Kitabı oku: «Сюрприз для миллиардера», sayfa 2

Решив, что прокручиванием мыслей я не помогу делу, прежде всего, я позвонила начальнику и сказала, что сегодня у меня будет как раз тот обещанный отгул. Сопротивляться Павел Петрович не стал, лишь узнал, всё ли у меня в порядке. Соврала, что простыла, после вчерашнего это было даже правдоподобно.

Записаться на приём в государственную поликлинику и попасть в этот же день было нереально, поэтому я плюнула на всё и позвонила в частную клинику. Если всё подтвердится, то проще будет устроить всё там… Срок уже немаленький, а в государственной больнице могут начать тянуть время. Мне точно этого не надо.

Уже через три часа я оформляла документы на стойке регистрации. Руки тряслись, но, собрав последние остатки воли в кулак, я заставила себя сохранять внешнее спокойствие. Буду спокойна внешне, проще будет сдержать свои внутренние переживания.

В тот момент, когда я шла к кабинету врача, я поняла, что, наверное, должна была сказать Андрею. Тем более, я точно знаю, как его найти.

Вот только мне казалось, что на ребёнка ему будет плевать. Сколько женщин устраивали охоту за ним и его состоянием? Не счесть. Но он, как услужливо подсказал мне поисковик, не женат, и детей у него тоже нет. Так что, тут можно даже к гадалке не ходить, итак всё понятно.

А сама я ничего не смогу дать ребёнку. Весь мой относительный успех разобьётся об слово “декрет”, а мне очень не хочется, чтобы мои дети знали, что такое нищета. Я бы из своей памяти эти воспоминания с удовольствием стёрла, вот только способа ещё не придумали.

– Вы Фокина? – медсестра выглянула из кабинета и после моего кивка пригласила на приём.

Врачом оказался мужчина. Но сейчас меня это не заботило. Мне нужно было подтвердить собственные подозрения. И устранить…

Чёрт, устранить проблему. Да, маленький зародыш, который вряд ли ещё хоть чем-то напоминает человека, имеет столько власти. Это ещё даже не полноценная жизнь, это – шанс на неё. И я этот шанс собираюсь убить…

– Что вас беспокоит? – задаёт вопрос врач, после того, как здоровается.

– Я беременна, – отвечаю без предисловий, и даже утверждаю. Хватит себя обманывать, ошибки быть не может.

– Что ж, проходите, – он указывает рукой на дверь, которая ведёт в отдельное небольшое помещение, где и располагается гинекологическое кресло.

Я быстро раздеваюсь, устраиваюсь в кресле. Переживаю осмотр, глядя в потолок. Удивительно, но не думаю совсем ни о чём, даже не боюсь и не дрожу. Дрожь будто бы выгорела, чересчур быстро, но так даже лучше.

– Можете одеваться, – говорит врач, и я делаю это на автомате, вполуха слушая его слова: – Действительно, беременность есть. Вы будете её сохранять? – вопрос он задаёт аккуратно, но я этому вопросу даже рада. Можно ничего не говорить. а просто помотать головой из стороны в сторону. – Что ж, в таком случае вам нужно будет сдать анализы в нашей лаборатории, на это уйдёт несколько дней, если всё в порядке, то процедуру назначим ровно через неделю.

Голос мужчины, имя которого я так нигде и не посмотрела, спокойный и равнодушный, наверное, у них тут такое едва ли ни каждый день. На меня не смотрять обвиняюще, медсестра лишь печатает что-то, даже не обращая внимания на моё присутствие. Но я себя чувствую так, будто бы достойна порицания всех людей на свете.

– Хорошо, – голос мой на мгновение срывается, но я быстро делаю вид, что всё в порядке.

Потом всё будто бы в тумане, я подписываю бумаги, иду в кассу, там оплачиваю анализы, потом в лаборатории у меня берут кровь в три пробирки, после чего с баночкой отправляют в туалет за мочой.

Выйдя из клиники, я смотрю на время. Быстро успела. Наверное, лучше было отправиться сейчас на работу, отвлечься от грустных мыслей, но я уже взяла отгул, появиться в офисе сейчас будет странно.

Пришлось ехать домой.

***

Спасло то, что буквально у подъезда уже мне позвонила сестра. Когда она спросила, не хочу ли я приехать к ним, пока у неё выходные, я тут же согласилась, потому что оказаться один на один со своими мыслями не хотела.

Дорога до города, в котором жила сестра, заняла больше двух часов. Завтра, чтобы оказаться на работе вовремя, мне придётся вставать в пять утра. Но это всё ерунда, потому что иначе я, наверное, сойду с ума.

Конечно, всю неделю жить у сестры не получится, но за то время, что я буду у неё, может быть, у меня получится убедить себя в неизбежности предстоящего.

Добравшись до города, я тут же зашла в ближайший супермаркет, чтобы купить что-то нибудь племянникам и нам с сестрой к чаю. Мимоходом подумала, что аллергия на алкоголь в моём случае очень хорошая вещь, потому что беременным алкоголь нельзя… Но тут же себя одёрнула.

Беременным нельзя пить, потому что это может навредить ребёнку. Мне же должно быть на это всё равно, потому что никакого ребёнка всё равно не будет.

Звоню в домофон, сестра открывает без вопросов, я же ей позвонила со станции, сообщив, что скоро уже буду.

– Привет, – улыбаюсь, чтобы Катя ничего не заподозрила. Она выглядит вымотанной, но не так сильно, как обычно.

– Привет, – забирает у меня пакеты. – Мальчишек свекровь забрала, но через час уже вернуть должна. Хотя она может и заартачиться, – бывшая свекровка Кати была, мягко говоря, гадиной.

Сыночка и внуков она обожала, но с чего-то решила, что и Катя должна поклоняться её ненаглядному Вовочке. На фоне этого было немало конфликтов, но Вовчка поклонения не жаждал, и всё было нормально.

Пока, собственно, он не запил. Сестра какое-то время пыталась его из этого состояния вывестись, но когда у неё опустились руки, она просто ушла, чтобы детям не нужно было видеть бухого в дрезину папашу каждый день.

Но и наша мама, и мама Вовы решили, что Катя – гнусная разрушительница семейной идиллии, очаг не сохранила и всё такое. Когда сестра жила с мамой, смотреть на неё было больно.

Сейчас она с детьми снимает просторную однушку, я, как только начала работать, предложила ей помощь, в которой сейчас она уже и не нуждается. У неё получилось устроиться на работу с нормальным графиком, дети ходят в садик, вроде бы, она справилась.

Но я всегда знала, что несмотря на всю свою внешнюю жесткость в этом плане до сестры не дотягиваю. Она с детства как танк, ничто не может её остановить.

Я всю жизнь пытаюсь стать сильнее, чем есть на самом деле, но стоит только оказаться на развилке, как сразу же осознаю, что никаких плодов мои старания не дали.

– А Вовка у неё торчит, и дети с ним “общаются”? – спросила я сестру, когда мы уже сидели на кухне.

– Нет, когда свекровь их приводит, он сливается. А они уже плохо понимают, что такое “папа”, – грустно вздохнула Катя. – Точнее, им говорят, что, вот, – это ваш папа, но они его боятся. Он же совсем не просыхает.

– Да уж, замечательно.

Мы молчим, а я опять начинаю прокручивать в голове то, что ждёт моего ребёнка, если он появится на свет. Вот этот городишко, истеричная бабушка, однокомнатная, в лучшем случае, съёмная квартира и экономия на всём на свете. А когда он бы подрос, то я не смогла бы вернуться к работе, потому что тут архитекторы нафиг никому не нужны. А Москву с ребёнком и без прописки потянуть нереально даже в мечтах.

– В общем, Зой, детей нужно рожать без рассчёта на мужика, – сестра грустно вздыхает, даже не замечая, что я застыла, слушая её слова.

– Да, конечно, – соглашаюсь, понимая, что Катя права. Рожать ребёнка нужно только тогда, когда понимаешь, что “потянешь” его сама.

Я не потяну. Вот и ответ на все мои размышления.

– Так, ладно, сейчас буду звонить Нине Семёновне, вдруг повезёт, и она сегодня не будет сворачивать мне кровь. Днём же, когда детей забирала, даже не плюнула в меня, – грустно шутит сестра, беря в руки телефон.

После непродолжительного разговора становится понятно, что свекровь уже ведёт мальчиков домой.

– Чудо просто, а не день. Ты, кстати, рано приехала, с работы отпросилась, что ли?

– Выходной незапланированный, переработала слегка, начальник расщедрился, – отмахиваюсь, не желая вдаваться в подробности.

– Ладно, пойду встречу их на улице.

– Стой, я с тобой пойду. Соскучилась по мальчишкам, – улыбаюсь, потому что я действительно давно по нашим меркам не видела племянников.

– О, давай. Обрадуются, – улыбается сестра, и я отвлекаюсь хотя бы немного от груза будущей вины.

***

– Зоя приехала! – стоило мне только выйти из подъезда, как ко мне кинулись оба племянника.

Первым на меня налетел, конечно, старший – Богдан. У них с Матвеем разница чуть больше года всего, но в этом возрасте каждые несколько месяцев имеют значение.

– Привет, – улыбалась я, обнимач мелких хулиганов. – Как у вас дела?

– Мы с бабой ходили к бабуле, – отрапортовал Богдан, на что я лишь вскинула брови. Про такое мне Катя не говорила, да и я особо не замечала между сватьями любви. А тут вот даже с внуками вместе время проводят.

– Здравствуйте, Нина Семёновна, – вежливо здороваюсь с женщиной, то которая только что к нам подошла. Понятно, мальчишки убежали вперёд.

– Здравствуй, Зоя, – она меня терпеть не могла, пыталась даже Кате мозги промыть, что со мной ни ей, ни детям лучше не общаться. Но, наверное, дело было в том, что я – Катина поддержка, из-за чего сестра не попала в зависимость ни к маме, ни к свекрови бывшей. Вот и раздражаю.

Сейчас, правда, Катя бесит Нину Семёновну куда как больше.

– Катерина, отойдём-ка на пару слов, – говорит она сестре, а я беру племянников ща руки и веду на детскую площадку. Уверена, зная их бабушек, им сегодня сильно весело не было.

Так странно, и нашей маме, и Нине Семёновне лет примерно одинаково, под пятьдесят. Я часто сталкивалась с женщинами такого возраста, и не всегда они были лощёные и состоятельные, вот только выглядели они всё равно куда как младше обеих бабушек Богдана и Матвея. Они обе действительно были уже бабушками, а нас с Катей хотели видеть женщинами, а не девушками.

Когда Катя вышла замуж, из-за беременности, в общем-то, мама была безумно горда. Я никак не понимала, что хорошего в том, чтобы оказаться замужней, когда тебе ещё двадцати нет, но спорить вслух опасалась.

Когда я закончила университет, мама надеялась, что мы с Пашей тут же поженимся и организуем ей ещё парочку внуков, но тут я её разочаровала. Да что там, я ей до сих пор не рассказала, что мы с ним расстались, и Катю простила не говорить, потому что знала, что мне придётся выслушивать лекции о том, что я «такого парня упустила».

Мальчишки сразу же полезли на горку и просили, чтобы я их ловила, а когда накатались, что побежали на карусель, где я их раскручивала. Глядя на их улыбающиеся мордашки, я старалась не думать о том, что у меня когда-то тоже будет такой вот родной человечек… «Когда-то» могла бы настать и через семь месяцев.

Я только сегодня узнала о том, что забеременела, а уже говорю об аборте, как о том, что свершилось. Что ж, это и хорошо, стадия принятия пришла быстро.

Катя наконец отвязалась от свекрови и подошла к нам.

– Ну что, пошли торт есть? – спросила она у сыновей, а они сразу же забыли про площадку и помчались в подъезду. – Муж может быть бввшим, но свекровь – никогда, – глубокомысленно сообщила сестра.

– Чего она там тебе наговорила опять? – поинтересовалась я.

– Ой, да как обычно. Вова вот пытается бросить пить, но ему сейчас нужна поддержка, а я, такая-сякая могу только на алименты подавать, ага, – пробурчала Катя. – Да нафиг мне эти алименты не нужны, но я подала, потому что должна так сделать. Я же права детей своих нарушаю, и всё такое, – объяснила она подоплеку вопроса.

– И что, нормально ему там накапало? – усмехнулаясь я, сращу смекнув, что именно Нину семёновну волновало.

– Шестьдесят за четыре месяца, ерунда, но он же не работает, – развела руками Катя. – Ладно, что мы всё обо мне, – прищурилась сестра, когда мы уже зашли в квартиру. – У тебя как на личном фронте?

Наверное, я должна была шутливо закатить глаза и как-то отговориться, но у меня на это никаких сил не было. Даже улыбнуться не получилось.

Но говорить сестре о том, что я случайно залетела от человека, которого могла и не увидеть больше никогда, я не собиралась.

Но как-то же мою невесёлость нужно было оправдать…

– С Пашей, знаешь ли, неприятно вышло, я не готова к новым отношениям, – состряпала я объяснение на ходу. На самом деле мне на Пашу было уже плевать с высокой колокольни. – К тому же, на работе масштабный прект, не знаю даже, как он нашей конторе достался, – я решила, что проще всего увести разговор в сторону работы. Пусть она тоже теперь касалась Андрея, и само его существование будет ещё долго напоминать мне о несостоявшемся материнстве, но Катя хотя бы не догадается ни о чём. – Там столько работы с одним только проектом, а сроки мищерные. Так что босс уже сообщил, что работать будем до посинения. Зато и платят хорошо, и для опыта этот проект просто бесценен.

– Я очень рада, что у тебя карьера складывается, – улыбалась сестра, разрезая торт. – А я тут гдупость подумала, конечно, но мало ли…

Она посмотрела на меня умоляюще, но я никак не смогла бы понять, чего на хочет от меня по одному только взгляду.

– Что?

– Я на вышку хочу поступить через год, – побормотала Катя. – Мама сказала, что я – идиотка, но я сейчас уже понтмаю, что выге того, что есть, со своим колледжем едва законченным, не прыгну, а мне хочется дать мальчишкам больше.

– Замечательная идея, идея, Кать, – улыбаюсь. – Я тебя всегда поддержу, ты же знаешь.

***

Сестра и племянники отвлекают меня от всего на свете. Наигравшись с мальчишками, я разбираю диван на кухне и ложусь спать, не давая себе времени на раздумья.

Утром с трудом поднимаюсь, собираюсь и прошу сестру закрыть за мной дверь. На удивление не попадаю в самую толкучку и достаточно быстро добираюсь до дома. Естественно, и речи не может быть о том, чтобы заехать переодеться, но одежда всё-таки свежая и у сестры я ходила в домашних вещах.

Приезжаю на работу и тут же меня берут в оборот. Оказывается, вчера пытались дать старт проекту, но ничего из этого не вышло, так как всё дело было в "совершенно идиотской планировке, которую ещё и сохранить надо".

Планировка и правда была странной, это было понятно по плану, но я понимала, почему её хотят сохранить. Для рабочего протранства она идеальна, можно было зонировать помещения, не прибегая к особым усилиям. И при этом там не будет тесно, да и света будет достаточно.

– Зоя, если мы не снесём эту перегородку, то как вообще реставрировать лестницу? Её нужно сделать шире, но перегородка мешает! – распылялся Кирилл, а остальные молчали, видимо, успели уже зайти в тупик.

У меня в голове было пусто, но, гляд на план, я точно понимала, что что-то тут придумать можно.

– Давайте займёмся остальным, а потом уже лестницей, тут и без неё куча всего, – предложила я. – А с лестницей что-нибудь сделаем.

Кирилл побурчал, но согласился, потому как других вариантов больше не было. В остальном оказалось, что никаких сложностей не возникает, старых фотографий здания в хорошем состоянии у нас навалом, но работы много, и она кропотливая.

Уже ближе к концу рабочего дня, когда у меня глаза едва не выпадывали, меня вызвал к себе начальник.

– Зоя, как у вас дела с проектом? – поинтересовался он.

– Хорошо всё, но там куча мелочовки, так что, карпеть долго будем, – отчиталась, как есть.

– Хорошо, что проблем нет, – похоже, мой ответ начальника не особо-то волновал. – А что ты, Зоя, делаешь сегодня вечером?

Если до этого у меня глаза едва не выпали от усталости, то сейчас уже от шока.

– Не надо задавать таких вопросов, – как можно спокойней ответила ему. – Давайте соблюдать субординацию.

Такого ответа начальник услышать, похоже, не ожидал. Он думал, наверное, что я тут же паду ниц, когда пойму, что он ко мне подкатывает.

– Ладно, забудь, – на удивление, он сумел взять себя в руки, и не стал угрожать или ещё что-то в этом роде. Хотя, по его лицу я видела, что ему хочется.

– Всё, я могу быть свободна?

– Да, конечно, – и я пробкой вылетаю из кабинета, возвращаясь на своё рабочее место.

– Чего Петрович хотел? – спрашивает Кирилл.

– Да ничего, про проект спросил, и про здоровье. Сам понимаешь, мне сейчас лучше на больничный не ходить, – отмахнулась я, и мы вернулись к работе.

После работы в автобусе меня тошнило. У женщины рядом духи были с запахом тухлятины. Я понимала, что это не так, но отчётливо ощущала запах тухлого мяса.

В итоге я выскочила раньше на остановку, пришлось идти до дома пешком.

Готовя вечером, я пыталась подобрать продукты, от которых мне точно не станет плохо. В итоге я ела варёную картошку с солью. И аппетит разыгрался так, что умяла я две тарелки, после чего лежала на диване объевшаяся.

Такое со мной бывало редко. И всему причиной, конечно, беременность. Но ещё неделя, и её не будет…

Я сознательно старалась запрещать себе слова "ребёнок" и прочие. Так было проще. Будто бы я не аборт сделаю, а избавлюсь от болезни, которая могла бы разрушить мою жизнь.

Но, несмотря на собственные доводы, я разрыдалась. До икоты просто, залив слезами всю подушку. Бессильно сжимая кулаки, я думала о том, что никакого будущего не будет ни у меня, ни у… моей беременности, если я решу рожать. Но проще от этого не становилось.

Вот так, вся в слезах, я и уснула. На следующий дееь был выходной, и я не знала, куда себя деть. Решила пойти хотя бы в парк, чтобы как-то себя занять.

Чёрт, похоже за эту неделю, я просто сойду с ума. "Отвлечься" – теперь моё любимое слово. Но мысли настолько навязчивые, что мне остаётся только сдерживаться и не рыдать на каждом шагу. Но я уверена, что время лечит…

***

Как я продержалась эту неделю, ума не приложу. Чувствовала себя куклой, которая механически переставляет ноги, механически делает свою работу, механически улыбается.

И вот "день Х" настал. Утром я поехала на работу, а за два часа до конца рабочего дня должна была поехать в клинику. Сегодня пятница, так что за субботу и воскресенье я должна была как-то восстановиться, а в понедельник вернуться к обычной жизни. На словах звучало легко, на деле хотелось раствориться в пустоте и просто не существовать.

Но, видимо, только этого всего было мало, и жизнь решила добить меня окончательно.

– Зоя, сегодня едешь на объект! – заявил мне Павел Петрович с ходу, и я поняла, что ненавижу теперь всех Павлов. Бывший – козёл, и начальник не получше.

– Пусть Кирилл, – попыталась отмазаться я, но ничего не вышло.

– Он руку сломал, дома отлёживается, – сообщил босс, и я поняла, что деться мне некуда. Но он меня решил добить: – Покажешь там всё Краевскому.

Я чуть не рухнула тут же на месте, едва устояла на ногах.

– Такой важный клиент, – проблеяла я. – Может, вы сами?

– У меня встреча с заказчиком из Екатеринбурга, он, конечно, не такой крутой, как Краевский, но тоже важный, и моё присутствие нужно. А тут проект уже запущен, тебе просто нужно рассказать ему, что вы собираетесь делать.

"Просто"! Ха-ха три раза. Знал бы он, как нелегко мне будет видеть Андрея… Но аргументы у меня закончились.

– Встреча в два, расскажешь ему там за час всё и можешь быть свободна, – Павел Петрович, похоже, решил, что меня это убедить отнестись к встрече порадостнее. Но нифига, вот совсем.

Я кивнула начальнику, чтобы уже отделать от него побыстрее, а сама пошла к своему рабочему месту. Голова шла кругом, мне было плохо от собственного цинизма.

Ну, и от токсикоза, конечно. Ребё…, нет, плод будто бы чувствовал, что сегодня оборвётся его существование и всеми силами напоминал мне о том, что он есть. И из-за этого мне становилось ещё хуже. Забыться не получалось.

До того момента, как мне нужно было выехать на объект, я совершенно ничего не сделала. Понимала, что к работе так относиться нельзя, но не могла себя заставить хотя бы в документы заглянуть.

В итоге, поехала я, совсем не зная, что буду говорить Краевскому. Что-то про макисльное восстановление оригинала внаружи и современный стиль внутри, наверное.

Когда я без пятнадцати два оказалась у здания, там ещё никого не было. Десять минут я бродила по нему, осматривая, в основном, лестницу, которая была нашей главной проблемой.

Я так увлеклась разглядыванием этой самой лестницы, что не заметила появления Андрея.

– Зоя? – удивился он, увидев меня. – Мне сказали, что тут будет архитектор.

Ах, да! В прошлый раз ведь ему представили меня помощницей Павла Петровича.

– Я – архитектор, – здороваться я не стала, потому что и он проигнорировал приветствие. – Приступим к осмотру?

Мне было откровенно фигово, но это, как со мной часто бывает, выражалось в грубости. Что ж, надеюсь, Андрею это не понравится, и он решит больше со мной никогда не пересекаться.

– Да, конечно, – Краевский слегка нахмурился, что сделало его лицо не таким безжизненным, как пару секунда назад. Да и при прошлой встрече он тоже будто бы носил маску.

– Начнём с фасада здания. Вы хотели сохранить его архитектурную ценность, поэтому мы разработали детальный проект, с описанием материалов, по которому будет восстановлен вид здания столетней давности. К счастью, фотографии есть, по ним можно составить максимально точные чертежи… – я говорила и говорила, даже не обращала внимания на Андрея, не замечала, слушает он меня, или нет. Когда я вслух проговоривала проект, то он будто бы оживал у меня перед глазами.

– …Но внутреннее убранство сохранять мы не будем, потому что это не функционально. Конечно, ультра-современный стиль будет слишком контрастировать с внешним видом, поэтому мы постараемся сделать максимально простой интерьер, и, если вы поддержите эту идею, изначально займёмся подбором мебели. Это поможет согласовать многие детали…

– Прекрасная идея, только вам нужно будет подождать, пока мои люди окончательно разберутся с конечными требованиемя функционала. И бюджет, естественно, нужео будет утвердить, – теперь Андрей вновь был спокоен, собран и отстранён. – Ваша речь вселяет надежды на то, что я буду доволее результатом. По крайней мере, вы точно поняли, что мне нужно.

Дальше менч слушать он, похоже, не собирался. Но это нормально, у него, наверное, нет времени на такие мелочи.

– Замечательно, я несказанно рада, – мои слова, наверное, прозвучали ядовито, но я не стала об этом задумываться. – В таком случае, на сегодня всё. Прошу прощения, я спешу, – посмотрев на время, я едва не присвистнула. Я действительно рассказывала ему обо всём больше часа, мы забрались на третий этаж, и я даже на ходу придумала, что же сделать с лестницами. Ужас какой-то.

Но я и правда опаздывала. Главное, чтобы он никогда не узнал, куда именно.

– Я подвезу, – уже у выхода сказал Андрей. – И не возражайте, иначе задержу вас здесь ещё.

Мне не хотелось находиться с ним в одной машине, но и спорить до посинения я не собиралась. Просто пожала плечами и согласилась.

– До метро, – назвала нужную станцию. – Там не далеко, – конечно, я врала. Можно ли считать, что три станции – это близко? Для кого-то, может, да, но не для меня и моего токсикоза.

В машине оказался водитель. Да и машина была другая. Зато ненужные воспоминания не всплывут.

На удивление, Андрей молчал. Я складывала документы в сумку, пытаясь сделать так, чтобы они не помялись окончательно. Не заметила даже, как машина остановилась там, где мне было надо.

– Спасибо, – пробормотала я и выскочила на улицу, не слушая даже, сказал Краевский что-то, или нет.

Вся моя голова была щанята мыслями о том, что через час, может, чуть больше, я уже не буду беременна. И это, чёрт возьми, пугало, хотя я должна бы, наверное, испытывать облегчение, а не горечь.