Kitabı oku: «Сюрпризы високосного года. Охотники за оболочками»
ЯНВАРЬ.
Смерть – двигатель Жизни!
В дверь кто – то настойчиво звонил и стучался. Громов попытался спрятаться под одеялом. Тщетно. В темноте этой пуховой берлоги, долбили басы и барабанили слова:
«Surprise! You're Dead…»
(слова из песни группы «Faith no More»).
Сон как рукой сняло. Удивляло одно – включить радио, кроме кошки, было некому.
«Значит, я забыл выключить его вчера. Вот – осел! Началось в колхозе утро», – подумал Громов.
Звонки и стуки не прекращались. Громов заставил себя подойти к двери. Он понял, что все равно придется открыть, тем более такому, уж чересчур настойчивому «гостю».
– Сейчас, сейчас. Минуту. Не ломитесь так…
«О, Боже! Неужели опять эти газовики неугомонные? Год только начался, а они все лезут и лезут!».
Громов уже три месяца не платил по счетам. Естественно, накопились задолженности и набежали пени. На кухне из динамика смеялся в припеве солист:
«U – A – Ha – ha! Open your eyes…».
«Не дождетесь!», – подумал Громов и посмотрел в глазок.
С другой стороны, на него смотрел чей– то глаз. Громов отшатнулся от двери.
«Что за шутки! Может ткнуть отверткой этому уроду?»
Из-за двери женский голос ответил:
– Даже не думай. Открывай живо.
Громов послушно открыл. Перед ним на пороге стояла очаровательная мадам в мятой черной шляпке.
Она прислонила палец к губам и пропела такт раздававшейся песни:
– Сюрприз! Я к вам.
Потом приложила палец к губам и сказала: «Ш – ш – ш!».
Девушка «прошла» сквозь Громова прямо на кухню.
– Эй, эй, вы куда? Барышня, стойте!
Но его как будто не замечали.
– У – а – ха– ха, – девушка подпела вместе с радио. – Сюрприз. Ты мертв!
– Что происходит? – Громов выключил радио.
– Ничего. Перевожу слова тебе. Зря выключил. Песня хорошая. Итак…
Незнакомка подошла вплотную и провела рукой по голове.
– Хорошенький…
– Уберите руки, – возмутился Громов. – Вы кто?
– Я? Догадайся? – улыбнулась незнакомка.
Громова насквозь «прожигали» два огненно– карих «кошачьих» глаза.
– Вы по поводу показаний счетчика?
– Почти, – девушка громко рассмеялась на мотив недавней песни. – Собирайтесь. Нам пора.
– Да что происходит? – Громов недоумевал от наглости и напора незнакомки. – Объясните.
Незнакомка не обращала на него ни малейшего внимания. Она достала из желтого портсигара тонкую сигарету, щелкнула пальцами, из которых пошел огонь, сделала затяжку, и выпустила клуб ароматного дыма в его лицо. Громов опешил и выдавил:
– Вы что себе позволяете? Уходите быстро отсюда.
– Мы уйдем вместе, малыш.
Громов сжал кулаки. Такой наглости он давно не встречал. Он старался быть спокойным, но руки непроизвольно начали дрожать, дыхание сбилось. Он весь покрылся испариной.
«Вот это сон! Приснится же такое!».
– Нет, дорогой. Это не сон. Это Явь, а точнее – Правь, – прервала его мысли таинственная мадам. – Ты мертв. С чем тебя и поздравляю. Сюрприз!!! Та – дам!
Незнакомка опять рассмеялась.
– Ах, да. Простите покорно. Забыла представиться – Мара. Можно просто – Маруся.
Девушка красиво протянула ему левую руку. Громов робко протянул свою в ответ и нежно сжал кисть. Его обдало холодом. На пальчиках, поверх черного лака, красовались маленькие черепки серебряного цвета.
– Громов.
– Я в курсе.
– Мара!? Та самая, о ком я подумал? – Громов опустил глаза в пол.
– Та самая, дядя. Адресами не ошибаемся.
– Я заметил.
– Приятно навестить умного человека.
– Искренне тронут.
– Да ладно, не кисни, писатель. Выше голову. Самое веселье впереди.
Девушка села на подоконник и подмигнула.
– Ох, устала я сегодня. Громов, ты хоть кофе предложи даме?
И дама выпустила очередную порцию дыму в лицо Громову.
– Бутерброд сделать?
– Благодарю. Не стоит. Я пост соблюдаю…
Незнакомка опять громко засмеялась.
Громов молча насыпал в «турку» молотые зерна.
– Вам покрепче? И сколько сахара?
– Делай как себе.
– Значит, у меня нет выбора, – философски заметил Громов.
– Выбор всегда есть, пока ты еще тут. И не надо нервничать. Я не кусаюсь.
Незнакомка щелкнула зубами. Громов отпрянул к стене. Она наблюдала как нервничает писатель.
– Да не бойся. Впереди новая жизнь, новые приключения.
Девушка затянулась и затушила сигарету о свою руку!
У Громова глаза стали еще шире.
«Во даёт, барышня! Это точно не сон!».
– Я еще не такое могу.
Незнакомка неожиданно взлетела на шкаф и улеглась.
– Вуаля, маэстро. Ущипни себя. Итак. Шутки в сторону. Вари кофе, писатель.
Громов ущипнул себя за ухо. Незнакомка лежала на полке и курила. Затем он подошел к плите и включил газ.
– А ты мне сразу понравился, писака. Ничего, что на я «ты»?
И не дождавшись ответа продолжила.
– Ты похож на потрепанного медведя. Помятый, небритый и такой большой. А глаза почему красные? Опять пил? Понятно! Это нормально. А глаза у тебя красивые, но грустные! Я таких люблю. Мужик должен быть большой. А то бывало придешь к какому – нибудь хлюпику, а тот еще меньше от страха становится. Да еще ныть и плакать начинает. Фу. Противно. А ты молодец, держишься достойно.
– Благодарю за комплимент. Очень вовремя, – пытался пошутить Громов.
– Не во что. А как ты хотел? Какой толк от тебя? Не работаешь давно. Даже твой Ангел на тебя обиделся. Сидит уже год в этом проклятом баре «Преисподняя» и пьет с чертями. Все про тебя говорит и жалуется, что ты обленился. Надо ж было так себя запустить. Ты в зеркало себя видел?
– Давно не смотрю в него, – буркнул Громов.
– А ты посмотри, посмотри напоследок, герой вчерашних дней. Надо же так себя запустить!
В это время на кухню зашла черная кошка Громова и зашипела на него.
– Видишь, даже кошка тебя испугалась.
– Это она вас. Наверно… Хотя… Вы правы. Я сам виноват.
– Естественно. Не я же. Все. Аля – улю, гони гусей…
– И что мне теперь делать?
Громову захотелось курить.
– Муравью член приделать. Сливай воду и туши свет…
Незнакомка опять громко рассмеялась. Потом достала сигарету, прикурила и протянула ему.
– Шантарам. Не парься. Что – нибудь придумаем. Я сегодня добрая.
Громов закурил. В голове поплыло.
Незнакомка спрыгнула со шкафа и взяла кошку Громова себе на руки. На удивление та прижалась и замурлыкала у нее на плече.
– Эх! Нравишься ты мне, Громов. Ведь ты не такой, как все. Все это знают, даже черти.
– Я в курсе. Но зачем? Я же мертвый. Какой смысл сейчас что – то менять?
– Жизнь прекрасна и удивительна! А ты себя уже в покойники записал. Быстро же ты сдался. А может я передумаю. Удиви меня, маэстро. Мы, барышни, такие переменчивые.
– Все шутите?
Незнакомка игриво улыбалась.
– Я похожа на шутницу?
Незнакомка поменялась в лице. Потом грозно добавила:
– Следи за кофе, сейчас вода кипеть начнет.
Громова пробил холодный пот. Он молча разлил кофе. Потом посмотрел в окно и затянулся. Кухня была, как в тумане.
– А можно вопрос?
– Валяй.
– А что можно с собой взять?
Незнакомка поправила шляпку.
– Библию и Талмуд. А лучше возьми книгу этого дурака…как его, забыла – Чарльза…Знаменитого идиота, который написал «Жизнь после смерти». Заодно и сравнишь.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то ничего. Все, что нужно тебе выдадут. Будешь ТАМ свои сказки чертям рассказывать, да байки за демонами записывать.
– Ясно. Пойду оденусь. А вы пейте кофе.
Все это время Громов беседовал в халате. Он поставил пустую чашку и хотел уже выйти…
– Стоять, сказочник! – приказала Смерть грозно. – Что ты все ёрзаешь и суетишься? Не зли меня. Я могу и передумать. Халат тебе к лицу.
– Простите.
– Живи непрощенным.
Мара подошла к окну и сказала, не глядя на Громова:
– Дел, кстати, у тебя недоделанных сколько! Пальцев не хватит. Долги опять же. А ты мечтами живешь.
Громов покраснел. Его отчитывали, как мальчика, перед самой смертью. Ему стало так обидно, что он готов был провалиться от стыда.
– Да. Долгов полно. Но зачем же так добивать?
– Гордый значит? Ишь какой! А кто тебе правду скажет кроме меня?
Мара выпустила очередную порцию голубого дыма из носа и стала похожа на дракона.
– Мне бы хотя бы пару лет. Долги раздать. То да сё. Не хочу свои проблемы на близких вешать. Да и детей жалко. Поднять бы чутка их до окончания школы.
– Долги у всех есть. Без долгов нынче никак. Без проблем только бесы и вампиры живут. И то, как сказать. А вот с детьми, конечно, плохо. Дети – наше все. Ты, вроде, даже драку хотел устроить на свадьбе у своих внуков?
– Есть такая мечта. – Громов улыбнулся.
– Пары лет тебе точно не хватит. Долго жить задумал? А? Путешествовать, в Крыму пожить, книги писать. А потом под «сюрпризы» попал. И все просрал.
– Под какие сюрпризы?
– Високосного года. Слыхал?
– Немного.
(Громов хорошо знал теорию «високосного года»).
– А разве это правда?
– Сам решай. Ты же сам Джинна выпустил. Помнишь, надеюсь? И теперь он пьет тебя, да искушает.
– Вы про колокол из заповедника?
– О нем самом. Хитрый ты. Сам все знаешь, понимаешь, а выводы не делаешь. Ладно. Заваривай еще кофе. Расскажешь пока мне, как долги отдавать будешь. А я твои сказки послушаю и прикину, как тебе помочь.
Громов заварил еще кофе, попросил сигарету у незнакомки, и начал рассказ.
Он шепотом исповедовался Маре о своих неизданных произведениях, недописанных книгах, нереализованных планах, амбициях и рухнувших надеждах.
Маре понравился план выхода из кризиса. Она поверила, что он раскаялся и во всем виноват сам. Это было чистосердечное признание.
Клубы голубого дыма вытекали, словно туман, из ее острого носика и, заполняли кухню приятным благовонием. Это было похоже на спиритический сеанс.
– Неплохо, неплохо, маэстро. Убедил, – перебила его Мара. – Принеси–ка мне листок. Черкану за тебя «маляву» куда надо. Посмотрим, может и прокатит.
Громов вырвал из блокнота лист. Мара достала из своей сумки гусиное перо. Она внимательно слушала его и выводила на листе красивые руны.
– Странно, Громов, что тебя до сих пор не печатают. Мне лично почти все понравилось, кроме опуса про чёрта. Отредактируй. Пора с ним заканчивать – мешает он тебе. Завтра навещу твоего Ангела. Пора его тоже в чувства привести и вернуть к тебе. Пропадешь без него.
– А зачем он мне уже? Я же почти мертв!
– Почти, да не совсем. Мы еще за порог не вышли. Успеешь еще червей накормить. Замену сделаем.
Она хитро улыбнулась.
– Вот зайду к твоему соседу, на первый этаж и…
Она сложила аккуратно листок и дунула на него. Записка исчезла.
– Своим скажу, что не застала тебя. А ты больше незнакомым девушкам дверь не открывай, кроме меня, естественно. Рано еще тебе к нам.
– А у вас не будет проблем со мной?
– Будут, конечно. Но ты ж не подведешь меня и никому не скажешь. А?
– Могила.
– Фигила, – передразнила она. – Хватит грех наводить. За языком следи и за словами. Они материальны. Итак, всех демонов всполошили.
– А как я вам буду сказки передавать?
– Ты, главное, пиши. Не твоя забота. Я все узнаю и твоему Ангелу передам – как и что. Держи босяцкий подгон на память.
Мара протянула гусиное перо.
– Оно волшебное. Как напишешь, так и будет. Дарю. На день рождения.
– Благодарю. Я не достоин…
– Дают – бери. Ты лучше себя в порядок приведи и впредь не ленись больше. И запомни – будешь мне каждую неделю по сказке присылать. Забудешь – вернусь без стука. Тогда уже точно заберу с собой. Сделаю из тебя Шахерезаду.
Громов не верил своим ушам. Сама Смерть давала ему шанс. Такое он даже в своих сказках не мог придумать.
– Эх! Нравишься ты мне, Громов! – Мара провела холодной рукой по его небритой щеке. – Ну да ладно. Засиделась я у тебя. Целоваться не будем. А то мало ли что. За кофе спасибо. Поживи еще. С долгами помогу. Главное, работай над собой. Богов не гневи – достанут оттуда. Меня не провожай. Ложись и спи до обеда. Считай, что это сон был.
Незнакомка дыхнула на него голубым дымом. Подарила воздушный поцелуй, потом прошла сквозь него, и хлопнула дверью.
У Громова сразу начала кружиться голова. Захотелось спать. Глаза сами закрылись.
Словно пьяный, Громов дополз до кровати и отрубился.
Когда он проснулся, был уже вечер. В ногах мурлыкала его кошка Лилит. «Приснится же такое! Допился дурак! Уже смерть стала сниться».
Громов умылся и пошаркал на кухню. На столе стояли две чашки, а в пепельнице лежала гора окурков от дамских сигарет.
«Бред какой – то! У меня уже неделю гостей не было. Откуда окурки?»
На холодильнике, среди сувенирных магнитиков, висел стикер:
«ДЕРЗАЙ и ПОМНИ!».
От утреннего шока отвлекали только голоса за окном. Внизу, около подъезда, мерцали огни «Скорой помощи». Санитары вынесли черный мешок и загрузили сверток в машину.
Под окнами кричала и плакала соседка тетя Таня. Вокруг собралась толпа любопытных старушек и детей. Громов догадался, что в черном мешке увозили соседа с первого этажа – Михалыча. Это был щуплый инженер, лет шестидесяти, который любил гордиться, что «всю жизнь проработал на родном заводе».
«Неужели, это был не сон!».
Еще не веря до конца в происходящее, Громов решил собраться и навести порядок. Стикер на холодильнике стал похож на икону из рун. Он выпил еще кофе. Появилась бодрость.
Писатель разложил черновики, тетради, закурил трубку и сел дописывать книгу.
В эту ночь слова сами ложились на бумагу, и он не мог остановиться до самого утра. У Громова начался творческий запой. Ему очень хотелось жить.
В конце января, на одной маленькой кухне, сидел уставший Ангел – хранитель, и беседовал с черной кошкой. Она смотрела, как он водит по воздуху гусиным пером, словно дирижёр, и слушала его шепот:
– Кто взял – верни! Бога не гневи. По имени называть не буду, но достану оттуда, где трава не растет, птица не летает, зверь не крадется, вода не льется. Ключ, замок, язык…
– Муррр, – ответила кошка.
– Понимаешь? – сказал он кошке. – Это у вас девять жизней. А тут такое дело…
За окном, в отражениях луны и фонарей, летали огромные снежинки. Они были похожи на маленькие, белые цветы и напоминали подснежники. Чудесные «звездочки» порхали, танцевали, разбивались о стекла, таяли и пели:
«Снегопад, снегопад!
Если женщина просит…»
Только Ангел и кошка понимали их.
Февраль.
Форс – мажоры в городе Z.
«Очень трудно найти в темной комнате
черную кошку, особенно, если ее там нет!» Конфуций.
Вопросы. Допросы.
«…Именно в високосные годы существа из параллельных миров получают наилучшие возможности для перемещений в другие миры и планеты. Это время – своеобразный портал для вторжения на Голубую Планету Земля, где очень уязвим и несовершенен защитный слой. В этот период наиболее благоприятная обстановка и среда для охотников за оболочками. Резко возрастает цена на Мертвые души и молодые тела землян. Опасности подвержены особенно люди до сорока пяти лет. Для реализации задуманного используется Синдром Високосного года с помощью тех, кто им здесь помогает». Из отчета Оценщика душ.
На верхней полке деревянного шкафа, в самой пыли, среди старых газет и мятых бумаг разместился маленький человек. На его грустном лице застыла гуттаперчевая улыбка. Скукоженное и нелепое тело, изможденное и усталое, представляло собой сплошную «карту боли». Человек крепко спал с открытыми глазами. После удушья и нанесения нескольких ножевых ранений, пусть даже деревянным муляжом, необходимо восстановить силы до следующего дежурства. Он всегда спал с открытыми глазами и прокручивал сегодняшний день.
Сегодня ему отрезали голову. Пришитая голова немного болела. Ну не каждый же день голову отрубают и заново пришивают!! Хотя…
Ему давно не мешало бы отдохнуть и взять отпуск. Но у него никогда не было и не будет ни выходных, ни отпуска, ни каникул. Заменить его было не кем, да и не зачем. Он давно был мертв.
Так, в кабинете старшего следователя по особо важным делам, отдыхал манекен Вася.
Свернувшись клубочком, Вася спал своим безмолвным, почти детским сном. Сегодня был тяжелый денек. На следственном эксперименте ему вновь отрезали не только голову, но и полностью расчленили. Хорошо хоть обратно пришили и «залатали».
Васю постоянно брали на следственные эксперименты. Тыкали ножами, расстреливали, душили, били, сворачивали шею, кидали из окон, топили и даже поджигали. Он молчаливо терпел и сносил все «прелести» работы криминалиста. Вася был посвящен во все тайны расследования громких и резонансных преступлений и являлся настоящим «внештатным сотрудником». В отделе его все любили за умение хранить тайны и покладистый характер. Для криминалиста по особо важным делам детектива Титто он стал почти другом и своеобразным талисманом, молчаливым советником без страха и упрека. Благодаря Васе многое вставало на свои места: распутывались клубки загадочных убийств, раскрывались тайны. Иногда, глядя на него, даже писались чистосердечные признания.
За окном было, как обычно, пасмурно. Холод проникал через щели домов, унося тепло, нарушая уют и покой людей. Даже через закрытые окна ощущалась влажность, сопровождаемые депрессивностью и страхом.
Февраль високосного года принес очередные «сюрпризы» в небольшой городок Z. Устроившись поудобнее, детектив Титто печатал Постановление о прекращении уголовного дела «в связи со смертью обвиняемого», изредка поглядывая на шкаф, где отдыхал Вася. Сыщик вспоминал события последнего месяца, возвращаясь мысленно к ним.
Вроде «дело в шляпе», но в голове крутились вопросы, а ответов на них не было. Детектив кинул взгляд за окно. Время само собой притормозило его отчет и потекло назад в параллельной плоскости.
Расследование завершилось более чем банально. Накануне обвиняемый в зверском убийстве своего друга добровольно написал чистосердечное признание и полностью раскаялся, к удивлению всей следственной группы. Документы готовились для передачи в суд.
«Дело было на одну трубку», – как говорил небезызвестный сыщик.
Были соблюдены все формальности предварительного следствия. Осталось дождаться результатов запросов и экспертизы ДНК. Все упиралось в установлении личностей обоих «пришельцев».
Так Титто назвал этих «объектов» за отсутствие информации. В предвкушении заслуженных похвал и наград, следственная бригада, наспех обмыла очередную раскрытую «мокруху». И тут… Бац!!!
«Доброволец– душегуб» скоропостижно скончался этой ночью, без видимых причин. Прямо в КПЗ!
Утром, в камере нашли труп, без признаков насильственной смерти. Молодой, здоровый парень, ни с того, ни с сего взял и умер. Вскрытие ничего не показало. Вернее, показало, что ничего необычного нет. Так обычно старики умирают, тихо, во сне. К тому же, вопреки всем законам природы, словно мотылек, взял и «погас» дерзкий и сентиментальный убийца. Вроде и жалеть его не за что. Вроде и справедливость восторжествовала. А теперь получается все зря. Хуже всего, когда не вовремя. Хуже всего, когда на ровном месте такие форс– мажоры происходят. Дело теперь не закроешь. Из почти пустякового преступления получилось два. Да еще со сплошными загадками. А дело довести до конца надо. Вскрытие прибавило лишь кучу проблем и домыслов. Ни болезни, ни патологий обнаружено не было. Врачи поломали голову и написали в заключении: «Причиной смерти гражданина … – стала Гипертрофическая кардиомиопатия».
«Чем отличается труп от покойника?», – задавали вопрос в кулуарах морга юным студентам – криминалистам.
Знающие отвечали: «В первом случае – мертвое тело. Во втором – мертвая личность». А тут сразу два покойника, да еще один в КПЗ.
На первом допросе этот второй «покойник» представился – Артур Артурович Сидоров. Двадцать лет от роду, из деревни Шатры, Ивановской области. «Надо ж было такое придумать! Артур – сын Артура Сидорова, из каких-то Шатров. Мама дорогая! Нарочно не придумаешь».
Детектив сразу не поверил этой басне, но в протокол все же эти данные записал.
«Пробью тебя, Артурчик, по базе. Посмотрим, как ты запоешь, деревенский маньяк, будь ты неладен».
Титто хотел побыстрее забыть эту историю и переключиться на новые дела. Но банальная «бытовуха», на первый взгляд, не давала покоя.
«Что – то было тут не так», – рассуждал, разглядывая манекена Васю, криминалист. Титто положил ноги на подоконник и хмуро посмотрел за окно:
– Тоска зеленая. Да, Вась?
Но Вася, как обычно, молчал. Погода была действительно паршивая – под стать настроению. Мокрый снег лежал уже неделю. На фоне серого неба и облезлых домов это наводило на дурные воспоминания и грустные мысли об этом загадочном деле, в котором тоже не было просвета, как и за окном. Теперь Титто понимал, что это на первый взгляд простое преступление, на самом деле далеко не тривиально. И чем дальше он погружался в раздумья, тем загадочнее и страшнее оно представлялось.
«Ну, поссорились два молодых человека из-за девушки. Ну, один другого жестоко избил, а потом решил покромсать немного. Бывало, и похлеще. И трупов побольше. Зачем сразу убивать друга, а тем более из– за женщины? А голову-то зачем отрезать? К тому же скрыться даже и не пытался. Хотя мог и запросто. Зачем остался на месте преступления? Или чего забыл? Нет. Он ждал чего-то или кого-то. Может ее? А девушки и след простыл. И была ли она вообще? Опять все из– за этих баб! Сплошной «шерше ля фам». Надо обязательно найти эту беглянку. Но где ж теперь ее искать? Ни имени, ни фамилии. Странные эти ребятки. Ни у кого документов нет и вещей толком никаких. Ручной скарб и все. В изъятых телефонах только три номера!!! Все куплены без документов, оформлены на каких– то бомжей. Получается, звонили друг другу и больше никому! Значит, по любому был третий. Вот его и надо найти. Но третий номер постоянно «вне зоны доступа» уже второй день. Да. Забавная компания! Одни загадки без ответа».
Такие «простые» вопросы ставили в тупик опытного сыщика.
Распечатки телефонных разговоров от операторов мобильной связи еще не пришли. На них была последняя надежда. Квартира, в которой произошло преступление, сдавалась посуточно. Оказалось, что ее забронировали по телефону. Ночью за ключами подъехало такси, водитель передал деньги за месяц вперед не глядя, сказав, что «спешит в аэропорт за клиентами» и быстро укатил. В посуточном бизнесе, как в мотелях и борделях, меньше знаешь –крепче спишь.
«Можно было, конечно, отправить дело в архив и забыть раз и навсегда. Зачем ломать голову над очередной бытовухой. Может не стоит все усложнять?».
Титто не любил незаконченных дел. С другой стороны, убийца и убитый лежат в морге и можно «вбивать гвозди» в деревянный макинтош. Проблема была только в установлении личностей обеих.
«Кого хоронить? Мистера Х и мистера У? Вот этим пусть опера и займутся, если захотят. Дождемся распечаток вот тогда и решу. Не напишешь же, что неустановленные личности поссорились между собой. Один убил другого, потом зачем– то отрезал голову, пришел с повинной, все рассказал, а ночью сам умер непонятно от чего. Вот и получается – одна неустановленная личность убила другую, а на следующий день сама умерла. Были люди и нет их. А может они и не люди вовсе? Тут даже Вася не поможет».
Так, глядя в окно и положив ноги на стол, рассуждал криминалист Титто, иногда перебрасываясь редкими фразами с безмолвным манекеном Васей.
«Вот уж, действительно был прав брат Конфуций!».
Третий лишний. Сириус.
– Опять одни старики и калеки. Когда же будут нормальные, молодые покойники? Третий день одно и тоже. Что за город– то такой? Наукоград еще называется, – бубнил вслух серый человек в коричневом капюшоне, просматривая список усопших, у единственного морга в городе.
Потом он сплюнул на снег, огляделся, и быстро исчез в сумерках.
В этот год звезды были все на своих местах. Кроме одной. Серый человек поднял голову и задержал взгляд на мерцающей звезде. Он узнал родной Сириус.
Незнакомец зажмурился. Вспышки воспоминаний и нехороших предчувствий понеслись и закружились в его переполненном мозгу яркими «взрывами».
Это был пришелец из древнего рода Номмо, с далекой звезды Ара – Толо.
«С каждым годом все сложней и опасней становится работать. А тут еще и этот климат. Брр. Надо срочно менять пейзажи».
Когда он открыл глаза после воспоминаний, на небе все было почти без изменений. Еле заметная вспышка отделилась от Сириуса. Такие вещи мало кто замечал, кроме «особенных» существ.
Немного постояв, он резко повернул голову ровно триста шестьдесят градусов, потом быстро спрятал ее в плечи, как черепаха, и, растворился в ночи.
Этой ночью, двадцать девятого февраля, черный микроавтобус высадил три одинаковых серых существа на конечной остановке с загадочным названием – «Промзона».
Напротив остановки, за огромным бетонным забором, находилась небольшая АЭС (атомная электростанция). Она всегда была погружена в мрачный фиолетовый туман из облаков. То ли это из-за промышленных выбросов, то ли из-за вечно стоявшей дорожной пыли от огромных черных грузовиков, то ли еще из– за чего. Признаки жизни подавали только каркасы башенных кранов, которые скрипели своими «стрелами», словно огромные виселицы времен инквизиции.
Мрачные ВОХРовцы прятались за решетками КПП, в вечном полудреме, изображая строгих охранников. Одинаковые автобусы привозили утром одинаковых людей к проходной, а вечером также развозили по городу. Они были похожи на муравьев. Молчаливые. Суровые. Маленькие. Перемещались они также – либо маленькими группками, либо тенями, сквозь облезлые желтые корпуса зданий Промзоны.
Климат в этой местности отличался непостоянством и вечной влажностью. Городок Z всегда встречал гостей не «хлебом и солью», а дождями и радиацией. Везде висели электронные табло, показывающие время, температуру и радиационный фон. Редко кто обращал внимание, что по ночам уровень радиационного фона зашкаливал в десятки раз!!! Люди смотрели, в основном, на время. Днем всегда была «норма»! Зато ночью, когда большинство жителей спят, табло светилось во всей красе, озаряя оранжевым фоном микрорентгенами, вместе с фонарями.
Утром, во рту у людей, был привкус урана – 238, который принимался за обычную пыль. Волосы выпадали преждевременно у каждого второго жителя. Зубы тоже постоянно крошились. Их даже не вставляли и не лечили, как и деревенский забор. В общем, рай для стоматологов.
Для цирюльников – это была беда. Стриглись в городе редко и, в основном, наголо. На шампуни не тратились. Пыль тряпочкой смахнул с лысины – и спать. На другие «болячки» уже давно никто не обращал внимания. Онкология в этой местности уже полвека была, как обычная простуда. Это и привлекало охотников за оболочками.
Город давно облюбовали потусторонние силы всех мастей из других цивилизаций необъятной Галактики. Если повезет – можно «урвать» молоденькое тело, не напрягаясь.
Под покровом февральской ночи високосного года три серых существа пересекли мост через реку и двинулись в сторону города. Силуэты бесшумно скользили по спящим улочкам, похожие на мыльные пузыри, не отбрасывали тени. Даже снег не скрипел под их ногами. Они, как привидения, плыли мимо серых домов и занесенных снегом машин, заглядывая в окна, и не оставляли следов. Время позволяло до рассвета обойти старое кладбище в надежде на недавние захоронения. Нужно было присмотреться к местности, оценить обстановку. Это было больше, чем любопытство. Разведка боем, так сказать. Но сегодня свежих могил, венков и цветов с «нужными им телами», не наблюдалось. Лишь заснеженные холмики с поваленными крестами и оградами мрачно спали под тусклыми звездами.
– Пора искать крышу над головой. Скоро рассвет. Может, залезем в тот дом? Один силуэт показал рукой на свет в окне кирпичного дома.
– Возьмем штурмом новую крепость. Там наверняка есть «товар».
– Рано. Надо быть осторожней. Бросим кости около морга, как обычно, и присмотримся, – злобно ответил другой силуэт женским голосом. – Потерпишь.
– Согласен, – хриплым тоном пробубнил третий силуэт. – Никакой самодеятельности и рисков. Нам надо отдохнуть и согреться. Я уже продрог до желудка.
Силуэт с женским голосом остановился и повысил тон:
– Хватит скулить. Выпейте оба брома и заткнитесь. Хуже баб себя ведете. И зачем я с вами связалась?
– Не умничай, медуза. – пригрозил первый силуэт. – Иначе…
– Иначе, что?
Третий встал между ними и развел в стороны руки.
– Всё. Стоп, стоп. Хватит. Прибыли. Тут и бросим кости, – он был готов на все, лишь бы отдохнуть и согреться. – Впереди много дел.
Три силуэта остановились у заброшенного здания рядом с городским моргом.
Желтый дом с выбитыми окнами и провалившейся крышей лучше всех подходил под укрытие.
«Хозяйственный блок №2. ФГУЗ КБ ФМБА при ЦМСЧ– 8 …го отделения», – гласила почерневшая табличка на нем.
Бывший «хозблок» уже давно использовался не по назначению. Его «охраняла» лишь стая бродячих собак, живших по соседству на теплотрассе. Голодные псы ужасным лаем разгоняли любопытных и наводили страх на редких прохожих. До наступления холодов там иногда собирались подростки и другие отчаянные элементы из «группы риска» – алкоголики, наркоманы и бомжи. Некоторых прямо оттуда заносили в «жмурняк» суровые санитары. Теперь в этой «заброшке» обосновалась очередная база Охотников за оболочками.
Уже через день рядом перестали выть даже собаки. Бомжи с неведомым страхом стали обходить стороной это место. По ночам люди стали замечать блуждающие тени в доме. Но чьи они – никто не догадывался. Никто не хотел рисковать и лезть не в свое дело.
Пошла вторая неделя охоты.
Поиск «нужных» тел не приносил желаемых результатов. Каждый день, словно обряд, три силуэта незаметно подходили к дверям морга – изучали списки усопших. По ночам они караулили под окнами реанимации и подслушивали все, что там происходит. Все тщетно. Молодых пациентов не поступало. А больные и старики их мало интересовали. Время было ограничено до середины апреля.
– Пора приступать к плану «Zero», – грозно сказал силуэт с женским голосом. – Пришло время легализоваться…
Легализация. Изольда.
Она решила «дежурить» около реанимации. План был прост – найти себе красивое тело и ударно потрудиться до закрытия портала.
Напротив отделения интенсивной терапии, рядом с туалетом, располагалась техническая комната. Там, среди швабр, тряпок, грязных халатов и прочего хлама, она и устроила засаду. Ожидание было вознаграждено с лихвой. «Улов» был ошеломляющим (по ее меркам).
Накануне молодая девушка попала в больницу с невинной болью в животе. Неправильный диагноз, поставленный при беглом осмотре, обернулся летальными исходом. Банальный аппендицит отправил в другие миры красивую душу, а тело исчезло прямо из реанимации. Врачи не сразу заметили исчезновение пациентки.
Естественно, на следующий день родственники подняли панику. Но было уже поздно. Нацепив на себя чудесную «оболочку», существо преобразилось в привлекательную женщину.
Имя себе она выбрала редкое – Изольда. Внедрение в народ прошло более чем успешно. С документами тоже особых проблем не возникло. Через неделю она уже «работала» в фитнес– центре инструктором по аэробике. Это позволило быстро собирать необходимую информацию и вникать в бурную жизнь города. Там она узнала, что существуют некие «дискотеки», где собираются молодые люди. Они танцуют, пьют и развлекаются.
