Kitabı oku: «Ультиматум»
Пролог
Победа, еще несколько лет назад казавшаяся примарам такой близкой, теперь снова была призрачна, как и в давние времена. Урайцы, лишившись своих главных стратегических ресурсов в результате действий вражеских диверсантов, за несколько лет сумели провести коренную технологическую реформу и научились обходиться без незаменимых прежде «черных кристаллов».
Планеты, потерянные ими в годы перевооружения и вынужденного ослабления активности на фронтах, теперь снова становились полем боя в тысячелетней войне, и Урайя входила в ее новую фазу окрепшей после череды жестоких испытаний.
Противостоявшей ей Примарской империи, уже привыкшей было к легким успехам, пришлось вспомнить о временах переменчивого военного счастья, когда наступления чередовались с обороной и изматывающей позиционной войной.
Отделенный от неспокойных соседей труднопроходимыми аномальными пустотами, жил по своим законам до поры до времени неизвестный им иной мир. Первыми его открыли урайцы и назвали Страной Варваров, примары же именовали Новыми Территориями. Сами его обитатели предпочитали называть свой мир Равновесным.
Шло время, и Равновесный мир все больше втягивался в битву гигантов, экспортируя ежегодно десятки миллионов наемников. Поскольку на рынок войны поставлялись уже готовые специалисты, их охотно принимали обе воюющие стороны.
За десятилетие, прошедшее после того как в Равновесном мире узнали о бушевавшей «неподалеку» тысячелетней войне, в нем сформировалась процветающая индустрия, занимавшаяся исключительно выполнением военных заказов.
Поначалу потребители нуждались только в живой силе, но со временем на планетах Равновесного мира как грибы после дождя начали возникать и множиться исследовательские центры – примары и урайцы переносили на нейтральную территорию научные проекты не самой первостепенной важности.
По мере вовлечения экономики Равновесного мира в чужую войну в его банковском обороте стали широко применяться урайские дархамы и примарские империалы. Местные биржи охотно их котировали и проводили торги с увеличивавшимися раз от разу суммами.
Производители всех стран Равновесного мира нуждались в той и другой валюте, спеша приобрести новые технологии в воюющих державах, которые добились немалого в этой области.
Вслед за технологиями в Равновесный мир хлынул поток новых наркотиков, производство которых тоже достигло там значительных высот. Преступные синдикаты с энтузиазмом расхватывали их, вызывая тем самым недовольство у монопольных производителей дурмана – планет Треугольника. Это самопровозглашенное и никем не признанное официально псевдогосударственное образование вело непримиримую борьбу с новыми наркотиками, не гнушаясь ничем.
Спецслужбы Урайи и Примарской империи также не остались в стороне от происходивших в Равновесном мире событий и продолжали свои бесконечные шахматные партии, стремясь установить контроль над политиками и политикой туземных государств.
Глава 1
Полуденный гонг прозвучал необычно громко, заставив инженера Джона Саблина оторваться от чертежей и посмотреть на часы.
– Такое ощущение, Клод, что сегодня время до обеда пролетело как-то незаметно, – сказал он, поднимаясь со стула.
– Это потому, дружок, что ты вчера покувыркался с малышкой Би и все еще находишься под впечатлением от ее роскошных форм, – ответил Клод Даву. – Как она, кстати? Так хороша, как описывал ее Пацильери?
– Твой Пацильери болтун, – снимая халат и антистатические нарукавники, недовольно пробурчал Саблин. Ему нравилось считать себя хладнокровным человеком, но стоило кому-то упомянуть Тони Пацильери, менеджера отдела поставок, как его начинало трясти.
– Ну, болтун так болтун, – легко согласился Клод, разглядывая себя в небольшом зеркальце и щупая пальцами мешки под глазами. – Наплевать на него. Меня интересуешь ты и малышка Би.
– Для чего тебе это, Клод? Это наши с ней отношения, и я…
– Да ты остынь, приятель. – Клод миролюбиво улыбнулся коллеге и открыл перед ним дверь их тесной комнатушки, делая приглашающий знак рукой. – Просто вы познакомились не без моей помощи, а значит, я имею право знать, как развивается роман. Я имею право знать, – со значением добавил Клод.
– Ну хорошо, – неохотно произнес Джон, выходя в коридор.
– Стоп! – неожиданно остановил его Клод. – Что же это мы с тобой инструкции нарушаем?
С этими словами он вернулся к столам и начал сворачивать чертежи, чтобы убрать их в сейф.
– А и верно, – согласился Джон. – Только ты, кажется, все перепутал.
– Что я перепутал?
– Да вот же, – Джон ткнул пальцем в ворох чертежных копий, который держал Клод. – Вместе с проектом «00237» ты прихватил два документа из «9387-01».
– Какая разница, они почти одинаковые, если не считать, что урайский заказ выполнен фиолетовыми чернилами, а примарский – черными.
– Если узнает главный инженер, нам здорово попадет.
– Он не узнает, – уверенно произнес Клод, забрасывая чертежи в распахнутый зев сейфа. Затем запер дверку на ключ и сунул его в карман.
– Почему так долго чешетесь?! – раздался громкий начальственный окрик. – Обед – строго по расписанию. Забыли, что ли?
– Нет, сэр, мы помним! – заверил Джон Саблин, а Даву лишь утвердительно кивнул, пожирая глазами главного инженера.
– Кстати, хочу вам напомнить, – назидательным тоном продолжал начальник, – хочу вам напомнить, что работать с документами двух заказчиков одновременно строго воспрещается! Этим вы можете поставить под угрозу репутацию всей «Хубер Текнолоджис».
– О, да, мистер Ливерс, мы строго соблюдаем все инструкции! – отчеканил Клод.
– Ну хорошо. – Ливерс умолк, глядя словно в раздумье на дверной косяк и парализуя таким странным поведением своих подчиненных. – Ну хорошо, – повторил он и, повернувшись, исчез в полумраке коридора.
– Это ты накаркал, Джон, – прошептал Клод.
– Пойдем обедать, на этот раз пронесло.
Глава 2
Чтобы попасть на внешний периметр зданий, в которых размещались вспомогательные службы компании, приходилось полкилометра идти по подвесным мосткам, проложенным под самым потолком сборочных цехов.
Внизу шипели и выворачивали свои коленца неутомимые манипуляторы, собирая отдельные узлы и целые машины. Сейчас на конвейере стояли сухопутные танки «туарег», заказанные для вооруженных сил Примарской империи, а неделю назад собиралась партия танков для морской пехоты урайской армии – плавающие машины «чифтер».
«Чифтеры» красились в темные цвета, зеленый и синий, а шустрые «туареги» – в серый и песочный.
Заказы прибывали один за другим, и предприятия компании работали с избыточной нагрузкой. Из-за этого случались накладки, когда на урайскую технику лепили трафареты каких-нибудь гвардейских подразделений примаров.
По счастью, такие вещи вовремя обнаруживались, однако существовали и куда менее заметные огрехи, которые могли проявиться только в процессе эксплуатации. Это случалось из-за того, что при сборке машин для одной и другой стороны конфликта использовались совершенно одинаковые узлы. Владелец танкостроительных предприятий, мультитриллионер Эдгар Хубер предпочитал доить обе конфликтующие державы одновременно и для этого выступал от имени двух разных компаний. И урайцы, и примары давали ему деньги на военные разработки, но пройдоха Хубер делал одну программу на двоих, а половину суммы преспокойно клал в карман.
Чтобы не возникало никаких вопросов, примарские заказы он размещал на предприятиях «Хубер Текнолоджис», а танки для урайцев формально производились на заводах «Блу Машинс».
Однако компания «Блу Машинс» не имела собственных производственных мощностей, ее «предприятия» были на самом деле старыми свежеокрашенными ангарами, причем находились, как правило, в тех же городах, что и заводы «Хубер Текнолоджис».
По ночам новенькие урайские «чифтеры», «памфорды» и «глобалы» грузились на платформы и под покровом темноты перевозились на склады готовой продукции предприятий «Блу Машинс». Таким образом, приличия соблюдались, заказы выполнялись, а Хубер получал сверхприбыли.
Порой ему приходило в голову, что заказчики знают о его махинациях, однако, поскольку никто ничего не говорил вслух, молчал и сам Хубер. Его изделия, пусть даже практически и неотличимые от техники противника, обходились заказчикам вдесятеро дешевле машин собственного производства. Этот выигрыш в цене заставлял их закрывать глаза на многие шалости производителей, разумеется, при условии, что это не отражалось на качестве.
– Я вот что подумал, Клод, – сказал Джон, когда они покинули зону промышленного шума и, миновав звукоизоляционные тамбуры, вышли под своды зимнего сада. – Не разразится ли у нас кризис, когда урайцы и примары кончат воевать?
– Вряд ли это произойдет скоро, – покачал головой Клод. Тут на глаза ему попалась кошка, справлявшая нужду в цветочный горшок, и это вернуло его мысли в старое русло: – А кстати, как же ты покувыркался с малышкой Би?
– Опять ты за свое, – вздохнул Джон. Возле входа в столовую стояли несколько знакомых ему инженеров, и он замолчал.
– Привет конструкторам-ударникам! – приветствовал коллег Гинтас из отдела обработки. Он и стоявшие с ним рядом инженеры жевали тетрафиниловую жвачку, разрешенный наркотик, продававшийся в заводском буфете по восемь кредитов за порцию. Тетрафинил был одним из так называемых чистых наркотиков, которые завозили с планет Урайи. Он не вызывал привыкания, быстро выводился из крови, а порождаемые им галлюцинации длились не дольше пятнадцати минут.
– Дай жевнуть, – с ходу попросил Клод, однако Гинтас, несмотря на действие жвачки, только хитро улыбнулся:
– Нет, Даву, жуй свое.
Клод скривился и последовал за Джоном Саблиным. Они вошли в Голубой зал, где подавали диетические блюда.
В соседнем, Оранжевом, можно было взять жареное мясо и острые колбаски, но там постоянно скапливались длинные очереди, а в Голубом всегда было свободно и каждый мог выбрать любой столик.
– Давай-ка сегодня откушаем молочной кашки, – предложил Клод, расстроенно глядя на хвост очереди, который, не уместившись в Оранжевом зале, выпирал в Голубой.
– Я не против, – пожал плечами Джон. – Тем более здесь не самообслуживание.
Они устроились у окна, неподалеку от вмонтированного в стену экрана ТВ-бокса.
Клод поманил пальцем прислуживавшую в зале полную женщину и, нагнувшись к Джону, напомнил:
– Ну так я жду подробностей.
– Да ничего не было, – быстро ответил Джон, косясь на кружевной передник официантки.
– Что будете кушать? – спросила та, нависая над посетителями огромным бюстом.
– Дайте молочной каши, – произнес Клод мрачно, словно адмирал, только что подписавший капитуляцию.
– Мне то же самое, – добавил Джон, и официантка ушла, переваливаясь, словно утка.
– Как это ничего не было? – удивился Клод. – Как это возможно, если ты ушел с малышкой Би?
В ответ Джон лишь неопределенно пошевелил бровями. Из Оранжевого зала донесся громкий смех. Не узнать его было трудно. Смеялся Тони Пацильери, предыдущий бойфренд малышки Би. Он считался красавцем и покорителем дамских сердец. А еще был штатным рассказчиком, и вокруг него вечно толпились бездельники, готовые часами слушать его враки об амурных похождениях.
– Она что, не позволила себя проводить? – продолжал допытываться Клод.
– Позволила, – после небольшой паузы промямлил Джон. Он тупо таращился на экран ТВ-бокса, где передавали последние новости, и думал о том, как бы ему сменить тему разговора.
– Значит, она не пригласила тебя к себе? А сам ты не напросился?
– Сам не напрашивался, – нехотя ответил Джон. – Но она меня все равно пригласила.
– Ага, уже теплее, – улыбнулся Клод. Официантка прикатила тележку с заказом.
– Эй, чем это так странно пахнет, дорогуша?
– Витаминизированный коктейль на бактериях шафранного ботулизма, – сонным голосом пояснила та. – Не хотите?
– Нет, не хотим, – в один голос произнесли оба и одновременно зажали носы.
– Тогда морковный сок, – сказала официантка и вслед за молочным супом, молочной кашей и творожными пирожками поставила на стол два стакана с жидкостью неопределенного цвета.
Она ушла. Клод осторожно дотронулся ложкой до поверхности манной каши.
– Ну и что было потом? – спросил он.
– Я же сказал – она меня пригласила.
– Это я понял. – Клод наклонился над тарелкой и потянул носом. – А ничего, пахнет съедобно, – сказал он и принялся за кашу.
Радуясь, что коллега отвлекся, Саблин быстро заработал ложкой.
Время обеденного перерыва неудержимо шло к концу, а по ТВ-боксу все показывали рекламу. Чтобы не слышать доносящегося из Оранжевого зала смеха Тони Пацильери, Джон сосредоточил свое внимание на ролике.
«Это Яша и Паша!» – произнес за кадром радостный голос, представляя двух молодых людей, похожих друг на друга как две капли воды. На близнецах были белые штаны и красные куртки. Саблин поискал в этом какой-то смысл, но не нашел.
«Яша жует тетрафиниловую жвачку за десять кредитов, а Паша лопазитовую – всего за четыре», – продолжал голос за кадром.
«Скажи, что ты видишь, Яша?»
«Я вижу синюю собаку!» – признался Яша.
«А что видишь ты, Паша?»
«Я тоже вижу синюю собаку!» – сообщил Паша.
«Но если собаки одинаковые, зачем платить больше?!» – справедливо резюмировал голос за кадром.
– Ну так что же у вас с малышкой Би было дальше? – задержав ложку у рта, напомнил о себе Клод.
– Мы смотрели третью серию «Отца Изольды». Она закончилась очень поздно, и я пошел домой.
– Домой?! – Клод чуть не поперхнулся кашей. – И ты не попытался ее…
– Я взял ее за бедро, но она сказала, что уже поздно. Что раньше надо было… думать.
Клод Даву ошарашенно покачал головой и залпом выпил морковный сок.
– Фу, какая гадость! – скривился он, передергивая плечами.
– Зато полезно, – вяло заметил Джон.
Из Оранжевого зала вывалила группа поклонников Тони Пацильери. Заметив Джона Саблина, тот указал на него пальцем и громко возгласил:
– Очень кстати, друзья! Сейчас мы послушаем продолжение, ведь Джонни буквально только что слез с малышки Би!
И вся компания направилась к столу Даву и Саблина.
– Зачем этот спектакль, Пацильери? – поднялся на защиту коллеги Клод, но Тони сказал ему «заткнись», и он замолчал.
– Ну так что? – упершись руками в стол, Тони склонился над Джоном и насмешливо улыбнулся. – Трахнул безотказную, цуцик?
– О… она не безотказная, – произнес Джон, заикаясь.
– Да? – Пацильери с ухмылкой распрямился в полный рост, демонстрируя проступавшие сквозь тесную майку тренированные мышцы, обтянутые кожаными штанами длинные ноги и смоляные кудри, напомаженные какой-то модной дрянью.
Тони мнил себя чем-то вроде самца-производителя, и все его усилия были направлены на то, чтобы никто в этом не усомнился.
– Ну давай, цуцик, рассказывай! Видишь, ребята ждут!
– Чего рассказывать-то? – попытался увильнуть Джон.
– Прекращай это, Пацильери, – снова вмешался Клод, но Тони по-собачьи оскалился на него и повторил:
– Заткнись.
Предчувствуя развлечение, толпа вокруг возбужденно загудела.
«Скорее бы гонг на работу», – трусливо подумал Джон и покосился на висевшие на стене часы. До конца перерыва было целых двенадцать минут. За это время Пацильери мог отдубасить его три раза.
– Ладно, расскажу, – пробормотал он, покоряясь неизбежному.
– Она вспоминала про меня? Она сравнивала тебя со мной, цуцик? – нетерпеливо подтолкнул его Пацильери.
– Да.
– Она говорила, что я лучше? Что я гигант, а ты – цуцик?
– Слово в слово, – снова подтвердил Джон. Слушатели загоготали. – Она сказала, что по сравнению с тобой я только одна восьмая и что она никогда бы не рассталась с тобой, если бы ты не мочился во сне в ее постели.
Последовала глубокая пауза, в течение которой было слышно лишь жужжание вентиляции да болтовню диктора из ТВ-бокса, а затем толпа взорвалась громовым смехом.
Пацильери понадобилось всего две секунды, чтобы выйти из оцепенения. Он бросился на Джона и ударил его в лицо жестким, как деревянная колотушка, кулаком.
Джон опрокинулся вместе со стулом под радостные вопли все увеличивающейся толпы. В ярости он тут же вскочил на ноги и хотел было уже броситься на рослого Пацильери, однако тот только этого и ждал, и Джон вовремя опомнился. От прямого нападения толку бы не было. Он замер на месте, опустив руки. Пацильери, выкрикивая оскорбления, начал наскакивать, толкая его грудью.
– Что, цуцик, кровью захотел умыться? А, цуцик?
От Пацильери воняло кожаными штанами и специальным маслом, которым он натирался по совету своего сексопатолога, и эта тошнотворная смесь действовала на Джона посильнее толчков.
В какой-то момент отступать стало некуда – Джон уперся спиной в стену, и тогда он сделал то, чему научил его когда-то школьный приятель Эрнст Бигль.
«Если хочешь завалить здоровяка, схвати его одной рукой за яйца и дерни вверх, а другой рукой одновременно упрись в грудь и толкни».
«И он упадет?»
«Еще как упадет. Однажды я испытал этот способ на полицейском инспекторе».
И хотя Джон Саблин никогда не тренировался, прием получился сам собой. Тони Пацильери легко оторвался от земли и, пролетев метра три, разнес в куски пластиковый столик.
Получив не одну травму, а сразу несколько, Тони в запале попытался подняться, но не тут-то было. Он скорчился на полу, в ужасе ощупывая свое причинное место.
Поддерживавшая Пацильери массовка сочла, что против него был применен запрещенный прием, и на стоявшего в одиночестве Джона бросились чуть ли не двадцать человек.
Неизвестно, чем бы это закончилось, ведь даже звук гонга, известившего об окончании перерыва, потонул в криках рассерженной толпы, полной решимости отомстить за своего любимчика. Помощь пришла с неожиданной стороны.
– Прекратить!!! – рявкнул начальственный голос. Команда прозвучала настолько убедительно, что никому и в голову не пришло ослушаться. Крики стихли, все обернулись.
Это был эйс-комендант администрации Дорф Маккинрой, увечный наемник, исполнявший роль проводника дисциплинарной политики руководства. После нелегкой поездки на урайско-примарский фронт у Дорфа осталась только одна рука, однако она была опасна, как жало скорпиона.
– А ну давайте на работу, ублюдки, – глухо произнес Маккинрой, и люди начали быстро расходиться, стараясь не испытывать терпение эйс-коменданта.
Так же незаметно мимо него проскочил и Клод Даву, но когда то же попытался сделать потрепанный Джон, Маккинрой перехватил его за локоть.
– Не спеши, – буркнул он.
«Убьет! – промелькнуло в голове у Джона. – Непременно убьет».
Эйс-комендант наверняка догадывался, о чем думает пойманный им нарушитель спокойствия, однако не спешил ни подтверждать, ни опровергать его опасения. Исполосованное шрамами лицо Дорфа хранило, как казалось Джону, какую-то жуткую тайну, а шевелившиеся кустистые брови придавали ему сходство со страшными обитателями детских сказок.
– За что ты его так? – наконец произнес эйс-комендант, слегка ослабляя хватку.
– О-он первый начал, сэр. У-ударил меня.
– Но ведь ты практически оторвал ему яйца.
Джон угрюмо кивнул. Оправдываться было нечем.
– А для парней вроде Пацильери яйца куда важнее, чем мозги.
Джон поднял глаза на Дорфа и приметил едва заметную усмешку, быстро растворившуюся среди шрамов.
– Ладно, стоило бы с тобой разобраться, но я не за этим послан.
– А зачем? – спросил Джон.
– Мне не объяснили. Сказали, чтобы доставил тебя в кабинет начальника по кадрам.
Глава 3
В приемной шефа по кадрам было тихо и уютно. Толстый ковер гасил звуки шагов, а в углу шелестела листьями карликовая пальма, которую обдувал специальный аппарат, имитировавший муссон. Под потолком в ажурных клетках порхали птички.
Секретарша шефа по кадрам самозабвенно шлифовала длинные когти, ненадолго отрываясь от своего занятия лишь для того, чтобы окинуть придирчивым взглядом очередного посетителя.
«Вам на сегодня не назначено, – говорила она слегка усталым голосом или: – Подождите немного, мистер Штольц сейчас занят». И тогда посетитель садился в одно из удобных кресел.
То же произошло и с Джоном.
– Как, вы сказали, ваше имя? – переспросила секретарша.
– Джон Саблин, мисс.
– Саблин?! – поразилась секретарша и даже привстала со своего места, чтобы получше его рассмотреть.
«Уже и здесь про драку знают», – по-своему объяснил Джон свалившуюся на него популярность.
Попятившись, он добрался до кресла и попытался в него сесть, однако кресло, как оказалось, было занято чиновником из снабженческого подразделения. Наступив ему на ногу, Джон извинился и сел в другое кресло.
Между тем секретарша не сводила с него глаз, то и дело нервно поправляя кофточку. В конце концов она поднялась из-за стола и, подойдя к Джону, присела рядом.
– Вы меня извините, мистер Саблин, – начала она, сдвигая и раздвигая красивые коленки, – но… Джудит и Нина… они беременны.
– Я не знал, – честно признался Джон и бросил взгляд на дверь начальника по кадрам. Он томился от неизвестности, хотелось поскорее выяснить, чего от него хотят. Эйс-комендант был немногословен, доставил Джона в эту приемную и молча удалился.
– Вы не подумайте, что это я пекусь о них, – продолжала секретарша свои странные речи. – Просто я столько о вас слышала от них обеих, что, увидев вас, не смогла… – девушка с шумом втянула воздух, на ее лице появился румянец, – не могла не подойти и не познакомиться. Меня зовут Британи.
– Очень приятно, – ответил Джон и кашлянул в кулак. Время, так быстро бежавшее до обеда, теперь тянулось, словно техническая резина.
– Это удивительно, как вы так хорошо выглядите, несмотря на преклонный возраст. А уж беременность Джудит и Нины – это что-то.
Секретарша неприлично захихикала, привлекая внимание нескольких ожидавших аудиенции посетителей.
– Если бы вы смогли выделить мне немного времени сегодня вечером, то я бы… – Не совладав с собой, Британи схватила Джона за колено горячей ладошкой. – И это ничего, что вы бухгалтер и что втрое старше меня. Я выше предрассудков, мистер Саблин. Поверьте.
«Это какой-то сумасшедший дом», – пронеслось в голове у Джона. Левый глаз заплывал все сильнее, лицо горело от удара кулаком. Горячечный шепот новой знакомой только добавлял напряжения, и Джон вдруг ощутил невыносимый приступ клаустрофобии. Захотелось с воплем, как бывало в детстве, валить на пол стулья и все что ни попадется, однако в приемной были только тяжелые кресла, да и те почти все заняты.
По счастью, в этот момент дверь кабинета распахнулась и оттуда выскочил толстяк в летнем кремовом костюме. Его лицо и шея были пунцовыми, а на пиджаке проступали мокрые пятна от пота.
– Я все исправлю, мистер Штольц! Я исправлю! – прокричал он и, не останавливаясь, выбежал вон из приемной.
Посетители проводили толстяка понимающими взглядами, затем все головы дружно повернулись к двери кабинета, из которой появился шеф по кадрам.
– Вы кто? – спросил он, указывая на одного из посетителей.
– Служба отдельного учета. Мне необходимо…
– Неактуально, – прервал его главный кадровик и перевел указующий перст на следующего.
– Снабжение второй очереди, сэр. Мое имя…
– Неактуально, – остановил он и этого посетителя, затем спросил: – Здесь есть Джон Саблин?
– Да, сэр, я уже прибыл, – отозвался Джон и поднялся с кресла. Впечатлительная Британи негромко застонала.
– Заходите, Саблин. Есть серьезный разговор, – сказал шеф и, заложив руки за спину, прошел в кабинет первым. Растерянный Джон проследовал за ним, дверь закрылась.
