на часы; получилось поспать четыре часа, я вытянул руки и попробовал растянуть затекшее тело. В динамиках прозвучал резкий голос.
– Господа и дамы, с вами говорит Фарик Хамид, второй пилот воздушного судна. Первый пилот Захари мертв… это я убил его. Я отключил транспондеры, и ни один человек не знает, где мы уже четыре часа. Я заблокировал вход в кабину, и сюда никто не сможет зайти. Я изменил маршрут полета; больше никто и никогда не сможет найти наш самолет. Во имя Аллаха мы исчезнем навсегда, и никто и никогда не узнает, что произошло. Я поставил самолет на автопилот, и он будет лететь пока не кончится топливо. Я прославлю себя навсегда как верный воин Аллаха. Я убью себя и умру гораздо раньше вас всех, а вы будете испытывать ужас до самого конца, не зная, когда вы умрете. Аллах акбар!
Из динамика раздался громкий выстрел и наступила звенящая тишина. Звук из кабины не отключился и было слышно, как попискивают датчики. Секунда звукового вакуума и самолет взорвался криками на всех языках.
«Твою мать! Это что розыгрыш?» – пронеслось в голове, но судя по виду бледной стюардессы, стала понятна вся серьезность происходящего.
Моё кресло находилось в нескольких метрах от двери в кабину пилотов, я вскочил и бросился к ней, но дергание ручки и удары по бронированной двери ожидаемо не принесли никаких результатов.
После терактов 11 сентября в США, двери кабины всех самолетов забронировали, и сделали так, что без желания пилотов туда было проникнуть невозможно. Экипаж просто нажимает кнопку LOCK, и даже набрав код доступа в кабину, туда невозможно попасть никому из салона.
«Твою МАТЬ»! В салоне начал нарастать гул паники, полусонные люди начали приходить в себя и осознавать всю кошмарность ситуации. Хорошо, что большинство пассажиров спали и не слышали этого объявления. На удивление паника не полыхнула по салону. Пассажиры сидели пришибленные и полусонные.
– Дамы и господа, пристегнитесь и оставайтесь на своих местах; экипаж воздушного судна пытается решить возникшие неприятности. Лучшее, что вы можете сделать – это оставаться на своих местах. Сейчас мы свяжемся с землей и получим инструкции по дальнейшим действиям. Самолет находится на безопасной высоте и причин для паники нет. Сейчас вам подадут напитки и завтрак, – миниатюрная бортпроводница проговорила это железным голосом, совершенно без какой-то нотки истерики.
Можно только удивиться хладнокровию этой маленькой девочки, ведь понятно, что нам трындец. Все что она говорит – полная херня: как мы с кем-то свяжемся? Все приборы коммуникации только в кабине пилотов, туда как понятно не попасть. Стю, видимо для очистки совести, жмет код доступа, но замок, естественно, не реагирует.
Ну нет, ну не может вот так глупо всё закончиться. Внутри как будто лопнул воздушный шарик с силой воли, предательская волна липкого страха ударила в ноги, и я осел около двери пилотов. Я всегда был хорошим бизнесменом и аналитиком, принимавшим в жизни массу быстрых и правильных решений, и в этот момент сразу стала понятна вся безвыходность ситуации. Где-то пару лет назад вечерами я просмотрел по Дискавери большой цикл документальных фильмов про авиакатастрофы. «Шансов нет, шансов нет, шансов нет» – пульсировала, разрастаясь в голове, мысль. Никакой паники, никакой агрессии, простое осознание безнадёги. Никаких надежд. Смертник перед расстрелом. Всё окружающее стало ощущаться в формате slow motion. Звуки притушились и практически ушли.
Глава 2. Москва. 7 марта. Центральный офис компании «Русские Металлы», вечеринка по поводу 8-го марта. 20-30 московского времени.
Практически любой человек любит праздники. А уж корпоративы и подавно, а особенно в России, где любой корпоратив – это не просто пьянка, а возможность себя показать и других посмотреть.
В каждом российском офисе наступает момент, когда слово «корпоратив» начинает звучать чаще, чем «дедлайн». Это время, когда сотрудники, обычно занятые отчетами и совещаниями, превращаются в настоящих кумушек у подъезда, обсуждая, где и как пройдет очередное событие. Подготовка к корпоративу – это отдельный вид искусства. Сначала долго выбирается тема. На последний Новый год это был «Великий Гэтсби», и бухгалтерия с плохо скрываемым сожалением до сих пор поглядывает на платья в пайетках и боа, висящие в платяных шкафах.
В этом году решили не мудрствовать лукаво, и выбрали «Назад в 90-е». Кто-то уже достал с антресолей малиновые пиджаки, спортивные костюмы Адидас и барсетки.
С самого утра офис наполнился особым волнением. Все постарались закончить дела пораньше, чтобы успеть переодеться и морально и физически подготовиться, ну а как не бахнуть шампусика с утра? Все равно никакая работа уже не делается, а все ходят по офису и обсуждают наряды, и того, с кем собираются танцевать и не только. Ближе к вечеру, когда все собирались в большом зале, начинается самое интересное. Коллеги, которых привыкли видеть в строгих костюмах, вдруг предстали в образах рок-звезд, или героев популярных в девяностых сериалов про ментов.
Через несколько часов после начала, корпоратив в компании «Русские Металлы», посвященный шествию суфражисток в Нью-Йорке больше ста лет назад, набрал обороты.
Уже прошла официальная часть, с дежурными поздравлениями от руководства, закончились веселые конкурсы, многократно откатанные ведущими подобных мероприятий. Перекатывание яиц под одеждой у коллеги, попадание ручкой, привязанной к поясу в бутылку, и прочие, на трезвую голову никак не воспринимаемые нормальным человеком, развлечения.
На ура прошла групповая ламбада, и массовый танец маленьких утят, закончилось ироничное награждение самых-самых сотрудников – «королей дедлайнов» и прочих «мастеров исчезновения».
Коллеги, еще вчера общавшиеся в рамках корпоративной этики сугубо на рабочие темы, с каждым часом разгорячаясь благодаря веселящим напиткам, с радостью обсуждали слухи, перемывали косточки руководству и награждали своих сослуживцев сочными прозвищами.
За главным столом руководства из шести стульев занято оставалось только два, остальные пустовали по причине перекура, танцев и просто раннего покидания начальством вечеринки.
Перекрикивая музыку, в диалоге сошлись Сергей Хилько, директор по продажам компании «Русские Металлы», поджарый и загорелый, длинноволосый блондин внешне похожий на гавайского сёрфера, и директор по маркетингу Татьяна Язвенко – эффектная зеленоглазая брюнетка с длинной черной косой и резкими чертами лица, как будто грубо вырубленными топором, но не уродующими лицо а дополняя его четкими линиями и особостью, выделяющей ее на фоне остальных женщин. Широкие скулы, тонкие губы, раскосые глаза с явно какими-то восточными корнями в родословном древе. Про таких говорят: ведьма, яркая и сексуальная.
– Вот скажи мне, Тань, – чуть заплетающимся голосом продолжал Сергей, – хотя бы как директор по маркетингу, ну чо на этого Иванова все бабы виснут? Ну ведь не красавец: вообще обычный, ну худенький, но не накачанный, одевается обычно: костюмчик, рубашечка, машина обычная, дурацкий Приус, даже часы обычные, даже фамилия у него – Иванов!! Ну вот как так-то? Из-за бабок? Или из-за положения?
– Серёжа, отцепись, я-то откуда знаю? – Татьяна уже несколько осоловела и раскручивала бокал так, чтобы оливка всё время оставалась по центру. Не получалось, и этот Серёжа мешал сосредоточиться.
– Да вижу я, как ты на него смотришь; ответь мне как женщина, ну ты же женщина, вон какая. Ему же на тебя наплевать, он же этим не пользуется, ты же не одна такая, на него девки пачками вешаются, а он как будто не понимает, что вам нужно. Чертов робот. Я же вижу, что каждая вторая готова с ним уединиться. Точно все из-за бабла.
– Видишь ли, Серёжа, – с усмешкой посмотрела на него Таня, – у него есть ха-риз-ма. Понимаешь?.. – бокал у неё в руке покачнулся, – ой!.. Ну вот хочется немедленно раздеться. Понимаешь? Сила, воля, уверенность – и глаза.
– Ни хрена непонятно. Чо такое харизма, что такое воля?? Хрень какая-то; как это пощупать? Вот на тебя посмотреть! Твои обе харизмы видно из-за угла на расстоянии ста метров. Их пощупать можно, – гыгыкнул Сергей, – правда ты не даёшься. А чо, кстати, непонятно: вот, посмотри на меня – я в зале шесть раз в неделю страдаю по полтора часа, чтобы так выглядеть. – Сергей согнул руку в локте продемонстрировав рельефный бицепс. – И ведь не тупой при всем при этом. А ты не даешься, а с ним, по глазам твоим вижу, готова. Вот что не так? У меня же тоже бабки есть.
– Тебя куда понесло, родной? Ты главное не бери в голову; Александр – он такой один, и… Харизма, короче, – бокал, окончательно накренившись, плеснул мартини на стол, Татьяна резко его поставила, будто впечатывая в столешницу. – Тебе чего надо-то? Или тебе жены не хватает? Недоеб? – недобро усмехнулась Татьяна
– Да не надо мне, – замялся Сергей, опустив взгляд, – но сам факт бесит, зависть, на уровне «просто раздражает».
– Зависть плохое чувство! Пойду до бара, у меня тут… Кончилось! – она развела руками и очень сосредоточенно и ровно направилась к стойке. – А ты тетёха. Пресс есть, а ха-риз-мы… – Татьяна вскинула руку и перебрала в воздухе пальцами, будто нащупывая что-то неосязаемое.
Сергей остался за столом в одиночестве.
Компания Русмет всегда закатывала дорогие и красивые корпоративы, по всем праздникам. Обязательным атрибутом всегда было присутствие российских звезд и красочное шоу. В этот раз сисадминов и бухгалтеров развлекала группа «Серебро», только прогремевшая со своим хитом «Мама Люба». Громкая музыка подхватила в танец всю женскую часть коллектива и особо расслабившихся мужчин. Ну как можно усидеть на месте, когда на сцене выплясывают такие сочные девчонки? Выступление «Серебра» уже было закончено, и вечер близился к кульминации: к тому моменту, когда одна часть коллектива начинает видеть в другой неотразимых партнеров для танца, или чего большего.
Как обычно, на следующий рабочий день после корпоратива, самое увлекательное занятие в офисах – это обсуждение, того, кто как накидался и вел себя непотребно на празднике, и того, кто с кем куда уехал дальше, и какая Наташка блядь; отсосала Антону Александровичу прям в туалете.
– И правда, что это я: Сан Сеич шеф хороший и мужик правильный, хоть и зелёный по меркам бизнеса. Даже тридцати лет нет. Вон, в прошлом году моя мать заболела, так он из Главного выбил компенсацию лечения: «Петр Алексеевич, Сергею переживать нельзя, он наш основной таран в продажах, все затраты отобьет работой и доходом холдинга». И Завадский выделил серьезную сумму на операцию и реабилитацию мамы в Крыму. Но даже эта мысль порождала какую-то неприятную липкую зависть внутри Сергея. Он бы так не смог, не получилось бы убедить Главного. А этот походя решил проблему, и полетел дальше дела решать. Наверное, раздражала публичная нарочитая вежливость при общении, отстраненность, легкое ощущение разговора с роботом, или сотрудником банка. Эта избыточная корректность; везде на Вы, даже к уборщице. Все это переходит границы естественного общения. Вроде, просто воспитанный человек, но внутренне воспринимается как неискренность и лицемерие. А еще этот вечно идеально выглаженный строгий костюм, накрахмаленная белая рубашка и затянутый виндзорским узлом галстук. А вот интересно, что будет если его напоить прям в слюни?
– Сергей, что вы такой невеселый? Напитки закончились? Или горячее невкусное? – Иванов появился из-за спины как всегда бесшумно, – идите потанцуйте, все девушки будут очень довольны, и вы развеселитесь.
– Да вам показалось, всё хорошо Александр Алексеевич, просто устал, да и переживаю за отчет на совете, во вторник. Главный будет, не хочется опозориться.
– Успокойтесь, Сергей, у нас всё отлично: год закончили с прекрасными результатами, нам не стыдно показать. А то, что будет Завадский, так это же хорошо: покажете себя лишний раз, будет основание двигать вас выше.
– О чем речь, мужчины? – Таня вернулась к столу с полным бокалом коктейля.
– Татьяна, как всегда, о работе: о чем же еще могут разговаривать выпившие мужчины на корпоративе, кроме работы?
– Ой, Александр Алексеевич, я чувствую нотки сарказма.
– Татьяна, к сожалению, я не понимаю, что такое сарказм, и не умею им пользоваться. Если я вас чем-то задел, прошу меня простить.
– Ой, да все нормально, не берите в голову. Эх, мужчины!.. Вот здесь, – она обвела собеседников взглядом, чуть дольше положенного задержавшись на Александре, – вот здесь харизма есть. Жен-щи-ны это чув-ству-ют. И точка.
– Так. Коллеги, а давайте-ка собираться отсюда по домам; у нас совет десятого, надо подготовиться получше. Скажу вам по секрету, Завадский нашептал, что готовит нам какой-то сюрприз, думаю будет хорошая годовая премия. Да и коллективу надо погулять по-взрослому, а то при нас они скромничают. Вызывайте такси и по домам. Чтобы через десять минут я тут никого не видел.
Татьяна вызвала такси, загрузилась в него, и попросила водителя отъехать за угол здания, в котором проходил праздник. Через несколько минут правая задняя дверь распахнулась и в салон плюхнулся Александр.
– Как же я устаю от этих мероприятий! Ты прихватила бутылочку как я просил?
– Держи, Аньхео твоя любимая, с непроизносимым названием. Комеморативо? Конемарартино? Конь и Буратино, – зашлась она смехом, откинувшись на сиденье.
Александр открутил пробку, глубоко выдохнул и сделал два глубоких глотка обжигающей текилы.
– Татьяна, ну что, как всегда? Поехали отдыхать?
– Погнали, Иванов, сними ты уже свой дурацкий галстук, и поцелуй меня уже, сколько ждать-то можно? Весь вечер терпела. Александр Алексеевич, я очень Вас хочу, – с дьявольски соблазнительной улыбкой низким грудным голосом проговорила девушка.
