«Дикое поле» kitabından alıntılar
Алги‑мурза с тоской вспомнил безумного русского, который разгуливал из‑за жары в одних тонких, похожих на женские шаровары, шелковых штанах, хорошо помогающих от чесотки, и такой же тонкой шелковой рубахе.
Этому, обуянному шайтаном ненавистному иноземцу настолько безразличны все правила приличия, что над ним никто даже не пытается насмехаться.
А вот ему, мурзе древнего богатого рода, показаться на людях без двух дорогих халатов, надетых один поверх другого – это просто позор. Настоящий позор – как бы при этом ни пекло солнце.
– Она сказала, как снести валы?
– Она… Она передала мне слова жизни.
– Чего‑чего? – скривился ифрит.
– Слова жизни. Ими можно оживлять мертвых…
– Это хорошо, – кивнул Тирц. – Это очень хорошо. Значит, я смогу убивать тебя снова и снова, а ты станешь произносить эти слова и оживать. Это просто здорово. Значит, сперва я смогу выпустить тебе кишки. Потом утопить в колодце. Потом большим камнем раздробить все кости на руках и ногах, все ребра и череп. Потом зарезать. Потом задушить. А после этого живьем закопать в землю. Да, это очень остроумная идея.
– Дашей меня звать. Из‑под Смоленска мы.
– А здесь откуда?
– Наложница я, у мурзы. Нас литвины взяли. Потом татарам отдали. Сказывают, на своих пленников выменяли.
– Понятно… – Юля поднялась на стременах, глядя вслед улепетывающему обозу. – Сейчас охрана спохватится, примчатся. Давай скорее на коня, и уходим отсюда.
– Зачем?
– На коня садись, и смываемся! – заторопила боярыня. – Ты что, в гареме остаться хочешь?
– А куда мне деваться? Мать еще три года назад от горячки умерла, отца литвины убили, братьев тоже в плен угнали. Подаяние просить Христа ради?
– К себе в усадьбу возьму, – пообещала Юля.
– Чтобы помыкали все? Нет, этого я в полоне уже натерпелась. Мурза уже сейчас меня с собой возит, остальных бросил. Через год старшей у него стану. – Глаза полонянки хищно блеснули. – Ребенка ему рожу – вообще, как шелковый станет. Нет, не поеду я с тобой, ратница. От добра добра не ищут.
Обычно даже во вспугнутых селениях всегда попадается какой‑нибудь дровосек, вернувшийся из чащи, отлучившаяся за ягодами баба или же кто, прозевавший тревогу. Но в этот раз не попался ни один пленник! А они требовались ногайцам для осады так же остро, как стрелы и сабли. Ведь благородный воин не станет марать свои руки работой – а работы при штурме много. Поэтому три сотни конников из пяти, что имелись в его распоряжении, Алги‑мурза отправил не в глупую беготню за одинокой девчонкой, а по дорогам и тропам: искать двуногую дичь.
Здесь уже зияли открытыми крышками, словно птенцы голодным клювами, опустевшие сундуки, валялась рассыпанная по полу деревянная посуда, глиняные осколки, орал, захлебываясь, рядом с окровавленной матерью младенец. Саид‑Тукай выхватил саблю, рубанул со всего размаха, и плач оборвался.
– Это зря, – негромко укорил из угла комнаты Гилей‑мурза. – Выросла бы, тоже потом невольницей бы стала. Мы ведь сюда за урожаем ходим, а ты ростки топчешь.
– Как ты смеешь, неверный…
– Заткнись и слушай, – прокусил Тирц желтую кожицу. – Мы будем ходить на русских два раза в год, весной и осенью. Во время посевной и во время сбора урожая. Мы просто не дадим им толком ни посеять хлеба, ни собрать. Лет пять таких набегов, и они начнут пухнуть с голоду и сами проситься в плен. Еще лет через пять мы без всяких битв и штурмов переедем в Москву, и ты сядешь на престол. А потом изживешь семя русское со света раз и навсегда, или я обижусь, и захочу уничтожить уже тебя… Ты меня понимаешь?
Я приехал, чтобы вернуть тебе русский трон. Но ты должен поклясться, что запретишь использование русского языка, сроешь все православные церкви, окрестишь все население в ислам, и распотрошишь русскую национальность обратно в сотню мелких племен. А кто захочет назваться русским – тому прикажешь немедленно рубить голову и насаживать ее на кол.
Просто удивительно, как много предателей рождает московская земля, и каждый стремится смешать свою родину с грязью и уничтожить как можно скорее.
Ты напрасно ходишь по улицам города с вооруженным рабом, торговец. Великая Оттоманская Империя – это не дикая разнузданная Европа. Здесь нет разбойников и грабителей, здесь никто не затевает на улицах пьяных драк и не попрошайничает. Твой охранник, скорее, привлечет внимание караульных янычар, и вы оба окажетесь в зиндане до прояснения ваших личностей и намерений.
высмотрела. Пора и честь знать. Его смерды отделили от
