Kitabı oku: «Тролль», sayfa 3

3

Медленно открываю глаза, долго моргаю, привыкая к свету. Голова раскалывается, немного подташнивает, во рту сухо как в пустыне. Кажется, уже утро.

Прокручиваю в голове события вчерашнего вечера. Воспоминания приходят обрывочные, словно кадры какого-то экспериментального кино. Ах да, кино…

Вспоминаю Стёпу, мою удавшуюся шутку над ним. С кино-то всё и началось. Затем вспоминаю уродов, занявших наши места в баре, потасовку с ними. Умудрился же я так накидаться!

После драки почти ничего не помню. Какой-то ларёк, машина, блюющий я. Приподнимаюсь, оглядываюсь по сторонам.

Я лежу на диване в незнакомой комнате, сверху накинут старый выцветший плед. Неподалёку находится окно, подоконник заставлен цветочными горшками. Возле окна письменный стол. В противоположном углу сервант, за стеклом разнокалиберные сервизы. Комната оклеена старыми обоями, кажется, ремонт здесь не делался уже лет двадцать. На стене календарь с котиками.

Пытаюсь разобраться, где я, но окружающая обстановка мне незнакома. Ясно одно: я не дома.

Интересно, куда подевался Молчанов? Наверное, он смог бы пролить свет на моё текущее местонахождение.

Осторожно скидываю с себя плед, встаю с дивана. Диван скрипит подо мной, словно старый инвалид. Этот скрип вызывает у меня вспышку головной боли. Я и сам сейчас подобен только что покинутому дивану – чуть надави, и я рассыплюсь в прах, превращусь в кучу ненужного хлама.

На подоконнике рядом с цветочными горшками стоит бутылка воды. Наверное, для поливки цветов. Плевать. Тянусь к ней через стол – надо унять сушняк. Откручиваю пробку и долго глотаю, утоляя жажду. Эх, сейчас бы бутылку холодного пива!

За спиной раздаётся скрип, открывается дверь в комнату. Я оборачиваюсь, вижу Молчанова. Тот ухмыляется:

– Всё не выпивай, цветам оставь хоть немного!

Я убираю бутылку ото рта. Молчанов тут, это обнадёживает.

– Состояние жуткое, – объясняю ему.

– Неудивительно.

Молчанов в растянутой толстовке с немецкой группой «Scooter» на груди и синих кальсонах, на ногах домашние тапочки. Похоже, он, в отличие от меня, тут не в первый раз.

– Где мы? – спрашиваю скорее для проформы, догадываясь о том, каким будет ответ.

– У меня дома, – отвечает Молчанов. – До твоего дома мы вчера так и не добрались. Некоторое время он молчит, потом добавляет: – Да и страшно было тебя одного оставлять, ты совсем с катушек слетел.

– Да?

– Ну, – смеётся Молчанов. – Такси заблевал, потом в какую-то общагу ломился…

Ничего себе! Никогда бы не подумал, что я на такое способен. Впрочем, в трезвом состоянии мы редко догадываемся о том, что можем натворить, будучи пьяными в стельку. Хорошо, есть Молчанов, который в нужный момент оказывается рядом.

– Я в шоке от самого себя!

– Бывает, – разводит руками мой приятель.

– Я тебя не сильно стеснил?

– Не-а. Эта комната у нас свободна.

У нас? Не думал, что у Молчанова кто-то есть. Впрочем, он человек-загадка, шкатулка с секретом, кто знает, может, он совсем не такой, каким я его себе представляю?

Но уже в следующий миг он ставит всё на свои места.

– Чаю хочешь? Мама пирог испекла.

Ага, понятно. Молчанов живёт с мамой. Вот это уже больше на него похоже. Мужик за тридцать, усердно опекаемый престарелой мамашей. Стоило ожидать. Хотя мне всё равно. Пусть сожительствует хоть с резиновой куклой – вчера Молчанов мне здорово помог, не бросил пьяного замерзать на улице.

– От чаю не откажусь, а пирог, боюсь, не полезет…

Молчанов усмехается. Он-то свеж как огурец. Я ему немного завидую, мне бы такое здоровье.

– Пойдём тогда на кухню.

– Ага. Только мне сначала в туалет надо.

Молчанов показывает мне, где в его квартире находится санузел. Я иду туда, мой приятель исчезает в кухне.

Квартира Молчанова – типичная малогабаритка в панельной «хрущёвке»: каждый метр полезной площади чем-то занят, заставлен или завален хламом. Любое свободное пространство тут выглядит как клочок суши на каком-нибудь острове, отвоёванный у моря в долгой упорной борьбе.

В туалете меня начинает рвать; согнувшись пополам, я опорожняю желудок в молчановский унитаз. Блевотина хлещет из меня неудержимым яростным потоком, забрызгивая всё вокруг. Чёрт, только этого мне не хватало!

Минут пять меня как следует полощет. Мой пищевод скручивается в болезненную спираль, желудок сводит спазмом. Всё выпитое и съеденное вчера покидает меня с горьким вздохом сожаления. Молчановская сантехника стоически поглощает эти неаппетитные извержения.

Наконец мне удаётся разогнуться. Умываюсь под краном у раковины, делаю несколько глотков воды, затем оглядываю место преступления. Ужасная картина. Нажимаю на рычаг смыва, но вода не желает течь. Похоже, сливной бачок у Молчанова сломан. Ну, если он – ровесник квартиры, неудивительно.

Как же мне быть? Оглядываюсь по сторонам, обдумываю, что бы предпринять. Мне не остаётся ничего другого, кроме как зачерпывать воду пригоршнями из-под крана и таким образом смывать блевотину в унитазе. Со стороны это выглядит, наверное, жутко смешно. Но мне-то не до смеха.

Кое-как уничтожаю улики. Мелкие розовые брызги остаются по ободку унитаза. Надо бы и с ними что-то сделать. Но по закону подлости туалетной бумаги нигде не видно. Такое ощущение, что Молчанов всё это подстроил, чтоб поржать надо мной. Впрочем, учитывая то, что я в итоге сотворил с его сантехникой, такая версия выглядит довольно неубедительной.

На трубе под раковиной висит какая-то тряпка. Беру её, при ближайшем рассмотрении это оказываются старые женские трусы. А, блин…

Чувствую, как к горлу подкатывает новая волна тошноты. Кое-как сдерживаюсь, вытираю этими трусами унитаз. Затем убираю их назад на трубу.

Долго мою руки под краном, тщательно намыливая их мылом. Дурацкая ситуация и виноват я в ней сам. Надо было меньше пить вчера. Правда, я говорю это себе всякий раз, когда принимаю сверх нормы.

Наконец привожу себя в порядок. После опорожнения желудка становится немного легче. Хоть какие-то плюсы в этой грязной истории есть. Покидаю сортир в надежде больше никогда здесь не оказаться.

Иду на кухню мимо комнаты, в которой громко работает телевизор. Заглядываю туда из любопытства. Перед телевизором в кресле сидит пожилая женщина и увлечённо таращится в экран. Мама Молчанова собственной персоной.

Судя по всему, идёт передача «Смехопанорама», кажется, я угадываю обезьяньи интонации комика Евгения Петросяна. Интернет-жупел по-прежнему имеет колоссальное влияние на престарелых домохозяек.

Я здороваюсь с молчановской мамой, но, кажется, она меня не слышит. Ладно, иду дальше.

В кухне Молчанов колдует над чашками, разливает кипяток. Завидев меня, спрашивает:

– Ну как?

– Полегче, вроде. Я там это…

Но он не даёт мне досказать, ржёт:

– Я слышал. Было похоже на рёв чудища!

Чёрт, в этих «хрущёвках» стены из картона, тут ничего нельзя сделать бесшумно.

– Ничего смешного. Сам меня, между прочим, поил вчера.

– Ну так… Надо ж было отметить твою победу над этим, как его?.. Стёпой!

– Доотмечался.

Молчанов показывает мне на свободный стул:

– Садись, чай пей.

Стул такой же допотопный, как и всё в этой квартире, как и сама квартира. Куда только Молчанов девает свою зарплату? Ему что, лень доехать до «Икеи»?..

Однако свои мысли я не высказываю вслух. Сажусь на предложенный стул, беру чашку с кипятком. Молчанов наливает заварку. Интересно, у него компьютер-то вообще есть?

– Что там, говоришь, я вчера выделывал?

Молчанов отхлёбывает чай.

– В баре подрался, такси заблевал, потом в какую-то общагу заскочил, я тебя в этом лабиринте из коридоров и комнат запарился искать. А ты возле мусоропровода на какой-то стул сел и заснул.

Да, пьяный человек способен сотворить такое, что в трезвом уме ему даже в голову не придёт. Концовка вчерашнего вечера совсем не отпечаталась в моей памяти.

– Общагу я вообще не помню.

– Неудивительно, – Молчанов утыкается в свою кружку.

Вслед за ним я делаю глоток горячего чая. Что тут сказать? Молчанов – молодец, выручил меня вчера. И как я умудрился так набраться?

– Да уж… – выдыхаю я. – Нашла коса на камень.

– Не парься, – машет рукой Молчанов.

Я и не парюсь особо, это всё похмелье. Посталкогольную депрессию никто не отменял. Это она давит на мозги, играет моей дрогнувшей психикой.

Позади Молчанова окно, я вижу заснеженный двор и панельную пятиэтажную «хрущёвку» напротив. Наверняка брат-близнец дома, в котором обитает мой приятель. Детская площадка заставлена автомобилями, на тротуаре машет лопатой дворник в форменной оранжевой безрукавке. Больше людей вроде не видно. Сегодня суббота, потерянный день.

Интересно, чем Молчанов занимается в свободное от работы время, в выходные? Ловлю себя на мысли о том, что, несмотря на регулярные пятничные посиделки в баре, я практически ничего о нём не знаю. Молчанов – это такой чеховский человек в футляре, рак-отшельник со своей раковиной, проникнуть в душевные тайны которого ещё никому не доводилось.

Правда, не уверен, что его тайны хоть сколько-нибудь интересны. Этот типаж одинокого дрочилы известен мне давно. Ну да ладно, рано или поздно, может, он и сам расскажет мне больше. В любом случае Молчанов полезен хотя бы тем, что я могу на него рассчитывать в таких ситуациях, как вчера.

Молчанов пьёт чай и ест мамин пирог. Мне в глотку ничего не лезет, кое-как заливаю туда чай. Мысли о еде вызывают спазм в желудке, возвращаться в молчановский сортир у меня нет никакого желания. Надо поскорее выбраться отсюда и взять пива.

Где-то в недрах квартиры Евгений Петросян провоцирует оглушительные взрывы зрительского смеха. Восторженные зомби ржут над проделками своего кумира.

Господи, неужели мир настолько туп? Если да, то мой крестовый поход против него не просто обоснован, он необходим так же, как необходимо присутствие хищников в лесу, ведь иначе травоядные вытопчут все поляны и сожрут всю траву.

Хорошо, что Молчанов не слышит моих мыслей: вряд ли ему понравилось бы то, что я думаю о его маме и её телепередаче. Хотя дело, конечно, не конкретно в ней. И даже не в Петросяне, которого интернет-аудитория, например, давным-давно не воспринимает всерьёз, и чьё имя стало нарицательным для всех неуклюжих шуток. Просто мир деградирует, мир тупеет с каждой секундой – и это, кажется, так же необратимо, как и то, что рано или поздно погаснет Солнце, оставив нашу планету без халявной лампочки и дармового тепла.

Допиваю чай, сверяюсь с ощущениями. Намного лучше не стало, но в целом моё состояние можно охарактеризовать как удовлетворительное. Пора двигать домой.

– Далеко тут до метро? – спрашиваю Молчанова.

– Две остановки на трамвае.

Он объясняет мне, как добраться до ближайшей станции метрополитена. Затем мы вместе идём в прихожую, где на вешалке из оленьих рогов висит моя куртка. Чёрт, я совсем не помню, как оказался у Молчанова дома, словно кто-то специальным ластиком прошёлся по моей памяти. Один сплошной провал.

– Ну, спасибо тебе, – тяну я Молчанову руку.

– Обращайся, если что, – лыбится мой приятель.

– Надеюсь, больше не понадобится.

– Свежо предание, да верится с трудом!

Молчанов прав: возможно, это не последнее моё знакомство с его домом, хоть мне бы и хотелось этого избежать.

– Бывай.

– До понедельника.

Он захлопывает дверь, отрезая меня от своей раковины. Возможно, пустив меня к себе ночевать, Молчанов и так перешёл границы того, что мог себе позволить. У него слишком специфические отношения с миром, он не очень-то любит ему открываться. Но меня это не сильно волнует. Единственное, что мне действительно не даёт покоя: как он живёт без компьютера?

Выйдя из молчановского дома, пересекаю двор, петляю между заиндевевших бетонных коробок, наконец, выхожу на проспект. Вдалеке виднеется продуктовый ларёк, и я иду к нему.

Почему дорога сюда совсем не отпечаталась в моей памяти? Может, виной всему полученный в баре удар по голове? Сотрясения мозга мне только не хватало…

Меня передёргивает. Будем надеяться, что вчерашняя потасовка всё-таки пройдёт без тяжёлых последствий…

Покупаю в ларьке бутылку пива и иду в направлении метро, во всяком случае, в том направлении, которое указал мне Молчанов. Мимо громыхает трамвай – плевать на него, я решил пройтись пешком.

Народу на улице немного, видимо, большинство предпочитает торчать дома либо слоняться по торгово-развлекательным центрам. Ну, по мне – так ещё и лучше. Нет ничего отвратительней праздно шатающейся толпы. Всю свою историю человечество пытается вырваться из стада, уйти из своего дикого племени, обрести индивидуальность – и в итоге снова оказывается в стаде. Эта стадность как клеймо, как врождённый порок, генетический недостаток.

В этом плане Молчанов вызывает уважение вдвойне. Уж кто-кто, а он не тянется к стаду, он противопоставил себя ему. Я, наверное, тоже, хотя и не так сильно заморочен, как мой приятель. Мне не нравится стадо, я люблю стебаться над ним.

Интернет, собственно, стоило создать хотя бы ради этого – стёба над стадом и отдельными его представителями. Это средство эволюции, её карающий кнут.

Наказывать убогих – кажется, именно эту функцию природа или бог научились реализовывать в полной мере. Я даже иногда задумываюсь: а не ради ли этого и был сотворён мир? Этакий полигон для человеконенавистнических штучек. Природа и бог – два самых радикальных фашиста на планете, такие дела.

Пиво улучшает моё самочувствие. Голова перестаёт болеть. Может, обошлось и без сотрясения. По крайней мере, очень хочется, чтобы это было так. Эх, встретить бы сейчас кого-нибудь из той компании…

Алкоголь раззадоривает, я чувствую, как сжимаются мои кулаки. Так бы и вмазал тому лысоватому по макушке! А то небось считает себя победителем вчерашнего боя.

Задеваю плечом встречного прохожего – типа, случайно. Мягкая плоть отступает, трусливо ёжится, я слышу, как он бормочет какие-то извинения себе под нос. Наверное, решил, что сам налетел на меня, засмотревшись по сторонам. Грёбаный хлюпик.

Человечество – стадо пустоголовых травоядных, медленно, но верно обгладывающее и загаживающее мир. Этому стаду нужны хищники, чтобы контролировать популяцию, не давать ему потонуть в собственных испражнениях. Без хищников человечество деградирует и вымрет, как пить дать!

Этому естественному порядку вещей кое-кто пытается противопоставить мораль, все эти «не укради» да «не убий», «подставь другую щеку» и прочую чушь, но это скорее пережитки религиозного прошлого. Наука и технология учат нас тому, что каждому воздастся по заслугам здесь и сейчас, и в этом суть прогресса. Отсекать тех, кто тянет общество на дно, тех, чьи глупость и слабость встают на пути эволюции.

Поэтому мораль – лишь красивое словцо для телевизионных проповедников, для необразованных старух из прошлого и глухих тугодумов настоящего, в мире победившей технологии ей места нет. Интернет как полигон для обкатки моделей будущего начисто лишён морали, и потому я выбираю интернет.

За этими мыслями я добираюсь до метро. Пива в бутылке ровно на глоток. Я осушаю её и отправляю в урну. Остаётся лишь констатировать тот факт, что моё самочувствие и настроение существенно улучшились.

Я еду в полупустом вагоне в сторону центра. Смотрю на людей, занявших скамейку напротив. Кто-то прячет глаза в книге, кто-то провалился взглядом в экран смартфона, кто-то напялил на голову здоровые наушники и ушёл глубоко в себя. В метро, как и во всяком другом публичном месте, большинство людей замыкается, прячется в своей личной раковине. Они боятся открыть миру правду, обнажить слабые места, болевые точки. За этими людьми ничего нет, ковырни любого из них – и твоему взору откроется Пустота.

Мы придумываем себе роли и усердно играем их, спроси нас, кто мы есть на самом деле, и мы не ответим; но когда вдруг правда о нас самих внезапно открывается нам, мы испытываем шок, метафизический ужас, нам больно отрываться от заученных ролей, подогнанных шаблонов, вновь узнавая себя. Никто не хочет быть неудачником.

В этом плане мне проще: я такой, как есть. Не строю иллюзий на собственный счёт и тихо делаю своё тёмное дело. Как там написал один умник в социальной сети:

«Да, я, может быть, идиот или кретин, а возможно, и асоциальный придурок. Но я, по крайней мере, не занимаюсь чем-либо ради популярности, не вижу ничего превосходного в пафосе, которым раздуто большинство стадных разумов. Не исключено, что мне наплевать на то, как на меня реагируют другие, и я не жду искр взаимопонимания в ваших глазах. Я хочу лишь одного. Свободы от маразма, привитого каждому из нас обществом. Хочу, чтобы все нашли своё безумие и были им довольны. Чтобы каждый мог с улыбкой назвать себя полноценным дегенератом и двигаться дальше в том направлении, которое считает правильным. Хорош тот выбор, который ты делаешь в силу того, что можешь себе это позволить и стремишься к этому, а не тот, что поддержит толпа людей, проглатывающих всё то дерьмо, которым каждый из них оброс по самую макушку».

Подписываюсь под этими словами. Он прав. Хоть и у него наверняка есть слабые места. Возможно, написание пространных рефлексивных монологов – одно из них.

И вот я наконец дома. Самочувствие моё уже значительно лучше, чем утром, и это вселяет определённую надежду. К тому же я взял пару бутылок пива в супермаркете по соседству.

Так что план на оставшийся день у меня практически готов. Пиво и компьютер. И слащавые травоядные, пасущиеся на лугах и полянах интернета.

Первым делом лезу в онлайн-игру – надо немного поразмяться. Что там мой ассасин, совсем приуныл? Сейчас нагрузим его работой.

Беру несколько квестов и бегу их выполнять. С ходу ввязываюсь в сражение с зомби и летучими тварями, по виду напоминающими грифов-мутантов. Отрабатываю на них комбинированные удары и суперприёмы. Моя сабля рассекает воздух? как пропеллер вертолёта, а кинжал разит со скоростью молнии. Нежить отскакивает от меня со скоростью теннисных мячей, чтобы больше уже никогда не подняться. Упокой их души, владыка тёмного мира!

Битва окончена, я бегу дальше. Делаю глоток пива, мой боевой задор возрастает. Кажется, я сейчас могу свернуть даже горы, которые тщательно прорисовывает на экране монитора моя видеокарта. Пиксели-шмиксели, сейчас я вам покажу!

Чешется рука, я отставляю полупустую бутылку и сквозь рубашку тщательно тру зудящее место другой рукой. Чёрт, у меня совсем нет времени на эту ерунду! Мне надо совершать ратные подвиги, покоряя увлекательный игровой мир! Зуд унимается, я могу продолжать.

Следующими, кто попадает под мою горячую руку, оказывается милая стая огров, греющихся у костра. Сначала я расстреливаю их отравленными стрелами с почтительного расстояния, а уже потом добиваю в яростном клинче. Их вожак с бусами из человеческих черепов на шее доставляет мне немного хлопот, но пара мастерских приёмов – и он отправляется к своим двоичным праотцам.

За сорок минут игры я добиваюсь внушительных успехов. Накопленного опыта хватит, чтобы увеличить свой уровень мастерства сразу на несколько пунктов. Возвращаюсь в город сдавать квесты и принимать лавры победителя. Хороший заход, мне нравится!

Наведя шороху в игровой вселенной, наконец отправляюсь на сайт знакомств. В разделе личных сообщений целый список непросмотренных писем. Заглядываю туда, кое о чём догадываясь, – и не ошибаюсь. Мой старый знакомый Стёпа Шаблинский шлёт мне гневные отповеди. Из этих посланий можно составить наиболее полный словарь грязных ругательств и гопницких идиом. Слова вроде «мудак» и «мразь» – самые безобидные в этом списке.

Представляю себе лицо Степана, пишущего эти эпистолы, и невольно улыбаюсь. Боюсь, клавиатура плавилась под его пальцами, когда он стучал по ней, силясь излить свой гнев.

В ответ пишу короткое: «Успокойся», – и отправляю Степана в чёрный список. Теперь он не сможет пробиться ко мне ни при каких раскладах.

Разводка вроде этой – одна из мелких игр, что можно вести в Сети. Куда больший профит получается извлечь из масштабных холиваров, которые не без моей помощи иногда вспыхивают в тредах тематических форумов. Вот тут простор для затяжной интернет-войны воистину эпический. Гомеру такое и не снилось.

Стоит отметить, что холивар всегда затевается исключительно ради самого холивара и принципиально не несёт никакого смысла, так как ни один из участников такой дискуссии не собирается выслушивать и обдумывать доводы своего оппонента, а стремится лишь произвести максимальное впечатление на невольных зрителей. Холивар – это такая вещь в себе. В холивар в большинстве случаев втягиваются люди, не готовые поменять свою точку зрения даже под напором самых железных аргументов. Они сродни религиозным фанатикам, чьи священные войны между собой и дали имя данному явлению. Ясное дело, что раскачать лодку под такими личностями мне не составляет никакого труда.

Вообще, троллинг – идеальное оружие. Потому что у всех без исключения людей есть свои слабости и недостатки. Кого-то не устраивает собственная внешность, у кого-то проблемы с противоположным полом, кто-то не получил необходимое образование, кого-то гнетёт его тупая бесперспективная работа. Даже у самых привлекательных и успешных может быть тёмное прошлое или пьющая родня. Главное – нащупать эту болевую точку и аккуратно на неё нажать.

Самый простой троллинг – троллинг по политическим предпочтениям. Потому что практически каждая идеология, созданная людьми, имеет свою противоположность, контридеологию, если хотите. Для левых есть правые, для правых – левые. Центристов можно критиковать за отсутствие твёрдых взглядов и политическую проституцию, индифферентных – за слабоволие и безразличие.

Про религиозный троллинг я вообще молчу. Эти ребята за тысячи лет так и не смогли толком поделить бога между собой, создав тем самым прекрасную почву для ненависти. Христианин может троллить мусульманина, буддист – их обоих. Атеисты потирают ладошки в предвкушении славного срача. Впрочем, можно затроллить и атеистов, небрежно указав на то, что их вера в то, что бога нет, по своей сути тоже религиозна.

Как видите, никто не застрахован и в жарких интернет-баталиях достанется всем. И это, на мой взгляд, прекрасно! Есть чем занять себя по вечерам.

Породить холивар может самый незначительный информационный вброс. Больных мозолей у всех хватает. А интернет-аудитория, как ни странно, весьма ранима. Кроме того, в атомизированном обществе каждый возводит свою позицию в положение Абсолюта и обстраивает вокруг неё храм. Пойти против такой позиции – значит нагадить на алтаре этого храма со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Изучаю ветки популярных форумов, ищу наиболее активные дискуссии. В последнее время атмосфера здесь накалена до предела: сказывается шаткое положение в мире, балансирующем на грани большой войны, обострившиеся отношения между различными соседствующими народами, экономические коллапсы, происходящие по свету тут и там. Разогнать маховик ненависти в такой обстановке не составляет никакого труда. Небольшое усилие – и вот перед вами уже разворачивается настоящее шоу, пламенная битва с униженными и оскорблёнными с обоих сторон.

Делаю глоток пива, закуриваю сигарету. Я расставляю свои ловушки, как охотник, как матёрый убийца. Несколько слов в ответ на один пространный пост об экономическом положении в соседней стране, пара гневных фраз под другой записью о коррупции в верхних эшелонах власти – на этой раз уже нашей. Предвкушение бурлящей дискуссии с кучей бессмысленных доводов и взаимных оскорблений. Ничего личного, чистая эстетика.

Насколько мне известно, сегодня за троллинг даже платят. Существуют специальные фирмы, которые содержат троллей для комментирования в социальных сетях и новостных изданиях. Циничный мир не скупится на цинизм.

Но мне, например, не нужны деньги. Та игра, которую я веду в Сети, приносит мне ни с чем не сравнимое удовольствие. Ни за какие деньги не купишь наслаждение от собственного триумфа, когда удаётся ловко обставить и унизить личностей вроде Стёпы Шаблинского. Для меня это не работа, а искусство. И подхожу я к нему с душой, в отличие от проплаченных троллей, делающих всё под копирку.

Я – своего рода художник, создающий уникальные творения, захватывающие интернет-баталии, и я же – санитар леса, очищающий двоичную среду обитания от вездесущих выскочек и тупиц.

От утреннего похмелья остались лишь воспоминания. О вчерашних моих похождениях теперь напоминает только подсохшая ссадина на щеке. Правда, время от времени ещё чешется рука, я задираю рукав и вижу небольшое покраснение в сгибе локтя.

Похоже, помимо меня, молчановский диван облюбовали клопы. Впрочем, он такой старый, что данный факт меня совсем не удивляет. Надо будет сказать Молчанову, чтобы снёс свой диван на помойку. Учитывая, что получает он за свою работу на складе вполне приличные суммы, мог бы уже давно раскошелиться на новую мебель. Для меня большая загадка, куда он девает свои заработки. Не удивлюсь, если Молчанов – подпольный миллионер.

Нахожу в социальной сети паблик о популярной музыке. Наверху пост, посвящённый свежему альбому одного скандального рэпера. Ну, прямо мишень в тире. Вскинь винтовку и стреляй. Лезу в комментарии.

Ахи да вздохи от ярых фанатов. Все эти лайки, респекты и прочие атрибуты признания и обожания. Кинь спичку – и заполыхает так, что ни один пожарный в мире не потушит.

Немного подумав, пишу в комментариях:

«Слабая работа, мог бы и лучше. Музыкой в стиле „два притопа, три прихлопа“ уже никого не удивишь. Проходной альбом, такой можно за день на коленке сделать. Лучше бы он и дальше крэком на улицах торговал, чем издавать такое…»

Ну вот, для затравки. Ожидаем гневных возгласов и наполненных искренним негодованием отповедей. Фанаты ведь только этого и ждут.

И точно – не проходит и минуты, как в ответ на мой комментарий появляется целая гроздь исполненных ненависти записей.

Nick Davies: «Да что ты понимаешь! Это искусство! Великий альбом!»

Nastenka: «Проще всего критиковать, ничего не делая. Попробовал бы сам хоть что-то записать».

Mr. Smith: «Да все критики такие. Сидят на своих мягких диванчиках и пишут про Музыкантов с большой буквы „М“ всякие гадости. Это просто завистливые неудачники, не слушайте их, ребят…»

И так далее. Волна негодования готова превратиться в цунами и затопить стену сообщества. Неудачник – тут ещё довольно мягкое слово, используемое в отношении оппонентов.

Хотя уж кто-кто, а неудачники, причём самые настоящие, – это вот эти самые комментаторы. Ведутся на открытую провокацию и безжалостно тратят своё время на оправдание довольно жалкого подобия музыки.

«Ну, если это искусство, то я умываю руки. Альбом, построенный на двух сэмплах… Говорить про Моцарта или Штрауса даже не хочется. Стадо не поймёт».

Кажется, там сейчас произойдёт ядерный взрыв. Стадо никогда не простит того, что его так назвали. Закуриваю очередную сигарету и машинально с остервенением чешу руку. Проклятый диван!

Остаток вечера провожу, затевая небольшие перепалки в комментариях к разным постам. Благо почва для этого всегда есть. Все социальные сети буквально кишат закомплексованными лузерами, желающими реализоваться в словесных баталиях с анонимными противниками. Ну ещё бы – вылить на оппонента ушат дерьма и не получить за это по лицу, о таком можно только мечтать! Интернет – величайшее изобретение человечества. Для тысяч людей он заменяет поход к психоаналитику.

Конечно, такие виртуальные схватки не идут ни в какое сравнение с той игрой, что я провёл со Стёпой Шаблинским, например. Но и в них я оттачиваю своё мастерство.

Некоторые люди так и напрашиваются на то, чтобы им щёлкнули по носу. Поставить на место этих выскочек – моя высшая цель, ради этого я здесь. Перепалка на стене сообщества может легко перерасти в настоящую дуэль в личных сообщениях, и уж тогда мой враг получит сполна. Так-то!

Глубоко за полночь я вновь логинюсь в онлайн-RPG и затем несколько часов ношусь по виртуальным горам и долинам, уничтожая зомби, орков, чёрных магов и просто зазевавшихся путешественников.

И тут я подобен смерчу, лавине – я карающий меч правосудия, пропитанный ядом клинок ожесточившейся реальности, воздающий всем за слова и деяния их.