Kitabı oku: «Мышка», sayfa 27
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 17:01
Она не хотела плакать. Она почти не плакала в Лондоне в те две первые после их ссоры недели, но, приехав во Флоренцию, почему-то… Нет, после приезда Питера во Флоренцию она начала плакать. Не являясь по натуре плаксой, она запрещала себе, как говорила бабушка, «разводить мокроту», но получалось почему-то плохо.
Она подошла к окну. Сад преобразился. И дело было даже не в цветении. Он изменился за те полдня, что ее не было: множество деревьев оказались подстриженными, а вокруг навеса над столом с креслами были развешаны фонари. Она вспомнила слова мужа: «…часов в семь сядем в саду…»
Да, с фонарями можно сидеть хоть всю ночь.
Ей стало душно и захотелось на улицу.
И Рози еще куда-то запропастилась!
Кристина оглядела сад и не обнаружила в нем ни одного человека. До семи было далеко, и она решила подышать свежим воздухом.
Спустившись в сад, она подошла к островку уюта, организованному мужем. Большой овальный стол был не грубым, но очень добротным. Она прошлась по нему рукой.
За таким хорошо сидеть многодетной семьей – углов нет, никто не стукнется.
Почти на каждом кресле лежали подушки, а на некоторых еще и пледы. Обернувшись, она обнаружила то, чего не было видно из ее окна: бирюзовый диван на изящных железных ножках – широкий, с высокой мягкой спинкой. На нем лежали три оранжевые подушки и большой пушистый плед. Оглянувшись на дом и убедившись, что за ней никто не наблюдает, она подошла и осторожно нажала на диван рукой: он оказался идеальной жесткости. Она почему-то сразу поняла, что Питер купил его для нее. Он даже был подогнан под ее рост. Она села и, приглядевшись, увидела, что при желании, вытащив штырь, его можно было превратить в качели. Она погладила приятную ткань, которой он был отделан. В голове всплыли обрывки их сегодняшнего разговора: «…слова, они как ветер. А есть поступки».
На небо набежала туча и загородила солнце. Кристина поежилась и подтянула к себе плед. Завернувшись в него, она вновь огляделась. Неожиданный порыв ветра унес пару листьев, лежащих на столе, и она вновь услышала голос мужа: «…слова, они как ветер…»
Кристина сбросила балетки и забралась с ногами на диван: ей определенно было о чем подумать.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 17:44
Питер уже второй час ходил по комнате и не мог найти себе места.
Зачем? Ну зачем ты начал этот разговор? Всего-то и надо было что молчать, но нет! Ты же должен командовать, руководитель хренов! Она прекрасно обходилась без тебя почти месяц и еще бы столько же обошлась! Но нет, приспичило тебе обозначить ей расписание!
Не прекрасно обходилась. Она похудела, и у нее круги под глазами…
Он мог бы спорить сам с собой часами, если бы это приносило хоть какую-то пользу и он не ходил кругами вокруг одного и того же: хрупкий мост, наведенный между ними ночью, рухнул в одночасье от одного его неловкого предложения.
Надо узнать, что там с ужином и замариновал ли Рой эти треклятые ножки.
Питер открыл дверь, и к его ногам спикировал лист бумаги, вложенный в щель между дверью и наличником. Это была записка, написанная рукой Беннета: «Милорд, мы ушли. Вернемся, когда вы с миледи помиритесь».
Какого?!..
Он повторно перечитал послание и увидел приписку, сделанную явно женской рукой: «Не оставляйте ее ночью одну. Она встает в туалет и спросонок может оступиться».
ТВОЮ МАТЬ!!!
И как они себе это представляют?! Да Кристи пошлет меня, если я скажу ей, что ночью…!..
Он съехал по стене на пол и схватился за голову.
Вот же идиоты!!! Ну ладно эти двое, но Эдисон! Рой! Они не могли оставить дом без охраны…
Питера осенило.
Рой… Это все Рой. Он слышал наш разговор у машины и… что? Рассказал Беннету? Рой и Беннет? Чушь собачья! Хотя… С чего бы еще им всем вот так вдруг встать и свалить неизвестно куда?
Он перечитал записку: «Вернемся, когда вы с миледи помиритесь».
Это, значит, что? Они и ночевать не придут?
Ну, тебе же написали не оставлять Кристи на ночь одну. Не тупи. Теперь вы остались вдвоем.
Он засмеялся, со всей силы пару раз приложился затылком об стену и громко с чувством выругался. Посидев так пару минут, он потер лицо, встал и направился к жене.
Интересно, что они написал ей? «Не оставляйте его одного, он ночью…» Что? Какается?! Бегает голый?! Кричит спросонок?! Что?!
Дойдя до комнаты жены, он собрался, выдохнул и постучал. Ответа не последовало. Он постучал повторно. Тишина. Стараясь не думать о последствиях, он нажал на дверную ручку и вошел:
– Кристи? Прости, милая, но нам надо поговорить, сама понимаешь…
Ему никто не ответил. Он обошел комнату, заглянул в ванную и не обнаружил жены. Быстро подойдя к шкафу, Питер рывком открыл его – ее вещи были на месте. Он торопливо вышел из комнаты.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 18:25
Кристина спала. Ей снился большой бальный зал и Питер, к которому она шла навстречу с большим букетом алых роз. Они встретились, поцеловались, и он сказал, что розы она должна оставить себе, потому что мальчики от девочек цветы не принимают, это не по-пацански. Во сне она счастливо рассмеялась.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 18:34
Обойдя весь дом и не найдя жены, он не на шутку встревожился. Оставался только сад.
Если ее и там нет – позвоню Рою, и пусть возвращаются. Не до их закидонов уже.
Но долго искать ему не пришлось. Выйдя в сад, он почти сразу же обнаружил жену на диване, что он заказал для нее. Закутавшись в плед, она сладко спала. Во сне она чему-то слегка улыбалась, отчего ее рот приоткрылся, будто прося поцелуя.
Он склонился над ней, жадно впитывая черты ее лица. Он так давно не видел ее спящей. Судя по глубине ее дыхания, спала она крепко, и он не смог отказать себе в малости и провел костяшками руки по ее скуле. Она не пошевелилась. Он осторожно коснулся пальцем ее нижней губы – и это не разбудило ее. И тогда он рискнул. Знал, что не стоит, но не смог сдержаться. Он поцеловал жену, задержавшись у ее губ на несколько долгих секунд. Когда он отодвинулся, на него внимательно смотрели зеленые глаза.
В этот момент он осознал то, что экстрасенсы называют состоянием «здесь и сейчас». Он вдруг отчетливо понял, что от того, как она сейчас себя поведет, будет зависеть вся их дальнейшая жизнь. И тогда он произнес всего одно слово, самое важное для него, звучащее как молитва:
– Мышка…
А она посмотрела на него и сказала:
– Ты дурак, Питер. Какой же ты дурак.
И заплакала.
И он схватил ее лицо и принялся целовать ее в глаза, в лоб, в щеки, в любое место, в какое попадали его губы. Ему так много нужно было ей сказать, но говорил он почему-то только:
– Прости меня, мышка! Пожалуйста, прости меня!..
А она все плакала, и их слезы смешивались на ее лице, которое она прятала в его чертовски крутом и дорогом поло, одном из четырех, которые он заказал за бешеные деньги, потому что посчитал, что они впечатлят ее, а ее впечатлило что-то другое, правда, он так и не понял что.
И пока она плакала он все целовал ее, собирая губами ее слезы, а когда она наконец успокоилась, то выяснилось, что у нее заложен нос, и она издавала им очень смешной звук, который ей самой смешным не казался, и он старательно демонстрировал ей, что ему все равно, что там у нее с носом, и вообще дал себе слово молчать и молчал, пока она не попросила позвать Рози.
Прекрасно. Они меня подставили.
Питер еще раз погладил жену по скуле и, тщательно контролируя текст и интонацию, сказал:
– А ее нет, милая. Их никого нет. Они ушли.
Его жена очень неэлегантно шмыгнула носом и поинтересовалась:
– Куда?
– Да черт их знает! Они все ушли.
Кристина приподнялась на диване:
– В каком смысле… ушли?
Он пожал плечами:
– В прямом. И записку оставили.
Он вытащил из кармана джинсов смятый листок и протянул ей. Прочитав, она поинтересовалась:
– И что мы будем делать?
Это «мы» привело его в восторг, который он постарался скрыть.
Именно ради этого они и ушли.
– Для начала, думаю, поужинаем. Ты как? Голодна?
Кристина вновь шмыгнула носом и прислушалась к себе:
– Да. А что мы будем есть? Ножки?
Питер замялся:
– Ножки в холодильнике я нашел, да, но боюсь, что если я их приготовлю, то ты сбежишь от меня на другую планету.
Кристина хихикнула.
– Может, KFC?
Они произнесли это одновременно и улыбнулись, отводя глаза.
– Я сейчас.
Сказав это, Питер направился в сторону дома.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 29 апреля, 19:29
Он вернулся через двадцать пять минут немного запыхавшийся и с темными очками на лбу, но главное, что в его руках было два пакета с хорошо известным ей логотипом, от которых исходил умопомрачительный запах. Она не поверила своим глазам:
– А ты откуда… это?
Он спокойно принялся выкладывать коробочки из пакетов:
– Купил.
Кристина решила уточнить:
– В смысле, сам?
– Ну да.
– А почему не заказал?
Он оторвался от раскладывания еды:
– Я подумал, что они везти будут час, а у нас KFC за углом.
Кристина прищурилась:
– А ты откуда знаешь?
Питер лукаво ей улыбнулся:
– Я выбирал этот дом, помнишь?
Она смотрела на него и представляла своего мужа идущим сначала по улице, потом заходящим в закусочную, стоящим в очереди среди подростков, делающим заказ и…
Поступки…
Он уточнил:
– Тебе принести сок или воду?
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 02:30
Впервые в жизни Питер благодарил небо за свою бессонницу, потому что иначе это было бы очень мучительно, а так он не спал, и это не доставляло ему никаких неудобств. После их совместного ужина она, прикрываясь звонком маме, сбежала от него в свою комнату, но он и не возражал, понимая, что ей нужно время, чтобы осмыслить то, что произошло между ними на диване в саду. Он заходил к ней пару раз за вечер и находил читающей то книгу о беременности, то журнал о дизайне. Он набрался смелости и попросил ее не закрывать двери ее комнаты на ночь, чтобы он мог периодически заглядывать к ней, убеждаясь, что у нее все хорошо. Она, покраснев, кивнула.
И вот два часа назад, подойдя к ее комнате, он увидел, что она поняла его просьбу буквально: дверь в ее комнату была открыта, а она крепко спала. Побоявшись смутить ее, он ушел, дав себе слово каждый час проведывать ее. Последний раз был почти час назад, и теперь наступало время его очередного тайного визита в спальню жены.
Зайдя к ней, он обнаружил пустую постель. Со стороны ванной комнаты из-за неплотно прикрытой двери лился свет и неслось неясное ворчание. Он подошел и осторожно посмотрел в щель.
Увиденное заставило его сердце сжаться. Его сонная жена полуголая сидела на унитазе и воевала с рукавами комбинезона, верхнюю часть которого она сняла. Судя по всему, рукава норовили «искупаться», чего она категорически не могла допустить.
Когда Питер вошел, Кристина прикрыла голую грудь руками, из-за чего вынужденно выпустила комбинезон из рук, и тот радостно опустил верх в унитаз. Она чертыхнулась.
Он подошел ближе и выловил из унитаза верх комбинезона. Кристина съежилась. Он отжал мокрую ткань и бросил ее на пол. Низ комбинезона оставался на ней. Питер опустился перед женой на корточки и взял штанины в руки:
– Давай.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Подними ножки, и я сниму его.
Она поочередно подняла ноги, и вскоре комбинезон лежал в корзине для грязного белья. Обнаженная Кристина сидела на унитазе со скрещенными на груди руками и мучительно краснела. Он нарочито сухо поинтересовался:
– Где твои пижамы?
– В комоде.
Питер вышел в комнату и через некоторое время вернулся в ванную, держа в руках нечто белое и кружевное, более походящее на комбинацию или ночную рубашку, нежели на комбинезон.
– Я больше ничего не нашел.
Сжавшаяся на унитазе Кристина кивнула. Он приблизился с намерением помочь ей надеть… эту штучку:
– Кристи, прекращай. Я видел тебя голой. Давай ты просто поднимешь руки, я быстро надену это на тебя, и ты вернешься в постель, окей?
Она кивнула и неохотно убрала руки от груди. Он быстро натянул на нее эту… тряпочку на кружевных лямках.
– Выйди, пожалуйста.
Он вышел, но остался ждать ее в спальне.
Через несколько минут она прошмыгнула мимо него в постель и укрылась одеялом почти по самую макушку:
– Спасибо.
Он улыбнулся:
– Не за что.
Он немного постоял у постели, прислушиваясь к ее дыханию, а когда убедился в том, что она заснула, скинул туфли и лег на вторую половину кровати поверх одеяла.
Надо было с самого начала здесь ложиться. Тогда бы она спала сейчас в уютном комбинезоне, а не в этой фигне из полиэстера.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 04:12
Она проснулась от того, что вновь захотела в туалет. В комнате было прохладно, а на ней была только ее ночнушка, купленная под руководством Кейти в вечер их знакомства, еще до замужества.
Откуда она здесь? Наверное, Рози привезла ее во Флоренцию…
Кристина пошла в туалет и, вернувшись, принялась укладываться. Спина разболелась нещадно. Она знала, что это только начало и дальше ее тело будет подстраиваться под нужды ее состояния и это будет мучительно и болезненно:
– Ничего, малыш, мама потерпит.
– Потерпит что?
Она уже так привыкла спать одна, что не заметила, как заговорила с ребенком вслух.
Повернувшись, она увидела Питера, сидящего на одеяле.
– Кристи, что ты собралась терпеть?
Она вздохнула:
– Ничего. Я сейчас улягусь, и все успокоится.
Она поерзала в поисках удобного положения.
– Что успокоится? Что тебя беспокоит?
Ей было так плохо, позвоночник так тянуло и так хотелось спать, что она захныкала:
– Спина болит.
Он приблизился:
– Где? Поясница, да?
Она, позабыв о темноте, кивнула. Но он понял и аккуратно приподнял одеяло:
– Повернись на бочок, я потру тебе спину.
Она искренне удивилась:
– Ты?
– Месяц назад ты утверждала, что я бог массажа.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 04:24
Кристина прикусила губу и медленно повернулась на бок спиной к мужу. Он аккуратно принялся растирать ее поясницу и, видимо, коснулся какого-то особенного места, когда она болезненно застонала.
– Больно, да? Потерпи, милая. Сейчас станет легче.
Он нащупал пальцами твердые островки и принялся разминать их. Она тихо пискнула. Сцепив зубы, он продолжил.
Нужно ей массажиста хорошего найти, чтобы не было таких застоев.
Он сам любил массаж. В Нью-Йорке у него был отличный массажист, приходивший к нему три раза в неделю, а в Лондоне стало как-то не до того. Потом, после женитьбы, он полюбил делать массаж жене, а вот во Флоренции они как-то не удосужились, хотя, как выяснилось, здесь это было практически необходимо.
Сейчас у него под рукой не было ничего, ни массажного стола, ни крема, ни элементарно света, чтобы видеть, что он делает, но он слушал Кристину, благо темнота помогала, и она вела его по карте своей боли.
Изменения он почувствовал сразу же. Он хорошо знал это тело, каждый сантиметр. Он сам учил ее ловить все оттенки и нюансы. Она молчала, но он узнавал смены ее настроения даже по дыханию. Темнота, на которую она так пеняла у него в кабинете, сыграла с ней злую шутку. Его руки и темнота, в которой он был королем. Лежа с ним в постели его жена сгорала от желания.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 04:43
Кристина лежала, сцепив зубы, и молилась только об одном – чтобы муж оставил ее в покое.
Уйди, пожалуйста! Уйди, и я справлюсь сама. Я сделаю то, чему ты научил меня до отъезда в Америку, и успокоюсь. И засну наконец. Мне нужна минута. Ровно одна минута, чтобы…
Она почувствовала, как его руки аккуратно переворачивают ее на спину.
Господи, что еще?!
А потом, когда он…
Нет. Этого не может быть, потому что… Да! Господи, да! Пожалуйста!
И она потеряла мысли, когда почувствовала его язык точно там, где он был ей нужнее всего.
Через минуту все было кончено. Она восстановила дыхание и…:
– Питер…
Он накрыл ее одеялом:
– Все хорошо. Это просто разрядка. Спи.
Она повернулась на бок и мгновенно заснула.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 06:52
Кристина проснулась от того, что у нее затекла шея. Она приподнялась на постели и медленно поводила головой, разминаясь.
– Что такое, Кристи?
Она повернулась. Позади нее лежал Питер. Она удивленно осмотрела его:
– А почему ты спишь одетый и поверх одеяла?
Задав вопрос, она вновь улеглась и тут же заснула.
Питер ненадолго задумался, после чего быстро разделся до трусов и залез к жене под одеяло. У него было два варианта: лечь головой на подушку и обнять ее грудь, либо прижаться лицом к ее лопатке, и тогда он смог бы во сне обнимать ее живот. Он выбрал второй вариант и через несколько минут впервые за долгое время спал мертвецким сном, крепко обнимая своего ребенка.
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 08:37
Кристина вернулась из туалета в постель. Спать больше не хотелось. Она поправила сползшее с плеча кружево и сразу вспомнила события этой ночи. Повернувшись, она увидела мужа, лежащего рядом в любимой позе: на животе, руками обнимая подушку. И хотя его голова была повернута в другую сторону, в зеркале старого шкафа, стоящего в спальне, она видела, что он крепко спит. В комнате было уже светло, и она прошлась взглядом по очертаниям его фигуры, большую часть которой закрывало одеяло. Она посмотрела в окно, в которое вливался новый день.
Поступки…
Флоренция, вилла «Кассаделламоре», 30 апреля, 08:44
Питеру снился замечательный сон: он лежал на лугу, его обнаженное тело грело ласковое солнышко, а на спине танцевали бабочки. Они касались его так нежно и трепетно, что наполняли восторгом все его существо, и тот растекался от кожи на его голове до кончиков ступней. Кажется, он застонал вслух, и именно это прекратило танец маленьких разноцветных красавиц. Он расстроенно нахмурился, и бабочки продолжили свой праздник. Он вздохнул, открыл глаза и… столкнулся со своим отражением в зеркале массивного шкафа.
Мгновение спустя он увидел нечто, заставившее его крепко зажмуриться: комнату заливал свет, одеяло было спущено ниже поясницы, а на его спине танцевали не бабочки, а губы Кристины. Очень скрупулезно, не пропуская ни одного сантиметра, она целовала его. Первой реакцией было сбросить жену и бежать, но он вцепился в подушку, как висящий над пропастью в протянутую руку.
Ты будешь лежать и позволишь ей делать все, что она захочет. И если она пригласит пол-Флоренции посмотреть на тебя голого – ты позволишь ей и это. Если она так хочет, если для нее это важно – пусть.
И он лежал, сцепив зубы, руки и глаза, и старался даже не дышать, чтобы не выдать своего состояния. А выдавать было что, потому что мужской организм, которому почти месяц ничего не хотелось, вдруг решил, что поцелуи – это очень эротично, и возбудился так, что он понял: если жена не остановится – случится непоправимое, и он оскандалится перед ней, как тринадцатилетний пацан. Его прошиб холодный пот. Кристина то ли почувствовала это, то ли просто устала, но она прекратила эту пытку, перевернулась и легла на спину, устроив голову у него на пояснице.
Так они и лежали, образовывая букву «т». Питер выравнивал дыхание и ждал продолжения, но… время шло, и ничего не происходило. Он решил выяснить у жены ее дальнейшие планы:
– Кристи…
– М-м-м?
Она поелозила головой, удобнее устраиваясь, отчего ее волосы задвигались по его спине.
Исусе!
Он постарался не выдать голосом свое состояние:
– Что дальше?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
Питер слегка приподнялся и повернул голову в противоположную от шкафа сторону, туда, где лежала она:
– А как бы в этом случае поступил твой муж?
Она ответила не задумываясь:
– О! Он бы сделал так.
И повернув голову, одной рукой приспустила его трусы и укусила его за попу. Он подскочил:
– Мышка, а давай ты переляжешь, и я смогу двигаться, и тогда…
Что «тогда», он не знал, но ей хватило и начала предложения, и, вздохнув, она вернула голову на свою подушку. Питер тут же оказался рядом и вгляделся в лицо жены. Она смотрела на него очень серьезно, но в глубине ее глаз он увидел нечто…
Намек? Надежду? Веру?
Он склонился над ней и провел пальцем по ее скуле:
– Сейчас я займусь со своей женой любовью. И не говори мне «нет», потому что если бы ты этого не хотела, то не устроила бы все это.
Она отвела глаза, оглядела комнату, а потом… посмотрела на него и улыбнулась.
Лондон, офис Davenport Privacy Protection, 30 апреля, 09:12
Нина стояла у окна и с высоты десятого, административного этажа DPP смотрела на ненавистный город. За ее спиной на столе лежал мобильный телефон, на котором еще горел экран, давая возможность прочитать недавно пришедшее СМС-сообщение. Отправителем значился Питер, а в теме стояло одно слово: «Спасибо».
Вот и все. Я здесь больше не нужна, а значит, можно возвращаться домой.
Она села за стол и зашла на сайт «Американских авиалиний».
