Kitabı oku: «Мое земное воплощение. Миссия «Любовь»», sayfa 3

Глава 11. 2 декабря. Продолжение сна.

Просыпаюсь и еще раз мысленно пролистываю воспоминания вчерашнего вечера. Чтобы убедиться, что мне это не приснилось, перечитываю несколько раз «сообщение от Ник» в 00.52. Падаю лицом в подушку и неподвижно лежу, пытаясь справиться с вихрем противоречивых эмоций. Казалось бы, должна быть только радость – спустя 11 лет единственный, кто оставил след в моем сердце, проявил себя. Но я не понимаю его намерений. Это неожиданно, странно и мое бессознательное готово защищаться. Как бы мы ни хотели отношений, в обществе слишком много историй несчастных, сломанных, брошенных. А Ник похож на того, кто ест сердца женщин на полдник, не запивая. Мы учились вместе, но я не знаю его как человека и тем более не знаю, чего ожидать от него, как от мужчины.

Заставляю себя встать, открываю шторы серому городу и со звуком вдыхаю наслаждение от вида мягко опускающихся на крыши гигантских хлопьев. Они мягко касаются всего на своем пути. Ох уж эта замерзшая вода и ее магия.

Принимаю душ. События вечера сползают под напором воды и я спокойнее ступаю по паркету. Включаю Rini – Aphrodite и укутываюсь в нежность ритма, этот трек всегда помогает создать правильное настроение. Музыка – разговаривает с бессознательным напрямую, она способна тронуть сердце. Утро с ароматом кофе и снега становится ласковым котенком, на плите мурчит кофеварка, мысли проясняются. Может интуиция не подвела меня? Может свидание с нелепым Валентином было необходимо для встречи с Ником? Может это кусочки пазла, который ведет меня в правильном направлении? Что если… но эти мысли слишком революционны и чужеродны для моей нейронной сети, даже предположить положительное развитие событий не получается. Поэтому лучше не развивать эту цепочку.

На экране телефона беззвучно появляется уведомление. Замираю. Если это от него – я обрадуюсь? А если нет – расстроюсь? Беру телефон, делая вид, что мне все равно, не понятно, правда, для кого это представление. Поэтому выдыхаю и смотрю на экран.

«Ты проснулась?». Никогда еще я не улыбалась так широко, глядя на телефон. Успокаиваю сердце глубокими выдохами.

«Доброе утро», – в попытке не показаться навязчивой или слишком эмоциональной, решаю написать только это. И посмотреть, что будет дальше.

Не проходит и 10 секунд, как телефон освещает вызов, от неожиданности я подпрыгиваю. Продолжаю смотреть на экран, где почти как в «Матрице» нужно сделать выбор: зеленую или красную.

– Привет, – мягко доносится из трубки. Хорошо бы сейчас не впасть в когнитивный ступор и говорить как нормальный человек.

– Привет, – выдавливаю из себя и понимаю, что звучало слишком сухо, как будто раздраженно. – Ты как? – стараюсь добавить в голос заинтересованности.

Вспоминаю урок перед этим воплощением, где мой наставник объяснял об установлении контакта на уровне души. Сначала – почувствовать свой центр, осознать себя. Потом настроиться на другого человека, словно соединяясь с ним невидимым тоннелем, из сердца к сердцу. Открыть «шлюзы», то есть позволить своей энергии свободно выходить и принимать энергию другого.

– Еще не завтракал, но очень хочу. – Его состояние как мягкое одеяло, укутывает меня. Его поле как нагретый солнцем луг с медовым ароматом. – Ты ела? – глубокий баритон прерывает мое погружение. Мычу что-то среднее между «ага» и «ну», все еще находясь под воздействием теплой энергии. – Поехали вместе куда-нибудь? – видимо, приняв мое мычание за «нет» предлагает он. Не смею противится такому развитию событий.

– Я заеду за тобой через полчаса, – сообщаю я, неожиданно уверенно, отчего Ник молчит дольше, чем ему свойственно.

– Жду, – наконец находится он с ответом. Я отключаюсь, чтобы громко выдохнуть и успокоить дрожь. Что происходит? Почему вчерашний сон продолжается?

Стою перед зеркалом, пытаясь решить, что делать. Сегодняшнее веснушчатое лицо, белые ресницы и бледные губы отличаются от того, что он видел. Но я уже не успею съездить в салон на макияж. Вспоминаю про подарок Оли и бегу за сумкой, на дне которой лежит тушь. Глаза становятся выразительнее, немного помады на губы и щеки. Завязываю волосы наверх. Решаю, что достаточно. Черный свитер, брюки, сапоги. Из отражения на меня смотрит почти привычная Амалия, но глаза горят, отчего весь образ становится более стильным. Красота – это состояние.

Чувствую, как с приближением к отелю, ускоряется пульс. Делаю длинные выдохи через рот, словно спуская воздух в шарике, чтобы успокоиться и задействовать парасимпатическую нервную систему. Что говорить? Как себя вести? Вдруг ему что-то не понравится? Стоп. Выжимаю тормоз на последнем светофоре и в мыслях. Нет смысла накручивать, нет смысла пытаться угодить ему. Я – это я, я – целая вселенная, бесконечная душа, часть Потока. В груди становится свободнее, пульс выравнивается. Набираю Ника.

– Выходи, – быстро говорю в трубку. Подъезжаю к главному входу и сбрасываю звонок, не давая ему возможности ответить. Через минуту дверь пассажирского кресла открывается и, складываясь пополам, мужчина с серыми глазами садится на белое кресло.

– Привет, – его голос разливается как мед, и я крепче сжимаю руль.

– Пристегнись, – бросаю, не глядя на него, чтобы не потерять самообладание и жму газ.

– Выглядишь круто, тебе идет все это, – жестом Ник указывает на салон. Коротко киваю, не сумев даже выдавить из себя улыбку или благодарность.

– Куда мы едем? – интересуется он, видимо, чтобы разговорить меня.

– Завтракать, – сухо бормочу я, чем вызываю его смех.

– Ты сегодня чрезвычайно мила, – музыкально заливается он, заставляя меня улыбнуться. Его харизма, как фейерверк – вроде много раз видела, но все равно завораживает.

– Уже приехали. – Поворачивая на парковку, замечаю, что как и вчера, мне становится спокойнее рядом с ним. Но сегодня дело не в алкоголе.

Ресторан в деревянном доме с резными ставнями – одно из моих любимых мест в городе. Я не знаю, что нравится Нику, но мне это и не нужно.

Мы заходим в просторный зал, интерьер выдержан в белых тонах, на стенах картины по мотивам русских сказок и мифов. На столах скатерти с кружевами ручной работы и вазы с живыми цветами. Нас провожают к столу у окна. Официантка улыбается, узнав меня и спрашивает, принести ли как обычно. Я утвердительно киваю.

– А можно мне то же самое? – отодвигая меню, интересуется Ник. Вопросительно смотрю на него. – Я доверяю твоему безупречному вкусу.

Сердце подпрыгивает как на лежачем полицейском, которого не заметил. Это вроде даже не комплемент, но очень тонко обволакивает эго. Этот мужчина не просто красив, он мастерски обходит мою защиту, сарказм и критическое мышление. Как в гипнотерапии, вызвал замешательство, а потом зашел через единственное уязвимое место – ценности. Браво! Я мысленно аплодирую ему, но укрепляю оборону.

– Итак, на какое число назначим встречу?

– Встречу? – отлетев в свои мысли о защите границ, переспрашиваю я.

– С родителями. – Вчерашний разговор о ненастоящих отношениях, почему-то стерся из памяти, как старые фотки с жесткого диска. – Мои собираются праздновать новый год на даче, но до 20 декабря они в городе. Хотел узнать твое расписание, чтобы спланировать. А к твоим можем поехать в любой день, я свободен. – Ник делает глоток воды. Следую примеру, чтобы выиграть время и подумать над ответом. – Выходные может быть? – продолжает он, осушив стакан. Утвердительно киваю. Почему общение с ним затормаживает мои когнитивные функции? Стараюсь собрать силы и усилием воли начать говорить.

– У меня свободны выходные 15 и 16 декабря, время не принципиально, но лучше вечер, чтобы это был ужин и через несколько часов мы смогли уйти под предлогом позднего часа. К моей маме лучше ехать в будни, после работы, чтобы она не устраивала пир и не завышала ожиданий. Зайдем на чай, между делом, чтобы доказать, что у меня может быть достойный мужчина.

– Она сомневается в этом? – он произносит это так мягко, задевая глубину, откуда вдруг прорываются спрятанные чувства и хочется плакать. Отрицательно машу головой, одновременно сбрасывая с себя эти неподходящие эмоции.

– Просто у меня не было отношений, – неожиданно признаюсь я.

– Никогда?

Жалею о сказанном, в лице пульсирует стыд. Снова отрицательно машу головой, стряхивая лишнее, как собака воду. Радуюсь, официантке и большой тарелке вареников. Ник тоже переводит внимание на принесенные блюда.

– Как ты… – Он не успевает задать вопрос, отвлекаясь на телефон. Высвечивается «Диана» и серые глаза вспыхивают светом. Не сказав ни слова, он в несколько шагов скрывается за входной дверью. А я чувствую тяжесть бетонной плиты на плечах. Заставляю себя жевать ставшие безвкусными вареники, внутри разворачивается срочное собрание субличностей.

«Размажь его по стенке», – надрывно кричит субличность в образе Жириновского. Для этой части все – враги и ко всем нужно применять экстренные меры. Мой внутренний Жириновский заносит руку над красной кнопкой. «Женщина должна служить мужчине, просто потерпи и будь ласковой», – поглаживает его по спине Богиня. «Из-за чего вы устроили такой шум?» – сладко спрашивает русалка.

Я даже не успеваю удивиться, как «слышу» громкий крик маленькой девочки внутри меня. В каждом из нас, даже в самых смелых и сильных, есть дети, которым нужна любовь и внимание. Стараюсь увидеть и услышать все, что сейчас происходит внутри. Это не психическое расстройство, я знаю, я же психиатр. Разговоры субличностей происходят у каждого, вопрос только может ли человек это осознанно отслеживать. Почти во всех направлениях психологии есть работа с субличностями и даже целое направление Внутренние Семейные Системы.

«Доверяй», – эхом, будто отражаясь от купола, проносится в сознании. Это голос Высшего Я. Выдыхаю. Доверие пространству, открытость, принятие и осознанность. Если что-то происходит, значит в этом есть смысл.

Вареники тают во рту и я прикрываю глаза от удовольствия. Инжирное варенье, чай с липой, травянистый аромат букетика хризантем. Даже если Ник скажет, что ненавидит меня, будет ли это концом истории? Он – второстепенный персонаж моей жизни. Что бы ни произошло, я с этим справлюсь. Ох уже эти общественные программы и антропологические потребности. Внутренний Жириновский неодобрительно убирает руку с красной кнопки, Богиня обнимает маленькую девочку, у русалки появляются ноги.

Бессознательное – территория бреда, там нет логики и анализа, только метафоры и образы. Чем лучше умеешь отслеживать свои мысли, эмоции, телесные реакции – тем проще жить. Счастливый человек – целостный человек, который умеет общаться в первую очередь с собой. Клиентам я всегда советую вести дневник состояний, где они учатся записывать то, что с ними происходит: реакции, внутренние процессы, рефлексию. Для многих это становится билетом в чудесный новый мир, где понимаешь и слышишь себя.

Ник садится напротив, но я не отвожу взгляда от окна, где опять кружится снежный пух.

– Выглядит отлично, – комментирует он. Я, по привычке, держу оборону, но вспоминаю про доверие.

– Попробуй. – Двигаю к нему пиалу с вареньем.

Ему звонила Диана, не самое распространенное имя, это точно женщина с нашей первой встречи. Нелепой встречи. В воспоминаниях всплывает образ точеной миниатюры с фарфоровым лицом. Эта женщина знает себе цену, она тратит много времени и сил, чтобы так выглядеть.

– Это очень вкусно, – жует Ник. Коротко улыбаюсь. Доверие. Диана может быть совершенством, но сейчас он здесь, со мной. Я не знаю их отношений, не знаю ее как человека и вообще ничего не знаю, поэтому все мои предположения – крик в пустой колодец.

– Заеду за тобой завтра в 6, – встречаясь взглядом с серыми глазами, предлагаю или, скорее, утверждаю я. Идея в том, что парень – не настоящий. Буду придерживаться плана, не завышая важности. Ник старается быстрее прожевать, чтобы ответить, запивает чаем и закашливается. – Цветы для мамы куплю сама, надень что-то не слишком официальное. Можно как сегодня, – взглядом указываю на его черный худи. – Чтобы она ничего не заподозрила, не переигрывай. Задача в том, чтобы просто приехать вместе и ты подтвердил, что встречаешься со мной. По своей воле.

– Да сэр, есть сэр, – расплываясь в улыбке, отвечает Ник. – Можешь больше рассказать, чтобы я был готов?

– Ничего особенного. У мамы генеративное тревожное расстройство, поэтому она старается все контролировать. Токсична и не замечает этого, разговаривает приказами.

– Это у вас общее, – снова с улыбкой вставляет Ник.

У меня внутри закипает гейзер несогласия. Быть похожей на маму – страшный сон. Но, с позиции Коли, это оправданное замечание. В общении с ним я часто молчу, а потом силой воли выплевываю что-то лаконичное и директивное. Если сейчас не улыбнуться, будет странно. Растягиваю губы.

– Кроме шуток, эта женщина – чемпион в тяжелом весе по токсичности. Она профи. С шизофрениками в бреду общаться легче, чем с ней.

– Уверен, ты преувеличиваешь. – Он доедает последний вареник и большую ложку варенья.

Решаю не переубеждать, сам увидит.

Мы еще пьем чай, говорим о детстве и школе. Ник решает взять такси.

Я сажусь в машину и меня накрывает осознанием, в котором сложно признаться даже себе. Мне нравится Ник. Нравится больше, чем хотелось бы. Обманывать себя бессмысленно, сейчас мои субличности танцуют вальс, даже Жириновский покачивается в такт музыке. Это влюбленность, я знаю химический процесс, который происходит в организме.

Различают четыре фазы. Фаза «притяжения» начинается с выработки лимбической системой феромонов, к ним добавляются тестостерон или эстроген, плюс оксид азота. Этот «суп» вызывает влечение. Вторая фаза: если чувства взаимны – живешь как на амфетаминах, если нет – страдаешь, как Шекспировский герой. За это отвечают дофамин, адреналин, норадреналин, фенилэтиламин, серотонин. Третья фаза «привязанность» – это любовь в классическом понимании. Наслаждение, без страха расставания (если нет психологических травм и расстройств личности), выделяется окситоцин, эндорфины и вазопрессин. Если наступает фаза «расставания» – падает уровень серотонина и эндорфинов.

Субличности делают музыку громче, чтобы заглушить этот научный бубнеж от моего внутреннего Профессора Душнилы. Заснеженный Новосибирск вдруг становится уютным. Еду по самой длинной улице в мире, улыбаюсь тому, что это не оборот речи, а факт. Красный проспект занесен в Книгу рекордов Гиннесса, 6947 метров сибирских сугробов. Ловлю себя на мысли, что не сравнила этот нелепый, по меркам Вселенной, отрезок с масштабом IC1101.

Доверять.

Мой поворот на площади Калинина направо в сторону дома, хочется музыки, горячей ванны и доброго кино. Завтра знакомство мамы с моим первым парнем, пусть он и не настоящий.

Глава 12. 3 декабря. Знакомство.

Утро наступает слишком рано, я оказываюсь не готова к этому дню. Ни кофе, ни душ, ни музыка не помогают. Так бывает перед новым шагом. Мелкая дрожь в теле означает изменение вибраций, я действительно перехожу на другую линию реальности. Улыбаюсь этому осознанию и посильнее укутываюсь в пушистый кардиган. Переход невозможно ускорить, перепрыгнуть или проигнорировать, только прожить насквозь. Чем выше уровень осознанности, прости Господи, за такое затасканное слово, тем проще. Множественные интеллекты, способность к рефлексии, чувствование тела и умение общаться с бессознательным. Что я могу ощущать на уровне тела? Расширение, тепло, зажим, подвижность, сдавленность, дрожь, зуд. Какие при этом эмоции? Интерес, доверие, радость, тревога, раздражение, воодушевление. Что я думаю, какие приходят образы, какие ассоциации они вызывают? Какие при этом мысли? Четыре основные точки внимания: тело, мысли, эмоции, образы.

Кто снова пустил Профессора Душнилу? «Откройте окна!» – кричит Жириновский, остальные с ним согласны. Тяжело быть Душнилой в современном обществе и даже в собственной личности. Улыбаюсь этим мыслям, выдыхаю.

Рабочий день проходит как в тумане, стараюсь не думать о предстоящем вечере, но назойливые мысли липнут даже к снимкам МРТ мозга. Как в тесте Роршаха, вижу не височную долю, а выражение лица мамы, когда мы с двухметровым красавцем заявимся на чай.

Вечер неизбежно наступает, мое напряжение становится гуще сметаны. К моменту, когда доезжаю до отеля, сметана превращается в твердеющий бетон. На заднем сидении – букет белых роз. Этой женщине невозможно угодить, поэтому я взяла самое простое. Сибирские -29 «за бортом», в салоне включены все возможные подогревы, но меня трясет. Знаю, что это попытка симпатической системы освободиться от напряжения. Успокаивать ее сейчас не нужно, наоборот еще больше подвигаться. Паркуюсь на соседней улице, чтобы пройтись. Холод отлично прочищает мозги. Накидываю дубленку, поскальзываюсь, чертыхаясь, бреду по сугробам. Дышу.

Замерзшими пальцами набираю «выходи». Светофоры, уставшие люди, прожекторы фар – словно театр. Большое представление под названием «жизнь на Земле». Дышу.

Облака темным пятном цепляются за крыши, как потолок натянутого циркового шатра. И у каждого из нас своя роль. Дышу.

В моем старом сценарии отношения с матерью – точка роста, источник мотивации, испытание на прочность. Но не все так плохо. Не самый тяжелый сценарий. И я могу его менять. Выдох. Могу.

– Не замерзла? – врывается теплым баритоном. Хочу по привычке сказать «нет», но говорю «немного». Серые глаза теплеют. – Время еще есть? Возьмем кофе? – Взглядом Ник указывает в сторону кафе в начале улицы. В четыре длинные ноги преодолеваем расстояние за минуту. Ник подает мне руку, чтобы спуститься по лестнице в подвальный этаж. Моя холодная ладонь тонет в его, как в теплом облаке. Ощущение растворяется, когда он медленно забирает руку, открывая двери в помещение кафе. Ник заказывает капучино с карамельным сиропом, в этот раз я прошу то же самое.

– Волнуешься? – замечая мое состояние, спрашивает он, пока ждем заказ. Утвердительно киваю, продолжая рассматривать носки своих сапог. – Что может пойти не так? – Ник немного наклоняет голову, чтобы поймать мой взгляд и направить в свою сторону. Соглашаюсь на это. И задумчиво отвечаю на вопрос:

– Ощущается как прыжок с парашюта. Еще не знаешь, как это будет, но на всякий случай боишься. Заранее готовлюсь к самому худшему. Страх неизвестности.

– С тобой опытный инструктор. – Улыбка, которая не может не свести с ума. В ней есть что-то непосредственное и одновременно с этим соблазнительное. Хищник с мягкой шерсткой, который играет с клубком и мурчит на коленках. Но тигр не станет домашним котом, у них разная природа.

– Надо предупредить, что мы едем, – стараюсь звучать максимально нейтрально, чтобы он не подумал, что его тигриные уловки сработали. Достаю из сумки телефон. Слушаю гудки, разглядывая меню на стене. – Мам, привет. Могу заехать на чай? Ненадолго. Через минут 15. Не предупреждала. Да, это невежливо. Я не одна. С мужчиной. Мам?

Молчание этой женщины случается только когда она бросает трубку или манипулирует игнором. Обычно ей всегда есть, что сказать.

«Приезжайте» и гудки на том конце. Вот и поговорили. Не было ни одного раза, когда бы я почувствовала, что она ждет меня дома. Попытка заслужить любовь родителей очень частая внутренняя мотивация, но, к сожалению, не приводящая ни к чему хорошему.

– Все будет хорошо. Обещаю. – Большая рука мягко касается моего плеча и, кажется, время останавливается.

– Хочешь, я поведу? – спрашивает Ник, когда мы подходим к машине. Молча даю ему ключи. Это не самая плохая идея, учитывая мое растерянное состояние. «Эмоции – это нормально», – успокаивает меня внутренний мудрец. Он похож на Дамблдора, только одежда попроще. Мысленно соглашаюсь со стариком. Даже у самых проработанных и осознанных бывают переживания, как у самых спортивных и здоровых – понос. Чувствовать – это опыт, который душа может получить только в физическом теле. Холод, боль, тепло, наслаждение – чем выше чувствительность, тем больше оттенков. Гнев, разочарование, признательность, воодушевление – продукты психики, ее функции. Если человек ничего не чувствует – это не сила, а «замороженность», разрыв между сознанием и бессознательным. Неумение определять эмоции и говорить о них. Алекситимия – (от др.-греч. ἀ – приставка с отрицательным значением, λέξις – слово, θυμός – чувство, букв. – «без слов для чувств») – затруднения в понимании, передаче, словесном описании своего состояния. Жириновский дает по лбу Профессору и недовольно садится в машину, этой части меня не нравится идея передачи управления какому-то «проходимцу». Где Высшее Я, когда оно так необходимо?

– Что слушаешь? – Ник отодвигает кресло, настраивает зеркала и нажимает «play». Мягкими рифами салон заполняет Sabrina Claudio – Stand Still. Он утвердительно кивает в такт, и выезжает на Красный проспект.

«Time stands still, while we stand here, I don’t wanna fight you, I need the same as you»¹. Самая длинная улица становится еще длиннее, фонари размазывают желтый свет по грязному снегу. «Я тоже хочу доверия, я тоже хочу быть вместе», – слишком синхронично, слишком откровенно, слишком правдиво. Внутренняя Богиня уже разделась, Жириновский требует переключить эту срамоту и я почти поддаюсь на его уговоры. Но из темного угла моей личности выползает грязное нечто. Это субличность, отвечающая за романтические отношения с мужчиной, она была отправлена в ссылку еще в старших классах, потому что только мешала своими нереалистичным ожиданиями. Нечто дрожит, шипит как зверь и передвигается на четвереньках. Богиня вызывается позаботиться о ней, а навигатор сообщает, что мы прибыли на место назначения.

Лифт прижимает нас ближе друг к другу. Меня укутывает древесный парфюм, вызывая легкую дрожь. Ник надел черное худи, пальто, джинсы и кеды. Он во всем выглядит как дорогой автомобиль – даже под слоем пыли виден лоск. Медовая кожа, длинные ресницы, глаза цвета новосибирского неба. Он мулат, но черты скорее арабские. Точный подбородок, ровный нос, щетина. Но дело не в его внешности, эта дрожь просто – последствие выработки гормонов, будь они неладны. Шестой этаж налево, звонок.

Дверь распахивается, выплескивая на нас свет и запах хлорки. Эта женщина моет пол каждый день, в квартире идеальная чистота, ее помешательство на уборке почти достигло критериев Обсессивно Компульсивного Расстройства.

Пока мы поднимались, я успела предупредить Ника об этом, чтобы он был готов к комментариям с ее стороны. Женщина среднего роста, каштановые волосы зачесаны назад, между бровями глубокая рытвина от постоянного недовольства. Она не улыбается, не здоровается в ответ на наше приветствие. Указывает на приготовленные у порога тапки и скрывается за дверью на кухню.

– Это тебе, – протягиваю букет роз, не ожидая реакции. Она молча достает и ставит у раковины вазу.

– В следующий раз не трать деньги на веники, – ледяным тоном чеканит женщина с кухонными ножницами в руках.

– Мам, это Ник, – представляю его и не могу не улыбнуться странности момента. Его идеальная фигура выглядит в квартире, где я выросла, чужеродно. Он как будто из другого мира, но не как я, из IC1101, а из другой реальности здесь, на Земле. И вот параллельные пересеклись. Маловероятно, непостижимо, неожиданно.

– А нормальное имя есть? – так же холодно спрашивает эта женщина и я каменею от растерянности.

– Я Николай, Коля. Просто со школы приклеилось Ник. Прозвище такое, – широко улыбается он, показывая идеальные зубы.

– Ты что, собака, чтобы иметь прозвище? – спрашивают губы-ниточки. Ник молча улыбается. Каким бы он ни был обаятельным, Доктор Токсичных наук в деле. – К чаю только вафли. Еще позже бы позвонила, – под аккомпанемент бурлящего чайника бубнит она. Мы оба просто стоим и улыбаемся. Он понял тактику – чем меньше скажешь, тем меньше получишь. – Что стоите? Вам особое приглашение нужно? – раздраженно бросает она и начинает разливать чай. Мы послушно садимся. – Руки идите вымойте сначала, микробами трясут, – вдруг гавкает недовольный рот и мы оба, как нашкодившие дети, выскакиваем из кухни.

Ник следует за мной в ванную, здесь аромат хлорки усиливается и я задерживаю дыхание. Чувствую напряжение, нам есть что сказать, но мы боимся быть услышанными, поэтому просто моем руки. Обмениваемся многозначительным взглядом, серые глаза как бы говорят «мне жаль», а я отвечаю зелеными «мне тоже». Ему жаль, что гениальный план «понравится родителям» рассыпается на части. Мне – что втянула его в это.

– Она хорошо зарабатывает, – вдруг, прерывая хруст вафли, выдает эта женщина. Ник поднимает голову и перестает жевать. – Может тебя обеспечить, у нее денег куры не клюют, – продолжает она странный монолог.

Красивая мужская голова кивает еще более растерянно и выдавливает подобие улыбки. Я решаю просто молчать. Потому что нет ничего, на что она не найдет саркастичного или уничижительного замечания.

– Не знаю, зачем тебе она. – Жест головой в мою сторону, с выражением лица, которое даже помойная крыса не заслуживает. – Но если у вас серьезно, то не тяните. Она уже старородящая.

Я почти выплевываю чай, Ник делает вид, что внимательно слушает. Эта женщина деловито берет чашку, оттопыривая мизинец и одаривает меня неодобрительным взглядом.

Если бы я не помнила своей природы, родного мира и прошлых воплощений, заработала бы длинный список психических расстройств. Прикрываясь заботой, эта женщина запирала меня в комнате и не разрешала выйти даже в туалет. За проступки, конечно, например, за четверку или за то, что недостаточно хорошо постирала свое постельное белье. В 10 лет. Чувствую, как триггер ее взгляда цепляет болезненные воспоминания и глаза становятся мокрыми. Как же это непросто, как же это по-человечески, как несправедливо. Я просто хочу домой.

Ник замечает мое состояние. Одним глотком допивает чай и нежно касается середины спины.

– Людмила Сергеевна, спасибо за гостеприимство, извините, что без предупреждения и поздно. Мы поедем, завтра на работу. Спасибо за чай. – Кажется, он даже немного кланяется, не отпуская меня.

– Мне ваши шашни неинтересны, можете больше не приезжать. Свадьбу, конечно, не надо – не хватало еще дармоедов кормить. Просто распишитесь и сообщите.

Она дожидается, пока мы одеваемся и закрывает дверь. Хлопок и нас проглатывает темнота. Ник на ощупь находит кнопку лифта, она загорается как светлячок в ночи. Мы стоим в тишине и это молчание о многом. Вытираю ползущую вниз слезу. Большие руки притягивают ближе, зарываясь носом в теплую кофту с древесным ароматом. И выдыхаю. Слезы просто льются и я позволяю им быть.

– Ты была права, она невероятная, – мягко доносится сверху и это так двусмысленно и мило, что мы оба заливаемся смехом. Двери лифта разъезжаются, освещая силуэты, несколько секунд стоим просто глядя друг на друга. Я прерываю эту игру в гляделки:

– Поехали.

Ник останавливает закрывающиеся двери большой ладонью, пропускает меня вперед.

Садимся в машину, я снова на пассажирском, субличности сбились в кучку и молчат, они всегда тихие после общения с этой женщиной.

– Поехали ко мне, – неожиданно для себя предлагаю я.

Ник молча находит в навигаторе «дом» и сворачивает с самой длинной в мире улицы.