Kitabı oku: «Возвращение клана 1», sayfa 2
– Не… – помахал руками перед собой князь, криво улыбаясь. – Это вы сами решайте! Я детей, знаете ли, воспитывать не умею!
– Я не ребёнок, – буркнул себе под нос Дениска, правда, у него хватило ума сделать это тихо, но его всё равно услышали.
– И что же ты «не ребёнок» в ящике-то забыл? – засмеявшись, спросила подошедшая к ним одноглазая Бажова.
– Я в Москву хотел уехать…
– В ящике? – уточнил Антон.
– В ящике! – почему-то покраснев, кивнул Денис.
– Хе-хе, а чё ж ты, малой, не подошёл и просто не попросился? – посмеялся дед Павел, от которого, как всегда, разило сивухой, и тут же приложился к своей излюбленной фляжке, постоянно болтавшейся у старого чародея на поясе.
– Так кто ж знал, что меня отпустят? – насупившись, ответил мальчик и шаркнул по земле ножкой.
– А-н-на ц-ц-цеце-це-р-рем-мон-нии т-т-ты-ты ч-ч-чем с-с-слушал? – как всегда, почти шёпотом спросил Гаврила, хмуро глядя на Дениса.
– Да не слушал он небось, – фыркнул дядька Андрей, поправляя свою гвардейскую полевую форму. – В одно ухо влетело, в другое вылетело… Пороть его нужно, чтобы хоть что-то в голове оставалось.
– Пороть – это всегда успеется, – отмахнулся от гвардейца белобрысый, вроде как незаметно подмигнув удивлённому Денису. – А вообще, если так подумать, то это, ребята, ваш и только ваш косяк!
– А вот этого я не поняла, Антон, – прищурившись, посмотрела на князя Марфа Александровна, скрестив руки под своими объёмистыми грудями. – Ну-ка поясни свою мысль…
– А что тут пояснять? – пожал плечами Белобрысый и, подойдя к мальчику, похлопал его рукой по плечу. – Вы же сами говорили, что чародей всегда должен быть начеку. Сегодня вот те, кто обоз собирал, мальчика в ящике пропустили, а чего в Москве ждать? Отряда диверсантов в подарочной коробке с печеньем? Я, конечно, ничего не хочу плохого сказать о Тайном посаде, но по сравнению с крупными полисами это просто райское местечко.
После этих слов взрослые как-то вдруг все разом задумались, а Денис, который не очень понял, о чём говорил белобрысый, почувствовал, как его слегка подтолкнули, и с удивлением посмотрел на Антона. Тот только улыбнулся и кивнул головой в сторону, где в немного рассосавшейся толпе Бажовых мальчик увидел Юру и Путяту, тут же замахавших ему руками.
– Иди уж… путешественник, – улыбнулся князь. – Наказание временно отменяется.
Уговаривать Дениску не пришлось, и уже через мгновение он, схватив своих друзей за руки, быстренько свинтил куда-то в сторону центра лагеря.
– Да, князь, – проводив нарушителя спокойствия взглядом, пробормотал не очень довольный этим решением гвардеец. – Детей вы точно воспитывать не умеете!
* * *
Двери в малый зал для совещаний закрылись, и глава клана Громовых, сидя на почётном месте рядом со своей супругой, как и все собравшиеся за столом старейшины обоих ветвей, обратил наконец внимание на гостя. Мужчина в дорогом костюме, чей возраст определить было очень трудно, держался спокойно и уверенно. Без особой надменности, свойственной многим высоко взлетевшим чиновникам-простецам, но и с достоинством, явно не собираясь лебезить под оценивающими взглядами чародеев.
– Итак, Мирон Львович… – произнёс старший Громов.
– Половский, – уточнил мужчина. – Мирон Львович Половский. Действительный статский советник.
– Что ж, пусть будет так, – кивнул хозяин небоскрёба «Небесный столп», – прося об этой встрече, вы сказали, что ваш вопрос важен и неуместно будет обсуждать его где-либо, кроме как за закрытыми дверьми. Итак. Я вас слушаю.
– Александр Олафович, сразу же хочу поблагодарить вас за то, что согласились выслушать, – гость слегка улыбнулся и отработанным движением левой руки средним пальцем за душку поправил стильные маленькие очки-велосипеды, которые вкупе с прилизанными серо-жёлтыми волосами и острым лицом привносили что-то крысиное в весь его облик. – Моё дело касается вашей младшей дочери…
– Да? – Глава клана Громовых чуть шевельнул бровью, демонстрируя удивление. – И какое же, простите, «дело» у вас может быть связано с Хельгой?
– Не у меня, – покачал головой гость. – Я всего лишь скромный посланник. Данный же вопрос был поднят на самом высоком уровне, и именно поэтому потребовалась эта встреча.
– Тем более я не понимаю, как что-либо касаемо моей девочки могло обеспокоить Юрия Васильевича! – медленно произнёс Александр Олафович. – Извольте объясниться, сударь.
– Да, да. Конечно. Дело в том, что князь, – мужчина с особо выделил этот титул, явно подчёркивая интонацией важность его носителя, хоть его собеседник сам был князем Громовым, как, впрочем, и любой другой лидер признанного клана. – Князь выражает очень сильную обеспокоенность возможным браком вашей вторичной наследницы и неким Бажовым Антоном. Именно по этой причине мне было приказано тайно встретиться с вами и просить пересмотреть данное решение.
На пару минут в зале воцарилась абсолютная тишина. Чародеи удивлённо смотрели на чиновника, а гость всё также спокойно сидел на своём месте и не сводил пристального взгляда с главы клана Громовых. Наконец, одна из старейшин побочной ветви, кашлянув в кулак, нарушила затянувшееся молчание.
– А с каких, собственно, пор правитель Московского полиса начал лично вмешиваться в отношения между кланами? – спросила она, подслеповато прищурившись.
– О, смею вас уверить, Юрий Васильевич всегда пристально следит за событиями, происходящими в кланах, относящихся к крылу лоялистов в Совете, – тут же ответил гость. – И если видит, что его верные сподвижники оказываются в шаге от того, чтобы ненароком совершить грубую политическую ошибку, он немедленно оправляет меня или моих коллег, дабы уберечь их от опрометчивого шага.
– И какой же такой «политической ошибкой» может грозить нашему клану союз нашей младшей дочери с главой Зеленоглазых бестий? – очень аккуратно подбирая слова, спросила мать Хельги у гостя.
– Этого, к несчастью, я сказать вам не могу. Просто не знаю, – мягко улыбнувшись и разводя руками, как бы показывая, насколько сожалеет, ответил действительный статский советник. – Я всего лишь посыльный и только передаю вам то, что мне приказали. Подробностями со мною, увы, не делятся.
– Я вас услышал, – всё так же спокойно кивнул глава Громовых, по лицу которого трудно было прочитать, что он на самом деле думает об этом визите и произнесённых словах. – У вас всё?
– Почти, – вежливо ответил мужчина, чуть поклонившись. – Мне также было велено просить вас сохранить эту встречу в тайне. Потому как, если информация выйдет наружу, всё произнесённое здесь будет отрицаться как в княжеском столе и администрации правителя, так и самом князем. Конечно же, вы сможете навредить мне… но я простой посыльный и человек подневольный, готов к этому. И, обязан спросить, какой ответ мне предать князю?
– Мы подумаем над вашими словами, – всё тем же ровным голосом произнёс Громов.
– Что ж, не ошибитесь в своём выборе, – улыбнулся дежурной улыбкой чиновник и, встав, поклонился. – За сим позвольте откланяться.
– Вас проводят, – уже откровенно недружелюбно ответил ему Александр Олафович, а когда двери за ушедшим гостем закрылись, и в конференц-зале остались только Громовы, отец Хельги, крякнув, потёр шею рукой и вопросил: – Так… Ну и что это такое сейчас было?
* * *
Добравшись до своего элитного паровика «Щука-06», тихо урчащего работающим котлом и иногда попыхивающего их паровых труб, Мирон Половский кивком одновременно поблагодарил и отпустил сопровождавшего его Громова, а затем через услужливо открытую шофёром дверь забрался в салон, бросив шляпу на соседнее сиденье. Закрыв глаза и расслабленно выдохнув, мужчина откинулся на мягкое кресло и на секунду расслабился.
Ещё один случайно подвернувшийся элемент мозаики постепенно складывающегося плана был аккуратно поставлен на его законное место. Дело сделано, а там уже Мирону было плевать, состоится этот брак или нет… столь незначительные детали его совершенно не волновали.
Слова были сказаны, услышаны, а зёрна сомнения и недовольства – посеяны. Играть на гордости чародейских кланов, а также на их многовековых традиция знающему человеку было не так уж и сложно. Именно поэтому действующий статский советник совершенно не опасался того, что его могут схватить за руку. Ну, максимум проверят его настоящее имя и чин, но тут опасаться Громовых, как, впрочем, и других кланов не стоило, ибо это была та самая ложечка правды, обеспечивающая исполнение гениального плана. Да и в любом случае он всего-то немного исказил смысл переданного послания так, чтобы оно работало на него, а не на его работодателя. Так что, даже если кто-то попрётся напрямую к так называемому князю выяснять подробности, всё равно ничего не добьётся.
Другое дело, что держать себя в руках перед всеми этими чародеями было не так уж и просто. Кто там может знать, что у этих монстров вообще на уме. Но… он в очередной раз справился, а теперь можно и отдохнуть, воспользовавшись своим положением.
– Вива ля Социализмус Примум… ну, или как-то так, – тихо усмехнувшись, пробормотал чиновник себе под нос, а затем постучал в стенку, разделяющую кабину водителя и салон, крикнув: – Женка, милок, гони-ка в «Прагу» на четвёртый Кремля. Душа от трудов праведных болит, беленькой просит, так что на сегодня заканчиваем!
Глава 1
– К Москве приближается чародейское войско? – недоверчиво спросил мужчина в маленьких очках-велосипедах, чуть привстав из-за своего огромного рабочего стола, и впился взглядом в секретаря, так и застывшего в дверях кабинета. – Почему не объявлена тревога… Бездна! Да почему раньше мне об этом не сообщили?!
– На самом деле они уже входят в город… – замявшись, испуганно поглядывая на начальство, пролепетал низенький толстенький чиновник, дёргаными движениями вытирая белоснежным платком свою обильно потеющую лысину. – А так, не могу знать, Мирон Львович… я сам совершенно случайно узнал об этом в коридоре от кабинетского регистратора Цигаля, Павла Самуиловича, и сразу же побежал доложить вам…
«Ещё бы ты этого не сделал. Это же настоящая межполисная война… во время последнего кризиса я и мечтать не мог о такой возможности… – мысленно возликовал Половский, тем не мене с презрением глядя на потеющего человечка, прежде чем сказанное им успело окончательно перевариться в его опустошённом и уставшем после почти двухдневного бюрократического марафона мозгу. – Погоди-ка… как это входят в город…»
– Что значит, входят в город?! – рявкнул хозяин кабинета, громко стукнув ладонями по столешнице и тут же поправив очки, которые не замедлили соскользнуть на самый кончик его длинного острого носа. – Что там вообще происходит? Бездна! Да что я должен из тебя каждое слово клещами тянуть?
– Так свои это… вроде как… – аж подпрыгнув, зачастил секретарь, лебезя и угодливо потирая свои пухлые ладошки. Вроде как Бажовы. Вот… Вроде как в северо-восточные ворота входят-с…
– Вроде как!! – мерзким голосом передразнил подчинённого Половский и буквально выплюнул. – Пошёл прочь! Дурак!
«Развели некомпетентных идиотов, на которых и положиться-то нельзя, – в ярости прорычал чиновник, выходя из-за стола, поморщился от внезапно накатившей головной боли и потёр переносицу. – Бездна… мне действительно нужно меньше работать и больше отдыхать…»
Быстрыми шагами мужчина пересёк кабинет, после чего, рванув на себя ручку неприметной дверцы, вошёл в небольшое помещение, посередине которого стоял двухместный диван, перед которым был установлен столик с десятком разноцветных телефонов. Напротив, у дальней стены на тумбе, возвышался большой и дорогой телевизор с крупной водяной линзой перед экраном, а всё остальное пространство было буквально забито стеллажами с однотипными картонными папками.
Устало опустившись на диванчик, Мирон Львович щёлкну большим переключателем, вмонтированным прямиком в столик, и телевизор, чудо современной московской промышленности, ожил. А покуда аппарат разогревался, мужчина подхватил трубку с рожек окрашенной в фиолетовый цвет телефонной коробки и, пару раз крутанув вертушку вызова, произнёс, едва дождавшись окончания щелчков:
– Оператор? Это Половский беспокоит. Выведите на мой монитор трансляцию с камеры на северо-восточных ворот полиса. Да, срочно. Жду!
Бросив трубку на место и увидев, как на мониторе появилась яркая белая точка с полосой, разделяющей экран почти на две части, он закрыл глаза и пробормотал что-то невнятное об упущенных возможностях. В конце концов, его дело было правым, и он в любом случае собирался победить. И при этом неважно какими методами, ведь в его случае цель гарантированно оправдывала любые средства.
Знать, что большая армия чародеев прибыла в полис, и никак превентивно не разыграть эту карту в его гениальном плане, было пусть и не провалом и тем более не катастрофой, но явным упущением, достойным искреннего сожаления. Были бы они врагами, идущими на штурм Москвы, можно было бы разыграть один из заранее подготовленных сценариев, для реализации которого всего-то требовалось запустить небольшую цепочку событий. Можно было бы даже помочь захватчикам на первых порах, погрузив полис, а значит, и Кремль, в ещё большую пучину хаоса. И тогда в мутной воде выловить ценный приз, с помощью которого сделать следующий шаг к реализации его амбициозных целей.
В прошлый раз, во время так удачно подвернувшегося вторжения титана и последующего искусственно созданного кризиса, сделать этого не получилось. Впрочем, Бунт Озверевших был не его личным проектом, а ещё довольно топорной и незаконченной наработкой, проделанной ещё его старшим товарищем, учителем и в какой-то мере даже другом. А так как этот сценарий продолжал исполняться, более не имея чётких целей, задач и, главное, организатора, способного направить накопленную деструктивную энергию в нужное русло…
Что ж, Мирон просто подёргал за нужные ниточки, оставленные ещё его предшественником, заодно избавившись от уже недействительного сценария, который в перспективе мог превратиться в серьёзную проблему. Всё прошло криво, косо и немного неуместно, так как целей, ради которых кучу посадских мужиков низводили до животного уровня, а затем ещё и вооружали, не знали ни Половский, ни подставившиеся по полной программе исполнители, ни тем более сама озверевшая от наркотиков, свободы и вседозволенности почти неконтролируемая толпа, которую выпустили в Полис.
К сожалению, надворный советник Окин, Виталий Юревич, который в своё время подобрал, а затем и вернул смысл в жизни вчерашнему студенту Багратионовского Университета, медленно опускающемуся на дно социальной жизни, – бесследно пропал этой зимой. И, к сожалению, его ученик, даже со всеми его связами, так и не смог выяснить о его судьбе что-либо существенное. Ну а вместе с бывшим учителем, подавшимся то ли в Варшаву, то ли в Прагу, а может, просто сгнившем в каком-нибудь канализационном коллекторе, исчезли и все его тщательно разрабатываемые планы.
Поначалу Мирон Львович, тогда ещё маленький и никому не нужный титулярный советник, воспринял его исчезновение как настоящее предательство. Ведь именно этот человек не только поднял его, но и напомнил Половскому об уже подзабытом сиротой наследии его же собственной семьи и рассказал о «великой несправедливости», которая приключилась с его предками. И именно он вдохновил тогда ещё молодого человека на его нынешний гениальный план!
Но затем в его голове словно бы что-то щёлкнуло, и вот прошло чуть более полугода, и он уже действительный статский советник! Человек, к зависти многих в Кремле, взлетевший по карьерной лестнице аж на пять рангов, что было бы просто невозможно в другое время. Однако правильное использование собранных ещё его учителем компроматов, дергание за определённые ниточки, задействованные связи и, конечно же, выверенная координация так называемого бунта, о котором он, естественно, знал заранее, дали замечательные результаты.
Настолько замечательные, что Мирон получил больше, нежели мог рассчитывать, но совсем не то, чего на самом деле желал. Да, его нынешнее положение доверенного лица Московского князя по делам кланов и связям с ними было довольно эффективно для претворения планов в жизнь. Но всё было бы намного проще, если бы Половский, как и надеялся, затевая эту интригу, официально занял место руководителя одной из московских спецслужб. «Шипы» или «Листва» – совершенно неважно для человека с его связями…
«И вот интересно, по какой причине о прибытии этих чародеев не сообщили мои “друзья”, – задал сам себе вопрос Половский, открывая глаза, привлечённый характерным щелчком телевизора, на увеличенном водяной линзой экране которого появилась картинка прямой трансляции. – Надо бы поинтересоваться чуть позже…»
Наблюдая за стройными рядами чародеев в незнакомой полевой форме, постепенно втекающими в чрево подземного тоннеля, ведущего к шлюзу ворот, Мирон не мог не заметить среднего вездеезда, застывшего на обочине, возле которого толпились люди. С такого расстояния было трудно различить, кто это, однако подъехавший к ним малый вездеезд был явно армейским.
За организованными колоннами в полис начали въезжать повозки с имуществом и припасами, люди, собравшиеся вокруг, уже не производили такого серьёзного впечатления, но их было довольно много, за затем, когда на расчищенном от леса участке перед спуском в подземный ход показалась последняя телега, за ней вновь последовали явно боевые отряды. Более того, из окружающего леса начало потихоньку стягиваться явно заранее выставленное кольцо охранения.
– Бездна… – вновь разочарованно пробормотал Половский, искренне гадая, почему мироздание в данный момент вдруг оказалось так к нему неблагосклонно, не позволив добавить ещё крупицу хаоса, так необходимую сейчас этому полису, а также его гениальному плану.
Окажись пришлые врагами, было бы, с одной стороны, проще, но с другой… Бажовы… его учитель, Окин, много и нехорошо отзывался об этих Зеленоглазых Бестиях. На самом деле он питал к ним самую настоящую иррациональную ненависть, которой сам Мирон никогда не понимал. Да, Половский разделял мнение своего старшего товарища о том, что чародейские кланы как институт изжили себя, и полису жизненно необходима централизация, сплочение вокруг Кремля как единственного источника власти в Москве и глобального регулятора в городе, который, естественно, для начала должен быть очищен от скверны прошлого и передан в «правильные руки». Но Миронову те же Морозовы или Ланские казались куда как большей угрозой для этих планов, нежели «вечные новички» Бажовы.
Однажды уничтоженный в Москве клан – пусть и тревожным звоночком оказались известия в начале о его возрождения, а затем и о том, что тридцать лет назад погибла всего лишь его небольшая ветвь, – планам Половского никак не мешал. Политически на Московской арене они были «никем» и звали их «никак», пусть это теперь и могло измениться в ближайшем будущем… однако пришлых было порядка тысячи человек, плюс пара сотен, уже обживавшихся в пределах города. Но для сравнения тех же Громовых предположительно насчитывалось около трёх тысяч голов, засевших в родовом небоскрёбе, а Морозовых вообще около пяти.
В общем, Половский не особо переживал по поводу самого факта прибытия стольких одарённых. Его мысли были сосредоточены на том, что, узнай он об этом ещё хотя бы несколько дней назад, можно было бы подёргать за переделённые ниточки, и тогда незаметно для остальных этот отряд… ну, или уже армия, в глазах некоторых превратился бы во вторженцев из-за лёгкой путаницы с документами и пересылаемыми депешами. А далее небольшая бойня, вызванная взаимным недопониманием ситуации и так далее и тому подобное, что в итоге можно было бы превратить с помощью прессы в повсеместный остракизм одного из кланов!
Пресса и общественное мнение, которое она формирует, в Москве сильно недооценивались. О чём Половский прекрасно был осведомлён. В конце концов, подобрав один из недоделанных проектов Окина, страстно ненавидящего Бажовых и всё, что с ними связано, именно он после исчезновения учителя на пробу организовал массовую травлю их молодого главы в средствах массовой информации.
Случилось это во время дуэли Бажова, состряпанной с подачи Окина, успешно использовавшего в своих целях последнего Шарова. И для того, чтобы запачкать как имя самого Антона Бажова, так и Московского князя, так, чтобы знающим людям казалось, будто именно он всё это организовал, ему, Половскому, даже не понадобилось его нынешнее положение! Только уже имеющиеся связи, мотивация и деньги, которых в тот момент было не так уж и много. С последним, впрочем, нынче Мирон Львович, имея неограниченный и неконтролируемый доступ к некоторым кремлёвским финансовым фондам, затруднений уже не испытывал.
– Бажовы… – пробормотал мужчина, с кряхтением поднимаясь с дивана и направляясь к одному из стеллажей, с которого он аккуратно снял некую папку и начал медленно пролистывать её содержимое, иногда замирая и внимательно вчитываясь в скупые строчки текста, а затем глубоко задумываясь.
«Ну… в общем-то я уже сейчас вижу, как это можно использовать. Да… Если сейчас кое на кого надавить, то вполне можно организовать резкий скачок цен. А затем правильно поданная информация подстегнёт массовую истерию вызвав искусственный дефицит, – Половский пролистнул ещё пару страниц, а затем, отложив на стол эту папку, подошёл к другой стене и достал ещё одну подшивку из нескольких амбарных книг. – И если всё сделать аккуратно, намекнув на виновников, то мало кто вообще задумается над тем, что в Москве всего тысяча лишних ртов, которая ну никак не может вызвать такой продовольственный кризис. Хм… а может быть, реально голод устроить? Хотя нет, неудачная идея… здесь лучше действовать аккуратно, так, чтобы никто даже не заподозрил саботаж…, ограничимся гречкой, она есть в пищевой корзине у низшего и среднего класса, и, если цена на неё взлетит хотя бы на пять-десять копеек, это вызовет как минимум панику. А оправдать такой скачок всегда можно плохими перспективами на урожай в посадах. Ну и, конечно же, появлением кучи новых переселенцев!»
Вновь вернувшись на диван, Мирон Львович опять углубился в чтение ранее отложенной папки, а спустя ещё несколько минут взял со стеллажа другую и некоторое время сравнивал их, довольно улыбаясь. После чего потянулся к телефонной коробке, окрашенной в неприятный серо-коричневый цвет.
– Разноцветье трав не остановить, – произнёс Половский.
– Бутоны наливаются силой, но в красивы ли будут цветы? – с сомнением спросил грудной женский голос в трубке.
– Все цветы по-своему красивы! Но среди них всего семь по-настоящему прекрасных! – выдал обратный отклик Мирон Львович голосом влюблённого идиота и уже с нормальной привычной сталью в голосе приказал. – С Жёлтым-6 соедините…
Покуда в трубке вновь звучали щелчки, мужчина ещё раз посмотрел на документы в папке, которую держал в руках, а затем, когда обезличенный голос произнёс «слушаю», сказал:
– Жёлтый-6, нужно аккуратно слить некоторую информацию Шнуровски… и одновременно Бажовым. Но так, чтобы не было даже намёка на третью заинтересованную сторону, – сказал Половский, мельком бросив взгляд на свои дорогие часы.
– Сделаем, – немедленно ответил собеседник. – У нас имеется контактор с высоким уровнем доверия в клане Шнуровски. С зеленоглазыми труднее, прямых контактов с ними пока нет. Но не невозможно. Что именно сливать?
– Дело касается информации из старого архива организации. Шнуровски около тридцати лет назад выкупили у Княжеского Стола один недавно отстроенный, но так и не сданный заказчикам небоскрёб… – произнёс Мирон Львович, поправляя очки.
– До сих пор официально принадлежавший Бажовым, – закончил за него голос в трубке без особых эмоций, и Половский кивнул, хоть собеседник и не мог его видеть.
Действительно. Официально по всем документам князь взял и выделил клану чародеев-промышленников земельный надел практически в центре столицы… в котором за месяц до этого началась постройка тогда ещё бажовского небоскрёба. Более того, по тем же самым документам земля простаивала пять лет, прежде чем Шнуровски просто взяли и «купили» у Княжеского Стола внезапно образовавшийся на ней небоскрёб. Что произошло всего лишь через три месяца после уничтожения клана Бажовых.
В официальной хронике полиса так и получилось, что существует небоскрёб Шнуровски, который выстроен силами полиса на давно дарованной им земле, при этом являющийся последним из построенных небоскрёбов близко к центру Москвы. А также вроде как самый настоящий пустующий призрак небоскрёба Бажовых, который есть, но который никто не может найти, потому как из открытых источников было вымарано место его расположения.
Мирон Львович даже не сомневался, что чародей такого уровня, как Жёлтый-6, не просто догадался о настоящей принадлежности данной недвижимости, а именно что уже был в курсе дела, провёрнутого Княжеским Столом при отце нынешнего правителя Москвы. А потому ничего более объяснять ему было не нужно.
– Принято к разработке, – всё так же безучастно ответил собеседник.
– И вот ещё что…
– Да? – спросила трубка всё тем же безликим отстранённым голосом.
– Почему с Бажовыми так вышло? – поинтересовался Мирон Львович и тут же пояснил: – В смысле, почему не доложили информацию об идущем на Полис отряде.
– Внутри клановое дело… – с заминкой и небольшим раздражением в голосе произнёс его удалённый собеседник. – Зеленоглазые Бестии, не скрываясь, прошли через пункт «Гамаюн» имея на руках все необходимые документы как княжеские, так и клановые. Поэтому информация если и пошла дальше, то осела в заинтересованных кланах. А так как у нас теперь нет внешней агентурной сети, а Княжеский Стол не занимается внутри клановыми вопросами и потому не был заранее предупреждён, когда мы узнали об обозе, новость оказалась уже неактуальна.
– Понял, – холодно произнёс Половский и, положив трубку, прошипел: – Проклятые идиоты…
Сдерживая вспыхнувшую ярость, мужчина со щелчком нажал на один из подлокотников кресла, и деревянная планка приподнялась, открывая скрытый тайничок со спрятанной там фляжкой, из которой Мирон Львович сделал несколько быстрых глотков. Осознавать то, что ему только что прямым текстом намекнули, что, несмотря на его широкие полномочия, всё равно есть люди, которые решают, когда и сколько информации ему дозировать, было как минимум неприятно.
Ну и самое поганое заключалось в том, что даже нынешние возможности были выданы ему всего лишь авансом. Только за то, что он, по сути, стал приемником Окина… Это уже слегка бесило. Плюс он пока так и не смог взять под контроль ни одну из имеющихся в полисе спецслужб, а потому агенты организации так и не смогли полностью легализоваться, а потому не имели доступа к оперативным ресурсам. И это был именно его промах, о чём ему не забывали напоминать чуть ли не в каждом разговоре с координатором Жёлтый-6.
А ещё были кланы, которые, даже не зная об этом, постоянно пассивно вмешивались в его план. Вот как в этом случае. В такие моменты действительному статскому советнику казалось, что он просто бьётся лбом об стенку выстроенной ещё в древние времена политической и социальной системы полиса. Прогрессивный человек, такой, как он, делал шаг вперёд, а эта самая преграда просто отбрасывала его на два шага назад! Он вроде бы стал доверенным лицом самого Московского князя, причём по делам кланов и связям с ними, а по сути – мальчиком на побегушках!
Причём, казалось бы, где здоровая паранойя? Кланы ведь не доверяют друг другу, в полисе, по сути, военная диктатура! Но нет, одни идиоты придерживают полученную информацию для себя, а другие, пусть и с опозданием, но не ставят в известность уже его! А всё потому, что кто-то там в седой древности решил, что главная шишка, то бишь Московский князь, полису необходим, но реальной власти у него и, соответственно, Княжеского Стола быть не должно!
Так о каких «делах кланов» он мог в реальности говорить с князем, когда Княжеский Стол не имел права не просто вмешиваться, а даже интересоваться ими, покуда в Кремль не обратятся напрямую представители этих самых кланов? Да даже точное число будущих чародеев зачастую было просто-напросто неизвестно! Взять, например, тех же Громовых. В Тимирязевской Академии на полисной основе сейчас училось всего пятеро человек! Младшая наследница и ещё два мальчика из побочной ветви, только-только перешедшие в студенческий возраст, второкурсник вроде как гений и студентка на четвёртом курсе. Все остальные, непонятно сколько голов, тайно обучались внутри клана и не подпадали под обязательную программу чародейских сил Москвы.
То есть, отправив видных представителей, а также пару статистов, клан в остальном занимался тем, что укреплял не полис, а себя за высокими стенами своего небоскрёба. То есть клепал бойцов, которые в будущем займутся не проблемами и вопросам, которыми каждый день заваливали чиновников Княжеского Стола и для решения которых просто не хватало рук активных чародеев, а клановыми проблемами. Защитой поднадзорных посадов, развитием производства и, естественно, наращиванием собственных сил. В общем, делами, которыми, по мнению Половского, как и любого полисного чиновника, должен управлять именно Кремль, а не какие-то там кланы.
Вот и здесь. Внутри клановое дело, и всё! Такой удачный ход, как манипулирование подконтрольными полису чародейскими силами для превентивной атаки Бажовых на марше с последующим натравливанием кланов друг на друга, был пущен в трубу ассенизаторского паровика! И подобное не могло не злить Мирона Львовича.
* * *
– …Пока разместим всех в парке вокруг особняка, – задумчиво произнёс Демьян, глядя на втекающие в подземный тоннель ряды родственников, и, переведя взгляд на выкатившиеся из леса первые повозки, добавил: – А так – будем решать этот вопрос. До холодов должны успеть…
– А с повозками и лошадьми что будете делать? – поинтересовался армейский генерал, записывая что-то на своей планшетке.
– Продадим, – предположил я. – Возвращать их обратно бессмысленно, а в Москве они нам в таком количестве всё равно не нужны. Лучше ещё несколько грузовых паровиков купить. Так что, думаю, на августовской ярмарке…
– Мы можем их у вас сами выкупить, – предложил ещё один армеец, носивший погоны полковника. – Коняшки хоть и не строевые, но вполне себе здоровые, насколько я вижу, и сильные. А нам нужны именно такие, а не те клячи, которые остаются на зиму в полисе после праздника урожая.
– Я думаю, это вариант, – пожал плечами Андрей, как гвардейский капитан, присутствовавший на этих спонтанных переговорах. – Если, конечно, по цене договоримся.
