Kitabı oku: «Спасти царевну. Книга 2», sayfa 2

Глава 2. Все согласны, возражений нет

«А вы также заметили,

что в после свадьбы зачастую пишут:

вот и сказке конец?»

Великий князь,

Борис Обломский

Вивьен играла на рояле. Незатейливая мелодия лилась из открытых окон, кружилась на балконе, сбегала по лестнице в бальную залу, вызывая у случайных слушателей светлую, щемящую сердце тоску.

Еще совсем недавно пределом мечтаний дочери графа Кизгайло было новое платье. И обязательно шляпка, и тонкие перчатки. Руки ее огрубели за годы службы на корабле, перчатки теперь казались чем-то лишним, чужеродным, словно она никогда и не была благородной дамой.

Вивьен покачала головой.

Пальцы сами собой продолжали играть знакомую с детства мелодию.

Инструмент у Инги Федоровны был превосходный. Когда-нибудь он будет принадлежать ее детям, и она будет учить дочь, а может быть и сына, первым простым аккордам. Кто мог знать, что, получив все, она будет чувствовать себя глубоко несчастной? Вивьен снова стала девицей на выданье. Ее платья даже богаче чем те, что носила при дворе мать, и на пушечную палубу «Александры» графиня Кизгайло должна была вернуться только потому, что сама желала этого. Команда обещала поддержать царевну – пришло время свое слово сдержать.

Жаль, что нельзя вернуть все обратно.

Вивьен и не подозревала, насколько была счастлива, нося мужское платье и скрывая запятнанную репутацию. Знай старший канонир, как все обернется, она бы ни за что не позволила “Александре” подобрать царевну и взять курс на Акулий плавник.

– Вот ты где. Я повсюду тебя ищу, – Ивон Рин, маркиз Вианьский, торопливо пересек музыкальную гостиную.

Вивьен опустила голову. Ежели она увидит его лицо, ни за что не решится.

– Мне сказали, ты собираешься вернуться на корабль. Сие может быть слишком опасно. Старшему канониру я еще мог позволить рисковать, но своей невесте… сие выше моих сил.

Вивьен была уверена: он обеспокоен, но улыбается. Его улыбка всегда заставляла трепетать ее сердце. Она поднялась со скамеечки и резко закрыла крышку рояля. Инструмент обиженно всхлипнул и затих.

– Я освобождаю Вас от данной мне клятвы. Вы вольны выбрать любую невесту на свое усмотрение.

Теперь главное было уйти. Даже когда онемевшие от тяжелого труда, изрезанные бечевкой пальцы, ныли так, что мешали заснуть, она не плакала. И сейчас не будет. Она ни за что не станет плакать!

– Но мне не нужна другая, – он, разумеется, бросился за ней, силясь поймать за руку.

– Я видела ее, ту женщину, из-за которой ты оказался в каземате. Я никогда не смогу стать… как она, – произнесла Вивьен таким тоном, словно сие должно было все объяснить.

– И сие, скорее, к счастью, – осторожно заметил Маркиз, бережно поворачивая к себе лицо возлюбленной.

– Она проплыла полмира, чтобы очистить твоё имя, – старший канонир “Александры” начинала злиться. Печаль в светлых глазах стремительно смеялась гневом. – Твой брат готов на все, чтобы вернуть тебя обратно. Вспомни, Ивон Рин де Фуа, самый молодой из адмиралов королевства Заморского, никогда бы не женился на мне, встреться мы при других обстоятельствах. Они хотят вернуть твою жизнь, мне не найдется в ней места.

Маркиз невольно улыбнулся. Рядом с молчаливой девушкой в мужском платье, грустной и одинокой, он наконец-то обрел душевный покой. Ей не нравилось излишнее внимание, она не любила пустые разговоры. Вивьен ничем не напоминала придворных дам заморского двора, не уступая любой из них ни в красоте, ни в воспитании. Она удивляла его и завораживала. Маркиз не раз наблюдал за ней во время боя и никак не мог постичь, как в женщине, существе легком и ветреном по своей природе, может таиться такая сила.

Он любил и был любим, рыжие локоны, полные губы и запах чайной розы больше не преследовали его в кошмарах.

Они появились наяву. Чтобы снова все разрушить.

– Возможно дело в том, что графиня Кизгайло нашла жениха моложе и привлекательнее? – задиристо уточнил Маркиз.

Перехватить руку Вивьен, взлетевшую для пощечины, не составило труда.

– Я был глупцом. Она танцевала на балу с королем, в то время как я болью платил за ее неумелые интриги. Я думал, что защищаю женщину, которую люблю, а вместо этого выгораживал преступницу, которая смеялась за моей спиной. А с палачом мы теперь пьем ром в увольнительную. Сие моя жизнь. Призраки прошлого не идут не ни в какое сравнение с ее полнотой и красками. Я не заметил бы тебя, потому что был слепцом. Но мне было даровано прозрение. Я не лучшая кандидатура, с именем или без. Я старше тебя, и, возможно, когда-нибудь тебе надоем, но я не хочу жить никакой жизнью, ни прошлой, ни нынешней, ежели в ней не будет тебя.

Маркиз порывисто опустился на одно колено.

– Поженимся сегодня, на корабле. До того, как “Александра” уйдёт в рейд.

Вивьен высвободила ладонь и шутливо толкнула Маркиза в плече. Она услышала все, что хотела, можно было продолжать жить.

– И как старпом собирается уговорить капитана?

Маркиз укоризненно взглянул на невесту. Вивьен рассмеялась. Наклонившись, она по-детски поцеловала его в щеку.

– Разумеется, я согласна. А вот на счет Киро, я не настолько уверена.

***

– А в храме точно никак? – тоскливо уточнил тень, отчетливо осознавая, что отвертеться не удастся. Хотя бы и потому, что они уже стоят на мостике, а внизу, на палубе, толпятся гости и команда. Ингеборга, несколько капитанов, чьи корабли остались охранять пролив, арьергард предстоящей вылазки и много кто еще. Даже Скоморох пришел, на него удивленно косились, но прогнать не рискнули.

На свадьбу времени не было. Боцман, как человек практичный, договорился с коком и проинспектировал запасы рома. Этим и ограничились.

Маркиз клятвенно заверил Ингеборгу, что они обязательно устроят подобающую церемонию, но не раньше, чем Милада станет полноправной владычицей Островов.

Киро, все еще пребывающий в трансе от возложенной на него обязанности, размышлял о том, что не знает, как представлял себе эту свадьбу. Годами собирая приданное своему канониру, Киро был уверен, что его вернут в Империю раньше, чем сие произойдет.

Но вот он здесь и нервничает больше, чем молодожены. Даже цвета правящего дома Империи напялил и чувствует себя особенно неловко, ведь Мариз и Вивьен стоят перед ним в той же одежде, в которой до этого готовили корабль к отплытию.

Поняв, что тянуть больше не имеет смысла, Киро обреченно открыл маленькую книжку.

– Мы собрались здесь сегодня…

– А можно короче? – наклонив голову, словно извиняясь, попросил Маркиз.

Киро взглянул на пару и торопливо перелистнул страницу. Подумал… и перелистнул еще одну.

– Согласен ли ты…

– Еще короче? – со смешком предложила невеста.

– Все согласны, возражений нет, – Киро почему-то взглянул на Скомороха, тот ответил недоумевающим взглядом. – Объявляю Вас мужем и женой. Целуйтесь, – с облегчением распорядился тень. Под добродушные смешки собравшихся молодожены потянулись друг к другу…но тут грянул залп. За ним еще один. Вцепившиеся в оружие молодожены не сразу поняли, что происходит.

Пушки форта вслед за «Александрой» возвещали Акулий плавник о состоявшемся-таки бракосочетании.

– Можете поцеловать друг друга, – заботливо напомнил Киро.

Милада беззвучно смеялась, совсем не по-царски толкая в бок Великого князя. Царевич в надвинутой на глаза шляпе хлопал в ладоши.

– Рано они стрелять начали, – ворчливо заметила Ингеборга, поворачиваясь к форту.

– Ну, так старшая по пушечной палубе занята, командовать некому, – вполне добродушно возразил Скоморох. – Они и так стараются, прислушайся.

Участившийся грохот начинал приобретать знакомый мотив. Прилипчивая песенка, сочиненная Елисеем, уже много лет служила своеобразным гимном Ингеборге и всему пиратскому братству.

Солнце медленно тонуло в заливе, окружая мостик «Александры» розовато-желтым сиянием.

– Вот и все, день закончился, – задумчиво произнесла Инга Федоровна.

Скоморох, прищурившись, смотрел на солнце.

Где-то у них за спиной не стихал шум голосов, поздравления смешивались со смехом, царевна, позабыв благообразность, беззлобно подначивала свою тень.

– Юношеская любовь пылка, но скоротечна. Она умна, решительна. Рано или поздно царевна захочет брак, который упрочит её положение. Она перешагнет через свою тень, и ты его потеряешь, – внезапно произнес Скоморох, издалека наблюдающий за царевной.

Ингеборга приподняла брови, демонстрируя удивление.

– Неужели, ты беспокоишься? Не могу понять только, за меня или за Киро?

С незнакомой Ингеборге усмешкой Скоморох пожал плечами. Толи да, толи нет, поди разберись.

– А я не была бы так категорична. Любовь заканчивается, ежели ей не удалось перерасти в нечто иное. Любовь – всего лишь любовь, а они нашли друг в друге куда больше. Она – его жизнь, а он – ее сила. Царевна превратила куклу в мальчика, и за декаду из испуганной девочки выросла царица. Киро не просто защищает ее, расчищая дорогу на престол, он делает ее сильнее. Вряд ли, она будет способна на нечто подобное рядом с кем-то другим.

– Будем надеяться, она того же мнения.

Ингеборга невольно отвела взгляд, не имея возможности продолжить спор без раскрытия некоторых подробностей из жизни Киро.

Скоморох проницательно усмехнулся.

– Выглядит так, словно ты хочешь мне что-то сказать.

Ингеборга досадливо поморщилась. Решимость быть откровенной боролась в ее душе со здравым смыслом. Усилием воли она заставила себя посмотреть в лицо собеседнику.

– Не здесь. Давай отойдем.

Рука об руку они спустились по трапу на причал. Люди занятые, кто свадьбой, кто последними приготовлениями к осаде, не обращали на них особого внимания.

Удалившись на достаточное расстояние, Ингеборга остановилась. Отнять руку она не торопилась.

– Ки Ран не просто часть семьи Тан, он принц крови, бастрад, признанный Императором, – быстро произнесла она, боясь передумать.

Скоморох изменился в лице. Быстро оглянувшись, не подслушивает ли кто, он за локоть оттащил Ингеборгу в сторону.

– Повтори, – потребовал он.

– Жениха родовитее царевне еще поискать придется. – Ингеборга недовольно вырвала локоть из железных пальцев Скомороха. Опять синяки останутся. – Вен Лин говорит, что происхождение Киро создает некоторые иерархические сложности. Ни одна тень не может убить того, в ком течет кровь Императора…

– А с остальными он и сам может расправиться. Понимаю. Но зачем? Что угрожало принцу, раз потребовалась такая защита?

Ингеборга улыбнулась. Обрекая сына на путь тени, Император дал ему право на жизнь. Ее всегда изумляло, насколько тонко Скоморох понимал мировоззрение жителей Империи. Да и не только их, ее саму он читал, как раскрытую книгу.

– Что ты знаешь о софийском царе?

– О том, который случайно избавился от старшего брата и получил в наследство его женщину и корону? А правда, что он заставил придворных дам маршировать, подражая боевому полку, в бальной зале и, надравшись до полусмерти, выгуливал на поводке печеную утку?

Ингеборга неодобрительно поджала губы. Еще совсем юной она была представлена ко двору и помнила, каков был Иннокентий до своего воцарения на софийский престол. Ее коробили шутки в адрес опустившегося монарха.

Помнила она и еще кое-что, о чем собиралась рассказать Скомороху.

– У Иннокентия была фаворитка, дама яркая и своенравная, красивая настолько, что захватывало дух. Она была вдова, за мужем наследовала заморский титул. Иннокентий женился бы на ней, но судьба распорядилась иначе. Как я уже говорила, характер у дамы был взрывной и безрассудный, больше подходящий гвардейцу, нежели благородной даме. Она не захотела смотреть, как новый наследник престола женится на невесте старшего брата, и покинула страну, без намерения когда-либо вернуться.

– Только не говори, что ее звали «Александра», – Скоморох произнес название корабля Золотого Дракона с таким видом, словно прожевал нечто кислое. – Наложницы Императора могут быть любого происхождения, но они всегда невинны и чисты. Таков закон, даже я об этом знаю. Связь с женщиной другого народа, с сомнительным и громким прошлым… Император, оказывается, тоже человек, раз так дал маху.

– Именно, – Ингеборга невесело усмехнулась. – Смею предположить, Александра заплатила жизнью за свое увлечение. Но вопреки всему ребенок остался жить.

– Знаешь, что меня беспокоит? – поинтересовался Скоморох. Ингеборга вопросительно приподняла бровь.

– Ты со мной настолько отвратительно откровенна, что я всерьез беспокоюсь, не прирежет ли меня во сне твоя тень.

– Доверие должно быть обоюдным, – холодно напомнила Ингеборга.

– Легко, но между нами навсегда останется тот бой и добрая сотня хороших ребят, которая должна была сопроводить в ад меня, но отправилась на корм рыбам самостоятельно.

Инга Федоровна отвела взгляд.

– Я нарушил кодекс. Они пошли за мной и погибли. Когда мое кресло опустеет, не сажай туда никого, пусть служит напоминаем, что непобедимых капитанов не бывает.

– Как бы там ни было, завтра мы навечно впишем свои имена в историю Островов. И оно того стоит. Стоит всего на свете, – задумчиво произнесла Ингеборга.

Скоморох окинул взглядом набережную, дома, убегающие вверх по улице, людей, сноровисто выполняющих свои обязанности. Даже перед лицом надвигающихся перемен, сие место оставалось привычным и спокойным, уверенным в завтрашнем дне.

Скоморох покачал головой, словно возражая сам себе.

Говорят, хищники чуют свою смерть. Он был уверен, завтра что-то произойдет.

Еще не хватало, чтобы сухопутные крысы, дрожащие в своих норах, прослышали, что капитан Неуловимого размяк! Не бывать сему.

Его старпом был как никогда прав, утверждая, что бабы до добра не доводят…

Глава 3. Обмен

Ежели о каком-то правителе говорят, что он был добр,

значит царствование его не удалось

Король Заморский

Для них выслали шлюпку.

Когда в предрассветной серой дымке, окутавшей залив, появились первые очертания кораблей наместника, Акулий плавник был полностью готов как к переговорам, так и к хорошей драке.

Ингеборга в сопровождении Вен Лин, Скомороха и Маркиза неторопливо поднялась на борт «Царицы Софии», жемчужины не существовавшего более союзного флота.

На палубе их встречали сам наместник, царевич Елисей, неизвестно, как и когда пробравшийся на корабль, его супруга и несколько офицеров.

Горстка солдат из Южного изображала почетный караул. Чуть поодаль прогуливались вооруженные до зубов матросы.

– Добро пожаловать на борт, – иронично поклонился наместник, встретив изучающий взгляд Инги Федоровны Тизенгаузен.

Лицом к лицу они еще не встречались. Владислав Георгиевич, в отличие от высокого и дородного брата, был жилист, моложав, одет в военный мундир без единого украшения. Он даже саблю носил в простых, видавших виды ножнах. В профиль наместник походил на хищную птицу, длинные иссиня-черные волосы, единственное, что в его внешности можно назвать красивым, были туго стянуты шнурком.

– Обойдемся без долгих приветствий, – холодно улыбнулась Ингеборга. – Ни я, ни Вы удовольствия от общения не испытываем. К тому же, ежели мы не вернёмся на корабль по истечении получаса, «Александра» откроет огонь. Я думаю, Вы наслышаны о ее канонире. Отчаянная женщина, и целой щепки здесь не оставит.

– О, я не собираюсь Вас задерживать. Мои люди уже сообщили, что пролив перегорожен и к форту нам не подойти. Отдавать царевну Вы не намерены. К тому же Его Высочество, царевич софийский, скорее всего, поддержит Вас, вонзив, тем самым, нож мне в спину, – видя лёгкое удивление, наместник с улыбкой пояснил, – Его Высочество сумел переиграть моего старшего брата. Будет странно, ежели я вдруг стану верить каждому его слову.

– В вашем голосе совсем не слышно горечи утраты, – нахально заметил Елисей и, как бы невзначай, попытался задвинуть супругу себе за спину, но получил локтем в бок и оставил сию затею.

– У меня нет причин сожалеть о брате… слишком сильно, – пожав плечами, наместник сделал вид, что ничего не заметил.

– Так почему же Вы здесь? – поинтересовалась Ингеборга.

– Я политик, графиня. Знаете, чем они похожи на корабли? Всегда плывут туда, куда дует ветер, подстраиваясь под подводные течения. Царевна нашла покровителя и хочет свой трон? Пусть забирает. Но меня Вы не тронете. Более того, склоняюсь к мысли, что Ее Высочество наградит меня должностью при новом дворе.

– Каков наглец, – почти восхищенно усмехнулась Инга Федоровна. – С чего бы вдруг?

Елисей поднял руку, предупреждая все последующие высказывания. Младший царевич отлично помнил появление наместника на своей собственной свадьбе. Владислав Георгиевич никогда не действовал без подстраховки, хоть и отличался смелостью, граничащей с безрассудством.

Откровенно говоря, Елисей был большим поклонником сочетания этих качеств.

– По-другому мне было никак не встретится с Вами, графиня, – наместник обозначил легкий поклон в сторону стоявшей с надменным лицом Ингеборги. – Сдаётся мне, Вы и есть тот самый человек, без которого флот, защищающий от меня царевну, моментально перестанет существовать, превратившись в то, чем он, по сути, и является. Горстку отбросов, воюющих между собой. Признаюсь, сперва я хотел просто избавится от Вас, но в последний момент передумал… Ведь в этом мире все можно купить или продать, лишь бы цена была подходящей.

– Вы всерьез считаете, что сможете заручиться моей поддержкой?! – голос капитана «Стрелы» прозвучал презрительно.

Владислав Георгиевич холодно улыбнулся.

– До меня дошли слухи, что графиня завещает родовое поместье Тизенгаузен и все свое имущество дочери опального адмирала Кизгайло. Ну, кто бы мог подумать, что насквозь скучный и правильный граф наставлял рога адмиралу?! Впрочем, сие не первый случай в истории, когда адъютант путается с женой своего командира.

– Так к чему Вы ведете? – уточнил царевич, всерьез опасаясь, как бы Ингеборга не сорвала переговоры, бросившись на наместника с кулаками.

– Я подумал, раз Инга Федоровна воображает себя женой графа и даже обеспечила будущее его дочери, так, быть может, она захочет получить в личное пользование и его самого? Воссоединение любящих сердец – благое дело, достойное похвалы и некоторой компенсации за усердие, – с самодовольной усмешкой произнес Владислав Георгиевич.

Повисло молчание.

Дул ветер, скрипели снасти, палуба покачивалась под ногами.

Ингеборга очнулась первой.

– Ваше Высокопревосходительство, Вам дурно? У меня служит прекрасный заморский доктор, могу порекомендовать. Адмирал-графа Кизгайло казнили на главной площади! Я сама была тому свидетелем!

– И что же Вы видели? – вкрадчиво поинтересовался Владислав Георгиевич, проигнорировав оскорбление.

– Я прибыла одной из последних, выбралась из экипажа, но далеко пройти не смогла, – неторопливо начала вспоминать Ингеборга. Каждое слово болью отзывалось в сердце, напоминая о том, как страшно было опоздать всего лишь на пару мгновений. – Толпа у помоста просто обезумила, туда было не пробиться. Но я видела, как вывели заключенных, как с них снимали кандалы и скручивали руки веревкой для последней молитвы.... Слышала, как оглашали приговор, как называли имена… его имя!

– А Вы их считали?

Вопрос был настолько абсурдным, что собравшиеся на палубе люди недоуменно переглянулись.

– Я не понимаю, о чем Вы говорите, – едва сдерживаясь, процедила Ингеборга.

Смерив наместника хмурым взглядом, Скоморох придвинулся поближе к ней. Все происходящее ему решительно не нравилось.

Понимая, что держать дальше театральную паузу становится просто опасно, наместник соизволил пояснить предыдущий вопрос:

– Сомневаюсь, что Вы заметили. Количество осуждённых на казнь и число имён в списке не совпадало. Один из них на своей собственной казни не присутствовал. Как ни старались обвинить графа Кизгайло те, кому сие было выгодно, цесаревич софийский посчитал основания недостаточными и в последний момент заменил приговор заключением. Все делалось в спешке, имя графа из списка убрать не успели. А может, и не захотели. Настоящим заговорщикам, сумевшим избежать наказания, сие было только на руку. Им нужно было заставить адмирала замолчать. Якобы умерший от инфекции граф Кизгайло был переведён в другую крепость подальше от любопытных глаз. Уж не знаю, почему мой брат его просто не убил. Благодаря Вам, теперь уже и не спросишь. Признаюсь, мне он там совершенно не мешал. Я даже забыл о его существовании, до того вечера, когда мне донесли, чья дочь, унаследует Акулий плавник. Кажется, этот вопрос касается ее напрямую. Время на исходе, ежели она разнесет мой корабль в щепки, никогда не узнает всей истории. Трагично, Вы не находите?

Маркиз переглянулся со Скоморохом. Капитан "Неуловимого" был не единственным, кому не нравилось все происходящее.

– Ложь! Вы считаете, я поверю небылице? – холодно поинтересовалась Ингеборга, но голос ее дрогнул на последнем слове, выдавая смятение чувств. Она не знала, хочет ли, чтобы все сказанное оказалось правдой.

– Разумеется, нет. Посему, вопреки логике и здравому смыслу, я решил предъявить Вам адмирала лично. Но помните, внезапно воскресший, он непременно умрёт вместе со мной.

Наместник сделал едва уловимое движение рукой, и из трюма выбрались два матроса, ведущих под руки мужчину в простой одежде. Безукоризненная осанка выдавала в нем человека военного. Морской ветер растрепал волосы, не позволяя разглядеть лицо, но, когда человек подошёл ближе, Инга Федоровна Тизенгаузен со стоном отпрянула назад, не чувствуя, как пальцы Скомороха до синяков сжимают ее плечи, уберегая от падения.

Мужчина поднял голову и взглянул на них. Давно не чесанные светлые волосы обрамляли исхудавшее благородное лицо с такими знакомыми чертами, что ни у кого не оставалось сомнений. Сходство Виолетты Вивьен Кизгайло с отцом-адмиралом было просто поразительным.

Сторона, представляющая интересы царевны, лишилась дара речи.

– Теперь, когда все убедились, что я не лгу, мы можем продолжить, – наместник торопился вернуть внимание к своей изворотливой персоне. – У графини Тизенгаузен есть флот и влияние на царевну, а у меня – граф Кизгайло, – после короткого кивка, один из матросов упер нож в бок пленнику, – как будем меняться?

– А что Вы желаете? – по лицу Елисея было заметно, он лихорадочно что-то обдумывает.

– Стать послом при дворе короля Заморского.

– Боюсь, сие едва ли не единственная просьба, которую мы никак не сможем удовлетворить. И Вы знаете, почему.

– О, а я думал, что не знаете Вы. Очень жаль. Не рискуйте понапрасну жизнью адмирала. Будет очень трагично, ежели он все-таки погибнет.

– Ничуть. Просто дайте мне умереть, – хрипло произнес граф Кизгайло, в упор глядя на Ингеборгу, словно не существовало больше никого на этой палубе.

Давно забытый голос, что когда-то звучал для нее райской мелодией, запустил невидимый механизм. Ингеборга словно ослепла от боли и ярости. Она отчаянно бросилась вперед, с неожиданной силой вырываясь из рук Скомороха.

Матрос опоздал всего на мгновение, ожидая приказа наместника. Нож был выбит у него из рук разгневанной фурией и улетел в сторону. Второй конвоир выхватил однозарядный пистолет и прицелился в пленника. Все, что успел сделать бросившийся следом Скоморох, отшвырнуть адмирал-графа в сторону в самое последнее мгновение.

Грянул выстрел.

Гвардейцы Южного сомкнули строй, закрывая собой царевича с супругой. Люди наместника оттеснили к трюму своего капитана, обнажая оружие.

Обернувшаяся на грохот Ингеборга непонимающе смотрела на Скомороха, зажимающего рану в боку. Из-под пальцев капитана «Неуловимого» текла кровь. Слишком много крови.

Скоморох пошатнулся. Ингеборга бросилась к нему, не позволяя упасть.

Позабытый всеми пленник, сидя на палубе, яростно рвал зубами верёвки на запястьях.

– Что ты сделал?! Зачем?!

– Все то время, что он был мертв, я хотел его убить. А теперь, когда он жив – я его спасаю, – Скоморох закашлялся. – Ну не глупец ли?

Ингеборга в отчаянии оглянулась. К ней уже спешил один из гвардейцев, на ходу сбрасывая китель. Вдвоем они уложили Скомороха на палубу.

– Сделайте что-нибудь! – рявкнула Ингеборга, обнаружив, что капитан «Неуловимого» потерял сознание. – С того света его достаньте, ежели потребуется. Мы не договорили!!!

Ни на кого больше не глядя, графиня Тизенгаузен поднялась на ноги. В душе ее яростным пламенем поднималась жажда мщения.

– Убей!!! Вен Лин, убей его!!

Воспользовавшись всеобщей суматохой, тень кошкой взобралась на ванты и абсолютно бесшумно спрыгнула за спину наместника с баснословной высоты.

Маркиз поймал обеспокоенный взгляд Елисея.

Тень не послушается ничьего приказа, кроме обезумившей Ингеборги, и остановить ее они не успеют. А значит, будет новое восстание. Знать, поддерживающая Владислава Георгиевича, не приемлет его убийства без суда и следствия. Без того изнуренную страну вконец обескровят новые жертвы, избежать которых не удалось.

Но тут произошло нечто из ряда вон входящее.

Наместник неторопливо обернулся. Встретившись взглядом с тенью, чье лицо частично закрывал платок, он так же медленно опустился на колени, чем изрядно озадачил свое охранение.

– Сдавайтесь, – резко приказал Владислав Георгиевич своим людям. Те неохотно подчинились. – «Царица София» переходит под командование Его Высочества.

После минутного замешательства оружие со звоном посыпалось на палубу, под ноги ничего не понимающей команды корабля, даже в такой оскорбительной ситуации беспрекословно слушающейся своего капитана. Тень, словно не расслышав приказа, продолжала стоять за спиной наместника.

Ингеборга, про которую все забыли, на бегу подхватила с палубы один из оброненных клинков и замахнулась…

Сталь скрестилась со сталью, выбивая искры. Вен Лин отшвырнула Владислава Георгиевича в сторону, клинком встречая свою госпожу. Ингеборга перехватила абордажную саблю, но нового удара не последовало.

– Говори, – встрепанная, с побледневшим лицом и в окровавленном платье, она казалась воплощением мести.

– Я должна ему жизнь. Хочешь убить его, я должна умереть первой, – Вен Лин отбросила оружие.

Ингеборга, не раздумывая, вскинула саблю… чтобы вонзить ее в палубу.

Ярость придала графине небывалую силу. Находящиеся подле нее мужчины оторопело смотрели, как клинок входит в щель между досками как нож в масло.

– В трюм. Обоих. В клетку его, – отрывисто произнесла она. – Любого, кто приблизится, убить без разговоров.

Повинуясь красноречивому взгляду цесаревича, гвардейцы поспешили исполнить указание.

Пользуясь всеобщим замешательством, Маркиз протянул руку адмиралу Кизгайло, про которого как-то все забыли, и помог тому подняться.

– Сейчас не самое лучшее время, но позвольте представиться. Ивон Рин, старпом судна “Александра”, я муж Вашей дочери. Со вчерашнего дня.