Kitabı oku: «Шесть минут до конца лета», sayfa 2
Как ее можно не любить?
– Я правда впервые в жизни подумала, что я с ума сошла! Представляешь! Я захожу, закрываю за собой дверь, иду к окну, чтобы открыть его, и вдруг чувствую, что холодно. А я еще вспомнила, как ты мне вчера предлагала про привидение написать, ну, что оно в библиотеке завелось и напало на Емельяновну. Ты помнишь?
Женя уже поняла, что с Матильдой не так. Матильда говорила. Говорила, говорила, говорила – очень много. Она переводила дыхание, меняла тему и начинала говорить снова. Впрочем, обнаружилось, что тему могла переводить и сама Женя. С Матильдой было легко. Поскольку ответа она не требовала, то можно было даже не слушать.
Квартира у Мати была потрясающая. На четырнадцатом этаже с видом на парк и крышу библиотеки, с большими светлыми окнами, с маленьким безрамно остекленным балконом. Но главное – обстановка. Легкая светлая мебель, диваны и кресла без каркасов, маленькие разноцветные вазочки то тут, то там. Модные светильники и повсюду доски для записей – магнитные, на которых можно было черкать маркером, пробковые, к которым булавками крепились маленькие разноцветные записочки, и разнообразные декоративные решетки, к которым бумажки цеплялись прищепками. Комнат было две: гостиная и спальня.
– Ты потрясающе организуешь пространство! – заметила Женя. – Ты сама все обустраивала? Очень дорого вышло?
– Не очень. «Фикс Прайс», «Порядок», «Алиэкспресс»… Кресло-мешок сшила сама. На мебель пришлось потратить деньги, но не очень много. Она на самом деле обычная, просто я купила немного мебельной ткани, ладно, много мебельной ткани, поначалу я постоянно делала все неправильно. Ладно, еще много видео на «Ютюбе». Хочешь, я тебя научу? Хотя для этого нужен художественный вкус. Я не говорю, что у тебя его нет, просто этому нужно учиться. Я тоже не профи…
– Ты одна живешь?
– Нет, с любимым человеком… Не то, чтобы живу, он ночует у меня три ночи в неделю…
– Мати, милая, не обязательно рассказывать всё вот так сразу, – произнес мужской голос за их спинами.
Мати запнулась и покраснела. Женя обернулась.
– Здравствуйте, – сказал ей с улыбкой Владислав Земсков, заведующий библиотекой, выходя из спальни. На нем были шорты до колена, открывающие волосатые икры, и плюшевые тапки-«зайцы».
Вблизи ему оказалось лет сорок пять, и он, с его длинными волосами и кулоном-когтем на шее, напомнил Жене молодящегося плейбоя-миллионера, погрязшего в долгах и безделье.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Женя, – я не вовремя?
– Очень вовремя. Мати, малышка, свари кофе.
Матильда кивнула, послала Жене хитрую улыбку и вышла из комнаты. Земсков присел на диван и указал рукой на кресло перед собой. Женя послушно села напротив.
– Матильде сложно завести друзей, – начал он. – Видите ли, все свободное время она тратит на сочинительство, а на работе, – он развел руками, – вы сами понимаете… В женском коллективе волей-неволей придется разговаривать о своей личной жизни. А как рассказать про меня? Я ведь женат…
Он посмотрел на Женю исподлобья, ожидая реакции.
Женя проглотила усмешку. Неверностью женатого мужчины под полтинник ее было не удивить.
– В общем, мы о нас не болтаем, – продолжил Земсков. – К тому же моя заместительница очень огорчилась бы, узнав, что это я редактирую тексты Мати. Последний вчерашний диалог, который ее так покоробил, – моя работа.
Женя улыбнулась.
– А крапинки? Те, что черные в зеленых глазах? – спросила она.
– На крапинках настояла я, – с улыбкой сказала Мати, появляясь в гостиной с подносом.
На подносе тоже стояла вазочка с розочкой. Маленькая вазочка с маленькой кустовой розочкой. И весь этот антураж был таким ненавязчивым, таким милым и так подходил Матильде, что не удивительно, что Земсков торчит здесь три ночи в неделю и носит пушистые тапки. Здесь было уютно до чертиков.
– Я ее очень люблю, – Земсков схватил Матильду за руку, едва та успела поставить поднос на низкий журнальный столик, и смачно трижды поцеловал ее кисть. – Как ее можно не любить?
Женя снова улыбнулась. Если мужчина начинает прилюдно говорить о любви, особенно об огромной и всеобъемлющей – значит грядет расставание. Это что-то вроде аутотренинга и самый верный признак!
А чье-то расставание для друга на час – это большая денежная удача.
– А она с меня в своих романах злодеев рисует, – сообщил Земсков.
– Очень выпуклый получился злодей, – заметила Женя.
Мати послала ей беглую улыбку и упала на диван рядом с Земсковым, но тут же подскочила как ужаленная.
– Ой, сахар забыла!!! Женя, у тебя в профиле написано, что ты не пьешь кофе. Я сделала тебе зеленый чай, – крикнула она уже из кухни.
– Спасибо! – крикнула Женя в ответ и взяла в руки большую чашку с чаем.
– Когда Мати не со мной и не пишет – а она сейчас почти не пишет – то ей очень одиноко, – продолжил Земсков, понизив голос. – Собственно, это была моя идея, с другом на час. И, если честно, там, на мероприятии, мне понравилось то, как вы ее защищали.
Женя кивнула. Таких друзей у нее был не один десяток: скучающие принцессы, игрушки стареющих ловеласов, которым нечем заняться между свиданиями.
– Судя по тому, как ее критикуют, все догадываются о ваших отношениях, – уверила его Женя, отхлебнув из чашки.
Земсков оглянулся на дверь.
– Я хотел попросить… Присылайте счета сразу мне, хорошо? Ну, я не знаю, как у вас там… Отчеты? Короче, просто дружите, а я буду платить.
– Хорошо, – пообещала Женя и обратилась к вернувшейся Мати: – Очень вкусный чай, спасибо. Ты очень заботливая.
Мати кивнула со смущенной улыбкой.
– Да, она у меня такая!
Матильде было легко и приятно говорить комплименты.
– Я рассказывала Жене про привидение, когда ты появился, – поделилась Матильда.
– Ты не успела ничего рассказать, – напомнила Женя.
– Я почувствовала, как упала температура, хотя кондиционер не работал, дверь не была открыта, как и окна…
– Детка, всему есть объяснение, – мягко сказал Земсков. – Где-то хлопнула дверь, дунуло из вентиляции…
– Не дунуло, а именно температура упала, – заупрямилась Мати.
– Белогорской библиотеке не помешало бы свое привидение, – Женя отхлебнула еще чая. – И если его там нет, то его стоит выдумать. Как в Павловском дворце. У них, когда появился призрак, продажи билетов подскочили на триста процентов.
Земсков живо выпрямился.
– А как это можно сделать?
Женя, не ожидавшая такой реакции, подпрыгнула и облилась чаем.
– Извините, – смутился Земсков, подавая ей салфетку. – Видите ли… У нас такая ситуация… Молодежи сейчас не интересны библиотеки. У них есть цифровые книги, аудиокниги и совершенно нет свободного времени. Мы заманивали их бесплатным вайфаем, но появился безлимитный мобильный интернет. Мы стараемся, придумываем – и в целом у нас все неплохо…
– Языковые курсы, книжный клуб, – добавила Мати.
– Но было бы здорово привлечь внимание к краеведческому отделу? – спросила Женя с улыбкой.
– Да, – живо подтвердил Земсков. – Внимание… Финансирование…
– А в Павловске был призрак? – спросила Мати. – Настоящий?
– Нет, – Женя покачала головой. – Это оказалась пыль в инфракрасной подсветке.
– Какая проза! – рассмеялась Мати.
– Интересно, а можно нам сделать такую же пыль? – Земсков задумался.
– Пыль сделать легче легкого, – уверила его Женя. – Вот легенду придумать тяжело…
– А вот и нет! Мы сейчас, в два счета! – воскликнула Матильда.
Женя совсем забыла, что Мати пишет фэнтези.
– Время? Советское? – спросил Земсков у Мати.
– Может, военное? В каком году вообще была построена библиотека?
– В тысяча восемьсот девяносто седьмом, – уверенно ответил Земсков.
– Большой простор для фантазии, – Мати даже ладошки потерла. – Столько всего в библиотеке могло произойти за целый век! За полтора века. За век двадцать.
– Берите то, что проще, – посоветовала Женя.
Она на телефоне смотрела цены на неодимовые магниты.
– Потерявшийся ребенок? – предложила Мати. – Дети – это страшно!
– Слишком трагично, – отвергла версию Женя. – И сложно. Дети ведь просто так не пропадают. Придется статьи какие-то газетные подделывать, да и жестоко это как-то…
– Тогда пусть будет девушка, – снова вкинула Мати идею. – Которая пострадала от любви… Не трагично, но поэтично.
– А как ты сделаешь привидение? – спросил Земсков, незаметно перейдя на «ты».
Женя хитро улыбнулась.
– Пойми, у меня интерес не праздный. Есть правила… Мне бы хотелось подробностей, – настаивал заведующий.
– Все абсолютно пожаробезопасно и нетоксично, – уверила его Женя. – Если не затягивать призрака ноздрями. Возможно, будет немного пыльно. Если хотите, чтобы привидение серебрилось при луне, выйдет немного дороже.
– Я хочу, чтоб серебрилось, – разохотилась Мати.
Земсков кивнул с сомнением.
– Бирюзовым или зеленым?
– Бирюзовым! – выбрала Мати.
Она подлила Жене еще чая из маленького белого чайничка.
– Еще можно сбрасывать книги с полки, – придумала Женя.
– Не надо! Это чревато повреждениями книжного фонда, – возразил Земсков.
– Вчера Маша с абонемента два словаря уронила в ведро с водой, и никто не поморщился, – со смехом поведала Мати. – Просто списали как вышедшие из строя.
– Кошмар! – вознегодовал заведующий библиотекой.
Мати пожала плечами.
– А как книги сбросить с полок? Леской? – спросила она. – Хотя нет, леску будет видно.
– Нет, – Женя подняла палец вверх, – нужна приспособа с пружиной. По принципу УСМ в огнестреле! Пружина, только вместо бойка она толкнет книгу…
– У тебя техническое образование? – заинтересовался Земсков.
– Да, неоконченное, – отмахнулась Женя.
Она схватила с ближайшей поверхности бумагу для записей и мягкий карандаш и принялась зарисовывать свою идею. Земсков и Матильда наблюдали за ней как завороженные.
– Еще нужна фотокамера, старая, с покоцанной матрицей. Сделаем снимки, потом – выставку, а общественность додумает призрака.
– У меня есть такая!
Земсков подпрыгнул с дивана, как увлеченный игрой мальчишка, и скрылся в спальне. Вернулся он со старой пленочной камерой в потертом кожаном чехле.
– Классная! – восхитилась Женя, достала аппарат из чехла, пощелкала хорошо сохранившимися кнопками и покрутила колесики. – Отлично снимает, наверно.
– Я ее уронил, – потупился Земсков.
Дурак безрукий, хотела сказать Женя, но сдержалась.
– Нас раскусят, – сказала Мати. – Фотошоп же видно!
– Никакого фотошопа, ты что! – улыбнулась Женя. – Только призраки а-ля натюрель.
– А откуда ты знаешь, как это делается?
– У меня сложная профессия, – рассмеялась Женя. – И свои хитрости и секреты.
Земсков усмехнулся.
– Дальше вы придумаете легенду, а я возьму на себя спецэффекты, – пообещала Женя. – Теперь о расходах.
Она показала Мати и Земскову сайт строительного магазина.
– Пигмент, пятьсот рублей за сто граммов, – Женя переключила вкладку. – Магнитный железный порошок – четыреста рублей за сто граммов.
Земсков с охотой потянулся к кошельку.
– Наличных нет, держи карту.
Заказ оформили в считанные минуты. Женя повернулась к Земскову.
– В библиотеке ведь есть камеры видеонаблюдения?
– Да.
– Схему дадите?
– Дам.
– Пришлите в «Телеграм», – Женя накорябала на листке для записей свой номер.
Иногда, когда была безопасная возможность обойти официальный договор и сэкономить на налоге, Женя оставляла для связи свой личный номер. Но только приятным людям.
– На каком этаже сидит ваша заместительница? – поинтересовалась Женя самым невинным тоном. Мати быстро глянула на нее и прикусила губу.
– На третьем, – улыбнулся Земсков. – Не переусердствуйте только… Анастасия Емельяновна не самый приятный человек, но хороший заместитель. И дама все-таки.
– Мы будем очень осторожны, – пообещала Женя. – С дамой.
– Обещаем, – Мати по-щенячьи уткнулась в шею своему начальнику. Тот засмущался и бросил взгляд на Женю.
Пора уходить. Женя встала.
– Можно я зайду завтра к тебе на работу, чтобы осмотреться?
– Да, конечно! – обрадовалась Мати, вынырнув из объятий.
– Спасибо за чай. Пойду собирать наше привидение…
– Я провожу тебя, – сказала Мати, легко подскочила с дивана и выпорхнула в прихожую.
Земсков тоже поднялся и протянул Жене тысячу рублей, которую извлек из кармана шорт.
– Время, которое я проведу за работой над привидением, вам тоже придется оплатить, – сказала ему Женя тихо.
Тот смиренно кивнул.
– Ну и славно, – выйдя из здания, Женя подняла голову. Мати махала ей с балкона.
Уже на второй встрече стало понятно, что Матильда Удальцова будет одним из самых приятных друзей на час.
Дома Женю ждали два нераспакованных бруска популярного мыла. Рекламные ролики говорили, что мыло французское-префранцузское, но на самом деле его варили под Тулой. Женя аккуратно разогнула уголки и медленно, словно боялась обжечься, выдавила мыло из глянцевых конвертов. Штампы были четкими, тонкими и аккуратными. По краям – цветы и штриховка, тоже четкая и аккуратная. Ароматы – орхидея и розовый грейпфрут. Орхидея – темно-фиолетовая, пахнет терпко, как духи на взрослой страстной женщине. Грейпфрут – абсолютно такой же по форме, нежно-оранжевый, свежий, как летнее утро.
Женя сжала по бруску в обеих руках. Ладони тут же вспотели, мыло прилипло. Она по очереди поднесла их к носу. Запахи не сочетались. Орхидея – слишком яркая, грейпфрут – слишком нежный. В линейке ароматов между ними должно быть еще минимум два аромата. Надо будет выйти в магазин и порыскать по прилавкам.
Женя развернула купленную в ларьке слойку с курицей и села на пол у распахнутого кухонного окна. Она открыла в телефоне приложение «Бро» – свою связь с друзьями-клиентами. Ее ждало семнадцать сообщений.
«Женя, поговори со мной. Он опять меня бросил!!!»
«Давай сходим в кино!»
«Жека, ты по мне не скучаешь?»
– Вообще не скучаю, ты мне каждый день пишешь, – сказала Женя, откусывая от слойки.
Кино она назначила на завтра. Брошенной подруге она накидала штампованных фраз: «Он вернется», «Не переживай», «А если не вернется, то пусть проваливает ко всем чертям!». Парней она немного подначила, подколола, чтоб не начали скучать.
«Смотри, наш новый министр культуры. Что думаешь?»
«Завтра у меня день рождения. Приходи в четыре в „Пиццеманию“ на Маяковского».
«Завтра в три на Жюля Верна. Ты мне нужна! Срочно!»
За каждые пять минут переписки приложение снимало в пользу Жени восемьдесят центов.
Тонна символов унеслась во утешение друзьям через приложение. Уже стемнело, когда Женя, отбросив телефон к пакету с недоеденной слойкой, зашла в ванную, открыла воду, набрала полную раковину воды и опустила в воду грейпфрутовый кусок мыла. Быстрыми движениями она мылила его, смывая легкую тонкую пену через каждые четыре оборота. Брусок был ладным, крепким и гладким. Грейпфрутовый аромат оказался тонким и легким. Выдавленные цветочки и штамп сгладились, но все же остались видны под тонким слоем пенки.
Удовольствие от скольжения мыла в ладонях отдавалось во всем Женином теле.
Через пятнадцать минут пены почти не осталось, только некрасивая пленка хлопьями болталась на поверхности воды. Женя выдернула пробку, и чужие проблемы смыло в водосток.
Рождение легенды
К вечеру жара спала. Сквозь тонкую подошву сандалий Женя ощущала, как раскалившиеся за день тротуарные плиты отдают накопленное тепло. Когда они зашли в дубовую посадку, стало совсем хорошо. Здесь пахло теплыми желудями, быстрым шепотом болтали с ветром резные листья, почти все лавочки были заполнены чтецами, которые то и дело бросали недовольные взоры на визжащую детвору, что качалась вдесятером на качелях-гнездах. Мати тащила огромную корзинку для пикника и решительно отпихивалась от помощи.
Рабочий день закончился, почти все из библиотеки отправились по домам. Мати и Женя решили подождать в прохладном парке, пока не начнут расходиться слушатели курсов китайского на пятом этаже и книжный клуб «Кавычки», заседающий в подвале.
Они закончили приготовления за две недели, и теперь Женю потряхивало от нетерпения. Сегодня должна была впервые появиться Ева – их девушка-привидение. Они исключительно из вредности взяли за основу для своей легенды историю Третьей Жены.
– Лавочек свободных нет, давай сядем прямо на траве, – предложила Мати и решительно направилась к лужайке под ящиком для буккроссинга.
Здесь она бухнула свою корзинку на уже кем-то примятую траву и вытерла пот со лба.
– Я ж говорила, давай помогу, – улыбнулась Женя.
– Все в порядке, – радостно откликнулась Мати. – Слушай, я думаю покрасить волосы в розовый, как думаешь, мне пойдет? Надо, наверно, будет осветлиться… может, не всю голову, а несколько прядей? Мне пойдет?
– Пойдет.
Женя неожиданно для самой себя изрядно нервничала. Они соорудили огромную невидимую инсталляцию, задействовав почти всю библиотеку, и сбой мог случиться на любом из отрезков. И если не сработает что-то одно, другое уже не произведет впечатления, а только привлечет лишнее внимание – и все их усилия пойдут прахом. К тому же Женя впервые в жизни настраивала таймер с фотоэлементом и не была уверена, что все сделала правильно. Он должен будет сработать через минуту после того, как выключится свет на цокольном этаже, когда будет расходиться книжный клуб. Таймер, почувствовав темноту, должен будет включить и тут же выключить вентилятор. Еще Женя не знала, сколько шума произведет сам вентилятор – они не придумали, как протестировать его незаметно в стенах библиотеки.
– Не нервничай ты так, – Мати тронула ее за плечо. – Все пройдет нормально! Уверена, все получится даже лучше, чем мы придумали! А если не получится – ну и фиг… Придумаем что-нибудь еще!..
– У нас ведь только одна попытка!
Матильда расстелила на траве большое покрывало и жестом пригласила Женю присесть. Когда Женя присела на край, она постелила между ними льняную салфетку и теперь выставляла на нее из корзинки всякую снедь: мед в банке с бантиком, белое вино, предусмотрительно открытое, охлажденное и лишенное этикетки, орехи в маленькой корзинке, багет, мягкий сыр на деревянной доске и крохотный сырный ножик, немного копченого окорока, нарезанного невесомыми ломтями, и зеленый виноград без косточек.
– Ты потрясающая! – восхитилась Женя. Она смотрела на процесс накрывания на стол, не отрываясь.
– Твои слова б да Владу в уши!
– Ты пфо фто? – Женя набила рот багетом с сыром. – Фто-то флучилофь?
– Влад меня вот-вот бросит, – на удивление спокойно сказала Мати, разливая вино по стеклянным бокалам.
– С чего ты взяла? – Женя проглотила бутерброд и отхлебнула вина. Оно приятно освежило горло.
– Подслушала, – Матильда пожала плечами и деликатно угостилась виноградинкой. – Я услышала, как моя начальница, Майя Цзиньсуновна, болтает по телефону с его женой, они – лучшие подружки. А потом она пересказывала этот разговор Людмиле Михайловне из патентного – она третья в их компании. Короче, жена поставила Владу ультиматум. Или он бросает ту, у которой ночует три ночи в неделю, или она собирает его вещи и выставляет его босиком на мороз, то есть на жару.
Женя напряглась.
– А идти ему некуда? – спросила она, стараясь не выдать своих чувств.
Если квартира, в которой живет Мати, принадлежит Земскову или снимается им, то Мати вскоре после их расставания сама запросто может оказаться на улице. А что должен сделать в такой ситуации хороший друг? Правильно, приютить бедняжку. Иллюзия дружбы не выдержит такого отказа. Так друзья не поступают.
Женя в такую ситуацию еще ни разу не попадала. Она никогда не приводила никого в свой дом и никогда не напрашивалась в гости сама. Более того, она чаще увиливала от приглашений зайти на чай, потому как у друзей на час – те же самые опасности в профессии, что и у проституток. Друга на час могут запереть и удерживать против его воли, могут избить, изнасиловать. Лучше не рисковать. Максимум – зайти на чай к девчонке из библиотеки. Хотя тоже риск…
Словом, у осторожной Жени никогда не было возможности понять, стоит ли «брать работу на дом» или все-таки лучше сохранить неприкосновенность частной жизни. Но сейчас, глядя на то, как аккуратно Мати намазывает сыр на багет, художественно поливает его медом и с удовольствием откусывает, Женя вдруг подумала, что уж если кого и пускать в свой дом, то определенно эту милую молодую легкую характером аккуратную библиотекаршу. Может, она приведет в порядок и ее квартиру тоже?
– Если она его выгонит, он сможет прийти ко мне, – шепотом произнесла Мати с набитым ртом, наклонившись к Жениному уху.
Понятно, почему она не расстроена. На самом деле она уверена, что он выберет ее.
– А ты точно этого хочешь? – осторожно спросила Женя.
– А то! У нас столько общего, ты себе не представляешь! Мы одни и те же книжки любим! У нас даже день рождения в один день!
Женя хрустела орехами, потягивала вино и думала о своем. О датчике, о маленьком диктофоне, спрятанном в вентиляции на третьем этаже, и о вентиляторе. Хоть бы сработало!
– Майя Дзынь… кто? – вдруг вспомнила и переспросила она.
– Цзиньсуновна. Странное имя, да? – Матильда улыбнулась, как всегда легко меняя тему. – Она – китаянка, ты ее сегодня увидишь, она сейчас курсы китайского ведет.
– Ц-зинь-суновна, – Женя шепотом попыталась выговорить сложное отчество.
Мати потянулась к своей корзинке.
– У меня для тебя подарок, – возвестила она радостно, доставая сверток из крафтовой бумаги, перевязанный бечевкой и украшенный маленьким латунным ключиком. – Я знаю, что это в некотором роде дурной тон, но не смогла удержаться…
– Спасибо, – сказала Женя с улыбкой, – даже раскрывать жалко.
Внутри оказалась книга – роман «Третья жена» в яркой глянцевой обложке, на которой страстный красавец крепко обнимал нежную томную даму в струящемся платье.
– Спасибо. Где бы взять время, чтобы ее прочитать…
Женя раскрыла книгу на середине и пробежала глазами по строчкам.
– Влад за свой счет мне тираж напечатал…
– Слушай, а ты пробовала… хм… найти свою аудиторию? – вдруг спросила Женя. – Молодых женщин, например? Которые… ну не знаю…
– Любят саму любовь? – улыбнулась Мати.
– Вроде того, – откликнулась Женя.
– А у меня есть. Вполне настоящие читатели, – Мати улыбнулась и достала свой телефон из кармана сарафана. – Вот на этом сайте я разместила книгу в марте. Электронную. И внезапно к маю она стала весенним бестселлером. Продала больше тысячи копий. Заработала чуть меньше ста пятидесяти тысяч.
– Сколько?!
Не веря своим ушам, Женя взяла Матильдин смартфон.
– Господи, тогда зачем тебе эти пни замшелые?! – вырвалось у нее.
Пораженная Женя чересчур живо махнула рукой в сторону библиотеки, задела пальцами банку с медом, та опрокинулась, и янтарная тягучая жидкость с мелкими пузырьками растеклась по льняной салфетке. Матильда рассмеялась и сунула в медовую лужу пальцы.
– Может, и не нужны, – сказала она, слизывая с руки мед. – Но Влад говорит, что они – филологи, они знают литературу.
– Они могут знать, сколько им влезет! – воскликнула Женя. – Тебя уже прочитала тысяча человек! Ну надо же!
Мати польщенно улыбалась. Женя разделила сто пятьдесят тысяч на три, а потом – на тридцать, а потом – еще на восемь. Оказалось, что Женино время стоило в пять раз дороже. Тяжела судьба поэта. А она уж было подумала, что не тем занимается…
– Влад тоже так говорит, – сообщила Мати, – что еще неизвестно, кто тут неудачник.
– Он самокритичный, – засмеялась Женя.
– Он о себе много не думает, – подтвердила Мати. – Ему нравится сочинять, но наука больше. А я…
– Ты хочешь быть писателем, – Женя решила переключать ее с мыслей о Владе.
– Я хочу, чтобы это было моим основным занятием, понимаешь?
– Понимаю, – откликнулась Женя, и Мати пустилась в рассуждения о природе таланта и о людях, готовых этот талант оплачивать.
Закатное солнце приятно согревало кожу сквозь зеленый ажур дубовых крон. Парк пустел. Чтобы читать бумажные книги, здесь было уже темновато – наползали сумерки. Ребятня с гиканьем унеслась прочь. В библиотечной части парка остались только Женя с Мати и одна влюбленная парочка, уединившаяся в тени.
– Хочешь, переночуем вместе? Влад сегодня будет с женой ссориться.
– Вместе? В твоей чудесной квартире? На твоем наверняка удобном ортопедическом матрасе? – Женя с хрустом потянулась. – Очень хочу, но не могу. Я не остаюсь на ночь с друзьями. Извини.
– Жаль, – сказала Мати, – Ладно, буду мечтать и пить какао…
– Ммм, какао…
За разговорами они не заметили, как перевалило за восемь. Женя спохватилась и взглянула на часы только тогда, когда заметила двух взъерошенных девчонок, бегущих к ним со всех ног.
– Господи, я так испугалась!
Они остановились неподалеку.
– Эй, девчонки, что случилось? – спросила Женя, вставая на ноги.
– Женя! – кинулась к ним одна.
Жене ее лицо показалось знакомым, но она – хоть убей – не могла вспомнить, как ее зовут.
– Хотите водички? – предложила Мати.
– А покрепче у вас ничего нет? – другая девчонка, совсем незнакомая, отчетливо лязгала зубами. – Там такой кошмар!
– Что произошло?
– Ужас! Мы из книжного клуба. Из библиотеки!
Девчонки плюхнулись на их покрывало, принялись наливаться вином, закусывать сыром и сбивчиво рассказывать. Оказалось, книжный клуб уже расходился, читатели поднимались по лестнице с цокольного этажа в вестибюль, когда раздался чудовищный крик. Он разнесся по всему зданию библиотеки и оглушил читателей. «Кавычки» полным составом ломанулись вверх и тут…
– Когда мы поднялись, я… я… я не знаю, что произошло.
– На нас кто-то накинулся!
– Набросился!
– Сквозь нас кто-то прошел!!!
– А потом снова этот крик! Кричала какая-то женщина!
– Ужас! – Мати, будто бы позабыв их сценарий, слушала рассказчиц, приоткрыв рот.
– А потом что? – поинтересовалась Женя в нетерпении.
– А потом мы убежали!
– Нет, сначала с пятого этажа спустился народ!
– Да, с курсов…
– Они тоже испугались. И, по-моему, даже вызвали полицию!
Женя похолодела. Полиция – это плохо!
– Девчонки, вы тут доедайте, а мы сходим посмотрим, – решила Женя.
– Не ходите! – одна из девчонок схватила ее за руку.
– Не бойтесь, сейчас включатся фонари, – пообещала Матильда, и они с Женей, не сговариваясь, бросились к центральному входу в библиотеку.
Сразу на вахте они застали сцену.
– Не смейте своевольничать подобным образом! – Анастасия Емельяновна напустилась на вахтершу, которая дрожала как осиновый лист, то ли от страха, то ли от начальничьего гнева. – Только попробуйте вызвать полицию!
– Что-то произошло? – невинно поинтересовалась Мати.
– Вам что здесь надо? Вы почему здесь? – напустилась она на них.
– Мы увидели, как люди в панике бегут отсюда, – громко заявила Женя. – С криками. Привидение, говорят…
На шее у нее висела старая фотокамера Земскова.
– Глупости это всё! – отрезала Анастасия Емельяновна.
– А кто кричал? – полюбопытствовала Женя.
– Никто не кричал!
– Это призрак! – вдруг заявила вахтерша. – Это призрак вопил, точно вам говорю!
Пожилая вахтерша в бифокальных очках была насмерть перепугана и вертелась вокруг своего стола, у самых дверей, словно хотела выбежать прочь из здания, когда все на секундочку отвернутся.
– А я считаю, что полицию стоит вызвать, – сказала маленькая плотная телом китаянка в модных кроссовках, спускаясь по лестнице. Видимо, это была Майя Цзиньсуновна, начальница Матильды.
– Это еще зачем? Не порите ерунды! – возмутилась Емельяновна.
– Это диверсия!
– Это глупости!
– Мы пойдем посмотрим, – решилась Мати.
– Я не могу тебе этого позволить! – отрезала ее начальница.
– А мне? – спросила Женя и широким движением сняла камеру с шеи. – Библиотека еще не закрыта, я вполне могу прогуляться по коридору… На каком этаже кричали?
– На третьем, – ляпнула вахтерша, и Емельяновна пригвоздила ее взглядом.
– На свой страх и риск, – сказала Майя Цзиньсуновна.
Женя кивнула ей и, изображая осторожную решительность, двинулась к лестнице. Мати, немного помедлив, отправилась за ней.
– Вот здесь книжному клубу какая-то пыль на головы просыпалась, – сказала вахтерша, невольно понизив голос.
Она увязалась за ними, сбежав из эпицентра начальничьей ссоры, и придержала Мати за рукав, указав пальцем вниз, на лестничную площадку цокольного этажа. Женя, сдержав улыбку, решительно спустилась.
Как они и планировали, промышленный вентилятор, маленький, но мощный, сдул с выступа под самым потолком магнитный порошок, смешанный с люминолом ТАТ-33. Пыль разлетелась широким веером, но не достигла пола, а прилипла к магнитному винилу, прикрепленному под перилами и у кромки ковра. Люминол остался на полу, красиво засыпав всю поверхность красного с зеленым ковра. Здесь было темно, поэтому люминол отчетливо светился бирюзовым.
– Жуть какая, мамочки! – воскликнула Мати вполне искренне.
Женя азартно защелкала камерой. Нужно сделать фото с разных ракурсов, чем эффектнее, тем лучше.
– Надо батюшку вызвать, – сказала вахтерша, топчась наверху лестницы.
– Подожди ты со своим батюшкой! – одернула ее Емельяновна. – Сначала уборщицу! И нечего тут фотографировать!
Она спустилась вниз и потянулась было в сторону камеры, но Женя решительно и быстро обошла ее и зашагала вверх по лестнице. Емельяновна раздраженно ковырнула пыль носком туфли. Люминол осел на темной лаковой коже. Невнятно чертыхаясь, мгновенно забыв про несанкционированную фотосъемку, начальница бросилась вверх по лестнице и бегом скрылась за дверью уборной. Туфли, видимо, были любимыми.
– Этот пигмент, он же безвреден? – спросила Матильда Женю в коридоре третьего этажа. Она, похоже, умудрялась сочувствовать даже своей мучительнице.
– Абсолютно, – уверила ее Женя. – Для кожи, для тканей. Немного портит слизистую, но, надеюсь, Анастасия Емельяновна не моет обувь языком, как кошка.
Матильда засмеялась. Женя отдала ей фотоаппарат и осторожно посмотрела по сторонам. Стараясь не попасть в поле зрения камер наблюдения, Женя отодвинула неплотно прилегающую решетку воздуховода у самого пола, сунула руку внутрь и достала маленький цифровой диктофон. На его карте памяти было записано два часа тишины, двукратный крик, который они репетировали у Мати дома, насмерть перепугав соседей, и снова два часа тишины. Она щелкнула кнопкой, воспроизведение остановилось. Жестяная вентиляция многократно усилила звук, видимо, сделав его довольно жутким, раз люди бежали отсюда, сверкая пятками. Еще, похоже, именно крик перекрыл гудение вентилятора, раз никто его не заметил.
Матильда старательно фотографировала пустой коридор. Они решили, что снимки должны быть свежими и неподдельными, поэтому, спрятав диктофон и подгадав время, Женя швырнула из-за плеча подруги горстку люминола. В сумерках коридора пролетело едва заметное бирюзовое пятно.
– Жуть какая! – обрадовалась Мати.
Внизу не было никого, кроме Майи Цзыньсуновны.
– Что там? – спросила она.
В ее голосе не было ни испуга, ни досады, ни возмущения.
– Ничего, – сказала Мати, – мы шли по коридору и на всякий случай фотографировали.
