Kitabı oku: «Убийство с аншлагом»
* * *
Сегодня был тот день, когда в одном из театров Москвы должна была состояться премьера спектакля по пьесе известного американского драматурга Гарольда Шелдона под названием «Тройка». Еще за месяц до этой премьеры по городу были развешаны красочные афиши, приглашающие всех желающих посетить спектакль, тем более что поставила его известная труппа под руководством режиссера-постановщика Вениамина Сигизмундовича Григоровича, который успел прославиться своими смелыми замыслами. Кроме того, в пьесе играли два ведущих артиста этого театра – Серж Полянский и Жанет Билиербах, так полюбившиеся зрителям за тонкую игру на сцене. Премьера была назначена на шесть часов вечера, но истинные ценители театрального искусства пришли в театр за час до начала премьеры, чтобы пообщаться друг с другом, обсудить прошлые постановки и т. д.
Но вот прозвенел первый звонок, и люди двинулись в зал с замиранием сердца, ожидая от спектакля чего-то невероятного. Все-таки это был первый случай, когда наш режиссер решил поставить что-то из созданий Гарольда Шелдона, а тем более такую пьесу, как «Тройка».
Поднялся занавес, и представление началось…
Ожидания зрителей оказались не напрасными. Главные герои, а именно Серж и Жанет, показывали высший класс игры на сцене. Первый акт подходил к концу, и зрители затаив дыхание следили за главной сценой в этом акте.
– Ах, дорогая Ингрид! Вы сводите меня с ума! – прижав руки к груди, почти кричал артист Полянский.
– Но, дорогой Джеймс, вы заставляете меня краснеть, – смутилась Жанет.
– Мое сердце перестает биться, когда я… – начал было Полянский.
Договорить он не успел. Неожиданно в зале прозвучал выстрел, и главный герой, подавшись вперед, упал сначала на колени, а потом рухнул под ноги главной героине. Секунды три в зале и на сцене была гробовая тишина. Зрители пытались вспомнить эту сцену по тексту спектакля, а Жанет, широко открыв глаза, смотрела на уже мертвого Полянского. Но вот первое состояние шока прошло, и Жанет, приложив руки ко рту, издала такой звук, после которого всем стало ясно, что на сцене произошло настоящее убийство. Занавес с грохотом упал, а зрители рванулись к дверям. Началась суматоха, в которой уже никто не обращал внимания на то, что происходило рядом. Все эти ценители искусства, только недавно рассуждавшие о прекрасном, сейчас неслись со всех ног, гонимые животным страхом, толкая друг друга.
За кулисами же в это время никто не кричал, не суетился. Две девушки-артистки пытались успокоить Жанет, уведя ее в сторону. Осветитель и механик, находившиеся в момент убийства за кулисами, первыми среагировали на ситуацию. Кто-то из них сразу вызвал «Скорую» и полицию, и теперь они стояли поодаль, стараясь не смотреть на лежавшего в неестественной позе Сержа Полянского. Через пять минут появился сам режиссер, который не мог произнести ни слова, а только смотрел на всех ошалелым взглядом. И немудрено. Убийство в театре – это нонсенс…
Оперативная бригада приехала в одно время с каретой «Скорой помощи». Врачи сразу же констатировали смерть и, сунув какие-то успокоительные Жанет, удалились, сказав, что по дороге они вызовут «труповозку».
Павел Игнатьевич Нестеренко, опер по должности и капитан по званию, осмотрев место преступления, сразу же приступил к своим непосредственным обязанностям. Первым делом он приказал, чтобы никто из присутствующих не приближался к убитому. Прослужив не один год в органах, он знал, что деликатничать в подобных случаях себе дороже. Люди по своей натуре очень любопытны и запросто могут устроить из места убийства объект паломничества, затоптав все следы, если таковые имелись.
Приказав поднять занавес, капитан некоторое время смотрел в зал, пытаясь понять, откуда был произведен выстрел. Наконец он повернулся и, посмотрев на своего подчиненного, приказал:
– Сержант, поднимитесь на верхний этаж и осмотрите все; возможно, убийца оставил там свое оружие. Чем черт не шутит, – добавил он то ли сержанту, то ли самому себе. После этого подошел к эксперту, который «колдовал» над убитым артистом: – Ну, что там у тебя, Семенович?
– Ничего интересного, Павел Игнатьевич. Пуля вошла в тело под небольшим углом, поэтому можно сделать вывод, что стреляли откуда-то сверху – скорее всего, с галерки. – Он показал на небольшой балкончик в конце зала. – Стреляли предположительно из пистолета, так как на пулю от винтовки это не похоже. – Теперь его палец переместился на грудь убитого. – Но, как вы понимаете, Павел Игнатьевич, это только предварительные выводы. Окончательные я смогу дать только после вскрытия.
– Пистолет, говоришь, – капитан почесал подбородок. – Это уже хуже. Пистолет могли и не оставить на месте преступления, а забрать с собой. Тем более что глушителя на нем не было. А значит, спрятать его и унести не составит никакого труда. Ладно, вернемся к нашим бар… – Он не договорил, повернувшись к стоящим в стороне артистам. Увидев пожилого серьезного мужчину в костюме, двинулся к нему. – Вы здесь главный? – скорее для порядка спросил Нестеренко, зная, что не ошибся в своем выборе.
– Да, я режиссер этого театра, – с некоторой гордостью произнес Григорович.
– Мне нужна свободная комната, где я буду проводить опрос свидетелей. Таковая имеется? – Голос капитана был сухой и властный.
– Да-да, конечно. Прошу. – Григорович показал на дверь.
– Да, и еще. – Капитан на секунду остановился. – Попросите никого не расходиться. – Он кивнул на стоящих в стороне артистов и служащих театра.
– Хорошо. – Режиссер быстрым шагом отправился выполнять указания опера.
Подойдя к артистам, он что-то им объяснил в двух словах, покосившись на капитана, и так же быстро вернулся.
– Прошу, – снова сказал Григорович, и они двинулись дальше.
Режиссер не стал ломать голову над тем, какое бы помещение предоставить полицейскому, а просто пригласил того в свой кабинет, сказав капитану, что комната в полном его распоряжении.
Опрос свидетелей ничего не дал. Никто ничего не видел, все слышали только выстрел. Осмотр верхнего этажа тоже не принес желаемых результатов. Глядя на то, как сержант отряхивал с себя пыль, капитан был уверен, что тот честно выполнил поставленную задачу. Вызвав к себе режиссера, Нестеренко сказал:
– Теперь я бы хотел осмотреть гримерку убитого. Так, по-моему, это у вас называется?
Григорович, показав на дверь, произнес свое излюбленное:
– Прошу.
Раньше Нестеренко не приходилось бывать в подобных местах, поэтому он несколько удивился, увидев маленькую комнатку, в которой царил творческий беспорядок, как объяснил режиссер. На самом же деле здесь был полный бардак. Повсюду валялись какие-то костюмы, сшитые из цветной парчи и бархата, шляпы с перьями и просто отдельные части гардероба. Единственным более-менее свободным местом было трюмо. Вот туда-то и двинулся капитан, сказав сержанту, чтобы тот занялся осмотром помещения.
На трюмо стояли флаконы, баночки, какие-то пудреницы, кисточки – в общем, все то, что каждый мужчина может лицезреть у женщины в спальне. «Точно говорят, что все они здесь пида…» – первое, что пришло в голову капитану. Вытащив платок, он стал открывать по очереди ящики стола трюмо. Чего только в них не было: обертки от конфет, женские шпильки, мягкие игрушки и все то, что никак не могло заинтересовать капитана. Неожиданно сзади раздался удивленный возглас сержанта:
– Ничего себе! Товарищ капитан, вам следует на это взглянуть…
Нестеренко обернулся и увидел, что сержант склонился над деревянным ящиком, оклеенным афишами; скорее всего, это был ящик, в котором перевозили одежду во время гастролей. Сержант откопал его под ворохом одежды.
– Что там? – спросил капитан, не трогаясь с места.
– Винтовка. – Сержант растерянно пожал плечами.
– Какая винтовка? Ружье, что ли? – Капитан представил старинное ружье прошлого века.
– Нарезная винтовка американского производства «Scorpion», предназначенная для стрельбы на дальние расстояния.
Капитан подскочил к сержанту, не дослушав его разъяснения. Действительно, в ящике среди тряпичного барахла лежала винтовка с прикрученным к ней оптическим прицелом. Не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что с таким оружием не ходят на охоту и не держат его ради самозащиты. Это было профессиональное оружие, предназначенное исключительно для заказных убийств.
– Ничего не трогать! – Он отодвинул сержанта в сторону, доставая сотовый телефон.
Приложив трубку к уху, он осмотрел гримерку. Теперь она ему виделась совершенно в другом свете.
– Алло, товарищ полковник? Мы тут обнаружили винтовку американского производства с оптическим прицелом. Нет, из нее никого не убивали, точнее, не убивали убитого… в общем, она находилась в гримерке убитого, – наконец донес свою мысль капитан.
С минуту он слушал, что ему отвечали в трубке, а потом, отчеканив: «Слушаюсь», убрал телефон в карман.
– Значит, так, сержант, – на лбу капитана появились складки, – остаешься здесь, и чтобы ни одна душа не смела даже приблизиться к этому месту. Ты меня понял?
– Так точно.
– Вернемся в ваш кабинет, – обратился капитан к режиссеру, который топтался в дверях. – Мне нужно задать вам несколько вопросов…
* * *
Этот день начался для полковника Гурова, как всегда, в половине седьмого утра. Прежде он просыпался раньше, но теперь, когда семья приобрела машину, они с Марией могли себе позволить поспать на полчасика больше. Теперь Лев Иванович отвозил жену в театр, а потом уже отправлялся к себе в контору. Иногда, если позволяла служба, он мог забирать ее после спектакля. Но, признаться честно, это было не так часто. По большей части Гурову приходилось задерживаться на работе.
Побрившись и приняв душ, Лев прошел на кухню, где Мария уже приготовила свой любимый кофе и как раз в это время разливала его по чашкам.
– Доброе утро, дорогой, – улыбнулась она, увидев свежего и помолодевшего мужа.
Лев поцеловал жену в щеку, которую та с удовольствием ему подставила. Прожив вместе не один год, они смогли сохранить теплые и душевные отношения. Многих людей, живущих вместе несколько лет, успевает съесть бытовуха, но Лев Иванович и Мария смогли обойти эти подводные рифы семейной жизни стороной. Они как-то сразу решили для себя, что не стоит ругаться по мелочам – жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякого рода скандалы.
– Садись. Я сейчас плюшки достану, – сказала Мария.
– Плюшки? – удивился Гуров.
– Вчера купила у нас в буфете. Все так нахваливали их, вот я и взяла, – объяснила Мария, доставая из стола пакет.
Плюшки действительно оказались очень аппетитными, и Лев с удовольствием уплетал их одну за другой. Приятную трапезу прервал телефонный звонок. Подняв глаза, Гуров посмотрел на Марию.
– Я не жду никаких звонков, поэтому, скорее всего, тебя, – развела руками Мария.
Взяв трубку, он решил сумничать:
– Кто рано встает – тот всех достает. Гуров на проводе.
Сыщик был почему-то уверен, что ему звонит его напарник Стас Крячко, но оказался не прав. Звонил генерал Орлов.
– Ты всегда так отвечаешь людям по телефону, даже не поинтересовавшись, кто на проводе? – Голос генерала был серьезным – начальник не оценил шутливое вступление своего подчиненного.
– Извините, товарищ генерал, не думал, что это вы… – Лев посмотрел на жену, но та лишь осуждающе покачала головой: мол, попал ты, Гуров.
Для нее понятие «генерал» было что-то такое, от чего все должны стоять по стойке «смирно», а не отпускать саркастические шутки. И сколько ни пытался Гуров объяснить своей жене, что они с Орловым не только коллеги, но и давние друзья, хотя и много лет он ходил у генерала в подчиненных, она стояла на своем: генерал – он и есть генерал.
– Ты сейчас куда собираешься? – Голос генерала был по-прежнему строг.
– На работу, – протянул Гуров, удивленный такой постановкой вопроса.
– Я понял, что на работу, но куда именно: сюда, в контору, или сначала собирался куда-нибудь заехать?
– Я сейчас занимаюсь делом банкира Семенова, убитого три дня назад; так вот я собирался заехать к нему в банк и еще раз опросить некоторых свидетелей.
– Не надо никуда заезжать. Через час жду тебя у себя в кабинете. Подождут твои свидетели. Все ясно?
– Да куда уж ясней, – ответил Лев Иванович невеселым голосом, понимая, что в ближайшее время скучать не придется. Опять, наверное, убили какую-нибудь «шишку». «Готовьтесь, полковник Гуров, к бессонным ночам, к бутербродным обедам и сумасшедшим гонкам по городу в поисках свидетелей», – успел подумать Лев, слушая генерала.
Положив трубку, он вернулся за стол и равнодушно посмотрел на оставшиеся плюшки. Есть уже не хотелось.
– Тебя что, с работы уволили без выходного пособия?
– Что? – Гуров перевел взгляд на Марию. – Что ты сказала? Кого уволили?
– Да у тебя такой вид, как будто тебя уволили с работы без пенсии и выходного пособия. Что случилось? Рассказывай.
– Да ничего особенного, – отмахнулся Лев Иванович.
– Ну, раз ничего особенного, то и нечего расстраиваться по пустякам, – подбодрила его Мария. – Вы, товарищ Гуров, – полковник, а не кисейная дамочка.
– Слушай, и вправду, чего это я? Может быть, это все далеко не так, как я себе нарисовал, – взбодрился Лев. – Сейчас поедем, разберемся, что этому генералу надо. – Он потер ладони и подмигнул жене. – Но бутерброды все-таки приготовь, – попросил он Марию, выходя из кухни.
Поставив машину на стоянку возле здания конторы, Лев двинулся к широкой бетонной лестнице, ведущей к таким же широким и высоким дверям. Контора с самого ее открытия находилась в старинном здании сталинской постройки, где все было сделано с размахом. Потолки высокие, лестницы широкие, массивные – и так во всем. Сделано, как говорится, на века. Единственный минус был в том, что здесь не было лифта. Поговаривали, что когда-то, как только здание передали следственному ведомству, там хотели прорубить в стене шахту и установить лифт. Но архитектор, которому это поручили, оказался мужик неглупый и знающий в своем деле толк; так вот, он сумел отговорить от этой сумасшедшей идеи высокопоставленное начальство, объяснив это тем, что, если нарушить конструкцию и целостность здания, оно не прослужит и десяти лет. А так будет стоять еще лет эдак тридцать, а то и больше. Начальство прикинуло и приказало строительство лифта свернуть.
Полковник Гуров на отсутствие лифта не сетовал, наоборот, был рад, что, не выполняя никаких специальных упражнений, можно было поддерживать себя в форме. В иной день приходилось не один раз бегать по этажам в поисках какого-нибудь эксперта или специалиста.
Поднявшись к себе на этаж, полковник посмотрел на часы. Оставалось еще десять минут до времени «Ч». «Успею зайти к себе в кабинет», – подумал Гуров, но воплотить задуманное не успел.
– Лев Иванович, а я как раз к вам! – услышал сыщик за спиной тонкий женский голосок.
Он не спутал бы этот голос ни с чьим другим, настолько он успел выучить его за время пребывания у генерала. Это была Верочка, секретарша Орлова. Секунду подумав, Гуров повернулся и расплылся в улыбке. «Она ни в чем не виновата, как и я, просто выполняет приказ начальства», – подумал Гуров, а вслух сказал:
– Доброе утро, Верочка! Вы меня искали? А зачем? Хотя постойте, попробую угадать… – Лев приставил указательный палец к губам. – Меня вызывает к себе генерал Орлов. Я угадал? – Палец переместился в сторону секретарши.
– Вот что значит настоящий сыщик. Сразу вычислили, что к чему. И как вы так можете? – заулыбалась Верочка, принимая игру полковника.
Гуров посмотрел на часы. Времени на раздевание не осталось, и он, выставив вперед руку, серьезно сказал:
– Ну что же, ведите. Надо так надо.
* * *
Они работали вместе уже много лет. Дружили домами, были близкими друзьями, знали и понимали друг друга настолько хорошо, насколько могут только близкие по духу люди. Они, как принято сейчас говорить, «были на одной волне». Генералу Орлову было без малого шестьдесят. Невысокий, склонный к полноте, но крепкий. Непропорционально большая голова с шишковатым лбом, бровки белесые, небольшие упрятанные глазки, нос картошкой, который генерал имел привычку постоянно тереть, как будто бы пытался придать ему другую форму. В общем, внешностью его бог не наградил. Свой генеральский мундир он надевал в случаях неординарных, в основном же носил штатский костюм, в котором походил на какого-нибудь заводского мастера или инженера.
Гуров же был полной его противоположностью. Высокий, статный, отчего казался еще выше. Всегда элегантно одетый. Короткая стрижка с безукоризненным пробором. В широко распахнутых глазах, то ли голубых, то ли серых, постоянно сквозила насмешка, адресованная прежде всего самому себе. Ведь он прекрасно знал достоинства своей внешности. Относился он к ней философски, порой говорил: мол, черт с ним, с этим Гуровым, у него масса недостатков. И был абсолютно прав – недостатки наличествовали в нем в избытке. В нем всего было с избытком. Поэтому люди, окружавшие Гурова, могли либо любить полковника, либо ненавидеть. Равнодушных не было.
Такие разные, они с генералом встретились в МУРе, когда одному было за двадцать, а другому – под сорок. Поначалу невзлюбили друг друга, но вода камень точит. И они стали друзьями.
Станислав Крячко, лет сорока с небольшим, вроде бы обладал внешностью заурядной, если бы не глаза, которые по большей части бывали насмешливыми, хитрыми, умными. В их связке Гуров был ведущий. Крячко признавал старшинство друга без комплексов, часто с радостью. Много лет назад Гуров работал в МУРе в группе Орлова, но вскоре сам возглавил группу; в нее и пришел Стас. Он был немного моложе Гурова, но тоже полковник, опер-важняк. Он не обладал стратегическим мышлением, как Орлов, и не мог сравниться с Гуровым как психолог и тактик, но в сыщицком чутье друзьям не уступал.
Сегодняшним утром они втроем встретились в кабинете генерала. Гуров пришел первый, за ним буквально через пять минут явился Крячко, а Орлов уже час как восседал в своем кожаном кресле, ожидая подчиненных.
– Присаживайтесь. – Генерал показал на стулья, расставленные вдоль длинного стола, за которым обычно проводились разного рода совещания.
Стас последовал приглашению Орлова, а Гуров прошел к окну и сел в давно полюбившееся ему кресло. Уловив слегка недовольный взгляд генерала, Лев сказал:
– Поясница что-то пошаливает со вчерашнего дня.
Орлов сделал вид, что поверил.
– Позвал я вас к себе, чтобы сообщить не очень приятную новость, – начал Орлов, прокашлявшись.
– Нас отправляют на пенсию? – Гуров вспомнил слова Марии насчет увольнения без выходного пособия.
– Почти угадал. – Генерал стрельнул в сыщика суровым взглядом, и тот поднял руки, мол: «Молчу, молчу».
– Начну с самого начала, чтобы все было предельно ясно. Вчера около девятнадцати часов вечера в одном из театров города случилось убийство.
– Артисты не поделили главную роль? – усмехнулся Стас.
– Если бы. Выстрелом из пистолета был убит ведущий актер. Причем прямо на сцене. Убийца не найден. – Генерал встал и прошелся по кабинету.
– Поклонник-маньяк, что ли? – поинтересовался Гуров. Теперь ему было не до шуток, ведь его Мария тоже работала в театре.
– Не похоже. Слишком чисто сработано. Оружие не найдено, свидетелей тоже нет. Убийца стрелял откуда-то с галерки, а там в это время никого не было. – Генерал остановился возле окна и, повернувшись к сыщикам, продолжил: – Но самое интересное, что после обыска в гримерке у этого самого артиста была найдена профессиональная винтовка с оптическим прицелом. После проведенной экспертизы выяснилось, что из нее было совершено несколько заказных убийств, в том числе и убийство твоего банкира. – Он посмотрел на Гурова.
– И теперь это дело передают нам, я правильно вас понял? – Гуров встал, подошел к окну и, открыв форточку, достал сигареты.
Генерал вернулся к себе в кресло. Он прекрасно понимал состояние друга. Убийство в театре… Хотя за годы службы в органах это был первый случай, но когда твоя жена работает в театре и выходит каждый вечер на сцену, кто знает, что может случиться завтра? Не найдется ли такой же отморозок, который начнет стрелять по артистам?
– Конечно, нам, а кому же еще? Приказано отложить все текущие дела и вплотную заняться расследованием этого происшествия, если это можно так назвать… – Говоря эти слова, генерал показал пальцем на потолок, хотя и так было ясно, откуда пришел приказ. – Самое главное, выяснить, был ли убитый артист тем самым киллером или же это просто подстава. Ну и, конечно, не забывать о том, кто убил самого артиста, хотя я думаю, что с него и надо начинать, так как он, по всей вероятности, приведет вас к ответам на все вопросы.
– А если эти убийства никак между собою не связаны? – предположил Гуров.
– Что сейчас гадать на кофейной гуще? Начнете расследование и выясните, связаны они или нет. – Генерал вытер платком выступившую на лбу испарину.
– Нет ничего хуже, чем начинать расследование не с начала. Наверняка там уже поработали местные спецы, – недовольно высказался Крячко.
Генерал развел руками.
– Прямо сейчас отправитесь в РОВД на Пятницкой и заберете дело. Его начал вести капитан Нестеренко. Заодно и поговорите с ним. Может, что-то интересное для себя узнаете. Там же, кстати, неподалеку находится и сам театр.
– А что хоть за театр? Из известных? – поинтересовался Стас.
– Обычный современный театр, каких сейчас немало. – Генерал нервно отстукивал карандашом по столу. – Еще вопросы есть?
– Нам нужен будет какой-нибудь мастер по компьютерам. Как принято сейчас выражаться, хакер, – подал голос Гуров. – Я уже давно собирался попросить вас включить в нашу команду какого-нибудь человечка, который с компьютером на «ты», но все как-то руки не доходили. А теперь вот, как говорится, сам бог велел.
– Вам что, мало нашего информационного отдела? – удивился генерал.
– Нам нужен человек, который сидел бы в нашем кабинете и по первому требованию извлекал бы нужную информацию, – не отступался Лев Иванович.
– А сами что, не познакомились еще с этим чудом цивилизации? – Генерал посмотрел на стоящий на его столе плазменный монитор. Честно сказать, он и сам мог пользоваться этим чудом техники только на уровне чтения почты, которую получал «оттуда».
– С нашими способностями мы будем топтаться на месте, поэтому нам нужен специалист, – настойчиво повторил Гуров.
– Хорошо, хорошо, будет вам специалист, – согласился Орлов, – а вам напоминаю, что каждое утро жду вас с докладом о том, как продвигается следствие. Надеюсь, вам не стоит напоминать, что мне нужны будут результаты. Там, – генерал снова показал на потолок, – долго ждать не будут, так что постарайтесь в кратчайшие сроки узнать, был ли убитый артист киллером и кто убил его самого.
– Разрешите выполнять? – Гуров картинно приложил руку к виску.
– Идите уже. – Орлов махнул рукой в сторону сыщиков.
* * *
После того как полковники вернулись в кабинет, Гуров достал сотовый телефон. Набрав нужный номер, приложил трубку к уху.
– Алло, Маша? У тебя все нормально?
– Да. А почему ты звонишь? Что-нибудь случилось? – удивилась Мария: муж звонил ей на работу только в крайних случаях.
– В театре у вас нормально? Ничего необычного не происходило за последние дни? – не унимался Гуров.
– Да что, в конце концов, происходит, ты можешь объяснить? – Мария уже стала нервничать, и Лев поспешил ее успокоить:
– Нет, ничего. Просто звоню, чтобы узнать, все ли у тебя нормально. Вот и все.
– У меня все нормально, и я сейчас занята. – Гуров даже представил, как Мария, сказав это, надула свои пухлые губки.
– Ну ладно. До вечера, дорогая, – сказал он как можно спокойнее и нажал на кнопку, прервав связь.
Гуров прошел за свой стол и, сев в кресло, посмотрел на Стаса, который сидел напротив за своим столом в излюбленной позе – закинув ноги на крышку.
– Какие будут мысли?
– По поводу?
– По поводу нового дела.
– Чувствую, придется попотеть. Запутанное какое-то дело. С одной стороны, убийство ведущего актера, но это ладно – можно предположить, что его «замочил» какой-нибудь фанат или что-то в этом роде. А вот винтовка с оптическим прицелом – это уже серьезнее. Кстати, как думаешь, Лев, артист театра мог быть профессиональным киллером? Мне вот что-то в это с трудом верится, – высказал свое мнение Стас.
– Пока трудно что-либо сказать. Надо ехать опрашивать свидетелей, а потом уже строить какие-то предположения. Да, кстати, раз мы коснулись этого вопроса, надо бы разделить обязанности. Кому-то нужно ехать в Пятницкий РОВД, а кому-то в театр – опрашивать свидетелей. Ты что выбираешь? – Гуров сделал хитрое лицо.
– Я бы, конечно же, поехал… – Стас не успел продолжить.
– Я так и думал, что ты хочешь поехать в РОВД за документами. Так уж и быть, мне ничего не остается, как поехать в театр.
Стас сделал удивленно-недовольное лицо и хотел было сказать, что совсем не это имел в виду, но Гуров уже встал из-за стола и, подойдя к двери, сказал:
– Ну, ты едешь или как?
– Ладно, Лев. Один – ноль в твою пользу, – поднимаясь, сказал Стас и, подхватив со стула ветровку, двинулся за Гуровым.
Выйдя на улицу, он остановил друга:
– Спешу сообщить тебе, что я сегодня безлошадный.
– Как? Почему? – Голос Гурова выдавал недовольство, так как он успел прикинуть, что каждый раз придется отвозить и забирать Стаса.
– Да вчера поехал поменять колесо, а когда его сняли, оказалось, что тормозные колодки уже стерлись до «не могу». Пришлось оставить, чтобы поменяли, – объяснил Стас, не обращая внимания на недовольный тон Гурова.
– Ну а что стоим? Вперед на остановку, а то трамваи здесь не так часто ходят. Вперед! – Гуров указал на трамвайную остановку и пошел к стоянке.
– Может, вы все-таки подбросите меня к РОВД, товарищ полковник? Здесь недалеко. Я вам заплачу. У меня даже деньги настоящие есть, – крикнул вдогонку Стас.
– Деньги – это хорошо. – Гуров остановился и повернулся к другу: – Ладно, уговорил, поехали…
На улице была ранняя весна – апрель месяц. На деревьях только-только стали появляться листочки, и солнце как бы боязно выходило из-за туч. По утрам и вечерам было еще холодно, а вот в полдень тепло так, что можно ходить в рубашках. Для сыщиков подобные перемены в погоде не играли никакой роли, они все равно ходили в верхней одежде, в костюмах или куртках. Не носить же пистолеты в открытую. Вот и сейчас Гуров, открывая машину, почувствовал, как прохладный ветерок забрался к нему под куртку, и поежился. Он не любил подобную погоду.
Дорога до Пятницкого РОВД заняла не так много времени. В основном из-за отсутствия пробок на дорогах. В это время многие москвичи уже добрались до своей работы, а оставшиеся бездельники еще спали.
– Желаю удачи, полковник, – остановив машину, сказал Гуров.
– Хорошо тебе… Ты вот сейчас поедешь общаться с культурными людьми, а мне придется сносить на себе недовольные взгляды работников этого замечательного заведения. – Стас покосился на здание РОВД. – Ты же знаешь, как они нас не любят, а тем более когда у них забирают дела, за которые можно было бы получить благодарность, а то и звездочку на погоны. А сейчас как раз тот случай. – Тяжело вздохнув, Стас взялся за ручку дверцы.
– Крепитесь, полковник. – Гуров хлопнул друга по плечу. – Ты, главное, ничего не забудь, – уже серьезно сказал он. – После капитана зайди к экспертам, забери у них результаты экспертизы и вещдоки. Как будешь готов – звони, я тебя заберу.
– Да уж, пожалуйста, а то меня неправильно поймут в общественном транспорте, с винтовкой-то наперевес, – хохмил Стас, выходя из машины.
Проводив своего напарника, Гуров отправился в театр. Ему было даже любопытно окунуться в закулисную жизнь. Прежде всего интересно, как складываются отношения между артистами. Слыша много раз о том, что богемный мир развратен, ведет беспорядочную половую жизнь, Гуров не особо в это верил, так как сам был мужем актрисы. Он был склонен верить рассказам Марии, а в них она никогда не упоминала о подобных вещах. К тому же те, кто об этом рассказывал, сами слышали эти байки от кого-то другого. «Если это окажется так, то нам это будет только на руку. Ведь тогда получается, что каждый знает друг о друге очень многое, а значит, и сможет рассказать что-то интересное. В постели люди любят делиться самым сокровенным», – думал Гуров, подъезжая к месту.
Здание театра было совсем не похоже на то, каким его себе представлял Лев. Он думал, что увидит какое-нибудь современное здание из стекла и бетона, какие сейчас можно встретить на каждом шагу. Все-таки это был современный театр, а не Большой, который был построен еще в позапрошлом веке. Но его ожидания оказались напрасными. Театр находился в старинном двухэтажном здании прошлого века. Фасад здания украшала красивая лепнина, а по краям широкой лестницы величественно восседали два огромных льва. Кроме того, фасад был тщательно отреставрирован, отчего казался еще более красивым. Гуров постоял некоторое время, разглядывая здание театра и размышляя над тем, что памятники архитектуры надо все-таки сохранять, а не сносить, как это делал прошлый мэр.
Снова подул прохладный ветерок, и сыщик поспешил внутрь. Известное выражение, что театр начинается с вешалки, находило здесь свое подтверждение. В фойе на первом этаже находился большой и вместительный гардероб, за стойкой которого сидела пожилая женщина, читавшая какой-то журнал. Увидев Гурова, она встала и вышла ему навстречу.
– Здравствуйте. Кого-то хотели видеть? – был первый вопрос женщины.
Ее голос был хорошо поставлен, и Лев Иванович сразу понял, что, скорее всего, она раньше сама выходила на сцену.
– Да. Мне бы хотелось встретиться с вашим главным… – Гуров запнулся, подбирая подходящее слово.
В действительности он не знал, кто тут занимает главное место и как называется эта должность: директор, или режиссер, или, может быть, продюсер. Хрен его знает.
Женщина с интересом смотрела на сыщика, пытаясь понять, что он имеет в виду. Наступила неловкая пауза, и Гуров решил обойтись без долгих объяснений, достав свою «корочку».
– Я по поводу вчерашнего убийства.
– Ах вот оно что, – спохватилась гардеробщица. – Так вам к нашему режиссеру Григоровичу. Его кабинет находится на втором этаже. Там на дверях будет висеть табличка с его фамилией, так что мимо не пройдете, – быстро объяснила она и тут же добавила, приложив руки к груди: – Какое горе, какое горе! Ведь он был так молод…
«Надо бы потом поговорить с ней. Возможно, она видела, кто первым выходил из театра. Не исключено, что это мог быть убийца», – подумал Гуров и, поблагодарив женщину, стал подниматься по лестнице.
