Kitabı oku: «Опасные союзники», sayfa 4
15
Снова пришли двое лакеев и, убрав одни блюда, поставили другие – снова какие-то легкие сладости, фрукты, орехи с черносливом.
– Принесите гостям какого-нибудь мяса, – сказал Овцер, понимая, что сидят они давно и все с тарелок уже подчистили.
Лакеи убежали на кухню, а Овцер посмотрел на гостей и сказал:
– Мне мясо лекари есть запретили, оно ухудшает самочувствие. И это мучительный запрет, ведь раньше я был отъявленным мясоедом. Обожал с кровью и дымком – прямо с огня, огромные такие куски…
Овцер вздохнул и грустно улыбнулся. Теперь он не выглядел таким властным и суровым, каким казался вначале.
Через пару минут лакеи вернулись, доставив большую тарелку с нарезками колбас, копченого мяса и говяжьего языка. К мясу поставили прибор с тремя соусницами и длинные серебряные вилки, а еще плетеную хлебницу, в которой, прикрытый льняной салфеткой, лежал порезанный теплый хлеб.
– Просто цепляйте мясо на вилки и макайте в соус. Раньше я так и делал.
Гости стали есть с заметным удовольствием, и Овцер почувствовал себя настоящим радушным хозяином. Это были давно забытые ощущения, слишком давно он сидел здесь в осаде.
– Продолжайте, господин Овцер, мы слушаем вас, – сказал Мартин. Он понимал, что эта история не только дает им с Рони полезную информацию, но и каким-то образом лечит Овцера, приносит ему облегчение.
– Ну, я пять с лишним лет не получал вестей из тех мест. И вот полтора года назад в мой городской дом, тот, что стоит в самом центре города… Теперь-то он пустует. Так вот… туда пришел какой-то субъект – по виду нищий, и охранники прогнали его, но он вернулся и потребовал встречи. Сказал, что принес мне вести из Змеебада. Разумеется, я захотел увидеть этого бродягу, хотя о змеебадском путешествии остались неприятные воспоминания, которые я старался не тревожить. И вот он пришел. Я принял его внизу в каминном зале. Он имел отталкивающий вид этакого доходяги, давно не мытого и толком не кормленного. Однако голос его был звонок, а глаза смотрели твердо, и сложилось впечатление, что его внешний вид только искусная маскировка.
– И чего же он хотел? – спросил Рони.
– Он сказал, что я увез из Змеебада вещи, которые мне не принадлежат, и теперь их нужно вернуть.
– Он требовал шкатулку?
– Шкатулку и единорога.
– Единорога? А это почему?
– Вот и я удивился, я сказал, что в болотах Рефронга полно единорогов, почему нужен именно этот? А он ответил – этот особый, жертвенный. Мы, говорит, следили за ними десятки лет, чтобы удостовериться, что это именно тот единорог, высчитывали его по звездам, а ты его украл. Я возразил, что он уже не живой, какой с него толк. А бродяга ответил – это для тебя он не живой.
– А ваши охранники, они находились рядом? – уточнил Мартин.
– О да, они стояли по обе стороны бродяги, чтобы исключить любые его поползновения. Но уже после я подумал, что если бы он что-то захотел сделать – они бы его не удержали.
– Однако, – покачал головой Рони и снова принялся за говяжий язык.
– Так вот… он потребовал – именно потребовал – вернуть шкатулку и единорога, на что я заметил ему, что шкатулку честно купил. Тогда он вынул кошель с золотом и сказал, что вернет мне пятьдесят терций. В общем, я отказал ему и велел выпроводить вон, но не бить. И он дал себя увести. Но на этом все не закончилось, и через неделю нам под дверь подбросили какую-то дохлятину и кусок кожи с травленными кислотой буквами. Там сообщалось, что все, кто нанимался к нам в Змеебаде, убиты, что шкатулка принадлежит каким-то прицепам. Они дают короткий срок, чтобы я им все вернул и сообщил это через какого-то там торговца. Мои молодцы его навестили, изрядно помяли, но он ничего не знал и согласился быть посредником за плату.
– Стало быть, хорошо маскировались, – заметил Рони.
– Да, хорошо. Прошел срок, и когда я ехал в порт по делам с хорошей охраной в закрытой бричке, в стенку вонзился дротик, который прошел мимо меня в трех дюймах. На улицах в тот день была сутолока – базарный день, поэтому никого поймать не удалось. Пришлось переехать в этот дом, да еще построить стену. Коляску тоже укрепили изнутри кованой сталью, поставили большие рессоры под такую тяжесть. Вместо шести человек со мной стали ездить десять. Потом одного подстрелили из арбалета. Еще один болт ударил в коляску, но на этот раз сталь выдержала.
– То есть взялись крепко, – сказал Мартин.
– Вот именно. И вот, когда я уже стал обвыкаться жить в такой обстановке, начал посылать по злачным местам соглядатаев, чтобы, может, узнать кое-чего про своих врагов, пришла очередная депеша – прикололи прямо к воротам. Там говорилось, что через столько-то дней случится наказание.
– И оно случилось? – тихо промолвил Рони, которого очень взволновал рассказ рыбного короля.
– Да. Прямо в закрытом дворе меня как будто что-то ударило в спину. Очнулся уже в покоях – слуги принесли. Вроде все нормально, никаких следов на теле, но на другой день стали отниматься ноги. Пришлось вызвать лекаря, сначала здешнего, из города, но тот чего-то испугался и отказался лечить, но посоветовал хорошего заморского, который как раз был в столице. Его доставили сюда, и он стал меня выхаживать. Огромное ему спасибо, лекарства хоть и противные, но толк от них есть.
– Так это он за вами из-за колонны приглядывает? – уточнил Рони.
– Нет, это уже второй, а того убили спустя две недели. Ударили прямо через купол в другом крыле дома.
– А чем ударили?
– Ударили стрелой, которую с огромной высоты сбросила горгулья.
– Горгулья? – удивился Мартин. – Разве здесь водятся горгульи?
– Не водятся, но маги Змеебада накачивают их такой силой, что они могут долететь сюда и совершить какое-то злодеяние, а потом вспыхивают факелом и сгорают. До земли долетает лишь пепел.
– А откуда вы это знаете, господин Овцер? – спросил Рони, который продолжал механически пережевывать угощения, хотя уже был сыт.
– Первый травник, который прослужил так недолго, рассказал мне. Это он разобрался, что колдовством по мне ударила именно горгулья. Травник сказал, что она сбросила свиток, и когда он раскрылся на ветру, заклятие сработало.
– Вот дела-то, – произнес Рони и повел плечами. – А как же они травника-то вашего под крышей разглядели?
– Он был с ними знаком и несколько лет назад бежал из тамошних мест. Сам-то он был с инзийского острова, а в Змеебаде изучал медицинскую магию. Ну и где-то там с прицепами пересекся. Потом сбежал, но они его хорошо запомнили и создали его бонам – это как будто лицо. И по нему горгулья и сбросила молот.
– Молот? Вы говорили – стрелу.
– По виду это была стрела трех футов и полудюймом толщиной, но маги называют такую стрелу молотом.
– А про стрелу и молот травник сказал вам перед смертью? – уточнил Мартин.
– Нет, он ничего не успел сказать. Это рассказал второй травник.
– Хорошие у вас травники, знающие. А почему бы вам не отдать этого единорога, тем более что шкатулки у вас уже нет?
– Они на этом не остановятся, они заберут и меня тоже. Это битва насмерть.
– А мы что должны сделать?
– Для начала – вернуть пантомиму. Она для них очень много значит, а та торговка, что продала ее мне так дешево, была из враждебного прицепам морлингского ордена болатонов.
– Вы же говорили, она красивая, а морлинги совсем не того… – напомнил Рони.
– У себя в Змеебаде они владеют искусством перевоплощения. Морлинги ордена похитили шкатулку, но использовать ее не могли, спрятать тоже не имели возможности – прицепы их все равно бы нашли. Вот и отдали ее путешественнику из дальних краев и тем самым ввергли меня во все эти злоключенья.
Овцер вздохнул и выпил немного вина.
– Так это полная подстава, – подвел итог Рони.
– Именно так это и называется, – согласился Овцер. – Мне много приходилось схватываться с конкурентами, меж нами были настоящие войны. Случалось драться против разбойников, обороняя обозы с рыбой и солью, но только сейчас я чувствую свою полную неспособность противостоять врагу.
– Это потому, что они нападают, а вы – обороняетесь, – сказал Мартин.
– Вот именно. И чтобы мне начать на них наступление, нужно найти их логово. Для начала хотя бы временное. Ведь должны же они где-то обретаться в наших землях?
– Должны, – согласился Мартин. – Наверное, с этого мы и начнем.
– Да, – кивнул Овцер и поднялся. Гости поднялись тоже.
– Теперь мы знаем достаточно, чтобы начать готовиться, господин Овцер.
– Да, конечно.
Овцер сделал знак одному из слуг, стоявшему в дальнем углу, и тот подбежал с денежной шкатулкой.
Овцер открыл ее, взял большой кошелек и грюкнул им об стол.
– Вот вам на подготовку пятьдесят терций серебром. Если ничего не выйдет – можете не возвращать.
– Отчего же так? – удивился Мартин, забирая деньги.
– Потому, что задачка не из легких.
– Но мы возьмемся за это дело.
– Что ж, прекрасно, – улыбнулся Овцер, уверенный настрой Мартина его порадовал. – Сколько времени вам нужно на подготовку?
– Думаю, уложимся за неделю. Нужно смотаться к товарищам, купить припасы, то да се.
– Да, и о жалованье. Как соберетесь, получите сто золотых в дорогу, а вернетесь с пантомимой – по пять сотен на каждого бойца.
– Хорошее начало, господин Овцер, – сказал Мартин.
– Тогда до скорого. Передавайте привет Зене.
– Непременно.
16
Зена встретила хозяев спокойно, сразу расспрашивать не стала, но по виду поняла, что какое-то взаимопонимание с Овцером у них наладилось.
– Кушать будете? – спросил она.
– Не, дай лучше горячего отвара, а то меня после медового вина сушит, – попросил Рони.
– Я тоже выпью, – поддержал его Мартин, а когда Зена принесла кувшин с отваром, поставил перед ней на стол пять серебряных монет столбиком.
– Чего это? – спросила Зена, сразу убирая деньги.
– Тебе жалованье. Мы уедем ненадолго – товарищей своих навестим.
– Хорошо, значит, сговорились, – кивнула Зена, наливая отвар.
– В общем – да.
– Но дело нелегкое! – добавил Рони, однако, наткнувшись на строгий взгляд Мартина, примолк.
– Ясно, что нелегкое, – вздохнула Зена, садясь на свободный стул. – По нему видно было, что не пустяк. Лошадей покупать будете?
– Не, мы к мулам привычные, – сказал Рони.
– Тогда у Хромого берите, который в конце улицы живет. Он недорого отдаст – был у него извоз, да что-то не сложилось, вот двое мулов у него и жрут ни про что. Сам жаловался. Я смотрела – хорошие мулы, работой не измученные, ухоженные.
– Я схожу прямо сейчас, взгляну на них, – сказал Мартин.
– А я? – вскочил Рони.
– А ты собери нам на завтра одежку и харчи. Дубинки, ножи хорошие.
– Откуда я знаю, какие тебе вещи собрать?
– Пусть идет, а мы с тобой что-нибудь придумаем, – сказала Зена, и Мартин ушел, а часа через два вернулся, ведя за уздечки двух перекормленных серых мулов. Они прядали ушами и махали хвостами, отбиваясь от тучи мошек, которых притащили с прежнего места жительства.
Мулы были под седлами – дешевыми и дрянными, сшитыми из старых мешков, но далеко на них ехать никто не собирался, а для ближней дороги годились и такие.
Зато у них имелись стремена, хотя и точенные из деревяшек.
Поверх седел лежали тридцатифунтовые мешки с кормом, которых, по расчетам Мартина, должно было хватить, чтобы съездить по делам и вернуться.
– Ух ты! – воскликнул Рони совсем по-детски и, выскочив из дома, побежал навстречу мулам. – Какие они круглые, Мартин! Это порода такая?
– Это они жрали в три горла и не работали две недели, вон я за ними еще и два мешка овса принес.
– Задорого достались? – спросила вышедшая на крыльцо Зена.
– По три серебра за каждого и одно серебро за оснастку с овсом отдал. Думаю, недорого.
– Недорого, – согласилась Зена. – Что возьмете, кроме дубинок?
– Ножи у нас длинные, вот и хватит.
– Да как же хватит? С ножом – рука короткая, такое в драке хорошо, а если на дороге лихие люди попадутся? Будешь дубинкой отбиваться?
– Рони ножи мечет, как молнии.
– Да, я на это мастак, – подтвердил младший партнер, подавая мулу на ладони сушеные яблоки.
– Баловство это. Вам гвоздейка нужна хоть какая.
– Гвоздейка? Слышь, Мартин, Зена-то по-нашему шлемает!.. – заметил Рони и засмеялся.
– Я шлемать научилась, когда ты еще не родился, – сказала та и, развернувшись, ушла в свой сарай.
– Чего это она, Мартин, обиделась?
– Не знаю.
– А как их зовут-то?
– Барандос и Жужа. Оба жеребцы.
– А кто из них кто?
– Да кто их разберет, вон они какие одинаковые. Будем звать, кто откликнется, тот так и будет прозван.
– Хорошая мысль. Эй, смотри-ка…
Рони кивнул на появившуюся Зену, которая шла обратно, держа в руках большой завернутый в мешковину сверток.
17
Подойдя к Рони и Мартину, Зена развязала веревки и развернула неизвестный предмет, который оказался арбалетом. Да не простым, а двуручным с вертикально расположенными стальными луками.
– Ух ты! Вот так гвоздейка! – поразился Рони, сразу забывая про мулов.
– Знатная машинка, – в свою очередь, заметил Мартин, глядя, как ловко Зена раскладывает оружие. – Твой?
– Был мой, теперь ваш будет.
– Это охотничий? – спросил Рони.
– Нет, кавалерийский. Для офицера кавалерии.
– Почему для офицера?
– Потому что небольшой, хорошо скроенный и очень дорогой работы.
– Железа в нем много, солдатский погрубее выглядит, – согласился Мартин и, заметив вопросительный взгляд Зены, добавил: – Я когда вором промышлял, упер однажды такой у проезжих солдат. Потом сменял на шапку.
– Сам-то стреляешь?
– Нет, я больше дубинкой махать.
– Дай я стрельну, Зена! Я умею! – попросил Рони.
– Когда научился?
– Всегда умел. Мы банда на банду воевали, правда, гвоздейки самодельные были. Но дюймовую доску с десяти шагов шарашили без разговоров – на пролет.
– Ну, давай посмотрим.
Зена резким движением взвела один лук, потом другой. Достала из магазинной сумки два четырехгранных жала и вложила в лотки, потом закрыла замком.
– Давай, покажи себя.
– А куда стрелять?
– А вон сучок на сарае.
– Белый?
– Белый.
– Так он же маленький, чуть больше монетки!..
– Сдаешь?
– Кто, я?! Я никогда не сдаю!.. Только первый выстрел не считовый – гвоздейка незнакомая!..
– Ладно, первый на пробу, – согласилась Зена.
Рони долго целился, прикладываясь и так и этак, и, наконец, выстрелил. Болт вошел на целый фут выше. Второй был послан с поправкой и не дотянул до метки всего дюйм.
– Для первого раза очень даже неплохо, хотя здесь всего-то пятнадцать шагов.
– А сама стрельнешь? – спросил Мартин, которого заинтриговали такие навыки Зены.
– Конечно, стрельну, к тому ж тут еще пять болтов осталось.
Зена снова взвела тугие луки, вложила два новых жала и, вскинув арбалет, выстрелила дважды почти без задержки. Бум-бум, прозвучали удары, и болты вошли точно в сучок.
– Ай да Зена! – покачал головой Мартин. – Впору тебя с собой на службу брать!
– Да я бы с удовольствием, Мартин, но опасаюсь.
– Чего же?
– Растратила я свой фарт, поэтому прибить могут при первой заварухе. Я лучше вам кашеварить буду да за домом следить.
– Ну, и то дело.
– Зена! А научишь меня так стрелять?!. – загорелся Рони, пораженный мастерством Зены.
– Сегодня постреляем – что получится, то получится. Но отойдем подальше.
– Далеко?
– Хорошо бы шагов на тридцать.
– А не далеко для малого арбалета?
– Далековато, конечно, зато всегда сможешь удивить злодея. Он-то не ждет, а ты – р-раз, и ссадишь его с коня.
Они засмеялись, и удивленные мулы затрясли головами.
– Ладно, отводи их подальше, за стенку курятника, – сказала Зена. – И воды им поставить не забудь, они много пьют.
– И еще гадят, – сострил Рони и сам засмеялся, а Зена только покачала головой и пошла в дом.
18
Утром, чуть свет, Зена разбудила обоих хозяев, и они вышли во двор, чтобы освежиться из бочки и по заведенному обычаю почистить зубы с мятной белой глиной. Эта странная и редкая в городе привычка стала для них такой необходимостью, что они просили Зену заготавливать им щеточки и глину в запас, чтобы вдруг не закончились.
Они давно не поднимались так рано и ежились от утренней свежести и холодного тумана, который медленно спускался по улицам пригорода в сторону моря.
Крыши соседних домов были едва заметны, а с улиц доносились стук копыт и крики животных, которых хозяева с утра выводили в предгорье пастись на дармовой траве.
В другую сторону – из деревень – по улицам ехали возы с продуктами на небольшой рынок, находившийся от дома всего в двух сотнях шагов. Странно было слышать все это блеяние, мычание и скрипы колес, но не видеть ничего, что двигалось по улице мимо дома Мартина и Рони. Лишь когда они, отфыркиваясь, рысцой побежали к крыльцу, из молочного тумана вдруг показалась коровья морда, с удивлением посмотревшая поверх изгороди, но тотчас была окликнута строгим хозяином и снова погрузилась в туман.
В доме был накрыт стол для плотного завтрака, и пока Мартин с Рони закусывали горячими пирожками со сметаной и свежим укропом, Зена надела на мулов седла, приторочила мешки с вещами и продуктами, а потом подвела их к крыльцу.
– А я их только седлать собрался! – воскликнул Мартин, выходя на крыльцо и сыто отдуваясь.
– Ну, Зена! Ты нас удивляешь, – добавил Рони, надевая шапку. – А где арбалет?
– Вот тут, иди, покажу…
Рони спустился с крыльца, и Зена показала мешок, в который был вложен арбалет, – он был укрыт от посторонних глаз другим мешком с пожитками.
– Он не взведен?
– Нет, конечно. Так инструмент и испортить недолго.
– А как же в случае чего?
– А в случае чего – смотри… Левой рукой прижимаешь рожок лука и двумя пальцами правой дергаешь одну нитку, потом другую. Болты уже в канавках, так что после этого у тебя под рукой инструмент, готовый к работе.
Рони попробовал потянуть и покачал головой – тетива больно впивалась в пальцы.
– Вчера-то я тянул двумя руками и четырьмя пальцами. А вдруг не получится?
– Эх, парень, когда прижмет, ты про такой пустяк и думать забудешь!.. – заверил Рони Мартин и, взяв под уздцы своего мула, повел к воротам. Рони взял своего и пошел следом.
Зена проводила их до калитки, но выходить на улицу не стала.
– Когда вас ждать? – спросила она.
– Нам нужно в двух местах показаться, думаю, дня в три уложимся.
Забравшись в седла, они помахали ей и смешались с потоком шагающих в тумане людей и животных.
– Куда намылились, соседи? – спросил вынырнувший из тумана плотник, живший через улицу. – Вижу, коньков себе откормленных прикупили!..
– Поедем за город работу искать, – сказал Мартин.
– Это дело правильное, а то вы, я вижу, что ни день – дурака валяете и на что живете – непонятно.
Мартин уже хотел отшить приставучего соседа, но его опередил Рони.
– Мы же кровельщики, по городу всегда на заказах.
– Да ладно, – не поверил плотник. – Я всех кровельщиков в городе наперечет знаю.
– Значит, не всех. А про тебя говорят – брагу мочой разбавляешь и в порту продаешь.
– Какую брагу! Я в этом порту уже полгода как не был!
– Люди зря говорить не станут, – поддел с другого бока Мартин.
– Эх, да вы…
Плотник сдернул шапку, махнул рукой и исчез в тумане.
19
Когда взошло солнце, туман быстро растаял, и дорогу стало видно до самого дальнего леса. Потом она поворачивала направо и вела в глубь материка, петляя меж холмов и ведя в долину, где стояла деревня, в которую направлялись Мартин и Рони.
Уже после часа езды верхом они спешились и пошли пешком, ведя мулов в поводу. Передвижение верхом требовало постепенного привыкания, это они знали хорошо, поэтому спешились до того, как стерли ягодицы.
Скоро начало припекать, и путники сняли шапки, а еще через час сделали привал и съели по пирожку с картошкой и луком, запив их холодным малиновым отваром.
– Хорошо здесь, – сказал Мартин, осматривая лесную полянку, на которой они остановились. – Вот тут бы и дом построить, а?
– Не, – покачал головой Рони. – Придут лихие люди и сожгут.
– Ну, это конечно, – вздохнул Мартин. – А откупаться всякий раз денег не напасешься. Но можно поставить сразу несколько домов и вооружиться.
– Тогда это будет еще одна деревня. Проще купить дом в готовой деревне, если так уж хочется.
Мартин подумал – а хотел бы он жить в деревне? Получалось, что не очень. В деревне, чтобы прокормить себя, нужно заниматься работой, а у них только Зена умела обходиться с коровами, козами, курами, готовить творог и сыр, да еще огород сажать. Нет, без Зены им в деревню нельзя. И вообще, сколько помнил себя, Мартин всегда жил в городе. Вот только тюрьма, как ее посчитать? Можно ли сказать, что он сидел в городе или это была деревня?
Так и не придя ни к какому выводу, он поднялся, отряхнул со штанов крошки и сказал:
– Давай прибавим, скоро еще жарче станет, и мы тогда ноги сотрем с непривычки.
Они миновали лес по накатанной дороге и пошли среди холмов, местами поросших кустарником, а местами вытоптанных стадами коз и овец. Дул слабый ветер, принося запах разогретого известняка, а высоко в небе парил коршун, и Рони, едва увидев его первый раз, то и дело стал задирать голову.
– Про горгулью подумал? – спросил Мартин.
– Ну да. А ты не подумал?
– Им здесь делать нечего.
– До Овцера же долетали.
– Он у них враг, а про нас они еще не узнали. И потом – у тебя же есть арбалет.
Они посмеялись, и это разрядило обстановку.
Затем, подробно обсудив дорогу и усталость ног, снова сели в седла и поехали верхом, то и дело меняя положение в седлах.
Проехав верхом еще два часа, путешественники миновали холмы и с облегчением стали спускаться в долину, где было прохладнее, дул свежий ветер, а вдоль небольшой реки, бежавшей по камням в сторону моря, росли высокие кипарисы и множество плодовых деревьев, правда, пора сбора урожая еще не настала, и поживиться здесь было нечем.
– За нами кто-то приглядывает, – сказал Рони.
– Из кустов возле речки?
– Ну да.
– Это могут быть дети. Сейчас жарко, вот и пришли искупаться.
– До деревни еще пару миль, слишком далеко ходят купаться.
– Тогда рыбак. Здесь у него рыболовные корзины, и он их ставит подальше, чтобы другие не увидели и не украли рыбу.
– Все, уже никто не наблюдает. Убежали, – сказал Рони.
– Сколько их было?
– Вроде двое.
