Kitabı oku: «Криабал. Свет в глазах»
Глава 1
Земля вспучилась. Разверзлась воронка, похожая на огромную кротовину… но высунулся из нее совсем не крот. Из нее высунулись четыре громадных пилообразных бивня, за которыми последовал и их владелец – могучий индрик Трантарикуририн.
– Мы в Яминии, кобольд Фырдуз, – произнес он, крутя жуткой головищей на гибкой, почти резиновой шее. – Страна бородатых двуногих. Это ли место, куда ты хотел попасть?
– То самое. Спасибо тебе, – от души поблагодарил Фырдуз.
– Не за что, не за что. Тебе спасибо. Но дальше ты уж сам, дальше тебе быстрей самому будет.
Кобольд и не спорил. Индрик идет сквозь каменную толщу с удивительной, прямо волшебной скоростью, но это все же каменная толща. Его скорость еле-еле достигает скорости обычного пешехода.
Вот когда земля более-менее мягкая – тут да. В такой индрик плывет почти как рыба в воде. Но Яминия окружена камнем и стоит на камне.
Последний день пути индрик и кобольд вообще еле продирались через эту твердь.
– Удачи тебе на твоем пути, куда бы он тебя ни привел, – напоследок пожелал Трантарикуририн. – А я пойду обратно в глубины.
– И тебе удачи, мой друг, – обнял кошмарную морду Фырдуз. – Может, когда-нибудь еще встретимся.
– Можем встретиться, если хочешь. Можем встретиться. Я не собираюсь пока уходить из этих мест. Я чувствую, что где-то не очень далеко ходит другой индрик. Возможно, это красивая женщина – и, возможно, я придусь ей по нраву. Я хочу в это верить, кобольд Фырдуз.
– И я хочу в это верить, мой друг. Пусть ты встретишь свою суженую.
– Непременно встречу. Однажды непременно встречу. Если не в этот раз, то в следующий. Ну а пока я буду здесь, ты сможешь позвать меня, если вдруг захочешь.
– Правда? А как?
– У цвергов есть такие большие штуки… которые делают громкий звук… очень громкий…
– Била?.. Колокола?.. Гонги?..
– Не помню название. Очень громкий звук. Такой громкий, что он отзывается в камне и у меня в голове дрожат тонкие косточки. Если захочешь позвать меня – сделай этот громкий звук один раз, потом три, а потом два. Тогда я пойму, что ты хочешь меня видеть, и приду.
Фырдуз подумал, что ему вряд ли будет просто воспользоваться большим цвергским гонгом, или колоколом, или чем-то там, но обещал Трантарикуририну, что сделает это.
Индрик ушел обратно в землю, а кобольд побрел к бездонной пропасти, за которой раскинулась столица цвергов – Хасма.
О, как расширились глаза Фырдуза, когда он увидел этот город! А он-то считал Суркур огромным! Ему-то казалось, что двадцать пять тысяч индивидов в одном месте – это невероятно много!
Он здорово ошибался.
В городе Хасма обитало сто двадцать тысяч цвергов. Сто двадцать тысяч бородатых здоровяков. Страшно представить, сколько сил и труда понадобилось, чтобы выстроить эту громаду.
Тысячи зданий. Великолепных чертогов, склеенных в единый ансамбль, симфонию камня и металла. Хасма выросла в громадной полости, большая часть которой обрывалась пропастью. Она словно стояла на колоссальной ступеньке, уступе в скале. И не столько стояла, сколько была частью этого самого уступа – вырезанная из гранитной толщи, высверленная бессчетными ходами.
Большинство городов Внизу строится подобным образом.
Через пропасть вел один-единственный мост. Идя по нему, Фырдуз старался не смотреть вниз – дна у пропасти как будто и не было. Бесконечная черная пустота. Словно опять оказался Наверху и смотришь в ночное небо. На миг Фырдузу даже показалось, что он снова видит те узоры из искр… звезды.
Верхние называют их звездами.
Конечно, бояться не стоило. Мост в свою столицу цверги положили славный. Ажурный и легкий, кажущийся опасно хрупким, он был, однако ж, волшебно прочен. Такие важные сооружения Нижние строят с приложением субтермагии – подземного колдовства. Крепкие, добрые чары были здесь в каждой балке, каждой диафрагме. Быков мост не имел – вряд ли вообще возможно дотянуться до низов этой бездны, – но и устоев хватало, чтобы надежно его держать.
Сами цверги ходили по мосту без малейшего страха. Брели туда и сюда пешком, возили пустые и груженые тачки, ездили на самоходных колясках и гужевых конструктах. На кобольда посматривали с живым любопытством – видно, в Хасме сородичей Фырдуза небогато.
Цвергская стража тоже сразу им заинтересовалась. Скрестив мифриловые протазаны, похожие как близнецы бородачи рявкнули:
– Друг или враг?!
– Друг, друг! – поспешил заверить Фырдуз.
– Хорошо, коли так, – степенно кивнул цверг справа. – Мы здесь поставлены, дабы кидать врагов сразу к центру Парифата.
– Я не враг, Пещерник мне свидетель!
– Что не враг – верим, пожалуй, – согласился цверг слева. – Мелок слишком для врага. Но и что друг – на лице не написано. Как нам узнать, что ты в самом деле друг Яминии?!
– Я очень люблю Яминию и яминцев! – заявил Фырдуз. – Так люблю, что делаю подарки каждому цвергу, с которым познакомился! Вот, примите от чистого сердца, друзья!
Кобольд протянул стражам по тяжелой золотой монете из подобранных в драконьей пещере. Цверги внимательно посмотрели на них и переглянулись.
– Как считаешь, Скильдкхатмерг? – спросил правый. – Друг ли Яминии этот кобольд?
– Лично со мной он уже подружился, – ответил левый, беря монету. – А если он друг мне – наверное, он друг и Яминии.
– Логично, – согласился правый, тоже беря монету. – Проходи, друг Яминии.
Рассыпавшись в благодарностях, кобольд прошел. Спросил еще у стражников, как добраться до дворца короля, и те велели просто идти по самой большой улице, никуда не сворачивая.
Внутри Хасма впечатляла даже сильнее, чем снаружи. Потолок не так высоко, как в Суркуре, зато через каждую сотню шагов солнцешары. Здесь их гораздо больше, чем в родном Кобольдаланде. Там их используют только в оранжереях и подземных садах, а здесь… кажется, здесь их вешают просто так, для освещения.
Неужели цверги настолько плохо видят?
Еще повсюду были конструкты. Уж кто-кто, а цверги Яминии знают в них толк. Эти искусственные существа исполняли в Хасме черную работу – трудились там, где живые не могут или не хотят. Иногда попадались двуногие, похожие на ходячие статуи, но чаще – многоногие и летучие, приспособленные только для чего-то своего. Мелкие конструкты подметали улицы, чистили стены, разносили почту, ловили крыс. Крупные – рыли землю, таскали тяжелые грузы, возили цвергов.
Как Фырдуз и надеялся, в столице нашелся храм Гушима. Как и положено, располагался он ниже мостовой, не имел окон, освещался предельно скупо и не был ничем украшен. Жадному Богу не милы пустые украшательства – ценности нужно не выпячивать, а хранить в надежно запертых сундуках. А еще лучше – пускать в дело, заставлять деньги приносить новые деньги.
Как Фырдуз и обещал себе, он принес жертву за своего друга индрика. Попросил Владыку Щедрости помочь ему найти жену и породить множество маленьких индричат. Пусть станет в недрах побольше этих добрых зверей.
На алтарь Фырдуз положил один из похищенных у дракона самоцветов. Крупный огненный опал. Жадный Бог принимает в жертву любые ценности, но предпочитает драгоценные камни и благородные металлы.
– Хороший камень, – одобрительно молвил жрец, разглядывая приношение в налобную лупу. – Четыре с половиной большие песчинки, если я что-то в этом понимаю. Владыка Щедрости будет доволен.
Возможно, Гушим и впрямь остался доволен своим преданным почитателем. Однако помочь Фырдузу попасть на прием к королю он не пожелал. Стражники даже не стали его слушать, а едва кобольд намекнул насчет взятки – потянули из-за спин топоры.
Весь день Фырдуз неприкаянным болтался по улицам. Бродил по большой площади, сиживал в харчевнях, отъедаясь за все дни путешествия и опорожняя все новые кружки фнухха. Слушал болтовню выпивох и сам их расспрашивал.
Довольно скоро он узнал, что попасть сейчас во дворец неизвестному чужаку, да еще и нецвергу – почти невыполнимо. В прежние вот времена добрый король Тсаригетхорн был и впрямь добрым королем. Каждый день ворота дворца распахивались во всю ширь, его величество выезжал на огромном троне-конструкте и был со своим народом. Выслушивал их беды и чаяния, вершил мудрый суд, утешал обиженных, награждал достойных и наказывал преступных.
Но в последний раз такое было годы и годы назад. Сейчас, увы, правитель Яминии слишком стар. Ему триста девяносто лет – даже для цверга это самый закат. Он так дряхл и слаб, что не может и ложки самостоятельно донести до рта.
На деле городом и всей страной сейчас правит уже не король, а два его сына. Только не очень-то лестно о них отзывались в харчевнях. Говорили, что старший – дурак, лодырь и обжора, ничего не умеющий и ничем не занимающийся. Младший не так глуп и ленив, зато напыщенный самодовольный хам. Он занимает должность большого воеводы Яминии и руководит всей ее военной силой, но делает это так, что хуже и не придумать. Вокруг него только льстецы и лизоблюды, а все толковые воеводы в опале.
Что к старшему принцу, что к младшему так просто тоже не попасть. Слишком важные минералы – сидят глубоко, с кем попало не знаются. Фырдуз битые сутки мыкался, да так и не вызнал способа с ними встретиться.
Спал он в ночлежке для нецвергов. Других кобольдов Фырдуз там не встретил, зато уж гномов, вардов, гоблинов и теканов хватало. Были и хобии – утверждали, что из Усэта, но поди их разбери на самом деле.
Рыльца у них у всех одинаковые.
Повстречал Фырдуз и парочку Верхних. Купцов, приехавших торговать знаменитое на весь мир яминское оружие. Зачарованные клинки и субтермагические жахатели. Они-то и подсказали Фырдузу поискать встречи с воеводой Брастомгрудом – мол, во всей этой клике он единственный толковый цверг. Остальные сплошь чванные бестолочи.
Наутро, когда уличные солнцешары разгорелись в полную силу, Фырдуз отправился к вышеуказанному воеводе. Тот квартировал не то чтобы на окраине, но и не в центре.
Вначале Фырдуз ахнул, увидев палаты, адрес которых ему назвали. Голова сама собой задралась кверху при виде этих колонн и горгулий. Но потом он узнал, что это не собственный дворец Брастомгруда, а Военный Двор – казарма королевской гвардии. В былые времена оная гвардия и Брастомгруд, ее воевода, были славой и гордостью всей Яминии, но с тех пор, как король одряхлел, их оттеснили на обочину.
Сейчас в королевских чертогах караул несут гвардейцы принцев. Как и их хозяева, они постоянно ссорятся, не зная ни в чем лада. А элитную сотню Брастомгруда превратили фактически в городскую стражу – они в основном ловят ворье и следят за нормальной работой водопровода.
Возможно, именно поэтому их начальник не был так горд, как другие воеводы. Посетители к нему шли валом. В приемной негде было киркой взмахнуть – десятки цвергов сидели и стояли на всяком свободном пятачке. И не молча – они оглушительно кричали друг на друга, яро сражаясь за места в очереди. Казалось, что дело вот-вот перерастет в драку.
Иногда появлялся кто-то из гвардейцев или важных булыжников. Эти шли без очереди, раздвигая простой люд, как индрик раздвигал мягкую землю. А поскольку видеть Брастомгруда желали многие, прождать кобольду пришлось очень долго.
Но в конце концов его допустили в просторный, но заваленный пергаментами кабинет. Брастомгруд, толстый пожилой цверг с бородой до пола, курил трубку – и зелье в ней воняло так мерзко, что Фырдуз едва не закашлялся.
– Гм?.. – нахмурился Брастомгруд, увидев посетителя. – Кобольд?.. Лет десять не видал кобольдов. Что надо?
– Не сочтите за неуважение, ваше высокопревосходительство… – поклонился Фырдуз.
– Просто превосходительство, – поправил цверг. – Высокопревосходительство – это большой воевода, а я просто воевода. И не мямли, просто говори, что нужно. Дел по горло.
– Послание у меня, ваше превосходительство, – снова поклонился Фырдуз. – Лично королю.
– Можешь отдать мне, – мотнул бородой Брастомгруд. – Я передам.
– Никак не могу, ваше превосходительство. Обещание дал, что лично королю в руки. Больше никому.
– Не до того сейчас королю, – устало посмотрел на кобольда Брастомгруд. – Болеет он. Я сейчас всеми прошениями занимаюсь.
– Это не прошение, ваше превосходительство, а донесение. Очень важное. С меня взяли обещание, что оно попадет королю лично в руки – и больше никому.
– Не морозь мне мозги! – начал злиться воевода. – Что там у тебя может быть такого важного?! От кого донесение?
– От покойного Тревдохрада Оркручи… гетхсторца… – не без труда припомнил фамилию Фырдуз. – Сына… сына… как же…
– …Сына Брастомгруда… – мертвым голосом закончил Брастомгруд. – Покойного?.. Ты… ты сказал «покойного»?..
– Ва… ваше превосходительство… – так и сел Фырдуз.
Он совершенно забыл имя отца Тревдохрада. Тот называл его всего пару раз, а у цвергов назвища такие длинные, такие зубодробительные…
Фырдуз фамилию-то его еле-еле выучил.
Брастомгруд встал из-за стола, опрокинул трубку и постучал чашей о край. Подойдя к двери, он крикнул, что на сегодня прием закончен, запер ее и повернулся к Фырдузу.
– Рассказывай, – потребовал он. – Говори, что стало с моим сыном.
Фырдуз сжался в комочек. Взгляд у воеводы был недобрый, и тон стал тоже недобрый. А в бороде как будто прибавилось седых волос.
И однако бумагу кобольд по-прежнему не отдал. Тревдохрад взял с него слово, что он передаст ее лично королю в руки.
Но как не поведать отцу о судьбе сына? Фырдуз не отдал бумагу, но все передал на словах. О том, как они вместе бежали с каторги, как Тревдохрад умер от хобийской стрелы, как его похоронили в стенах дома Мошки и как Фырдуз долго-долго добирался до Яминии.
Рассказал он и о том, что видел сам. О хобиях, собравших страшной силы войско. О их мифриловых рудниках. И о кошмарных йоркзериях, с которыми те заключили союз.
Услышав о йоркзериях, Брастомгруд впервые усомнился. Он взял с полки какую-то книгу, полистал и сказал:
– Йоркзерии вымерли еще до Мирового Катаклизма. Не городи крепость из песка, кобольд.
– Я тоже так думал… хотя я даже и не знал, что они вообще когда-то были. Я думал, что это просто страшные сказки для маленьких кобольдят. Но я их видел, ваше превосходительство. Видел своими глазами. У них огромное войско, они стакнулись с хобиями… и они совсем близко. До них лопатой копнуть, ваше превосходительство.
– И как ты это докажешь? – прищурился воевода.
– Никак. Я не могу этого доказать. И не собираюсь доказывать. Просто если вы мне не поверите, ваша страна погибнет. Рискнете?
Брастомгруд шарахнул кулачищем по столу, и Фырдуз вздрогнул. Кустистые брови воеводы сошлись на переносице, он гневно поджал губы.
Однако в его взгляде промелькнуло и уважение.
– Теперь верю, – угрюмо сказал он. – Я сомневался, что кто-то из твоего народца мог спасти из плена моего сына. Но вижу, хребет у тебя есть.
– У Тревдохрада он тоже был, – рискнул сказать Фырдуз.
– Конечно, он же из Оркручигетхсторцов, – гордо выпятил бороду воевода. – Наш род иных не производит. Но Тревдохрад слишком рано ушел. Ему было всего сто двадцать, он даже не успел оставить сыновей. Кроты заплатят мне за его гибель.
Брастомгруд отпер шкап и достал большую темную бутыль. Наполнив два кубка густым, почти черным вином, он залпом опорожнил один и протянул Фырдузу второй.
– Выпей, – сказал он. – За упокой моего сына. Пусть будут к нему добры Седой Мертвец и Старшина.
Кобольд осторожно пригубил. Брастомгруд же налил себе еще и стал пить уже медленнее.
Вино оказалось крепким до невозможности. Цверги покупают его у Верхних, но потом еще и сами с ним что-то мутят, превращая обычный напиток в то, что могут пить только цверги. Фырдуз пропустил сквозь сжатые губы всего пару глотков и почувствовал, как в голове начинает шуметь.
– Возможно, насчет йоркзериев ты и в самом деле не врешь, – задумчиво сказал Брастомгруд, покачивая в руке полупустой кубок. – Но нужно убедиться. Мало ли что тебе померещилось в тех туннелях, тем более… ты в самом деле приехал сюда на индрике?
– Клянусь Двадцатью Шестью! – заверил Фырдуз.
– Да нет, тут-то я верю, верю… Индрики, ха… Я в юности видал одного. Редкие звери, но удивительные… Нам бы их приручить – так и конструктов никаких не надо… Горнопроходческих, я имею в виду.
Допив вино, Брастомгруд с сожалением перевернул пустую бутыль и с интересом заглянул в кубок Фырдуза. Увидев, что тот еле почат, – не рассердился, как боялся кобольд, а вовсе даже обрадовался.
– Больше не хочешь? – уточнил цверг, забирая вино. – Давай допью, чего добру пропадать…
Допив, он заявил:
– Индрики и драконы – звери редкие, но они-то в глубинах водятся, это точно. А вот йоркзерии… йоркзерия я видел только однажды, в детстве…
– Значит, не вымерли все-таки?! – воскликнул Фырдуз.
– …причем мертвого! – раздраженно глянул на него воевода. – В музее я его видел. Древняя мумия, нашли давным-давно в одной штольне. Высохший был, как… ну… что бывает сильно высохшее?! В общем, надо убедиться, что тебе не примерещилось. Пойдем-ка нагрянем к королевскому волшебнику – он в этих делах как раз дока. Удостоверит.
Само собой, королевский волшебник тоже был цвергом. Очень-очень старым и невероятно морщинистым, с бородой такой длины, что ее несли перед ним шесть жирных крыс.
– Меритедак, профессор Субрегуля, – надтреснутым голосом представился он Фырдузу. – Меритедак, профессор Субрегуля, – представился он и Брастомгруду.
– Мы уже знакомы, мэтр, – ответил воевода. – И виделись только позавчера.
– Правда?.. – изумился волшебник. – Не помню. Совершенно не помню. Вы ничего не путаете, ваше превосходство?
– Превосходительство, – поправил Брастомгруд. – Ничего не путаю. У меня к тебе малое дельце, мэтр.
Проталкивая волшебника животом в его покои, воевода поведал Фырдузу, что мэтру Меритедаку без малого пятьсот лет, а это внушительный возраст даже для цверга-чародея. Немудрено, что он плоховато соображает и частенько забывает, с кем разговаривал вчера.
При этом воевода даже не трудился понижать голос.
И однако именно как волшебник Меритедак по-прежнему безупречен. Король, а за ним принцы неоднократно пытались заменить его на другого мага, помоложе, но, даже одряхлевший, Меритедак держался за свою должность мертвой хваткой. Всякого претендента на его место старик вызывал на колдовское состязание – и размазывал в лепешку.
В народе Меритедака прозвали Повелителем Крыс. Питомец института Субрегуль, он умел говорить с любыми животными, растениями, грибами и даже неодушевленными предметами, но больше всего любил грызунов. Половина крыс Хасмы служила профессору Меритедаку.
Прямо сейчас из каждой щели, из каждого темного угла таращились алые глаза-бусинки. Повсюду валялись сухие корки и обгрызенные деревяшки. Крысы всегда сопровождали волшебника свитой, доносили обо всем творящемся в городе и выполняли его приказы.
Кажется, Фырдуза Меритедак тоже принял за какую-то разновидность крысы. Он улыбнулся ему и слегка потянул за усы.
Кобольд раньше не обращал внимания, но те и в самом деле были точь-в-точь крысиные.
– Какой ты забавный зверек, – дружелюбно сказал Меритедак. – Как тебя зовут?
– Фырдуз, ваша мудрость, – робко ответил кобольд.
Он еще никогда не встречался с живым волшебником.
– Хорошее имя, тебе подходит. Чем я могу помочь, ваше превосходство?
– Мне нужно заглянуть в его память, – ответил Брастомгруд. – Узнать, что он видел в последние дни. Ты ведь это можешь?
– Конечно, могу, конечно… Ничего сложного… – забормотал Меритедак. – Пойдемте… шу!.. шу!.. дайте дорогу, пушистики!
Крыс в следующей комнате оказалось еще больше. Они расступались перед Меритедаком, как вода перед лодкой. Волшебник провел Брастомгруда и Фырдуза к странному предмету, похожему на костяное кресло, предложил кобольду присесть и захлопотал вокруг, рассаживая по его спине и плечам крыс.
– Не пугайтесь… не пугайтесь… – приговаривал он.
– Да я не боюсь, ваша мудрость, – заверил Фырдуз.
– Я не тебе, а им, – проворчал Меритедак, гладя своих крыс.
Те облепили кобольда живым кафтаном, щекоча лапками и оглушительно пища. Меритедак принялся их поглаживать и бормотать, а Фырдуз вдруг почувствовал в голове… что-то… он не мог это толком описать. Там как будто дул холодный ветер. Не внутри черепа, а как бы в мыслях.
Через несколько минут Меритедак остановился. Крысы стремительно перебежали с Фырдуза на него, скрылись в бесконечной седой бороде, исчезли в складках пышных одежд. Меритедак закатил глаза, пошевелил губами и произнес:
– Мне понадобится несколько дней, чтобы изучить все воспоминания детально. Но вот я уже вижу… да… ага… хм… очень интересно!.. Вы знаете, что этот забавный зверек ездил на живом индрике?!
– Да, об этом он мне говорил, – ответил Брастомгруд. – Меня интересует не это. Но я не буду говорить что – если он не врет, ты сам догадаешься, мэтр.
Волшебник принялся просматривать то, что извлек из памяти Фырдуза. Он изумленно поведал о встрече с драконом и его сокровищнице – но это Брастомгруда не заинтересовало. Кажется, он был редким случаем цверга, более или менее равнодушного к золоту.
Но потом Меритедак увидел… то самое. Его глаза округлились, а из бороды посыпались крысы. Схватив Брастомгруда за руку, старец исступленно залепетал, что все правда, что прямо под Яминией целая тайная страна йоркзериев.
Воевода сразу как-то осунулся. Это ударило его как бы не сильнее, чем известие о кончине сына. Он минутку помолчал, подумал, а потом велел:
– Подробно рассмотри все, что он видел, и запиши. Это очень важно. А ты, кобольд… ты пойдешь со мной. Я представлю тебя королю.
