Kitabı oku: «Мир, которого нет», sayfa 3

5

Никакой информации от Вилема не поступало – казалось, он вовсе забыл о существовании гильдии. Самое неприятное, что и от двора герцога не последовало никаких вопросов по столь важному поводу. Более того!

Чиновники из ратуши «внезапно» позабыли о том, что только недавно хотели заказать гильдии производство ряда неотложных ремонтных работ! Во всяком случае, когда один из мастеров осторожно поинтересовался положением дел в данной области, ответом ему были изумлённо приподнятые брови собеседника. Мол, это вы, уважаемый, о чём? Знать ничего не знаю!

А упрямый подмастерье что-то продолжал делать в башне. Свет горел там допоздна. Все попытки выяснить хоть что-нибудь натыкались на равнодушие городской стражи – те попросту отказывались разговаривать на эту тему. И ведь не чужие же люди! Чай, в одном городе живём, кто-то даже и породниться пробовал. Хотя и не срослось. Мастера обоснованно считали стражников (и даже их начальство) не ровней себе. Выдать дочь за сына кого-то из этих держиморд? Или принять в дом дочь рядового (пусть даже и не совсем рядового) стражника? Вы серьёзно?!

Вот и аукнулось.

– Так более продолжаться не может! – поставили вопрос ребром перед главой гильдии все собравшиеся на внеочередное совещание мастера. – Мы попросту не можем допустить, чтобы этот наглый выскочка добился успеха без нашего участия! Что тогда скажет герцог?

И пришлось уважаемому мастеру Горту снова топать во дворец, униженно испрашивая аудиенцию у властителя.

На этот раз тот находился в куда более спокойном настроении. Во всяком случае, просьбу выслушал и даже не прервал визитёра на полуслове. Что, кстати говоря, делал частенько, если тема ему не нравилась.

– Странный вопрос, мастер Горт! А почему вы с ним обращаетесь ко мне? Вилем – он из ваших, его и спрашивайте. Во всяком случае, от нас он ничего до сих пор не просил – значит, ему кто-то из вас и помогает, разве не так?

– Но стража нас не пропускает в башню!

– И правильно делает, вообще-то. Но записку-то вы могли ему передать? На это запрета нет!

Окрылённый глава гильдии домой буквально летел!

И уже через час подмастерье топал к часовой башне, бережно неся за пазухой витиевато составленное послание.

– Главное, чтобы кто-то из нас вошел в башню! Хоть на час!

И тогда уже никто не сможет сказать, что гильдия не принимала участия в работах на часовой башне.

Гонец вернулся назад только к вечеру. И положил перед главой испачканный маслом и разводами ржавчины лист бумаги – то самое послание.

Горт лихорадочно его схватил, посмотрел, перевернул – и поднял глаза на бледного парня.

– Что это?

– Я сказал страже, что у меня послание к Вилему – и меня пропустили внутрь!

– И?

– Он спустился вниз, на первый этаж. Выше подняться не разрешили. Взял письмо, внимательно его прочитал…

– Дальше!

– Посмотрел на меня – и вытер им руки! Бросил бумагу на пол и, не сказав ни слова, ушёл наверх.

Мастера переглянулись.

– С вашего позволения, мессир, – поднялся с места один из них. – Я поговорю с этим парнем.

Отведя растерянного парня в отдельную комнату, мастер велел ему сесть на лавку и положить руки на стол перед собой. Поставил перед ним миску с водой.

– Обхвати её руками!

Тот послушно исполнил сказанное.

Гильдеец вытащил из сумки несколько свечей из темного воска, зажег их и расставил вокруг сидящего.

– Смотри на воду – и только на неё!

– Я понял, мастер!

– Смотри! И постарайся вспомнить всё, что ты видел в самой башне и рядом с ней! Говори – я должен это слышать!

– Да… я, конечно, всё вспомню… сейчас… да…

Гильдейцы обернулись на скрип открывающейся двери. Недавно покинувший их собрат неторопливо прошествовал к своему месту. Сел – и оглядел собравшихся.

– Ну?! – прервал молчание глава гильдии.

– Он заканчивает работу. Внутри башни уже наводят порядок. Даже ступени на лестницах частично заменили. Гильдия кузнецов поставила туда новые цепи – их сейчас поднимают наверх. Герцог сказал правду – Вилему помогают другие гильдии… и мы ничего об этом не знаем!

– Цепи?

– Противовесы для работы часов поднимают наверх с помощью цепей… – напомнил кто-то из собравшихся.

Эх, как тут сейчас не хватало «мастера» Бардмана! Но – увы! Ещё третьего дня он покинул пределы герцогства. На захудалой крестьянской телеге, потрясённый столь резкими переменами в своей судьбе, он уезжал обобранный буквально до нитки! Его семья понуро сидела рядом с ним, пряча взоры от насмешек городской черни.

И нельзя сказать, что он не боролся!

Даже с упрямым подмастерьем как-то ухитрился поговорить! Но именно после этого разговора он замкнулся и безропотно воспринял свою участь.

– И что значат эти приготовления?

– Полагаю, что туда вскоре прибудет сам герцог.

Когда взволнованные этими вестями гильдейцы начали расходиться, тот из них, что проводил дознание у подмастерья, несколько задержался. Дождавшись, пока все выйдут за дверь, он подошёл к главе гильдии.

– Тот парень, который относил письмо…

– Да?

– Я полагаю, что он должен куда-то уехать… и как можно быстрее!

– Почему?

– Ему слишком трудно дались воспоминания. Не всякий человек способен это пережить… без вреда для себя.

Эх, как не вовремя дал себя убить Норген!

– Хорошо, – кивнул Горт. – Где он?

– Там, за кладовой. В комнате для…

– Я понял. Пусть это вас не беспокоит – он не станет слишком много болтать!

Кавалькада роскошно разодетых всадников остановилась возле часовой башни. Герцог, красуясь выправкой, спрыгнул на землю, не глядя, бросил поводья слуге. Огляделся.

По случаю торжественного мероприятия вокруг было прибрано, а стража разогнала во все стороны различных зевак. Так что никто не мешал властителю и его свите пройтись вокруг башни.

– Я смотрю, ты и циферблаты подремонтировал? – словно бы ни к кому не обращаясь, произнёс он.

– Да, Ваша Светлость, – поклонился Вилем.

Ввиду неординарности мероприятия он приоделся (всё нужное заранее привез придворный герцога) и уже не напоминал зачуханного работягу, каковым казался раньше.

– Ну-ну… – неопределённо произнёс властитель. Было непонятно, одобряет он сделанные изменения или нет. – Ладно, пойдём в башню.

Внутри строения подмастерье слегка приободрился – тут ему было всё знакомо, и он чувствовал себя более уверенным. А вот немногочисленные приближённые властителя, напротив, сбились в кучку, стараясь не испачкать свою одежду о какой-либо механизм. Впрочем, герцог их опасений не разделял.

Он легко поднялся по лестнице, ступая следом за провожатым.

Большинство же придворных осталось внизу – наверху было не так-то уж и просторно.

– Показывай свою работу!

Вилем жестом указал на окошко, мол, извольте взглянуть.

Внизу стояло две телеги, нагруженные какими-то железяками.

– Что это?

– Неисправные детали механизмов. Стоило тронуть одну, как посыпались и все прочие. Судя по всему, мастер, что создал этот механизм, специально так и задумал…

– Зачем?! – резко обернулся на каблуках властитель.

– Полагаю, что для того, чтобы никто кроме него, не смог бы их починить… – пожал плечами Вилем. – Но, насколько я знаю, он умер внезапно. Сбила лошадь. Так что секрета своего он, по-видимому, так и не успел никому передать… ну, я так думаю, Ваша Светлость.

– Ты хочешь сказать, что весь механизм часов.

– Развалился, Ваша Светлость. Почти весь, за исключением самых крупных и массивных деталей. Сломалась та часть, которая, можно сказать, является сердцем башни.

Герцог помрачнел. Сжал руку на рукоятке кинжала. Но внешне – особо ничего в его поведении не изменилось.

– И ты…

– Сделал всё заново. Теперь не надо никому передавать никаких секретов – всё будет работать. Независимо от того, кто станет обслуживать башню. Я готов всё показать тем, на кого падёт выбор Вашей Светлости.

Парень склонил вихрастую голову.

– Что ж… – разжал руку властитель. – Мы подумаем над этим. А пока – продолжай!

Они обошли все этажи башни. Вилем подробно пояснял всё увиденное, стараясь отвечать так, чтобы не ставить в неудобное положение высокопоставленного гостя. Ну, откуда ему (а главное – зачем?) знать и понимать разнообразную механику и прочие заумные штуки? Даже не все-то мастера тут способны разобраться! Где уж там какому-то герцогу. У него совсем иные интересы…

– Так… – кивнул высокий гость. – И что надо сделать, чтобы часы пошли?

– Повернуть вот этот рычаг. Механизм заработает, мне останется только правильно выставить стрелки. И всё. Да, раз в двое суток, надо будет поднимать лебедкой противовесы – чтобы механизм не останавливался.

Герцог, ни секунды не задумываясь, повернул рычаг.

Что-то произошло в башне! Легкое движение, дрожь, передавшаяся, казалось, даже и на стены.

Бом!

Ударил колокол наверху.

Приоткрылись резные дверцы – в них появились фигурки воинов и животных.

Башня ожила!

Равномерный шорох шестерён, постукивание и поскрипывание – громадный механизм пришёл в движение.

Чуть приоткрыв от изумления рот, властитель наблюдал за тем, как медленно двигались здоровенные шестерни и перемещались детали каких-то механизмов.

– Работает…

– Как будет угодно Вашей Светлости… – почтительно наклонил голову Вилем.

Наконец, оторвавшись от созерцания, герцог повернулся к парню.

– Ты будешь вознаграждён за свой труд! Что ты хочешь помимо золота?!

– Пусть мне вернут дом, в котором я прожил юность. Сейчас он стоит заброшенным и его окна и двери заколочены досками – таково распоряжение магистрата.

– И всё?

– Я бы хотел стать мастером.

– Ты им являешься!

– Но гильдия…

– Исполнит моё повеление! – усмехнулся властитель. – Уж об этом-то я позабочусь!

Спустившись вниз, он окликнул придворного, который всё это время наблюдал за ремонтом.

– Реми, поедешь со мной!

А вокруг башни сомкнулось кольцо стражников – снимать охрану никто и не собирался.

– Он исполнил обещанное – и я этого не забуду! – герцог потрепал своего коня между ушами.

– Ваша Светлость всегда держит своё слово… – вежливо поклонился придворный.

– А этих… гильдейцев!

– Она сейчас готовы будут пойти навстречу Вашей Светлости в чём угодно. С готовностью подпишут любые новые условия – пусть и умаляющие их положение. Это касается не только гильдии механиков… Я бы, с Вашего позволения, выделил бы лишь гильдию кузнецов – они сразу же согласились помогать нам с ремонтом. Не требуя взамен ничего – только обычную плату.

– Хм… пожалуй… Хорошо, они получат заслуженные привилегии. А всех прочих! – властитель сжал кулак. – Понял?

– Да, Ваша Светлость.

– Найди людей, пусть этот парень их обучит работе в башне. Отныне она переходит в мою личную собственность – и никакая гильдия не имеет более туда доступа. Хватит уже… наработали они там.

– Будет исполнено, Ваша Светлость. Я уже подобрал несколько человек.

– А что делать с этим…

– С Вилемом?

– Да. Я пообещал ему звание мастера и дом, в котором он вырос.

Придворный пожал плечами.

– Дом – это вообще к гильдии никак не относиться, тут вы вольны делать что угодно. А со статусом мастера… Разумеется, гильдия пойдёт вам навстречу, но…

– Что?

– У нас ведь есть похожие работы и в других городах? Не только часы, там и прочих механизмов хватает.

– Ну… что-то, наверное, есть, да…

– Разумеется, Вашей Светлости нет необходимости вникать во все эти мелочи. С Вашего позволения я этим займусь. Вилему можно присвоить звание мастера именным указом, не проводя это через решение гильдии – и он будет обязан Вам пожизненно. И не сможет отказаться, если его пошлют ещё куда-нибудь. А у гильдейцев будет перед глазами пример – можно обойтись и без их услуг! Они станут более сговорчивыми и покладистыми. Да и все прочие такие «мастера», если подобные появятся в последующем – будут обязаны своим положением лично Вам – и никому иному! В Ваших владениях – у них есть звание и положение, а вот в других местах…

– И они не смогут отъехать никуда. Ибо снова станут там простыми подмастерьями – гильдия-то их не утверждала! – герцог усмехнулся. – Реми, ты, как всегда, ухитряешься найти мою выгоду в любом деле!

Он снял с пальца перстень и бросил его придворному.

– Заслужил!

Визит высокого гостя прошёл крайне удачно!

Князь был приятно удивлён увиденным. Особенно долго он любовался парадом механических фигур на часовой башне. Зрелищем, о котором говорили много где. И как оказалось – вполне заслуженно!

Тут, действительно, было на что посмотреть!

Так что и переговоры, последовавшие вскоре после торжественного приёма, прошли на должном уровне – и с ожидаемым успехом.

Герцог был весьма доволен!

И, разумеется, не позабыл о своих обещаниях…

6

«Дом… Родное обиталище!»

Вилем остановился перед входом и какое-то время, казалось, пребывал в неподвижности. Словно колебался – входить или нет?

Но это было вовсе не так. Хотя со стороны выглядело именно как колебания нерешительного человека.

Непосвящённый человек не смог бы этого понять или почувствовать, но он – тот, кто провёл в этом доме всю свою юность, хорошо знал и понимал – к чему именно он сейчас прикасается.

Парень, несмотря на свою молодость, прекрасно понимал, что сейчас ожидает его за порогом. И не спешил, давая возможность тому, что находилось за стенами дома, изучить себя в полной мере.

Он уже не раз сюда приходил – это происходило регулярно в течение всех последних лет. Вилем знал, что если он хочет жить и здравствовать так же, как и раньше, он должен приходить сюда не реже, чем раз в полгода. Он приходил, касался стены – и ждал…

Ждал, пока что-то незримо исследовало его всего, осматривало и, казалось, прикасалось к нему невидимыми пальцами.

Несмотря на свою молодость, подмастерье понимал – к дому нельзя привлекать постороннее внимание! Это, хоть в какой-то степени гарантировало его дальнейшую сохранность. Городские власти и руководители гильдий уж слишком не любили и опасались его прежнего хозяина. И почувствуй они что-то неладно – дом могли и с землёй сравнять!

Но теперь – теперь всё обстоит иначе!

Он – законный хозяин дома! И никакой чиновник из ратуши не может ему запретить переступить порог своего владения!

Но официальных лиц поблизости видно не было. У них хватало забот и без этого. Оспаривать указ герцога?

Про чиновников можно было сказать много нелицеприятного – и весьма обоснованно. Имелись, знаете ли, причины для таких высказываний…

Но вот в умении держать нос по ветру, им точно нельзя было отказать! Не та, знаете ли, ситуация когда можно попробовать проявить ненужное административное рвение в плане соблюдения каких-то формальностей. Властитель порою бывал весьма резок в высказывании своего неудовольствия. Особенно, если это касалось исполнения его распоряжений.

Так что всё ограничилось предоставлением официальной бумаги в ратушу – никто и не подумал задавать новоиспеченному владельцу дома какие-то вопросы. Есть документ, вот стоит лицо, его предоставившее – и достаточно.

Вилем подошёл к двери и приложил ладони к чуть более тёмному прямоугольнику на её поверхности. Он делал это уже не раз. Но это было так давно!

Однако, против всяких ожиданий, ничего особенного на этот раз не случилось. Что-то щёлкнуло – и дверь приотворилась. Механизм опознал своего.

Опустив на пол в прихожей мешок с немудрящими пожитками, парень достал из шкафа клещи и топор. Он прекрасно помнил – где и что должно в этом доме лежать.

Обойдя вокруг строения, бывший подмастерье отодрал с окон деревянные щиты, которые уже давно рассохлись и еле держались на проржавевших гвоздях. Доски же с двери отпали вообще сразу же, стоило только коснуться их руками. Казалось, дом сам отторгал всё чужеродное.

Закончив со всем этим делом, парень вернулся в прихожую. Убрал инструменты на место и отворил дверь в когда-то свою комнату. В ту самую, в которой он прожил долгих десять лет. И жил бы дальше, если бы не смерть хозяина дома. Увы, она резко и жестоко изменила очень многое…

Здесь ничего не изменилось, даже пыли на полу не было – а ведь дом стоял пустым восемь лет! Впрочем, Вилема это ничуть не удивило, он давно привык к такому положению вещей. Более того – ему в своё время пришлось учиться убирать комнату, где жили все подмастерья! И выслушивать обидные насмешки старших – мол, надо же, он и этого толком делать не умеет!

Да, он не умел простых, казалось бы, вещей.

Зато умел очень многое из того, к чему другие ещё и не решились бы даже прикоснуться! Любой, даже самый сложный, механизм не был для него чем-то непонятным и загадочным. Стоило лишь положить руки на него, почувствовать – и он мог безошибочно назвать причину поломки.

И это было ещё одним фактором, который немало раздражал окружающих.

Тоже мне… нашёлся, видите ли, знаток! Без году неделя в подмастерьях – а туда же! Дождись, пока сам мастер соизволит обратить внимание на эту вещь, с почтением выслушай всё то, что он скажет. Подай – принеси – пошёл вон!

Терпи!

Ибо ты – никто, обычный подмастерье.

За строптивый характер он бывал бит – и не единожды. Увы, «ученье» состояло ещё и в этом. А ещё сбегать на рынок за покупками, дотащить перебравшего в гостях пива хозяина домой. И многое другое…

Но – всё это в прошлом!

Теперь – он полноправный мастер! И это подтверждается именным указом герцога! И все эти завистники…

Остановившись перед своей кроватью, он какое-то время не двигался – смотрел. Вспоминал…

Себя самого он впервые начал осознавать именно тут. Какие-то обрывки видений, разумеется, в памяти остались, но… он давно уже бросил попытки выяснить, кем были для него эти самые люди. Какой-то худой измождённый мужчина, постоянно плачущая женщина – кто они такие? Неважно! Теперь (особенно – теперь!) это не имеет никакого значения.

Вилем наклонился и повернул неприметный рычажок под кроватью. Щёлкнуло, всё сооружение вздрогнуло и начало вытягиваться.

Сбросив башмаки и куртку, он снял и рубашку – и в таком виде лег на кровать. Сначала ему было неудобно – ведь ложе рассчитывалось на десятилетнего мальчишку. Но механизм работал, кровать понемногу удлинялась, и вскоре он мог устроиться уже с большим комфортом.

Всё, теперь совсем хорошо.

Поворот нового рычага – кровать перестала вытягиваться в длину. Зато ожили механизмы, которые стояли вокруг неё. Длинный коленчатый рычаг коснулся груди парня.

Вилем терпеливо ждал.

Рычаг вернулся назад, что-то защёлкало – и на противоходе над лежащим человеком нависло некое странное сооружение, чем-то напоминающее большую перевёрнутую миску. Она опустилась человеку на грудь.

Защелкали и ожили прочие устройства – доселе молчавшие.

Дом пробуждался – у него теперь имелась цель.

Утром следующего дня он сидел у стола бывшего хозяина дома. Сколько раз он ранее видел его на этом месте! Мастер иногда отвлекался на мальчика и каждый раз находил ему что-то вкусное – именно поэтому Вилему так нравилось заглядывать в эту комнату. Но ещё ни разу он не сидел на его месте и не прикасался руками к столу – это было строжайше запрещено!

«Ты должен запомнить, малыш! – всплыли в памяти слова мастера. – Когда – и если, ты сядешь в это кресло на правах хозяина дома, ты должен будешь сделать следующее…»

Не все слова запомнились парню, кое-что за восемь лет и позабылось. Но порядок действий он вызубрил наизусть.

И пусть смысл многих из них и ускользнул от его, никаких сомнений в том, что он должен сделать, не имелось.

Правая рука, чуть дрогнув, легла на стол – на то место, которое было отполировано бесчисленными прикосновениями прежнего хозяина.

Левая – уже совершенно бестрепетно, опустилась на подлокотник кресла.

Он чуть вздрогнул, когда подлокотник бесшумно раскрылся – и металлические обручи сомкнулись на его руке, прочно фиксируя её и не давая возможности теперь что-либо поменять. Поздно… он уже выбрал свой путь и возврата назад больше не может быть.

С тихим шорохом сдвинулась часть стола – в открывшемся проёме блеснули части какого-то механизма.

Закусив губу, он протянул руку вперёд – и острая боль пронзила всё его существо!

«Терпи!»

Из прокушенной губы скатилась струйка крови – он молчал. Не двигался, понимая, что каждое неверное движение может стоить ему жизни.

И внезапно – всё закончилось.

Спрятались в подлокотник кресла сверкающие металлические обручи, разжавшись и отпустив его руку. Ушла боль.

Поднеся к глазам кисть правой руки, Вилем внимательно её рассматривал. Внешне, вроде бы, ничего не изменилось. Те же пальцы, те же ногти… слегка отливающие теперь синевой.

Движение руки над крышкой стола – и со щелчком выдвинулся потайной ящик. А в нём – лишь пачка листов бумаги, исписанная мелким четким почерком.

Он положил её перед собою. Сходил в прихожую и взял из вещмешка флягу с водой – очень хотелось пить.

Сел поудобнее и взял в руки первый лист.

«Запись первая.

Почему они пришли ко мне? Ведь в городе есть талантливые лекари – и это их хлеб?

А у них попросту нет столько денег. Но ведь и я не слишком уж богат – мои сокровища нельзя оценить в золоте и серебре!

Он плох. Очень! Видимо, уже уродился слабым. Понимаю лекарей. Тут ни за какие деньги ничего уже не сделать. Жаль мальчонку, но, скорее всего, он умрёт.

Не переношу женских слёз! Я же не бог – что тут можно сделать?!»

«Запись вторая.

Они снова пришли. Мать сидела под дверью и ничего уже не просила, только тихо плакала.

Сходил к лекарю, который осматривал мальчонку. Сказал – парень не жилец, ему осталось совсем немного. Сердце изначально не работает так, как нужно, ему попросту не хватает ничего – воздуха, сил и всего прочего».

«Запись шестая.

Зачем это мне нужно?! Я никогда не стану лекарем, а мои изобретения слишком уж невероятны, чтобы кто-то в них попросту поверил, не говоря уже обо всём прочем».

«Запись восьмая.

Я сказал отцу, что ничего не могу ему обещать! Более того – если мальчишка выздоровеет, они никогда и ничего не смогут об этом никому рассказать! Иначе всех нас обвинят в колдовстве и…

Мать плачет. По-моему, я вообще никогда не видел её какой-то иной – только рыдающей».

Парень опустил бумаги на стол. Некоторых записей явно не доставало – почему? По-видимому, мастер решил изъять то, что касалось каких-то иных вопросов и тем. Отчего он поступил именно так? Счёл ли, что данная тема будет более важной и интересной тому, кто прочтёт эти бумаги?

Но… ведь прочитать их мог только тот человек, которому подробно была разъяснена процедура доступа к тайнику – и никто иной!

«Запомни, мой мальчик… – всплыли в памяти слова старого хозяина дома. – Лишь один человек сможет получить доступ ко всем секретам этого дома – тот, кто рискнёт – и пройдёт процедуру привязки к нему. Это может сделать лишь один человек – и лишь один раз! Прерывать её нельзя – умрёшь! Взялся за подлокотники этого кресла – не останавливайся!»

Мастер плохо тогда выглядел… какой-то скрытый недуг подтачивал его здоровье. Он часто прерывал разговор, чтобы откашляться. После этого на платке оставались кровавые следы.

«И ещё… у дома может быть лишь один владелец! И только после его смерти можно рискнуть – и стать новым хозяином. Тот, кто попробует провести эту процедуру при ещё живом владельце – умрёт на месте!»

«Зачем ему было нужно, чтобы я прочёл именно это? – только сейчас он смог сформулировать вопрос, который уже давно вертелся у него в голове. – Зачем-то же это было ему нужно!»

«Запись одиннадцатая

Мальчишка выжил! Он перенёс операцию! Не так легко, как хотелось бы, но он остался жив! Но вот его память! Он многое позабыл…»

«Запись четырнадцатая.

Он всё быстро схватывает! Прямо на лету, да. Из парня выйдет толк, я уверен! Любой механизм ему послушен, а решения, которые он принимает, иногда ставят в тупик даже и меня! А логика его поступков – она вообще не похожа ни на что! Порою я его побаиваюсь – кого я создал?!»

«Запись семнадцатая.

Ворота сломались – мальчишка полез туда со своим любопытством. Как он ещё выжил-то! Тут и здорового мужика могло размазать тонким слоем по стене! Но механизм парня не убил. Почему? Машинам не свойственна жалость! А мне теперь всё это чинить…»

«Запись двадцать первая.

Вильбрауд остался крайне недоволен нашим разговором. Я ясно дал ему понять, что участие в политических интригах меня не интересует. Этот ли герцог, другой – да, хоть, кто угодно вообще – меня-то это как затрагивает? Я в любой момент могу уйти туда, куда никому из них не будет хода никогда – и ни при каких условиях. Но главе гильдии явно не понравился мой независимый тон. Правда, традиционный бокал вина на прощанье он всё-таки предложил – помнит традиции!»

«Запись двадцать четвёртая.

Мне явно не следовало тогда пить с главой гильдии! Но кто мог этого ожидать? Лекари – разводят руками.

Надо всё разъяснить Вилему! Но ему всего десять лет – и он не может по закону мне наследовать! Он же не член семьи! А рассказать правду – это верный путь на костёр нам обоим. Что делать?»

«Запись двадцать пятая.

Я закончил настройку механизмов – теперь они будут ему помогать достаточно долго. Парень понял – когда и куда он должен теперь приходить. Надеюсь, он и сам вскоре сможет связать улучшение собственного самочувствия с визитом сюда. А за некоторое количество золота гильдия воров обещает присматривать за домом в течение пятнадцати лет. Очень хочется, чтобы мальчишка вошёл сюда хозяином до истечения этого срока – механизмы дома попросту не выдержат столь долгого отсутствия того, кто должен координировать и направлять их работу».

Текст закончился. Дальше шли только рисунки. Для непосвященного человека они не сказали бы ничего, но Вилем много понял почти сразу. Понял – и замер у стола.

Он почти никогда не пил. Пиво на него практически не воздействовало, тем более что и не нравилось ему чисто по вкусовым ощущениям. Вино – да, влияло на него, но тоже каким-то особенным образом. Он становился замкнутым и немногословным, подолгу мог сидеть в одиночестве, не произнося ни единого слова. И поэтому не являлся не то что, душой, но даже и сколько-нибудь ценным членом компании на дружеских посиделках.

Но в этот день новоявленный мастер выпил много. Даже слишком.

Не замечая шума вокруг, не слыша хохота и песен, Вилем молча сидел в углу таверны, время от времени, прихлёбывая вино из глиняной кружки. Вкуса практически не ощущалось – что, справедливости ради, можно было сказать и в отношении многих продуктов. Но только сегодня, наконец, этому нашлось объяснение.

– Что ты сидишь букой? – опустилась напротив него на лавку молодая девушка. – Пришёл сюда уже давно, но даже поесть ничего не заказываешь!

Он оторвал взгляд от кружки на столе.

– Не хочу есть, вот и не заказываю.

– Но пьёшь уже третью кружку!

– Могу угостить – пожал плечами парень. – Мне не жалко.

Уговаривать не пришлось – гостья тотчас же налила себе в кружку вина из кувшина.

– Да ты заказал самое лучшее вино! Стало быть, можешь себе позволить? Отчего же я тебя тут раньше не видела?

– Работа…

– Всегда?

Вилем развёл руками.

– Как видишь, не всегда.

– Есть деньги на вино, стало быть, найдутся и на веселье, так?

– В смысле? – не понял парень.

– Ты так и собираешься сидеть один?

– А что измениться, если рядом со мною будет сидеть ещё кто-нибудь? Я не очень-то приятный собеседник, как ты могла, наверное, уже заметить.

Девушка фыркнула.

– Ну, прямо, как механическая игрушка на часовой башне! Издали – человек, как и все, руками машет, кланяется, а вблизи…

– Что ты знаешь про эту башню… – невесело усмехнулся молодой мастер.

– Можно подумать, ты знаешь!

– Знаю. Я чинил эти часы последние несколько дней. И фигурки эти, они не настолько уж и похожи на людей – только издали. Да, они могут поклониться, поднять руку – но и только. В них нет главного – сердца!

Собеседница с изумлением воззрилась на парня.

– Врёшь!

– Можешь не верить – мне всё равно.

Девушка совсем по-другому на него взглянула. На этот раз её взгляд выражал неподдельный интерес к сидящему напротив человеку.

– Ты говоришь – сердце… Но живое сердце не может жить в механической игрушке!

– Живое – может быть. А вот механическое – в человеке – может. И даже долго.

– Сказки…

Внезапно он протянул руку и накрыл ею её тонкие пальцы. Потянул – и положил раскрытую ладонь себе на грудь.

– Что ты чувствуешь?

– А! Ничего…

– В том-то и дело.

Он поднялся и, оставив на столе недопитый кувшин с вином, быстро вышел на улицу.

А через два дня повозка с Вилемом покинула город. Герцогу требовался срочный ремонт механизма опускания моста в одном из его замков. И молодой мастер, разумеется, не мог ему в этом отказать.