Kitabı oku: «Фармакопея. Часть 2», sayfa 2
– Хорошо, штаб-сержант, мы будем осторожны, – ответил Жером. – Поехали, у нас мало времени.
Усевшись в зеленый Мерседес, они выехали с парковки у штаба и покатили по рулежным дорожкам аэродрома на его южную оконечность, где как большие зеленые холмы возвышались вкопанные в грунт защищенные авиационные ангары. Но буквально через пятьсот метров они уперлись в сетчатый забор, за которым стояли несколько десятков грузовых фур, и свернув проехали мимо ворот, установленных прямо на рулежке.
– Эти старые ангары уже много лет выкуплены местной логистической компанией и используются как склады. У нас нет туда доступа, – произнес опытный сержант, предвосхищая вопросы НАТОвских инспекторов. – Но там дальше, на крайней стоянке самолетов, есть еще три таких ангара, два точно таких же, и один со сквозным проездом. Сейчас я их вам покажу.
– Хорошо, сержант, – ответил Коттен.
– В прошлом году там стояло звено американских F-15, – гордо заметил Арвидас, – но сейчас боевой техники здесь нет. Только транспортники иногда залетают на дозаправку, – Коттен с Лоше только усмехнулись в ответ.
Для отвода глаз они пролазили по ангарам почти тридцать минут, демонстративно замеряя рулеткой толщину раздвижных взрывозащитных створок, рисуя в своих папочках схемы прокладки электрических кабелей, и делая фотографии роликов привода ворот. После чего направились к скучающему сержанту, который из последних сил делал вид крайней заинтересованности.
– Едем дальше, штаб-сержант.
Направив свой Мерседес в противоположный конец аэродрома, Арвидас громкими комментариями описывал местные достопримечательности.
– Вот эти стоянки для самолетов при советской власти использовались для русских АВАКСов, а в прошлом году здесь стояли американские заправщики. А вот эта стройка, с левой стороны, будущее новое здание аэропорта. Когда его запустят, Щяуляй станет международным аэропортом, и не нужно будет ездить в Вильнюс. А там дальше впереди, и еще здесь слева за деревьями, расположены старые открытые стоянки для грузовых самолетов. Раньше на них стояли советские Миги, там где были капониры, но их давно разровняли, еще при советах. Сейчас это все тоже частная территория транспортной компании, но у нас туда еще есть проезд. Остановившись у забора, сержант вышел из машины, своим ключом открыл замок и распахнул легкие сетчатые ворота. Быстро проехав запущенный подлесок, они выехали на большую поляну, на которой явно виднелись остатки четырех круглых позиций батареи ракет ПВО, и между ними несколько темных входов в подземный бункер. На соседней бетонной дорожке стояла строительная техника и штабели труб и бетонных блоков.
– Они начинают здесь строительство нового складского здания, – сказал сержант Юозайтис. – Вам, можно сказать, повезло последними увидеть эти руины.
Действительно, бункер представлял из себя сплошные руины. Всему сооружению было лет пятьдесят, не меньше, из которых большую часть времени оно не использовалось. А последние тридцать лет было бесхозно и брошено окончательно. Крыша просела, нижний этаж затопило водой, входы обвалились. Все более-менее ценное было вынесено и разграблено. От десятилетий воздействия снега, дождя и ветра, все заржавело настолько, что даже арматура в бетонных стенах и перекрытиях превратилась в труху. Облазив все, что было возможно обследовать без риска для жизни, они сели в машину сержанта, и поехали назад на парковку, к своему пикапу. Там, они еще раз поблагодарили штаб-сержанта за помощь, пообещав отметить его заслуги в главном штабе, и сославшись на неотложные дела, не стали дожидаться дежурного лейтенанта или других местных офицеров, а сразу поехали на выезд из базы. Солдат на КПП заранее поднял шлагбаум, только увидев их пикап, чем сильно рассмешил обоих французов. Они, не останавливаясь, проехали КПП, просигналив услужливому рядовому, и поехали в город Кармелава, к следующему аэродрому.
– Что думаешь, Жером, этой экскурсии будет достаточно, чтобы подготовиться вскрыть наш бункер? – задал вопрос Коттен, как только они выехали за КПП аэродрома.
– Теоретически да, майор, – ответил Жером. – но здесь я мало что увидел. Вы сами видели какие там разрушения. Вся вентиляционная шахта обрушена и затоплена так, что только часть нужной нам двери видна из воды. А главное, не удалось посмотреть на нее изнутри, чтобы понять, на сколько она мощная и какой у нее механизм запирания.
– Да, я это видел, – подтвердил Коттен.
– В принципе, она выглядит в точности как на тех снимках, которые показывал Юрий. И размер шахты тоже совпадет, – продолжил Жером. – А так как в случае бомбежки, если не будет прямого попадания в шахту, взрывная волна в такой вентиляционной шахте не будет очень сильной, то и очень мощные двери там ставить нет смысла. Поэтому, я думаю, нашими стандартными зарядами мы сможем ее открыть. Нужно только точнее определить точки крепления.
– По тем фото, что есть у нашего разведчика, и по тем, что ты сделал сегодня, сможешь разобраться?
– Если не будет ничего другого, конечно смогу, майор. – ответил Жером. – Хотя я очень надеюсь, что в следующем месте нам повезет больше, потому что эти руины не очень информативны. А в первом месте вы вообще ничего не нашли.
– Да, это полное дерьмо, – согласился Коттен, и немного помолчав сказал. – Налей мне кофе, а то никак не могу отбить запах этого борова штаб-сержанта.
Жером заливисто расхохотался.
***
Юрий проснулся утром очень тяжело, потому что очень плохо спал. Всю ночь у него в голове крутились слова жены, в которых она дала понять, что его семья будет в безопасности, но он должен быть предельно осторожен. Он был уверен, что Светлана сама не понимает смысла тех фраз, которые ей передает Миша Степанов, для включения в свое послание, но Юра понимал его очень хорошо. Очевидно, что они вышли на крота у себя в управлении, и видимо опасаются за Фадеева и его семью, если будут его брать. Он понимал, что Миша сделает все возможное и невозможное, чтобы уберечь его семью, но все равно испытывал беспокойство, и от того просыпался от каждого шороха. А еще рано утром Жером и Коттен куда-то шумно собирались, что тоже не способствовало хорошему сну. Даже традиционная утренняя пробежка не очень его взбодрила в этот раз.
Сейчас он сидел перед мониторами, рассматривая разноцветные пятна ландшафта Северной Кореи, пытаясь найти эти злосчастные самолеты, но голова по-прежнему переключалась на сообщение из Москвы.
– «А почему мне нужно кого-то опасаться? – думал Юрий. – Я ведь и так здесь предельно осторожен. Да еще вдобавок нахожусь в жестких рамках ограничений, без общения, без связи, под постоянным присмотром. И с мужиками у меня установились нормальные отношения. Какие могут быть подозрения против меня? Что же они там такого нарыли?».
Он никак не мог заставить себя углубиться в поиск и дешифровку, поэтому пошел сделать себе крепкий чай, и столкнулся на выходе с Юбером.
– Я как раз к тебе, Юрий, – сказал Юбер. – Как у тебя успехи?
– Да пока нечем похвастать, Эрик. Голова, как в тумане, не могу сосредоточиться.
– Отлично, значит не придется выдергивать тебя из серьезной работы. Ты нам нужен сегодня на полигоне.
– На полигоне? В смысле опять стрелять? – спросил Фадеев.
– Ну почти, – ответил Юбер. – Жером с шефом уехали по делам, а мы как раз собрались отрабатывать захват этажа. Но нам не хватает людей, чтобы все правильно распределить. Нужно чтобы ты поиграл за плохих парней, охраняющих базу. Мы будем захватывать, а ты оборонять. Так мы поймем, какие проблемы могут быть при настоящем штурме.
– То есть придется стрелять друг в друга?
– Только холостыми и со специальными датчиками. Это почти как игра в лазертаг, пробовал когда-нибудь?
– Нет.
– Я тебе все объясню, пойдем в оружейку, – сказал Юбер.
Там он надел на Фадеева жилет и шапочку с датчиками попаданий, и выдал ему винтовку М-4 с прикрепленным к цевью большим лазерным излучателем. На ствол винтовки был накручен желтый металлический прямоугольник, про который Эрик сказал, что «это для стрельбы холостыми». Потом они сели в пикап и за минуту долетели до боксов, где был построен их учебный полигон.
– О, теперь если Фернандо будет обороняться в паре с русским, они точно устроят здесь Сталинград, – пошутил Лоран Тонна, увидев вылезающего из машины экипированного Фадеева. Остальные поддержали шутку дружным уханьем. Юрию выдали четыре магазина с холостыми патронами и объяснили, что нужно будет делать.
– Мы отрабатываем захват второго этажа базы. Проникаем через запасной выход вентиляционной шахты, который вскрываем взрывчаткой. Мы рассчитали, что сможем проникнуть уже через двадцать пять – тридцать секунд после взрыва. Так как мы не знаем, сколько человек из охраны будет на этом этаже, и где они будут находиться во время взрыва, будем отрабатывать несколько ситуаций, – инструктировал Фадеева Юбер. – Сначала ты и Фернандо займете любую комнату на этаже, а после взрыва действуйте по ситуации, как если бы реально защищали базу и не знали, откуда идет нападение. Отработаем несколько таких атак, после чего расположим вас в коридоре, на случай если мы замешкаемся, или они успеют подготовиться. Понятно?
– Понятно, – ответил Юрий.
– Фернандо, бери напарника и занимайте позиции, мы начнем по готовности, – сказал Юбер.
– ОК! Гагарин, пойдем в наш Сталинград, – широко улыбнулся Фернандо, – и покажем этим девочкам, что умеют настоящие мужики.
Зайдя в имитацию второго этажа, построенную в старых боксах для техники, Юрий посмотрел на две лампочки тусклого освещения, примотанные проволокой к балкам потолка и темные стены самого макета, и спросил напарника:
– Тут же почти ничего не видно, Фернандо, как можно тренироваться?
– Поверь, в настоящем бункере, после взрыва, все лампы скорее всего будут разбиты, плюс дым и пыль, так что реально видимость будет хуже в несколько раз, – ответил Фернандо, – но у наших будут приборы ночного видения. А вот у охраны, скорее всего, их не будет под рукой. Так что мы с тобой будем обороняться в темноте.
– Понял, – ответил Юрий. – А где будем располагаться?
– Здесь вариантов не много. Если твои схемы верны, то как нам объяснил Лоран, вся левая сторона коридора – это операционные, в которые проход возможен только по центральному герметичному тоннелю, который выстроен посередине коридора. Значит, для охраны доступны только начальные помещения лаборатории, если они не дежурят в коридоре, а это самая крайняя дверь от лестницы. Пошли туда, – сказал Фернандо.
За фанерной дверью оказалась еще более темная комната, в которой валялись несколько старых ящиков. Испанец сразу сел на один из них, сказав, что охрана наверняка сидит на диване и играет в карты, а не дежурит стоя у дверей. Юрий уселся на соседний ящик, и принялся ждать. Минуты шли одна за одной, но ничего не происходило. Он уже собрался задать напарнику вопрос о том, что возможно все отменилось, как вдруг раздался оглушительный взрыв, больно ударивший по перепонкам, и сразу же погас даже тот скудный свет. Стало действительно темно. Фернандо тут же включил фонарь, прикрепленный к своему автомату и рванулся к двери, но не стал выбегать.
– Могут бросить гранату, и тогда выскочим прямо на нее, – прошептал он, придерживая у Юрия, рванувшегося следом. Действительно, через несколько секунд раздался хлопок учебной гранаты, после чего послышались осторожные шаги. Фернандо тихо приоткрыл дверь и тут же дал длинную очередь в темноту, из которой его фонарь выхватил силуэт. Вспышка света из его автомата на несколько мгновений осветила пространство коридора, и Юрий успел заметить двух человек, прижимающихся к стене, но громкий и неожиданный звук выстрелов заставил его вздрогнуть и на секунду оцепенеть. Тут же со стороны коридора раздались ответные выстрелы, и лампочка на жилете Фернандо загорелась красным цветом.
– Я готов, – сказал испанец, и остался лежать у входа.
Юрий быстро отбежал от входа, и прижался к стене. Он вспомнил занятия по боевой подготовке, которые в академии вел суровый офицер спецназа. Главное не оставаться на месте, иначе стопроцентно убьют. Чем больше перемещаться, тем больше шансов выжить и победить. Присев на колено, он нацелился на дверь и напряг зрение и слух. Глаза уже немного привыкли к темноте, и он различал контур двери, и лежащего перед ней испанца. Наконец дверь резко распахнулась, и одним прыжком в нее влетел человек. Пока он поворачивал голову в сторону Фадеева, Юрий несколько раз выстрелил в него, и увидев красную лампочку, перекатился от стены на центр комнаты, и лег на пол, снова нацелившись на дверь. Через мгновение еще двое ворвались в комнату, стреляя на ходу в то место, где он только что был. Юрий выстрелил в ответ, и попытался отползти со своей новой позиции, но его красная лампочка загорелась и стрельба стихла.
– Прекратить огонь, – раздался голос Юбера. – Эта серия окончена.
Через мгновение включился свет, показавшийся Юрию ослепительно ярким, и он увидел комнату, наполненную дымом пороховых газов, и бойцов, снимающих с лиц приборы ночного видения, и поднимающихся с пола.
– Хреново получается, Эдуардо. У нас двое убитых и один ранен, – сказал Юбер, выходя в коридор к бразильцу, который видимо возглавлял штурм. – Даже с новичком в охране у нас такой же результат, как вчера.
– Узкое место, Эрик, пространства для маневра ноль. А гранаты применять нельзя, потому что Лорану все оборудование нужно сохранить целым, – ответил Бразилец. – С другой стороны они знают, что мы штурмуем, – он показала рукой на Фадеева и Кайо, и готовы к этому, а в реальности там вряд ли кто-то ожидает штурма. Должно быть проще.
– Это не аргумент, – сказал Юбер. – Они наверняка профессионалы, и моментально сориентируются в ситуации. Рассчитывать на фактор внезапности конечно можно, но только чуть-чуть.
– А ты молодец, – сказал Юрию Томаш, похлопав его по плечу, – не ожидал, что ты после первых выстрелов сразу сменишь позицию, да еще и заляжешь. Хорошие у вас были учителя.
– Действительно, хорошие, – ответил Фадеев.
– Так, все на исходные. Отрабатываем этот вариант еще раз, а в следующий охрана перемещается в коридор, – сказал Эрик, и все стали расходиться по своим местам.
Тренировки продолжались еще три часа, и в некоторых эпизодах стрельба стояла такая, что Юрий даже глох на несколько минут. Но, возвращаясь назад в здание штаба, он чувствовал себя удовлетворенным и гордым, потому что с одной стороны удалось отогнать мучившие его мысли, а с другой показать себя хорошим бойцом. Его похвалил даже Эдуардо, который по рассказам Томаша штурмовал очень серьезные «крепости» в фавелах Рио-де-Жанейро, и ни разу не получил ни царапины, а сегодня трижды был подстрелен Фадеевым. Юрий даже вызвался вместе со всеми почистить оружие, после чего с удовольствием пообедал, обсуждая за столом моменты тренировки. А потом, полный энтузиазма, пошел работать над снимками Северной Кореи.
***
Чуть больше чем за три часа, с небольшой остановкой на перекус в придорожном ресторанчике одной маленькой деревушки, Коттен и Жером доехали до деревни Кармелава, в окрестностях Каунаса, где был расположен международный аэропорт Каунас.
– Не очень похоже на военный аэродром, – сказал Жером, когда они свернули с трассы в сторону аэропорта.
– Ты прав, военного аэродрома здесь никогда не было, а этот гражданский аэропорт построили только в 1988 году, – ответил Коттен. – Небольшой военный вертодром был в центре Каунаса, но теперь там спортивный клуб, и как мне сказали, все военное давно растащили по кирпичику. Но здесь раньше стояла большая часть ПВО, и мне подтвердили, что подземные бункеры сохранились.
– Если здесь нет военных, как же мы их будем уламывать, чтобы нас пропустили? – спросил Лоше.
– Уломаем, как-нибудь, – ответил Коттен, – все они здесь одинаковые.
Не доезжая до больших зданий терминала аэропорта, они свернули налево, как показывал им навигатор, и по узенькой бетонной дороге, явно оставшейся со времен Советского союза, проехали несколько сотен метров и остановились перед шлагбаумом. За шлагбаумом были расположены два светло серых здания, с темными двускатными крышами, небольшая автомобильная парковка, заставленная машинами и сетчатый забор, за которым возвышался большой зеленый холм.
– Не может быть! – воскликнул Лоше. – Целый защищенный бункер, и обновленная система вентиляции, и бронированные двери на месте. Как это, майор?
– Я не знаю, Жером, – ответил Коттен, рассматривая высокие вышки станций сотовой связи, стоящие вокруг бункера, – сейчас будем выяснять. Действуем по прежней схеме.
Посигналив несколько раз и убедившись, что это не вызывает никакой реакции, Коттен вышел из машины, и нажал кнопку переговорного устройства рядом со шлагбаумом.
– Klausytis (слушаю), – ответил мужской голос на литовском.
– Майор Ван Дормель, и капитан Ренье, одиннадцатый инженерный батальон вооруженных сил Бельгийского королевства, с инспекцией объекта, – произнес он по-французски, и ехидно улыбнулся.
– ką? (что?), – спросил голос.
– Вы говорите по-французски? – спросил Коттен.
– nėra (нет).
– А по-английски?
– nėra (нет).
Жером Лоше тоже вышел из машины и став рядом с майором, закурил сигарету. Через минуту из ближайшего дома вышел человек в черной униформе охранника, и подойдя к шлагбауму стал что-то быстро говорить на литовском, жестами пытаясь объяснить майору, что это закрытая территория и им нужно уезжать. Коттен же, принципиально на французском, продолжал требовать от охранника впустить их, тыча ему в нос шеврон НАТО, размахивая самодельной бумажкой министерства обороны Бельгии, и отпуская крепкие французские ругательства. Лоше продолжал молча курить, пряча ладонями свою ухмылку. Наконец, раздосадованный охранник убежал назад в здание, и после нескольких минут ожидания к ним вышла женщина лет пятидесяти, в строгом темно-коричневом костюме и очках в золотой оправе.
– Здравствуйте, – обратилась она к ним на французском, кинув взгляд на Бельгийские флаги на форме. – Что вам угодно, господа офицеры?
– Здравствуйте, мадам, – ответил Коттен, щеголевато козырнув к зеленому берету. – Я майор Ван Дормель, а это капитан Ренье из инженерного батальона вооруженных сил Бельгийского королевства. Мы могли бы поговорить со старшим, кто распоряжается в этом месте?
– Я, управляющая этим центром. Мое имя Агне Павиленис, – ответила женщина, внимательно осматривая обоих визитеров.
– Прекрасно, мадам. Значит вы именно тот человек, кто нам нужен, – ответил Коттен, и протянул ей липовую бумагу из министерства обороны. – У нас задание командования осмотреть некоторые элементы советских защитных инженерных сооружений, сохранившихся в Литовской республике, чтобы оценить их конструктив. Мы сегодня уже ознакомились с двумя объектами, и этот на очереди, но ваша охрана нас не пропускает.
– Здесь нет никаких военных защитных объектов. Вы ошиблись, – ответила она уверенно, но скользнула взглядом по оружию у них на бедрах.
– А что же такое у вас за спиной, мадам, если не защитный бункер ПВО? – подключился к разговору Жером, делая суровое лицо, в противовес улыбающемуся Коттену.
– Да, раньше, очень давно, здесь что-то такое было, – ответила она, оглянувшись, – но сейчас здесь дата-центр местного интернет-провайдера. Ничем не могу помочь, господа.
– Как же так, майор, – возмущенно воскликнул Жене, обращаясь к Коттену, – что же мы доложим генералу Жоспену?
– Спокойно, капитан, сейчас мы все уладим, – ответил Коттен, и снова обратился к управляющей.
– Видите ли, Агне, в местном контингенте сил НАТО, защищающих Литву, есть и немцы, и голландцы, и норвежцы и американцы, и видимо из-за разницы подходов кто-то что-то напутал, и нашему министру обороны передали список, где этот объект значится, как бывший бункер советской ПВО, – стал говорить Коттен, стараясь выглядеть максимально обаятельным. – Нам поставили задачу проверить некоторые конструктивные элементы сооружения, чтобы понять, как русские их строили. Ваше право нас не пропустить, но тогда мы вынуждены будем доложить своему командованию об ошибке. Представляете себе эту бюрократию? – со вздохом продолжил Коттен. – Они обязательно назначат проверочную комиссию, которая приедет сюда с вашим министром обороны и министром МВД, чтобы подтвердить, что здесь нет бывшего военного объекта. А так как много стран участвует в этом, то каждая из них назначит свою комиссию, и эти проверки будут ездить к вам постоянно, пока в Брюсселе наконец не соберут все тонны отчетов и не согласуют решение, что здесь только ваш дата-центр.
– А ведь может быть и так, что не согласуют, – вставил Жене, и майор кивком головы согласился с его словами.
– Но если вы пропустите нас проверить несколько конструктивных элементов, под вашим надзором, разумеется, то мы быстренько все проверим, и уедем назад. Это займет буквально двадцать минут. В министерство мы напишем о всех проверках, и больше к вам никто и никогда не будет приезжать.
– А вы напишите в своем отчете, что теперь здесь находится гражданский объект, не представляющий для НАТО никакого интереса? – спросила управляющая, после некоторого раздумья.
– Безусловно, мадам, – ответил Коттен. – Я обязательно укажу на то, чтобы ваш объект исключили из списка проверяемых.
– Хорошо, я устрою вам экскурсию, только никакой видео и фото съемки, и не трогать руками никакое оборудование, – произнесла она довольно сурово.
– Конечно мадам, – синхронно ответили оба «бельгийских» офицера.
– Пойдем пешком, поэтому поставьте вашу машину там, – она указала рукой на парковку у крыльца здания, и приложив карточку открыла шлагбаум.
Капитан Рене сел за руль и перегнал пикап на указанное место, а майор Ван Дормель пошел рядом с управляющей к воротам дата-центра. Дождавшись «капитана», они прошли через ворота и за несколько минут обошли вокруг весь холм бункера.
– У нас здесь три входа с улицы, которые закрываются этими массивными железными дверями, – показывала Агне свои владения, – и хотя механизмы в исправном состоянии, мы их не используем, потому что главное для нас внутренняя чистота помещений, а не защищенность от бомб. Поэтому мы установили автоматические шлюзы с хорошей фильтрацией. Для этого же мы установили дополнительные фильтры систем вентиляции на верхушке холма, чтобы усилить имеющуюся систему вентиляции, и чтобы подключить к ней кондиционеры охлаждения, ведь наше оборудование производит очень много тепла.
– Восхитительно, мадам, вы фантастически много здесь сделали, – хлопая в ладоши, говорил Коттен.
– Ну, вообще-то этому проекту уже семь лет, а я здесь управляю только третий год, – смущено ответила Агне. – Давайте пройдем внутрь.
Пока Коттен занимал все внимание местной управляющей, которая уверенно проводила экскурсию двум нежданным посетителям, Жером Лоше внимательно изучал устройство всех дверей, запоров и прикидывал толщину бетонных стен. Наконец они стали спускаться по лестнице на следующий этаж, и как они и предполагали, на лестничном пролете в стене красовалась железная дверь овальной формы, выкрашенная в яркий желтый цвет. В центре двери был установлен большой красный руль, от которого вверх и вниз шли тяги запорного механизма с ригелями.
– А это что такое? – спросил Жене у управляющей.
– Это технические люки в шахту вентиляции, – ответила она, – ее оголовок я вам показывала снаружи. Наши техники периодически лазят туда, чтобы менять дополнительные фильтры. Такие двери есть на каждом из трех этажей.
– Вы позволите заглянуть в шахту? – спросил ее Коттен.
– Конечно нет! Этим занимается только специально обученный персонал, и мы для этого должны подключать резервные системы вентиляции, – ответила она, посмотрев на Коттена, как на маленького ребенка.
– Все понятно, Агне, – ответил Коттен, опять включая свое обаяние. – Пожалуйста, продолжайте свою интересную экскурсию.
Еще через двадцать минут они вновь вышли на поверхность, и Агне проводила их до автомобиля. Коттен и Лоше искренне поблагодарили ее за помощь, щедро сдобрив это комплиментами в ее адрес, о великолепном владении французским языком и ее управленческих заслугах в столь юном возрасте. И хоть она и понимала, что периодически коверкала французские слова, и что в свои сорок девять выглядела на пятьдесят пять, неожиданное внимание двух статных бельгийских офицеров было ей очень приятно.
– Ну, что ты теперь думаешь, Жером? – спросил Коттен, как только они выехали за пределы территории дата-центра.
– Это успех, майор. Все почти как новое, – ответил Лоше. – Если русский прав, а я ему доверяю в этом, то у нашего бункера все будет точно также. Дверь конечно внушительная, но не многослойная а всего лишь с усиленными ребрами жесткости. Петли изнутри, и открывается вовнутрь, что логично, и через бетон их не повредить. Но ригель замыкается всего в двух местах и управляется одним воротком, значит если установить заряд по центру двери, и в местах упоров ригеля, нашими направленными зарядами мы их разрушим.
– А ты сможешь точно рассчитать их местоположение изнутри шахты?
– Да, конечно. Пока вы отвлекали эту матрону, я сумел сделать несколько снимков двери и запорного механизма.
– Ну ты молодец, Жером. Настоящий шпион, – улыбнувшись, сказал Коттен.
– Нет, майор, если бы вы не уговорили эту Горгону нас пропустить, мы бы не увидели всего этого, кроме тех ржавых руин.
– Ну, после твоего красноречивого «что же мы доложим генералу Жоспену?», – спародировал его Коттен, – нам все дороги стали открыты, – и в машине одновременно громыхнул такой хохот, что стекла чуть не вылетели из рам.
***
До самого вечера Юрий просидел, методично просматривая все имеющиеся снимки нужных ему мест Северной Кореи. Он отлично знал, что стандартная длина ВВП всех их армейских аэродромов составляла два с половиной километра, что было достаточным для всех типов военных самолетов, которые стояли у них на вооружении. Только у пяти аэродромов, где иногда появлялись гражданские самолеты типа Ту-154 или Ил-62, полоса была больше, и кое-где дотягивала до трех километров, кроме самого большого столичного аэродрома с его двумя четырехкилометровыми полосами. Но аэродром Пхеньяна Юрий не рассматривал как потенциальный, ибо тихое появление там Боинга с американцами было за пределами возможностей даже Северокорейской пропаганды.
Только эти пять аэродромов могли принять большой Боинг, но, как на зло, у Юрия не было хороших снимков на нужные ему даты прошлого лета. Все они либо были забиты сплошными облаками, либо сделаны такими простецкими метеоспутниками, что даже сам аэродром рассмотреть было невозможно, не говоря уже про самолет на нем. Поэтому он, предварительно отсортировав все снимки по датам, стал просматривать их один за одним, начиная с самых свежих, в надежде найти на этих аэродромах какие-то изменения за последние полтора года, которые могли бы свидетельствовать о приеме на них грузового Боинга-747.
Но, час за часом всматриваясь в мониторы, никаких изменений на аэродромах найти не удалось. Кроме красных раздраженных глаз, никакого другого результата этот поиск не давал, и Юрий уже начал отчаиваться. Плюс, его никак не покидало ощущение, что он упустил что-то очень важное, но понять причину этого беспокойства никак не получалось. Очередная порция черно-белых снимков, датированная пятым августа двадцатого года, показала сплошную пелену облаков не только над искомыми местами, но вообще над всем Корейским полуостровом и Юрий уже готов был сдаться. Для очищения совести он решил точечно проверить координаты аэродромов, и практически чудом нашел маленький просвет в облаках над южным аэродромом в Сунчхоне. Просвет был настолько мал, что в него не попадал аэродром целиком, а только крайняя стоянка для самолетов. И на ней, еле видимый в облачной дымке и утреннем свете, стоял большой самолет. Из-за плохой освещенности, контуры светлого самолета полностью слились с серым бетоном площадки, что его невозможно было разглядеть. Но тень, отбрасываемая им, благодаря лучам утреннего солнца, хоть и слабым из-за облаков, стопроцентно выдавали в нем Боинг-747. Такого характерного горба на фюзеляже не было ни у одного другого самолета. Наконец-то! Да, определенно, это был успех, хотя какое-то смутное беспокойство продолжало зудеть где-то на уровне подсознания.
– Это грузовой Боинг-747, майор, – спустя сорок минут, рассказывал Юрий Коттену, недавно вернувшемуся из поездки, – потому что даже на таком хреновом снимке был бы виден рад иллюминаторов на борту самолета, а здесь их нет.
– Прекрасно, Юрий, и поэтому я не понимаю причину твоих сомнений, – сказал Коттен, и почему-то вопросительно посмотрел на Юбера, сидевшего с другой стороны. Тот лишь пожал плечами.
– Мы выяснили, как вы помните, что доставка из Японии в Корею осуществлялась самолетами молдавской компании aerotranscargo, но все они пятого августа были в аэропорту Дубя, как показал Flightradar, – сказал Юрий, – поэтому их не могло быть в Сунчхоне, а значит это другой самолет.
– Какой другой? – удивленно спросил Юбер. – Ты же нам рассказывал, что туда вообще никто не летает, а теперь вдруг там паркуются Боинги со всего света. Как так?
– Ты предполагаешь, что это коммерческий транспорт японских корпораций, о которых ты нам говорил? – спросил Коттен.
– Да, майор, я думаю, что это может быть именно он. Ведь Сунчхон довольно крупный промышленный центр в КНДР, – ответил Фадеев.
– Но ты сказал, что снимок сделан утром. Так? – Юрий утвердительно кивнул. – Значит, самолет или только прилетел, или скорее всего стоит со вчерашнего дня. А если самолет «вчерашний», то это укладывается в наш календарь, просто это последний транспорт из Японии. Пока он долетел, пока разгрузился и тому подобное, все затянулось, и вылетать решили утром, а не ночью, чтоб не рисковать, – размышлял вслух майор. – Как думаешь, Юрий, может такой самолет за день долететь от Кореи до Дубая?
– Думаю может.
– А еще, это может быть наш самолет, который не смог улететь, например, из-за плохих погодных условий, – убедительно заявил Коттен, показывая на сплошную облачность на снимке.
– Может и так, майор, – сказал Юрий. – Но и версия, что это всего лишь самолет с китайскими запчастями для смартфонов, имеет точно такой же вес.
– ОК, а что на этот счет показывает Flightradar? – спросил Юбер.
– Ничего не показывает, – сказал ему Юрий. – Так как КНДР под строжайшими санкциями, официально летать к ним не может ни одна авиакомпания мира, чтобы самим не попасть под санкции. Поэтому все подобные рейсы отключают транспондер, когда входят в зону ПВО Северной Кореи. Объективных данных по ним нет.
