Kitabı oku: «Публицистический интим»

Yazı tipi:

Дизайнер обложки Александръ Дунаенко

ISBN 978-5-0051-4680-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Собрал ещё одну книгу. Для книги очень важно Предисловие. Ещё важнее – кто это Предисловие напишет. Чтобы фамилия была у всех на слуху, знаменитая. Ну, там – Лев Толстой, Сервантес (Сааведра). Если не фамилия, так нужно, чтобы кто-нибудь так написал, чтобы потом его имя было у всех на слуху. Желательно.

К настоящему моменту количество книг, которые у меня получились, превысило количество друзей, у которых я бы мог попросить Предисловие. А, по второму разу, вроде неудобно.

Решил обратиться к себе. Я на этот счёт безотказный. Хотя, конечно, стесняюсь. В голове предрассудки: «Не говори о себе хорошо, пусть лучше о тебе люди расскажут»! Это же сколько ждать нужно! Говорят, в России для этого писателю нужно жить долго. И тут – как кому повезёт. Не исключается и вариант, что долго прожить получилось, но лучше бы всего, чего о тебе люди начали говорить, никогда не слышать…

В общем, не стал я беспокоить друзей, не стал дожидаться грядущей людской молвы. А Предисловие написал себе сам. И, скромненько так, пояснил: «От автора».

От автора

Я песен знаю много. Мало знаю слов. Но это даже и удобно: можно спеть куплет, получить от мелодии и пары любимых строчек удовольствие и переходить на другую. Ну, если помнить и взяться петь целую оперу, то когда жить? И – вот с этой книгой. Тут собраны короткие истории, обрывки мыслей – та их часть, которая показалась наиболее ценной. И я понимаю Брюсова, который объяснял свои однострочные сочинения: от многих стихотворений запоминается одна-две строчки. Поэтому и достаточно иногда написать только эти строчки. В голове возникают моментально, Места занимают мало. Написал – и весь день свободный! И все помнят эти брюсовские «О, закрой свои бледные ноги!». И не переживают, что по этому поводу он не написал целую поэму. Наверное, и Чехов тоже не любил особо заморачиваться с текстами и особо на них времени не тратил. Тоже, нашёл объяснение: рассказывал про птичку, которая пела только коротенькие песенки. Почему? Она знала песен много и хотела поведать миру их все. Совсем, как я! Даже стихи у меня длиннее четырёх строчек не получаются:

Когда впервые я коснулся Вас,
Казалось, что союз наш будет вечен.
Но Вас уже «касались» столько раз,
Что удивить Вас было просто нечем…

Иногда – то ли от легкомыслия, то ли – чего уже тут таиться – от лености вообще до одного слова скатываюсь. Придёт в голову какое-нибудь «обеременение» и хожу весь день в прекрасном настроении, будто «Евгения Онегина» сочинил. И звучит в голове: «Ай да Сашка! ай да сукин сын»! Это я о себе. Меня, как и Пушкина, Александром зовут.

Ну, вот… Что-то я расписался. А, перед этим, всё гимны краткости воспевал.

В общем… Все эпизоды, где фамилия Путин, я поубирал. В одном месте была нецензурная брань – тоже вырезал. Оставил только цензурную. К словам «жопа» и «вагина» Роскомнадзор пока претензий не предъявляет.

Думаю, что и чувства верующих они не заденут.

Союз писателей

Я – Член Союза писателей!

Наконец-то!

Думал, уже не случится, а оказалось – пара пустяков! Проще пареной репы!

В общем, так.

У нас этих «союзов» развелось, как собак нерезаных. Куда ни плюнь – Союз писателей. Областной, международный, региональный, русских писателей в Казахстане, гениев литературы районных и планетарных. Кто во что горазд. Никто же не запрещает, не ограничивает. Если каждый день можно объявить Праздником Бутылки, Смеха, Большого Пальца, Днём надевания Носка, то почему не создать Союз писателей? По образу и подобию своему. И – чтобы никто лишний в нём не путался, не мешал. Из, то есть, единомышленников.

И я решил тоже создать свой.

Без уточнений и пояснений – просто Союз писателей. Тут, правда, испытал некоторые колебания. Как лучше: Писателей Союз, или – Союз писателей?

Остановился на втором варианте. Он привычнее на слух ложится.

Принимаю в члены. Всех, кто хочет и разделяет.

Я бы хотел, если согласятся, Александра Еланчика, Людмилу Коробицыну. Если никто из них желания не изъявит, то я буду Председателем. Хотя, я сам – не хочу. Обязанности. Ответственность.

Ну, а пока я с утра всё это придумал, и первый себя поздравил.

Теперь я – член Союза писателей.

Могу теперь подписываться так под рецензиями и статьями.

Такое пояснение в глазах строгого читателя всегда особый вес придаёт.

О поэзии

В нашем четвёртом классе Валька Белова была заметной девочкой. Она постоянно влюблялась. И мальчишки в неё тоже. На тот момент даже непонятно было – что, например, нас, мальчишек, могло в дечонках привлекать? Грудей у них ещё не было никаких. Почти у всех тонкие одинаковые ножки, которые и крепились-то, по причине плоскопопия, неизвестно, к чему… Одно название – девчонки.

Но уже было, наверное, какое-то излучение…

Как, например, от Вальки…

И, конечно, у Вальки первой, неизвестно откуда, появилась тетрадка с романтическими индийскими стихами, которые были написаны народными русскими авторами. Тетрадка тут же пошла по рукам. Читалась тайно. Потому что стихи были «про любовь» и вообще взрослые, для взрослых индусов.

Попала заветная тетрадка и ко мне.

Оказывается, вот она какая бывает, настоящая поэзия!

«Коломбина домой прибежала, Написала записку ему. В той записке его не ругала. «Жива буду – тебе отомщу!..»

«Вот бледной луной озарился Тот старый кладбищенский двор, И там над двойною могилою Плакал седой прокурор»…

Тетрадку с крамолой в школьном моём портфельчике обнаружила мама и была в ужасе: « Ты, посмотри! У него уже такое в голове! Коломбина!..».

Папа на это только усмехнулся и тут же пропел: «Прочитавши Джек эту записку, Потихоньку наган доставал.„Будем вместе лежать, Коломбина!“ И простреленный на пол упал».

Так что я к бесстыжим взрослым стихам ещё узнал и мотивчик.

Тетрадки той я больше не увидел.

Из-за этого Валька, когда становилась свободной, в меня влюбиться уже не могла никогда.

Но уже тогда, в четвёртом классе, я стал намного осмотрительней.

Поэтому о том, что у меня в голове на самом деле, мама узнала только через много-много лет.

Но было уже слишком поздно…

Зелёная миля

В Америке «зелёная миля» – коридор с зелёным полом, по которому смертник проходит к месту казни. Но «зелёная миля» – это путь, который суждено пройти каждому из нас. Вот – наступает такой момент, когда очередному жителю планеты нужно пойти по этому коридору. Открывается дверь – и ты ступаешь на этот зелёный пол. Только впереди не электрический стул, не инъекция отравы, а…

Пока идёт жизнь, в которой случается всякое, можно с большой долей вероятности предположить, что тебя не будут пытать, не зарежут в подъезде, не сбросят со скалы. Но это лишь малая доля из «прейскуранта» аттракционов «зелёной мили»в обычной, тихой нашей жизни, вне тюремных стен, в который входит много чего ещё.

Если тебя на запытали до смерти в застенке, если тебя не расстреляли вместе со всеми на краю широкой ямы, это ещё не значит, что ты избежишь страданий и пыток.

Можно жизнь провести совершенно мирную, никого не трогая, никому не причиняя зла, но умереть от пыток. От страшных болей. Страдать месяцы и годы, будучи прикованнным к постели.

Удалось не попасть на войну, не угодить в тюрьму, не умереть в лапах кровожадного маньяка, но страдания и пытки на твоей индивидуальной «зелёной миле» обязательно могут случиться.

Без очевидного вмешательства других людей.

Умирает человек, терзаемый раком. И того, кто его так мучает, пытает, не видно. Никого нет рядом, но человек не находит себе места, он молит о смерти, но она не приходит. И его пытают ещё и ещё. Не убивают – он ещё должен жить, чтобы слышать боль, чтобы страдать!..

Когда этим занимается палач, то тут вроде всё понятно: у него работа такая. Он делает своему «клиенту» такую смерть.

А, в случае с тяжелыми болезнями, происходит практически тоже самое, только… дистанционно. Заложена программа – этого перед смертью пытать! Уморить голодом. Утопить в болоте, но – долго, чтобы ели пиявки и грызли всякие насекомые и хищники.

Мы не видим, кто это организовывает. Его будто бы и нет. Всё происходит само собой.

Но случайностей нет в этом мире.

Базаров умирает не потому, что не уберёгся, отсасывая дифтерийные плёнки. Ему надлежало умереть так, чтобы ещё рассказать о своих трупных пятнах.

Если отрицать, что нашими окончательными убийствами и пытками занимается Тот, кто больше всего нас любит, то, значит, просто в Него не верить.

Он награждает нас жизнью, он приносит нам этот удивительный дар. И, наверное, потому вправе забрать её у нас любым способом.

Вот он и забирает.

Кому-то везёт: процесс перехода в иной мир занимает секунды: автокатастрофа, неожиданное убийство, смерть во сне.

А, кому-то – боль и страдания.

И этот домашний театр трагедии: когда о неминуемой смерти близкого человека уже знают его друзья и родственники. И… ждут… И это – опосредованная, дополнительная мука ещё и для них.

Одно из объяснений верующему человеку: если человек перед смертью мучается, значит – Богом отмечен, значит, Господь его любит.

И нам только кажется, что, попав в лапы к палачу, мы испытываем страшную несправедливость. Если над тобой издевается маньяк – значит, Господь тебя любит.

Ничего случайного в жизни не бывает.

Просто мы, корчась от боли и страданий, пытаемся судить и даже осуждать со своей, человеческой, точки зрения.

А там уж, верь не верь, а впереди у каждого – своя, персональная «зелёная миля». И в конце – можно называть это по-разному, но – обыкновенная смертная казнь.

Без мужчин…

Свадьба закончилась. Подвозил домой тамаду, молодую женщину. Конечно, поговорили о свадьбе. Остановились возле её дома. Было далеко за полночь. Уже, выходя, среди других слов, из женщины вдруг обронилось: – Вот, говорят: «Блядь», «блядь»… А у меня мужчины уже больше года не было…

Вспоминаю бабушку свою, Татьяну Евменовну… Молодая совсем была. Ростом маленькая. Дедушка, чтобы её целовать, ставил Таню на маленькую табуретку. Его в 30-х пришли ночью, забрали. Инженер. Изобретатель. Уже не вернулся… У бабушки на руках остались четверо детей. У неё не было больше мужчин. Совсем… Одна с четырьмя детьми приехала в наш совхоз бабушка моей жены. Выслали из Молдавии, когда «добровольно» присоединяли Молдавию к СССР. Мужа расстреляли. И – всё. Голод. Нищета. Тяжёлый труд. Без мужа, без мужчины – всю оставшуюся жизнь…

И ещё для остальных женщин Советского Союза была война. С которой миллионы мужчин не вернулись. Безотцовщина. Бездедовщина…

Десятки миллионов женщин – целая страна – без мужского внимания, ласки. Без нормальной семейной жизни.

Случается, на улице подходит бездомная кошка и пытается потереться о ногу… Ей хочется ласки… Без которой, конечно, кошка может жить, но ей этой ласки не хватает…

И женщины в нашей стране выжили без мужской ласки. И без отцов вырастили детей.

На своей телепрередаче выстроила легендарная Малышева семерых женщин и стала спрашивать, сколько раз в неделю нужно с мужчиной спать. Каждая под аплодисменты называла цифру с плакатиком. Больше всех вызвала одобрение зала цифра «семь».

А – если «нисколько»? Если – уже, на всю оставшуюся жизнь – никогда?

Где-нибудь, хоть когда, проводили исследования, что происходит с женщиной, с человеком, если его пожизненно лишить этой, природно данной, человеческой радости – интимных отношений?

А, вместе с ними – мужчина в доме забивает гвоздь, помогает нести тяжёлую сумку, подаёт руку при выходе из трамвая. Он женщине пишет стихи. Посвящает песни. Она – богиня, и не просто мать – Мадонна!..

Вот это как-то – всё вместе.

Мужчина спит рядом, он целует на ночь…

А в школах читают «Онегина»:

«Вся жизнь моя была залогом
Свиданья верного с тобой;
Я знаю, ты мне послан богом,
До гроба ты хранитель мой…»

…Вот уже и гроб, а хранителя так и не было…

Такая у страны история…

Мы не замечаем, не хотим замечать, даже не задумываемся о том, что результатом такой жизни могут быть патологические изменения в психике целых поколений. Мы превратились в генномодифицированную нацию. Конечно, удобнее всего думать, что мы стали лучше, и год от года лучшеем. Оттого, что дети вырастали без пап, а женщины жили без мужчин.

Говорят, граждан нашей страны узнают за границей, уже по внешнему виду. Мы не улыбаемся. Доктор политологии Мединский говорил, что у нас на одну хромосому больше, чем у других.

Кто знает.

Возможно, уже и появилась…

Тайны деторождения

Природа любит бабников. Они – основные и надёжные генераторы народонаселения. Подвижные, инициативные, сообразительные. Выдумщики, конспираторы, талантливые созидатели положительных эмоций у женщин.

Есть странная статистика, согласно которой каждый третий ребёнок в семье не от того отца, который в паспорте.

Это не выдумка, не навет, не наговоры. Это статистика. Можно этому верить. Можно не верить. Но всё равно 3, 33 ребёнка из десяти женщина приобретает на стороне. От бабника.

Потому что нужно поддерживать и размножать популяцию тех, кто всего более способен к размножению. Кто лезет вон из кожи при всяком удобном случае, чтобы размножиться. Это – бабник.

Небабник – совершенно другая субстанция. Это в семье рабочая пчела. Он приносит домой зарплату, копает грядки в огороде, встаёт по ночам к детской кроватке, чтобы сунуть ребёнку бутылочку с молочной смесью или поменять памперс.

Конечно, небабник тоже нужен. На нём всё держится. И это понимает любое государство, которое за крепкую семью.

Но семье не нужны конфликты.

Если каждый третий ребёнок не будет похож на того, которого первые два называют папой, то в ячейке общества может возникнуть определённое напряжение.

Но природа – она же мудрая. Она кругом всему живому старается помогать.

И, раз уж возвела она бабника в свои любимчики, то уж и о последствиях, конечно же, подумала.

Для этого она и создала телегонию.

Есть ошибочное мнение, что телегония просто создаёт убедительное научное объяснение, алиби для женщины, у которой вместо ожидаемого, к примеру, Иванушки, вдруг родится малыш Мандела.

Мол, любила девушка пять лет назад Манделу, оставил он в её психике неизгладимый след первого чувства – вот тебе и последствия. Через пять лет произошло «восстановление из образа».

Но это всё – единичные случаи. Такое волшебство, как телегония предназначено для разрешения более серьёзных проблем.

Это ж, представляете, сколько случалось бы конфликтов в семьях, если бы каждый небабник, каждая рабочая пчела вдруг начала сомневаться в своём отцовстве?.. Кругом стали бы возникать бунты. Бессмысленные и беспощадные. Они же – хоть и рабочие пчёлы, эти небабники, но они же не дураки!..

И вот тут-то и всем нам на помощь приходит эта чудесная загадка Природы – телегония.

Женщины – натуры впечатлительные.

Но далеко не всегда образ возможного отца – это первая любовь. Или даже – самая сильная в прошлом. Сердцу девы нет закона. И даже она сама не может знать, что в подкорке её сознания, души отпечаталось для того, чтобы впоследствии родить.

И чаще всего – это всё-таки мужчина, с которым женщина свою жизнь связывает. Это его образ становится основным, базовым. И потом – куда бы и с кем посторонним женщина ни оступилась – всё равно все дети похожи на него, на мужа. Единственного. Любимого. Это уже работает телегония. Для этого она и нужна.

А совсем не для того, чтобы сгладить некоторую неловкость девушки, которая ожидала Ванечку, а тут, непонятно почему, родился Чан-Кай-Ши…

Гарантийный срок

На технику, которая выходит с конвейера, дают срок гарантии. Смартфон – один год. Мультиварка – полгода. Чугунок – на всю жизнь.

Гарантийный срок даётся на случай выявления неисправностей, которые могут возникнуть в процессе эксплуатации прибора.

И тогда в мастерской часы или электрочайник починят, подправят, и они могут работать дальше. Иногда – до полного износа.

У человека то же самое.

Ему даётся тело с организмом.

И есть определённый отрезок времени, когда этот сложный прибор может работать нормально. Воспроизводить себе подобных. Добывать средства к существованию. Ну, допустим, где-то до пятидесяти лет.

В этот период могут наблюдаться сбои.

То заколет в боку. То простуда, кашель. То – перелом косточки.

В течение гарантийного срока в своём большинстве всё это успешно лечится в гарантийных мастерских – поликлиниках, больницах. Воспаление лёгких – двадцать один день. Перелом – сколько тебе лет – столько и гипс. Запор – клизма, пурген. В лечение по гарантии входит и аппендицит. Воспалившийся хвостик удаляют – и живи дальше.

В течение человеческого гарантийного срока организм в целом здоров. Нормальное зрение, слух. Подвижность суставов.

А вот после…

Наступает такой момент, когда врач – он же мастер по ремонту организма, говорит, что новую болячку вылечить уже невозможно. Что – вот вам таблетки, пейте их пожизненно. Организм не может уже себя излечивать ни с помощью таблеток – ни – хирургов.

Истёк срок гарантии.

И остаётся только ждать…

Наше природное богатство

Пример Беларуси показал: всё можно задавить жандармами. Сколько бы ни собирались, сколько бы ни протестовали – придут «сознательные граждане» с дубинками, загонят сапогами в автозаки – и конец всем выступлениям.

Пока как-нибудь сверху… Кто-нибудь…

Когда пауки у себя в банке…

В истории, конечно, останутся и семеро, которые вышли на Красную площадь против танков в Чехословакии, убитые Немцов и Политковская, недоотравленный Навальный.

В истории.

Которая, конечно, через десятки лет повернёт своё колесо.

Но она не торопится.

В Северной Корее, говорят, что неограниченная власть может существовать неограниченно долго.

У нас же хватит наших природных богатств, чтобы оплачивать не только доблестный труд силовиков, но и их достойную старость.

И есть ещё одно природное наше богатство – народное терпение.

Которого хватить с лихвой, чтобы позволить загубить в России судьбы ещё многих поколений.

Александр Дунаенко

18 января 2019 г. ·

Это видят: Доступно всем

Никогда особого внимания своей внешности я не придавал. Фотографировать начал, ещё в шестом классе, но снимков, где я бы выглядел прилично, не сохранилось. Приду со школы зимой, шапку скинул, волосы мокрые, взлохмаченные, я включаю автоспуск и делаю снимок.

И так кругом – всякие сэлфи – там, где экстрим, гда хохма.

Конечно, когда стал работать на ТВ, то следить за собой приходилось.

Так сказать, по принуждению.

Своими независимыми взглядами я поделился однажды с мудрейшей женщиной, профессором мединститута, Эльвирой Давыдовной Ивановой.

И она сказала: – Да, Саша, провожают-то, действительно, по уму.

А встречают, всё-таки – по одёжке…

Святочная история

В полвторого ночи жена обратилась ко мне с вопросом: – Ты мне что-то сказал?

А я не мог ничего на тот момент говорить, потому что как раз первую серию сна досматривал. Первая – в ней самый закрут. Если что пропустишь – потом дальше ничего не поймёшь.

– Нет, говорю, – ничего я тебе не говорил. Тихо так отвечаю, сознанием за ускользающие остатки первой серии стараюсь зацепиться.

Но всё, сон оборвался. Тогда я, потому что делать больше нечего, ещё раз жене ответил: – Нет, не разговаривал я с тобой.

И перевернулся на другой бок.

И тогда то ухо, которое у меня лучше слышит, оказалось не в подушке, а наверху, на открытом воздухе.

И я услышал явственный мужской разговор.

А, когда я ещё и глаза открыл, то увидел слабое свечение, которое из кухни мелькало прямо в нашу спальню.

Взял монтировку, пошёл смотреть.

Телевизор! Работает во всю ивановскую!

Жена говорит: – Не включала!

Я тоже за собой ничего такого не помнил…

И утром на кухне у нас с супругой состоялся деликатный такой разговор. Она сказала, что я, конечно, могу думать на неё всякое, но телевизор она не включала.

Этим она намекала, что и обо мне она тоже хорошего мнения.

Я не стал на мелком таком инциденте заострять внимание.

Может, конечно, и домовой. Которому нужно то ли блюдце с молоком в уголке поставить, то ли рюмку водки.

Но эти все фольклорные объяснения среди сияющей евроремонтом квартиры и напичканной электроникой кухни в общий интерьер не вписывались. Что ни говорите, а сейчас от всех этих домовых чебурашек уже нафталином попахивает.

Сейчас на повестке дня – умные квартиры… города…

Внутри таких квартир человеку ничего делать не надо. Свет сам включается и выключается, вода сама из крана в руки бежит. Духовки сами пекут. Моющий пылесос без устали по квартире бегает.

Вот, наверное, и у нас… началось…

Только что-то у меня подозрение, что квартира у нас ещё поумнеть толком не успела, а уже начала с ума сходить…