Kitabı oku: «Иллюзия бога», sayfa 4

Часть 7. О перестрелках и бывших

Опустив стекло, Ари высунулась из машины. Солнце плыло над горами, освещая неправдоподобно зеленые луга. Чем ближе автомобиль подъезжал к побережью, тем теплее становился ветер, и каждое его прикосновение казалось лаской, быстрым поцелуем. От пронизывающего утра не осталось и следа: теперь это был один из весенних дней, когда дышать воздухом – все равно что пить шампанское. День, который любит тебя.

– Только закрывай осторожно, – сказала Артемида, когда Ари наконец откинулась на спинку сиденья и потянула за рычаг. – Брат его окончательно доломал на прошлой неделе, на соплях все держится.

– Как он там? – осторожно спросила Ари, надеясь, что вопрос не прозвучал бестактно. О том, что Аполлон в недавнем теракте потерял важного ему человека, знали уже все.

– Не волнуйся. Я дам ему хорошего пинка к здоровью и процветанию.

Ари покоробили эти слова. Конечно, родственники не обязаны делить друг с другом все проблемы, но хотя бы минимальная поддержка казалась ей уместной. Заметив выражение ее лица, Артемида печально улыбнулась:

– Наверное, ты думаешь, что я веду себя с ним как последняя стерва.

Вместо ответа Ари сделала вид, что крайне увлечена разглядыванием фигурки оленя, болтающейся на зеркале заднего вида.

– Он безответственный дальше некуда, понимаешь? Там уже просто пробита стратосфера, но ему как будто все мало.

– Аполлон? – Ари не поверила своим ушам. – Он же чертов гений!

– Но у этого гения почему-то иногда отсутствует мозг. Точнее, не иногда. Точнее, постоянно.

Конечно, Артемиде было виднее, что за человек ее братец, но Ари он никогда не казался разгильдяем. Одаренный студент филологического факультета, талантливый поэт, страстный любитель поиграть и на гитаре, и на старинной лире, выкупленной у местного антиквара за бешеные деньги. Аполлон походил на фотомодель из рекламы мужского белья, и многие девушки и парни были влюблены в него до беспамятства. По пятницам он устраивал вечеринки или поэтические вечера, а затем за субботним завтраком Ари с соседками гадали, с кем же на этот раз он придет в столовую. У него был отдельный стол, где кучковались товарищи и поклонники, которые внимали его комментариям по поводу студенческих новостей и, как и он, постоянно надевали солнцезащитные очки. Афина с издевкой называла это представление «шоу золотого мальчика». Золотой мальчик. Человек-солнце. И еще миллион прозвищ для одного из самых продуктивных и притягательных людей в студенческом городке.

– Я тысячу раз просила… нет, я почти умоляла его перестать молиться на этого вашего Гиацинта. Чувствовала, что до добра это не доведет. И он тысячу раз просто смеялся надо мной. «Ты, сестренка, с виду вся такая образованная. – Артемида понизила голос, передразнивая Аполлона. – Но как дело доходит до моего интереса к истории искусств, сразу превращаешься в ворчливую каргу». В итоге мы вообще перестали общаться, и сегодня в город он с нами отказался ехать… А я знала, что так и будет, что эта одержимость знаниями отвратительно на него повлияет. Просто не предполагала, что таким… э-э… необычным способом.

Резкий звук прервал ее возмущенную тираду, и Артемида инстинктивно дернула руль вбок, громко чертыхаясь. Ари вздрогнула. Безошибочное чутье заставило ее тело среагировать раньше, чем мозг сумел проанализировать ситуацию, и она повалилась на пол, стараясь не поднимать голову.

Сердце бешено колотилось.

Она слышала этот звук раньше. Она не могла ошибиться! Все еще надеясь на игру воображения, Ари обернулась. Так и есть: отверстие, окруженное трещинами, расползшимися по стеклу заднего вида. И почти идентичная картина впереди.

– Какого… – Артемида ошарашенно огляделась, и ее лицо пошло красными пятнами. – В нас что, стреляют?

– Пригнись! – заорала Ари, съежившись еще сильнее, но та будто не слышала ее. Голубые глаза сверкали. Сжав губы и сдвинув густые брови, Артемида, казалось, лихорадочно придумывала какой-то план.

– Посмотри, они едут за нами?

Ари осторожно высунулась из-за кресла. Ни души, только черный внедорожник неотрывно следовал за ними – на почтительном расстоянии, что выглядело почти издевкой. Обычная машина, каких множество, разве что с треснутой фарой. Взгляд зацепился за эту деталь, и Ари ощутила, как внутри поднимается что-то темное и яростное. Будто где-то среди ее внутренностей притаилась змея, которую почти не волновала смертельная опасность, но которая вскинулась при одном взгляде на машину.

– Они же не прострелят двигатель? – допытывалась Артемида, не снижая скорости. Автомобиль постоянно заносило вбок. – Мы не взорвемся?

– Ну… Нет? – Хотела бы Ари вложить в ответ больше уверенности и меньше вопросительной интонации, но получилось не очень.

– Тогда подержи-ка руль!

– Что? Твою мать! Да ты с ума сошла! По-твоему, я умею водить?

– Сейчас научишься. Ну же! Давай, руку вот сюда…

Последний раз Ари была за рулем лет пять назад. Тогда они с одноклассниками, изрядно напившись, угнали «Роллс-Ройс» у отца их главного заводилы и дружно пытались развернуть машину в противоположную сторону. Растолкав приятелей, Ари лихо забралась на водительское сиденье, пытаясь сообразить, как управлять этой махиной. Появление на крыльце владельца автомобиля придало ей невероятную изобретательность. По идее, пули должны были произвести такой же эффект. Борясь с искушением зажмуриться от ужаса, Ари крепко вцепилась в руль.

– Хорошо, что уже заряженный… – пробормотала Артемида, копошась в бардачке.

– Серьезно? Что у тебя там делает пистолет? Стоп, подожди, ты же не собираешься…

– Видишь, пригодился. Пожелай мне удачи! – Она высунулась в окно, треснув Ари ногой и на секунду загородив обзор своей пышной красной юбкой.

– Как тебе такое, засранец? А?

Выстрелы над головой пробуждали желание затормозить, распахнуть дверь и нестись куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой проклятой трассы. «Но снаружи они перестреляют нас за минуту», – обреченно подумала Ари.

– Уже не так весело? Погоди, сука, прострелю колеса, тогда и поговорим!

Вспотевшие ладони соскальзывали, и Ари молилась всем известным ей святым, чтобы Артемида действительно была хотя бы вполовину настолько меткой, насколько ей казалось. Маленький ветхий автомобиль петлял и трясся.

Гул и грохот оповестили о том, что по ним снова открыли огонь. Артемида сделала последний выстрел и ловко юркнула обратно. Ее грудь тяжело вздымалась, лицо побелело, но она довольно рассмеялась, почти сразу подавившись кашлем. В салоне повисла тишина.

– Оторвались?

– Похоже на то.

Облегчение нахлынуло так резко, что Ари едва не выпустила руль.

– Ты что, прострелила ему колеса?

– Я никогда не промахиваюсь.

– Ты… Ты просто…

– Потрясающая?

– Хм. – Ари сделала вид, что задумалась, потирая лоб. – Совершенно точно!

Артемида просияла, небрежно швырнув пистолет обратно в бардачок. От перевозбуждения Ари хотелось и плакать, и смеяться одновременно.

– Да уж. Заработать психическое расстройство – такого пункта не было в моем списке дел на сегодня.

– Давай-ка сюда, я поведу… Честно, я думала, так только в фильмах бывает. Знаешь, все эти глупые боевики, которые нравятся мужчинам среднего возраста. Если хотели убить нас, не проще ли было просто заранее перерезать тормоза?

Ари не отвечала. Облегчение сменилось паранойей. Теперь казалось, что передышка временная и сейчас зловещий автомобиль появится снова, чтобы довести дело до конца.

– Среди бела дня, – продолжала Артемида, покачивая головой. Ее голос звучал звонче обычного, по коже разлился румянец. Вид охотницы, только что обнаружившей подстреленную добычу. – А вдруг здесь были бы свидетели? Хотя, может, им и нужны были свидетели…

Ари рассеянно кивнула:

– Чтобы, когда наши хладные трупы увезет катафалк, копам показали пальчиком на загадочный черный внедорожник. И пока шли бы поиски, настоящий организатор преступления скрылся, как ни в чем не бывало…

Что-то не давало ей покоя. Разбитая фара, чертова разбитая фара… Она вздрогнула.

– Что-то случилось? – Артемида обеспокоенно покосилась на нее. – Если укачивает… А, черт с ним, ладно, блюй в салон. Все равно придется отдать на ремонт в городе.

– Нет-нет, все в порядке. Просто вспомнила кое-что.

– Например?

– Например. – Ари прочистила горло. Она хотела сказать это вслух и одновременно боялась, будто так ее слова могли стать реальностью. – Мне показалось, что в нас стреляли из машины моего бывшего.

– В нас стрелял твой бывший? – ахнула Артемида.

– Просто похожая машина. Он мудак, но не настолько…

«Почему же. – Темная змея внутри снова начала разворачивать кольца. – Как раз наоборот, именно настолько».

Артемида на секунду мягко сжала ее руку:

– Нахуй мужиков. Я тебе это уже говорила?

– Хм… Нет, не думаю.

– Вот, теперь говорю. Ничего. По крайней мере, сегодня мы победили, кто бы там ни был за рулем этой колымаги.

Ари вяло улыбнулась. «Пошел нахрен, Тесей. Ты больше не заслуживаешь того, чтобы быть в моих мыслях».

Хотя опасность миновала, автомобиль не сбавлял скорость, карабкаясь все выше по склону. Пейзаж, влюбивший в себя местную богему, постепенно окрашивался голубовато-серыми тонами, и ветер оставлял на губах привкус соли и запах цветов, налитых медом солнца.

Машина затормозила у дорожки из гравия.

– Наша Перси богато живет.

– Выйдешь поздороваться?

Артемида любовно похлопала по приборной панели:

– Как-нибудь в другой раз. Поеду ремонтировать свою маленькую Лань.

– Лань?

– Ну знаешь, хорошая скорость, все такое. Пережила перестрелку и унесла нас от этих мудаков. Думаю, так я ее и назову.

– Классное имя. Спасибо, что… – Ари замялась, подыскивая нужные слова.

– Подбросила?

– Не дала умереть.

– А, это. Обращайся, если что. – Она подмигнула на прощание.

Ари забросила рюкзак на плечо и вывалилась из машины, с трудом восстановив равновесие. У нее все еще тряслись коленки, но зелень кипарисов и шум волн оказывали успокаивающее воздействие.

Вышедшая Персефона помахала рукой, быстро ставя на крыльцо чашку, от которой шел пар. Ее шелковое черное платье и пушистый белый свитер, защищавший от холодного ветра с моря, совершенно не сочетались, но на ней отчего-то выглядели притягательно. «Подлецу все к лицу», – подумала Ари. Несправедливо, конечно. Персефона никогда не была подлецом. Себе на уме? Возможно. Но кто из них не без греха?

– Как дела?

– Напряженно.

– У тебя стекло в волосах, кстати.

– Что? – Ари провела по прядям и, почувствовав, как кольнуло подушечку пальца, нагнулась, тряся головой из стороны в сторону. Стеклянная крошка посыпалась на гравий. – Погони и перестрелки, – весело пояснила она, ожидая потока вопросов, но Персефона если и удивилась, вида не подала. Ей явно было любопытно, зачем бывшая соседка по кампусу явилась в такую даль, но из вежливости она сдерживала расспросы.

– Хочешь что-нибудь поесть? Выпить? Пойдем в дом или спустимся к морю?

Как ни маняще выглядел трехэтажный особняк с панорамными окнами, из открытой двери которого лились приглушенные звуки джаза, Ари все же предпочла прогулку по пляжу. Море, на один оттенок темнее неба, повисшего над горизонтом дымовой завесой, завораживало. Правда, оно еще и вызывало у Ари воспоминания о смерти Минотавра на скалах у побережья. Но не могла же она всю жизнь бегать от них?

– Красиво тут у вас.

– Немного голливудского шика, вкрапления Art Déco, элегантность и модерн. Или ты про пейзаж?

– Про все. Смотрю, ваш дом ближе всех к берегу.

– Мама любит природу и не любит соседей.

Ари подобралась:

– Семела правда была твоей соседкой?

Персефона молчала так долго, что Ари показалось, что свист ветра заглушил ее вопрос.

– Что-то происходит, – наконец сказала она очень тихо.

– В каком смысле?

– Сначала Семела умирает, упав с лестницы после бурной вечеринки. Потом ко мне заявляется Дионис с какими-то странными идеями о том, как оживить ее. А теперь ты. – В ее голосе зазвенела неожиданная сталь. – Так что же происходит, Ариадна?

– Я… – Ее властный тон сбил Ари с толку, вынуждая подыскивать оправдание, будто она была преступницей. – Мне просто нужны ответы. Пытаюсь понять, как далеко зашел Дионис, прежде чем пропал без вести.

Персефона отвернулась.

– Да, она была моей соседкой. Видишь вон тот домик? – Она указала вправо, перегнувшись через перила лестницы, ведущей к каменистому берегу. – После выпуска из вашего колледжа Семела стала неплохим специалистом. Писала книги. Ей нравилось пару раз в году устраивать вечеринки, куда стекались местные со всего побережья. Ты бы видела, какая там роскошь… Гэтсби⁶ нашего времени. Знаешь, я совсем не удивилась, когда узнала об их дружбе с Дионисом. У него явно был хороший учитель.

Прищурившись, Ари смотрела на далекий очаровательный дом с красной крышей, похожий на слегка размытую акварель. Казалось, чем дольше она всматривается, тем больше призрак Семелы, которую она видела лишь раз, наливается жизненной силой, обретает плоть и кровь, становясь чем-то большим, чем тире между двумя датами на надгробии.

– Так о чем же он спрашивал тебя? – внезапно севшим голосом прошептала Ари.

И Персефона начала рассказ.

Часть 8. О смерти и экспериментах

== Зима ==

Первые дни после смерти Семелы были наполнены вязкой, удушающей тишиной. Они предназначались ветру, шелестящему в голых ветвях, негромкому шуму наполовину замерзшей реки. Казалось, любая беседа, едва начавшись, тонула в белой пелене непрекращающегося снегопада за окном. Оттого стук каблуков и громкие слова, прозвучавшие с порога Царства, заставили Персефону вздрогнуть:

– Привет, не помешаю?

Дионис приподнял черные очки, и его блуждающий взгляд будто нехотя сфокусировался на ней. В дни траура он расхаживал по кампусу в бледно-розовом клетчатом костюме и футболке с надписью «dead end» – видимо, это была пощечина общественному вкусу и прогнозам метеорологов, смысл которой Персефона плохо понимала. Да и сам Дионис с его образом жизни, повадками, артистизмом был ей чужд. Он казался слишком изменчивым, этаким алхимическим соединением легковоспламеняющихся эмоций. Поэкспериментируй – и получится либо драгоценный металл, либо экологическая катастрофа.

– Конечно, заходи. Как ты? – Идиотский вопрос. Как можно себя чувствовать после гибели подруги? К счастью, Дионис сам сгладил конфуз, отшутившись в своей привычной манере:

– Ничего. Хотел бы вскрыться и проверить печень. Удостовериться, что она все еще держится. Ну, знаешь.

– Что ж, в этот раз ты хотя бы закусываешь. Хоть и пончиками.

– Какими пончиками?

– Я вижу сахарную пудру у тебя на футболке.

– Это кокаин.

– Оу…

– Шутка, это и правда пончики. На этот раз.

Не зная, что ответить, она похлопала по подоконнику, приглашая Диониса присесть. Он опустился рядом, бросив быстрый взгляд на сборник в ее руках, испещренный сделанными впопыхах пометками.

– «Цветы зла», – прочитал он вслух, убирая очки во внутренний карман пиджака. – Кажется, Бодлера судили из-за них. Что-то насчет богохульства и нарушения норм общественной морали, ты знала об этом?

Вблизи он казался уставшим. Черные круги под покрасневшими глазами, разбитые костяшки, развязанные шнурки. И вечно взъерошенные волосы и ухмылка «души компании» – их Персефона видела и раньше, но сегодня привычные детали его облика складывались в какой-то неприятный, зловещий ребус. Ей не нравился этот нескладный диалог.

– Знала, – ответила она ровным голосом, размышляя, почему он явился сюда. – Это же написано в предисловии.

– А я никогда не читаю предисловия. Только если книга очень понравится, если финал будет неожиданным… Хотя с меня, кажется, хватит неожиданных финалов после этой чертовой вечеринки. На целую вечность вперед хватит.

– Соболезную твоей утрате, – быстро сказала она.

Это было ложью. Персефона честно искала в сердце сочувствие к покойнице, но лишь в очередной раз пришла к выводу: смерть не пугала ее. Течение времени казалось понятным и логичным, оно вихрилось месяцами, годами, столетиями, исчезая неравномерно, но все же неумолимо быстро. Люди и растения, города и эпохи, величественные храмы и жалкие лачуги – все рассыпалось на атомы, перемешивалось и сплеталось в новых формах и видах, чтобы обратиться в прах снова. Она думала, что будет бояться смерти после их с Аидом приключения в том небольшом темном кафе. Но нет: и цветение, и тление по-прежнему обладали в ее глазах определенным очарованием. Все предопределено.

«Смерть поимеет всех».

Она не хотела выдавать отсутствие жалости и опустила взгляд, сильнее натягивая рукава свитера, обхватила книгу двумя руками. Но Дионис лишь слабо улыбнулся – едва-едва поднимая уголки губ, так, будто все про нее понял и не осуждал.

– Хотел спросить кое-что. Помнишь, на вечеринке мы немного… – он побарабанил слегка дрожащими пальцами по колену, – экспериментировали с напитками?

– Точнее, это ты экспериментировал, а мы просто были подшофе и согласились попробовать.

Он поморщился, покачал головой, вздохнул, с деланой неуклюжестью полез в карман – на секунду Персефоне показалось, что она смотрит хорошо продуманный спектакль.

– Спрошу прямо. Что из этого может вызвать кому?

Она бережно взяла смятый лист, провела ногтем по списку, остановившись на шестой строчке.

– Conīum maculātum⁷. Только не говори, что ты давал нам это дерьмо… Стоп, ты давал нам это дерьмо?

– Нет, нет. – Засмеявшись, он отвел взгляд. – Ты ведь еще не парализована, разве не так?

Персефона холодно улыбнулась, придвинувшись чуть ближе, так, что можно было увидеть запекшуюся кровь на его потрескавшихся от холода губах.

– Я буду честной, Дионис. Ты производишь впечатление того второстепенного персонажа, который всю дорогу балагурит и развлекается, как может, а в финале оказывается, что он замышлял едва ли не государственный переворот и все это время просто отвлекал внимание главных героев.

– Мне нравится твой поэтический слог, но, – он по-мальчишески трогательно склонил растрепанную голову набок, его глаза нездорово заблестели, – у тебя разыгралось воображение. Я не главный герой и не второстепенный. Просто тот персонаж, которому остался лишь один толчок, еще одна трагедия до того, чтобы превратиться в злодея, так что…

Персефона вздрогнула от стука – книга соскользнула с колен на пол, и Дионис нагнулся за ней, не разрывая зрительного контакта.

– Шучу, Перси! Не воспринимай все слишком серьезно. Не все так плохо.

– Конечно. – Она понимала, что, очевидно, все было не просто плохо, а ужасно. Взяла похолодевшими пальцами книгу, кивнув в знак благодарности. – Но ты ведь сейчас не просто выдумываешь рецепт для нового коктейля. Зачем тебе экскурс в ботанику?

Дионис посмотрел куда-то поверх ее головы, пожевал губами, будто на секунду задумавшись, стоит ли вообще говорить с ней дальше.

– Мне нужно попасть на Сайд.

У Персефоны перехватило дыхание. Липкий кошмар воспоминаний нахлынул с новой силой, и она резко поднялась на ноги. «Спокойно, – напомнила она себе. – Может, это только у тебя с Аидом было неудачное путешествие на ту сторону. Может, это вообще была случайность и другого мира, который вы увидели, не существует».

– Хочу повторить состав того, что получилось на вечеринке, – продолжал Дионис. – Желательно так, чтобы был тот же эффект, но при этом мне не пришлось падать с лестницы и разбиваться насмерть, как Семеле. Химия мне легко дается, смогу что-то придумать. Но небольшой совет все-таки не помешал бы.

«Обычно так оно и бывает: за все, что легко получается, приходится очень дорого платить». Вслух она сказала:

– При неудачном выборе дозировки Conīum maculātum ты в итоге как раз захочешь упасть с лестницы, лишь бы побыстрее отойти на тот свет. Возможно, я смогу что-то посоветовать, если увижу картину целиком.

Молчание. Когда тиканье часов среди библиотечной тишины начало действовать на нервы, Персефона настойчиво повернулась к собеседнику:

– Не знаю, заметил ты или нет, но я правда хочу помочь.

«Нет, неправда. Тебе просто любопытно, потому что ты была на Сайде и столкнулась с неизведанным, а твоя природа не любит нерешенных загадок».

Будто услышав ее мысли, Дионис ухмыльнулся:

– «Кажись цветком и будь змеей под ним»⁸.

– Что ж, если у тебя больше нет вопросов…

– Подожди. Извини, сам не свой. – Он выдохнул, закрыв лицо руками, но сквозь неплотно сдвинутые пальцы Персефона по-прежнему видела лихорадочно блестящие глаза, следящие за ней. – Вот, как я вижу этот пазл. Семела веселится на вечеринке, пьет ту бурду, которую я намешал во внезапном творческом порыве…

Персефона вскинула голову:

– Случайно создал питье, переносящее в другое измерение? – Она коротко хохотнула. – Пардон, продолжай, продолжай.

Дионис, наконец, отнял руки. Она видела множество эмоций, сменяющихся на его лице, но не верила ни одной. Разве что едва различимой, но, несомненно, глубокой скорби, вот только что ее вызвало? Лишь смерть подруги или то, что из-за него она застряла на той стороне? «Экспериментатор хренов. Знал ведь, что может произойти, и все равно угощал нас этим дерьмом».

Калейдоскоп эмоций внезапно остановился на привычной кривоватой улыбке:

– Я ведь говорил о возможных последствиях, просто… Оставим дебаты об этичности произошедшего, хорошо? Прошу тебя.

Персефона пожала плечами, стараясь скрыть нарастающую тревогу.

– Она выпила это, – продолжил Дионис, растянувшись на подоконнике. – Пошла наверх. Я не был уверен, что напиток подействует, думал, будет просто очередная галочка в списке моих проебов. А потом сверил с записями, которые делал в пьяном угаре, и понял – да, это оно. Все сработает, ее сознание попадет на Сайд, вот только для этого организм должен оказаться на пределе возможностей. Проще говоря, она должна почти умереть. И я, как ты понимаешь, не рассчитывал, что эта… почти-смерть действительно наступит.

– Вот только она не почти умерла, Дионис! В ту ночь она правда умерла. Все видели ее тело, и у копов были основания для подозрения, что ей «помогли», – Персефона изобразила пальцами воображаемые кавычки, – упасть.

Он встряхнул головой, все еще продолжая полулежать на подоконнике, но его тело напряглось, как струна. Внезапно Персефону пронзила жуткая догадка: не мог ли он сам убить Семелу? Посмотреть, что будет, например. Или просто ради веселья.

Усилием воли она отогнала эту мысль и сосредоточилась на его речи.

– А почему я тогда вижу ее? Не так, как во сне. А так, как мы во время ритуала видим чудищ Тартара. Вроде понимаешь, что это нечто чужое нашему измерению, но при этом оно настоящее. И Семела тоже реальна.

Это было выше ее сил.

– Не хочу разрушать твои доводы, – Персефона вскинула руку, прерывая его, – но даже если ты не допился до белой горячки и сознание Семелы действительно живо, подумай еще раз. Допустим, ты найдешь ингредиент, который может сымитировать смертельную опасность для твоего организма и безопасно ввести его в коматозное состояние – хотя, черт побери, где ты вообще собрался такое найти? – но даже если ты придешь на Сайд сам и каким-то чудом найдешь Семелу, что будешь делать дальше? Спросишь, кто ее убил? Ради возмездия?

Дионис отвернулся, поморщившись, как от боли. Она перевела дыхание, отчетливо понимая, что ее слова не имели для него никакого смысла. Зря надрывалась. Он в отчаянии, он чувствует вину, и он нестабилен. Комбо.

– Тело пропало, – сказал он так тихо, что Персефона не сразу поняла смысл слов.

– Я думала, семья похоронила ее вчера. Мы видели труп, когда приезжала полиция. И что с того? Что это вообще дает?

– Надежду. – Он медленно надел солнцезащитные очки и уставился в окно на пасмурный, затянутый снежной пеленой кампус. – Может, все-таки попробуешь придумать сценарий, в котором я попаду на Сайд и мне не понадобится умирать? Больше у нас таких задротов в ботанике не найти.

Она приподняла бровь:

– Есть что-то в этом мире, способное тебя переубедить?

Нервный смешок.

– Лоботомия разве что.

Кто бы сомневался.

– Есть ведь и другой путь попасть на Сайд. Ты ведь знаешь его, да? Почему не говоришь о нем?

– Не знаю, какие у тебя были от него впечатления, но лично у меня – не самые радужные…

== Весна ==

– Подожди, подожди, – перебила Ари, выпрямляясь. – Так ты правда видела Сайд?

Персефона медленно моргнула, словно выходя из транса. Рассказчик из нее был не самый лучший: мысли явно были заняты чем-то еще, она постоянно запиналась, тщательно подбирая слова, будто в конце месяца придется платить за каждое из них.

– Пожалуй, – неопределенно протянула Персефона.

Море скребло берег белыми когтями, почти доставая до ее оксфордов. Ари нетерпеливо шумно выдохнула, пиная камушек:

– Сайд – это просто легенда.

В ее голове все уже пришло к простой и понятной цели: найти Диониса, который перед исчезновением говорил с Персефоной. Была неизвестная переменная – Семела и ее внезапная смерть, но Ари надеялась, что уж с этим она как-то управится. В конце концов, это не ее забота, а полицейских. Но теперь в игру помимо «икса» вступил «игрек» – Сайд, сторона, игравшая сюжетообразующую роль в своеобразной мифологии Эллинского университета, сложившейся за десятилетия студенческого фольклора.

Ходил слух, что кампус был поставлен на древнем захоронении. По легенде, главное здание было одним из немногих священных мест на Земле, где встречались четыре ветра. Впервые попав туда, Ари почувствовала, будто очутилась в параллельном измерении, в источнике чего-то важного. И притягательная, мистическая энергетика кампуса была идеальной почвой для преданий о Сайде, передающихся студентами из поколения в поколение. Что-то вроде другого измерения, существующего параллельно их кампусу. Как Тартар, только в Тартаре обитают чудовища и царит непроглядная тьма, а Сайд, якобы, представляет собой зеркальное отражение привычного им мира. Тоже есть животные, растения, изобретения и искусство – впрочем, там все не то, чем кажется, и лучше туда не соваться. Некий студент когда-то даже изобразил на стене общежития граффити с предполагаемыми страданиями некой жалкой душонки, забредшей в одну из ловушек Сайда. Творец явно вдохновлялся босховскими представлениями о земных наслаждениях⁹ с налетом современного сюрреализма, но работа все равно имела большую популярность.

– Ты учишься там уже два года и до сих пор не поняла, насколько серьезны все их предания?

Ари не понравился ее тон. Снисходительный. Королевский.

– Не думаю, что стоит слепо верить всему, что слышишь.

– Нет, Ари, здесь не легенда. Что-то большее. И Дионис сразу понял, что к чему. «Но открою тебе секрет: безумцы всех умней»¹⁰, – процитировала Персефона.

Опять. Будто черная змея внутри сжалась перед прыжком.

– Он не безумец.

– Я в хорошем смысле. Странные парни даже прикольные. Просто… иногда он слишком странный, если ты понимаешь, о чем я.

– Ничего удивительного. Моя ошеломительная красота затуманивает его разум, – мрачно пошутила Ари.

Персефона тихонько засмеялась своим очаровательно-вежливым смехом:

– Не исключено.

– Эй, – Ари быстро дотронулась до ее плеча, точно боясь обжечься, – я ни секунды не верю в то, что он убил Семелу. Понимаешь?

Персефона проигнорировала ее вопрос.

– В общем, да, мы с Аидом видели Сайд. Вернее, мы будто заглянули в замочную скважину и сбежали, сломя голову.

– Что случилось?

Персефона отвернулась. Внезапный порыв ветра дернул ее длинные белые волосы, и она нервно закрутила их в узел.

– Это бред сумасшедшего, – пробормотала она. – Мы всего-то выпили гранатовое вино. Его оставил в ящике этот… экспериментатор, чтоб его.

«Экспериментатор». Ари ощутила укол совести – Дионис мягко, исподволь пытался поговорить и о своих изысканиях в химии, и об успехах в распространении веществ сомнительного толка. Возможно, он пытался таким образом прощупать почву, понять, можно ли доверить ей опыты с попытками пройти на Сайд? Если честно, она эти разговоры предпочитала игнорировать. Может, потому что не особо хотела замечать его «проблемную» сторону. В конце концов, она никогда не строила иллюзий на его счет. Он был хаотичным, доброжелательным парнем, прекрасной катастрофой – как и она сама. Его гротескная порочность, пагубное очарование, развращенность казались лишь следствием пребывания в их университете. Эдакий очаровательный персонаж сказки – впрочем, какая же сказка обходится без покушений на убийство?

– Слушай, я… – Ари медлила. «Черт, мне и правда стоило взять у Афины пару уроков ораторского мастерства».

– Все, что мне нужно, – понять, куда мог деться Дионис. Любая зацепка. Мне стремно доводить дело до полиции… по личным причинам. И потому что они ни хрена не сделают, это любому понятно. В моих интересах просто выслушать твою историю! Даже если вы там кого-то убили, я и слова не скажу, клянусь.

– Там и убивать никого не пришлось. Они были уже мертвы. – Бледные пальцы Персефоны сжались в кулак, и, когда она разжала ладонь, на ней отпечатались глубокие розовые следы от ногтей. Когда она снова заговорила, от Ари не укрылась легкая дрожь в голосе.