Kitabı oku: «Тихий Дозор»

Полуденное солнце знойным любовником накрыло город, жаркими поцелуями изгоняя тени из парков и садов. Солнечные стрелы победоносно шествовали по улицам и переулкам, заглядывая во все щели и укромные места. Лишь ворвавшись в комнату, в которой находилось двое, будто наткнулись на препятствие: закружили вокруг одетой в тёмное фигуры, подступили – обжечь, отпрянули. С удвоенной силой, обиженно, ринулись на второго.

– Маг, почему бы тебе не сотворить немного снега? Говорят, в такую жару в человека может вселиться огненный демон амок, вызывающий беспричинную ярость.

– Милорд, вы же знаете, мои способности лежат в иных сферах. Но если закрыть окно, я постараюсь сделать воздух чуть прохладней.

– Оставь. Не доверяю закрытым окнам. Скажи лучше, долго ли мне ждать? Я начинаю терять терпение. А ты знаешь, что бывает, когда я огорчён.

– Знаю, милорд. Но поверьте, в задержке нет моей вины.

– Лучше бы тебе поторопиться.

– Последнее, что нам сейчас необходимо, это спешка. Я разделяю ваше нетерпение, милорд, но поймите – король молод и силен. Его душа пылает, словно факел в ночи. Столь яркий свет нелегко загасить, не вызвав подозрений.

– Я не могу ждать. Мне слишком многое необходимо сделать после. А мой огонь, если воспользоваться твоими словами, уже далеко не так ярок.

– Это можно поправить, милорд. Я ведь предлагал вам…

– Нет! Я уже ответил один раз, маг, и если услышу это снова, клянусь Предвечным отцом – ты пожалеешь. Скажи лучше, когда? Ты говорил, крайний срок – две седмицы.

– Я уверен, что к Чёрной луне всё будет готово, милорд. Если нам никто не помешает.

– Кто нам может помешать? Разве что боги. Но им нет дела до наших муравьиных забот.

– Вы знаете, что мне нужно, милорд.

– Делай своё дело. А я буду делать своё.

Порыв злого холодного ветра вдруг всколыхнул воздух и солнечные зайчики, игравшие на витражах в оконных переплётах, потускнели, съёжились и прыснули на улицу, туда, где всё было просто и понятно.

Глава 1

– А это значит, что восемьдесят лет назад Дубовая падь была продана тогдашним бароном Ройсом тогдашнему же графу Вилардо за четыре тысячи серебряных ригелей, с рассрочкой платежа на шесть лет.

Феликс откинулся на спинку кресла и посмотрел на Энцо.

– Послушайте, мессир…граф, – он с удовольствием отметил, как дернулся гость. До короны маркграфа на гербе Энцо Вилардо не хватало ровно двух зубцов, но тот предпочитал не замечать такой мелочи, давно приучив всех в Северной марке титуловать его маркграфом. Всех, кроме двух-трех человек, среди которых был и Феликс Ройс, двенадцатый барон Лерна.

– Если уж ваши стряпчие соизволили покопаться в архивах Рюггена, – сказал Феликс, – то вполне могли бы обнаружить, что названая вами сумма графом уплачена не была. Мой прадед получил от него всего две тысячи.

– Возможно, – недовольно поджал губы граф. – Однако в архивах земельного ведомства имеется документ, удостоверенный нотарием городского совета, согласно которому барон Карвен Ройс соглашается принять в счет долга, взамен двух тысяч серебряных ригелей, двадцать пять бочек мерсийского вина и шесть отрезов лунного шёлка.

Видно, довольный собственным величием, Энцо оперся на трость и сел вполоборота, будто натурщик перед художником. Впрочем, почему будто? Не так давно, как слышал Ройс, в замок графа пожаловал сам Элларио Кунц, знаменитый живописец, запечатлевший на своих полотнах не один десяток аристо королевства.

– Что ж, тогда, возможно, ваши стряпчие нашли также документ, подтверждающий, что мой прадед получил от графа все вами перечисленное? – Феликс поднялся из-за стола, прошелся по ковру, устилавшему каменные плиты зала, распахнул окно. Солнце клонилось к закату, дневная жара спала и по залу загулял ветерок, трогая тяжелые бархатные кисти портьеры, забираясь в шкаф, покачивая висящий под потолком светильник на дюжину свечей. Ройс облокотился на подоконник и взглянул на графа. Лицо гостя исказила недовольная гримаса.

– Я не намерен более выслушивать ваши домыслы и пустословия, барон. Если мои стряпчие говорят, что Дубовая падь моя, значит, она моя.

Было видно, как юноше нравится произносить слово «моя». Вилардо тоже поднялся из кресла, не преминув выбрать позу, подчеркивающую его широкие плечи и узкую талию. Уж чего у двадцатилетнего графа было не отнять, так это смазливости, на которую провинциальные девицы слетались, словно пчёлы на цветок с нектаром. Правда, в зале не было никого, кто мог бы оценить подобные ухищрения, но, видимо, они уже стали непременными спутниками Энцо.

– Я намерен решить данный спор безотлагательно, – продолжал вещать граф, – до сбора урожая нынешней осенью. Я даже готов простить те прибыли, которые вы и ваши предки безосновательно, подчеркиваю, получали от использования пади. Что вы молчите, барон?

Барон молчал, поскольку как раз в это время размышлял, не сломать ли наглецу руку. Судя по безмятежному виду Энцо, тот не осознавал нависшей над ним опасности. Чего не скажешь о его охраннике-северянине, стоявшем в нескольких шагах позади графа, за левым плечом. Где он только раздобыл такого? Ройс слышал, что немало северян служат в империи и королевствах Высоких земель, но чтобы варвар забрался так далеко на юг… Весь разговор он простоял молча, лишь изредка поглаживая заплетенную в косицы бороду. Сейчас же подобрался, словно снежный барс, готовый вот-вот прыгнуть на жертву. Во время спора двух аристо его взгляд всё время цеплялся за Ройса: оценивал, взвешивал.

– Ладно, Энцо, – наконец отозвался Феликс. – Хоть я и уверен в бред… беспочвенности ваших притязаний, я готов рассмотреть возможность передачи нашего спора в суд королевской скамьи.

Заседания суда королевской скамьи – популярного способа разрешения споров между аристо, не доверяющих суду провинциального лорда – проходили в каждой из провинций королевства дважды в год.

– Об этом не может быть и речи, – недолго думая, откликнулся Вилардо. – Я прекрасно понимаю, барон, к чему вы клоните: собираетесь воспользоваться тем, что бароны Лерна приносят вассальную клятву лично королю. Я не поставлю и медного гроша на то, что смогу выиграть дело.

– Что ж, – развел руками Феликс, – тогда, думается, разговор окончен.

– То есть, это значит, что вы не намерены полюбовно разрешить наш спор? – лицо графа начало пунцоветь от гнева.

– Поскольку полюбовно, в вашем понимании, означает просто отдать земли вам, то, по-видимому, именно так. Не намерен. Мой прадед этого не поймет.

Вилардо, будто усмотрев в словах Ройса некий укор и желание посчитаться славой предков, вызывающе ответил.

– Мои предки, барон, не менее славны, чем ваши. Мой отец, хвала Единому, воевал также, как и ваш. И погиб с честью, смертью храбрых.

Не стоило графу вспоминать отца. Возможно, кому-то смерть, в результате трёхдневных возлияний, грабежей и насилия, и впрямь покажется героической кончиной. Но только не Феликсу.

– Ваш отец, граф, – откликнулся он, – был подонком и убийцей. – А теперь, убирайтесь из моего замка, если не хотите, чтобы достопочтенному Кунцу пришлось задержаться с окончанием вашего портрета.

Энцо, казалось, от возмущения забыл, как дышать: щеки надулись, словно он чем-то подавился, лицо обдало кармином.

– Да как вы…да я…отца…

Ройс ждал, что Вилардо, наконец, выдавит из себя вызов на поединок. Хоть Феликс его и не примет. Слишком уж неравны силы, о чем оба прекрасно знали. Однако потуги графа прервал Бернар, вошедший, как обычно, без стука.

– Мессир барон, прошу прощения, но вы просили доложить сразу, как прибудет фрокар Корвин.

– Спасибо, Бернар. Мы уже закончили с мессиром. Не так ли, граф?

Энцо, откашлявшись и кинув ненавидящий взгляд на Ройса, коротко кивнул и в сопровождении северянина молча вышел из зала.

* * *

– Ну, за встречу, командир!

Серебряные кубки мелодично звякнули и Феликс сделал глоток. Гость, ополовинив свою чашу, с наслаждением вздохнул и откинулся на спинку кресла, скрипнувшего под весом кряжистого тела. Огоньки свечей заиграли на лысой, словно шар из кости мармонта, голове.

– Вино из твоих виноградников ничем не уступает лучшим сортам Хаша или Ярсиса. Почему бы тебе не продавать его в Семиградье? Или хотя бы ардарам? Они хоть и сидят у себя под Хребтом, в хорошем пойле толк знают.

– За чем же дело стало, Уолтер? – Феликс налил другу еще вина. – Иди ко мне в управляющие, как раз и займешься этим.

– Э, нет, – Уолтер хлебнул из чаши. – Ты же знаешь, моим рукам привычней рукоять меча, а не абак счетовода или книга вилика. Да и не сидится мне на одном месте долго. Не нагулялся ещё, видно.

Феликс улыбнулся. Уолтер Корвин не был ни графом, ни бароном. Он не был даже аристо, но значил для Ройса больше, чем десяток маркграфов или герцогов. Они познакомились на войне, почти двенадцать лет назад, и затем больше шести лет, до самого её окончания, не расставались. После войны Феликс женился, осел в поместье и зажил спокойной семейной жизнью. Он и Корвину предлагал место управляющего, но тот отказался, предпочтя размеренной сытой жизни постоянные путешествия. Последние два года Уолтер провел в охране караванов, шедших из Арса, столицы провинции Пейрам, через Хребет мира и обратно. Между возвращением одного каравана и отправкой другого обычно проходило не меньше двух-трех месяцев. Это время Уолтер проводил в Арсе, всегда находя случай, чтобы наведаться в гости к бывшему командиру: благо, столицу провинции от земель Северной марки отделяло всего три дня пути.

– Как идет торговля старого пройдохи? – спросил Ройс, имея в виду нанимателя Корвина, одного из самых зажиточных купцов провинции, Весциуса Ольвеля. – Всё так же пытается выдавать лиссийские ткани за лунный шёлк?

– О, этот сквалыга своего не упустит. Нет, ткани за шёлк уже не выдает, после того, как его поймали на горячем в Песте. Зато в прошлом году купил больше двадцати стоунов разных поделок из кости мармонта, добытых где-то в южных королевствах. И в этот раз продавал их по всему Семиградью, утверждая, что сделаны из костей акшассов. Лично я думаю, что он нанимает нас, чтобы мы охраняли не караваны от разбойников, а его лично: от гнева тех, кто вдруг захочет перемолвиться с ним после очередной аферы.

– Что ж, кость мармонта – тоже неплохо. Из неё выходят отличные рукояти мечей: удобные и не скользят в ладони. Куда ходили на этот раз?

– Да как обычно. Сначала прошлись по городам Семиградья, затем в Мальтею. Особо там в это время года делать нечего, но Весциус надеялся поторговать в Эстемаре. На столицу, естественно, и не рассчитывал: хотя бы в пограничье. Но цветные нас завернули, так что пришлось возвращаться не солоно хлебавши.

– Уолтер!

– А что Уолтер? – притворно удивился тот. – Думаешь, они помеж собой нас по-благородному кличут?

– Ты же воевал с ними на одной стороне, – попытался Феликс усовестить друга.

– Ха, – Корвин даже подпрыгнул в кресле. – Что-то я их в стене щитов не видел. Ардары – это да, бойцы, что надо. Помнишь, как…

Феликс, встав из кресла, пропуская мимо сознания очередную армейскую байку друга, подошёл к окну, затянутому к вечеру куском мелкоячеистой сети – от ночной мошкары. Из окна волнами вливалась вечерняя свежесть, ароматы трав и печеного хлеба.

Наверное, если бы тот из людей, кто впервые, презрительно поджав губы, назвал туатов цветными, дожил до наших дней, получая за каждое такое именование медный грош, уже давно стал бы первым богачом Хиона. Да ведь и вправду: как ещё можно назвать впервые встреченное создание, хоть и похожее на человека, но с головы до пят разрисованное странными рисунками и узорами всех цветов радуги? Возможно, о глубине впечатления, произведенном туатами на людей, можно судить по татуировкам. Так называли рисунки на теле, мода на которые, за века знакомства людей с детьми богини Т'а, успела глубоко укорениться среди хионцев.

– А что это за молодчик выходил давеча от тебя? Не молодой ли граф Вилардо? – Уолтер, опустошив блюдо с каплуном, поводил над столом не раз переломанным, напоминавшим сдавленную сливу носом. Наконец, потянулся к подносу, искушавшего любого, имеющего обоняние, ароматом вымоченного в эле и запечённого на углях сома.

– Он самый, – Феликс подошел к столу, налил себе ещё вина, бросил в рот пару орехов.

– Слышал я о нём кое-что в Арсе. Если даже половина слухов – правда, то он достойный сын своего папеньки. – Друзья молча переглянулись, в уверенности, что подумали об одном и том же, о чём совсем не хотелось вспоминать.

– И какое же у него к тебе дело? – спросил Уолтер.

Феликс, вкратце, передал ему недавний разговор с графом.

– Про его отца, это ты зря, – задумчиво протянул Корвин. – Он наверняка такой же мстительный, как и его папаша. Может, и не такой хитрый, но это с молодостью проходит.

– Зря, – согласился Ройс. – Честно говоря, если бы он вел себя повежливей, возможно, я бы и отдал ему эту несчастную падь.

– Еще чего! – возмутился Уолтер, так, будто Феликс собрался отдавать кому-то его, Корвина, собственность. – Разбрасываться землями – последнее дело, командир. Да ещё не тобою нажитыми.

– Ну а что? Жены у меня нет, и уже не будет. Детей тоже. Всё равно земли в королевский лен отойдут. – В уголках рта Ройса залегла горькая складка.

– Ну, ты-то себя не хорони раньше срока, – искренне рассердился Корвин. – Аманда была женой, каких поискать, это верно, но ведь её уже больше года нет. Успеешь еще и жену найти, и детишек нарожать. Хватит жалеть себя. Не думаешь о себе, подумай о других. О коттерах, хотя бы.

Коттеры. Да, о них Феликс не подумал. На спорных землях кормились три семьи издольщиков. По слухам, которым не было причин не верить, молодой граф высасывает из своих арендаторов последние соки.

– Возможно, ты и прав. Но, по чести, без Аманды у меня нет никакого желания заниматься делами баронии. Слава Предвечному, что у меня есть Бернар.

– Так за чем дело стало? – в свою очередь спросил Уолтер, филигранно пластовавший охотничьим ножом баранью ногу. – Давай к нам, в охрану. Я за тебя перед Весциусом похлопочу. А заработок можешь мне отдавать: тебе ведь он все равно ни к чему. – Он улыбнулся, обмакнул кончик ножа с наколотым куском баранины в соусник с ядреным хреном и отправил мясо в рот.

– Что, неужели и в карауле ночью вместо меня стоять будешь?

– Отнимать у друга такое удовольствие после шести лет безделья? Да как я посмею?! – в притворном ужасе воскликнул Корвин.

– Ладно, – рассмеялся Феликс и заново наполненные кубки вновь встретились друг с другом.

– Ну а что, – продолжил Уолтер после хорошего глотка. – Найдем тебе в пути отличную невесту. У нас вот сейчас свадьбы играют: я, когда сюда ехал, несколько видел. А в Песте, к примеру, или в Хаше через три месяца начнут, аккурат к сбору винограда. Вот там и выберем.

– А каких выбирать будем? – усмехнулся Ройс. – Обычных, или вроде твоих, караванных? Кстати, как они там? Не вывели ещё тебя на чистую воду?

Почти в каждом крупном городе по ту сторону Хребта у Корвина была сердечная привязанность, обычно какая-нибудь вдовушка его лет – а Уолтеру было уже под сорок – привечающая его во время пребывания каравана в городе. Каждой он клялся в любви и обещал взять в жены, как только накопит службой достаточно средств для безбедного существования.

– Всё, – твердо заявил Корвин. – С ними покончено. Я влюбился.

– Да ну. Дай угадаю. Наверное, в этот раз Висцеус посетил новый город?

– Смеешься, – с грустной укоризной покачал головой Уолтер. – А я серьезно. Она такая…

Феликс снова подошел к окну. Башня, в которой слуги, под бдительным присмотром Бернара, накрыли стол для вечерней трапезы друзей, была пристроена к замку больше пятидесяти лет назад, дедом Феликса. Времена тогда были насквозь мирные, так что башня выделялась широкими оконными проемами, в отличие от узких бойниц своих четырёх сестер, возведенных в более беспокойные годы.

Сквозь ячеи сетки, о которую бессильно, но упорно, бились мотыльки, подмигивали Ройсу высыпавшие на небосвод холодные искорки звёзд.

Холм, на котором был возведен замок, окружали такие же искорки, но теплые, пробивающиеся сквозь затянутые – где бычьим пузырем, где слюдой – окна или горящие то там, то тут кострами. За века, прошедшие с постройки замка, его, словно ракушки днище корабля, обсели жилые дома, ремесленные и торговые лавки, харчевни и постоялые дворы. Если бы не леность провинциальных властей, на мапе королевства уже давно мог появиться очередной городок. Хотя, когда Ройс, пару лет назад, завёл об этом разговор с казначеем провинции, тот заявил, что как только барон, за свой счет, разумеется, обнесёт заселённое пространство вокруг замка стеной, то может считать вопрос решенным и придумывать название для нового города.

– … вот я, к примеру, уже больше двух лет караваны через Хребет вожу, а все время что-то новенькое попадается. С этими ардарами не соскучишься: жадноватый они народ все-таки. А в прошлый раз, помню, двое цветных… то есть туатов, конечно, представь, тащили через горы разобранную карету. Расскажи кому, не поверит. – Видимо, Корвин покончил с рассказом о новой зазнобе и перешел к разнообразным историям, в великом множестве накопившихся у него за годы путешествий.

Феликс смотрел из окна вдаль, словно силясь разглядеть что-то в темноте, подсвеченной лишь звездами да показавшейся из своего убежища луной. Там, приблизительно в десяти лигах к северу от замка, лежали те самые спорные земли, на которые молодым графом столь решительно были предъявлены права. В голове Ройса назойливыми мухами вились вопросы.

В первый раз Энцо упомянул о спорных землях два года назад. Ещё была жива Аманда. В прошлом году граф уже без обиняков заявил о своих, якобы существующих, правах на Дубовую падь, однако не предпринимал никаких особых мер для воплощения намерений в жизнь. Говоря охотничьими терминами, его действия были похожи не на выгон дичи под стрелы и копья охотника, а, скорее, на правильное обкладывание берлоги, в ожидании, пока медведь сам не вылезет из неё. Откуда же такая поспешность этим летом? И что означал его сегодняшний визит к Ройсу? Одним ли желанием получить очередной ожидаемый отказ в удовлетворении своих аппетитов? Обсуждать возможность разрешения спора в королевском суде уж точно не входило в планы графа. Тогда зачем?

Он вернулся к столу, налил еще вина, выпил, продолжая слушать байки Уолтера, но беспричинное глухое беспокойство продолжало грызть изнутри. Наконец, решившись, он взял стоявший возле кувшина с вином небольшой бронзовый колокольчик, встряхнул раз, другой. Через несколько мгновений вошел Бернар.

– К вашим услугам, мессир.

– Бернар, будь добр, пригласи ко мне Курта. – Седовласый управитель кивнул и вышел.

Уолтер взглянул на Ройса:

– Что задумал, командир?

– Всего лишь небольшую конную прогулку.

– Отлично. Я с тобой. Люблю конные прогулки при луне.

– Ты-то куда собрался? И так три дня в пути. Ешь, пей, отдыхай. Это моё дело.

– Нет уж, – уперся Корвин. – Раз я приехал в гости, ты, как добропорядочный хозяин, должен меня развлекать. Ночная прогулка – отличное развлечение.

– Хорошо, – сдался Феликс. – Только потом не обвиняй меня, что не увидел ничего интересного, кроме ферм и полей.

Скрипнула дверь. В помещение вошел Курт Лесьер: в своё время он, так же, как и Уолтер, служил под командованием Ройса. Сейчас же под началом ветерана было два десятка воинов, составляющих всю невеликую дружину баронии.

– Добрый вечер, мессир, – коротко поклонился Курт. – Звали?

– Да. Возьми трех человек и через двадцать минут ждите меня и Корвина у ворот. Прокатимся к Дубовой пади.

– Думаешь, наш граф затеял какую-то пакость? – спросил Уолтер, дождавшись ухода Лесьера.

Феликс неопределенно пожал плечами.

– Если бы думал, взял бы, по меньшей мере, полный десяток. Просто хочу съездить, убедиться, что там все в порядке.

* * *

Ройс, в сопровождении Уолтера, вышел во двор замка. Старый Гренуар, служивший еще отцу Феликса, подвел Огонька, приветственно ткнувшемуся в плечо Ройсу, в ожидании традиционного угощения – стебля сельдерея. Уолтеру, вместо его утомлённой дневным переходом серой трёхлетки, Гренуар вывел из конюшни Родинку.

Ройс одним движением взлетел в седло, подобрал поводья и направился к воротам. Там уже ожидали четверо всадников. Подъехав ближе, Феликс узнал братьев Эзру и Кевина Ромвелов из Песта. Третьим был Сол Прейнес, уроженец Арса.

Поравнявшись с Куртом, Феликс одобрительно кивнул. Хоть он и не давал особых распоряжений, на воинах были кольчуги и шлемы, надетые явно по приказу Лесьера. Правда, на лицах все троих явственно читались мысли о том, какой обузой считали они надетое на себя железо. Разбойников тут не встречали с военных времен: земли баронии находились в одной из наиболее спокойных провинций королевства. Спрашивается, что за надобность могла возникнуть в отягощении дополнительным грузом, да ещё на ночь глядя? Однако дисциплина в небольшой дружине Ройса по крепости не уступала стали ардарской выплавки. За плечами всех дружинников лежало военное прошлое, да и Курт не давал ржаветь мечам в ножнах, через день устраивая тренировочные бои во дворе замка. Все четверо воинов были опоясаны мечами, а с седельных лук коней братьев свисали арбалеты.

Сам Феликс ограничился кирасой воловьей кожи, усиленной железными заклепками. Уолтер, также как и дружинники, предпочёл кольчугу.

– Вперёд, – Ройс двинулся к воротам замка.

Поднялась стальная решетка, заскрипев, опустился через ров мост и всадники, прогрохотав по деревянному настилу, устремились вперед.