Kitabı oku: «На мелкие части», sayfa 5
– Мне кажется, ближайшее время это будет очень модно, – произнес Марк с маской циничного профессионала. – Не думаю, что они дойдут до широко известных шедевров, но будут уничтожать что-нибудь такое же, средней известности, и еще зарабатывать на желающих лично уничтожить картину. Ты бы видел, какой ажиотаж поднялся в зале после твоего ухода.
Ясон кивнул:
– Не сомневаюсь. Очень много коммерческого продукта, годного для продажи: билет на перфоманс, остатки картины, а еще видео, на которое будут дрочить особо озабоченные поклонники искусства.
Марк не смог понять, что скрывалось за интонациями Ясона.
– Но правда же, идея не нова. У Бредбери сжигали книги, а в кино постоянно страдает «Мона Лиза». Психологически мы уже подошли к этому рубежу.
– Марк, безусловно, ты прав, – ответил Ясон, выпустив клубок дыма в свободное плавание. Он покрутился в свете красных фонарей и, потревоженный брезгливым движением кого-то из выходивших из гаража посетителей, взмыл вверх. – Скажи, тебе это понравилось?
Марка передернуло.
– Конечно, нет. Но современное искусство и не всегда должно нравиться с эстетической точки зрения. Главное – идея. Пресловутое «что-хотел-сказать-автор».
– Ага, – ответил Ясон, выпуская очередной клубок дыма. – Знаешь, в чем плюс того, что «Арго» – моя галерея?
– М-м-м? – послушно отреагировал Марк на риторический вопрос.
– Могу не продавать всякое дерьмо. Даже если это станет модно – я не хочу в этом участвовать. Не сочти меня излишне сентиментальным, но мне приятно жить в мире, где есть «Руанские соборы» Моне, все тридцать версий. И его же «Мост Ватерлоо» в количестве сорока с чем-то штук.
– Ха! – отреагировал Марк. – Это двойные стандарты. Почему же тебе нравится Бэнкси? Напомню, он, между прочим, эффектно разрезал свою «Девочку с шариком» на глазах целой толпы благородной публики на аукционе Сотбис.
Ясон, вопреки ожиданиям Марка, остался довольно серьезным.
– Слушай, у Бэнкси это получается весело. Он не самый глубокомысленный, но один из самых техничных шутников. Меня забавляет, как он это делает, как удивляет и дурачит. К тому же на стене девочка мне всегда нравилась больше, чем на бумаге.
– Удивляюсь, как ты вообще не прогорел с таким-то подходом, – произнес Марк стараясь скрыть облегчение, а потом снова озадачился вопросом, не проверка ли все происходящее.
Ясон ухмыльнулся.
– Знаешь, я начинал со всяких довольно стопроцентных штук.
– Да уж, тебе ли чураться таких вот эпатажных перфомансов после полуголых мойщиц машин, на которых вы с Коллином заработали?
– Убедил, – ответил Ясон. – Елена дала тебе все полномочия. Ты чуешь, что здесь есть деньги. Я с тобой согласен. Иди обратно и заключай любую сделку, которую считаешь нужной. Считай, что у тебя карт-бланш. С каждого проданного объекта потом получишь процент – детали обговорим по возвращении. У меня встреча через полчаса, и мне нужно идти. Встретимся за завтраком в отеле.
Он потушил сигарету ногой и подмигнул Марку.
– Не дрейфь. Я не проверяю тебя. И мне бы тоже не хотелось возвращаться из Берлина порожним. Не зря же ты договорился о транспортировке.
Марк чувствовал себя немного растерянным, провожая взглядом Ясона. Постояв еще немного у урны с сигаретами, куда уже подтянулись другие курильщики, он решительно выбросил все лишние мысли из головы и вернулся внутрь склада.
***
– Тебе понравилось? – спросила Ева, глядя на Ясона, который бездумно водил пальцами по ее ключицам.
Глаза Ясона удивленно расширились, и он невольно задумался, что могло быть сделано не так за прошедший час. Увидев его изумление, Ева расхохоталась.
– Я не про нас, я про «the smile»!
– Не хочу об этом говорить, – пробурчал Ясон, зарываясь носом ей под мышку.
Она опять засмеялась, они немного поборолись, и Ева снова удобно устроилась в его объятьях.
– Я была уверена, что тебе не понравится.
– Мне не понравилось. Искусствовед Марк уже обвинил меня в отсутствии коммерческой жилки. Можно, мы займемся чем-то более интересным, гарантированно вызывающим улыбку? – спросил он, настойчиво лаская ее грудь.
– О, хотела тебя спросить! А ты понял, почему «the smile»? – Ева явно была настроена на беседу.
Ясон перестал настаивать и, вздохнув, ответил:
– Рассказывай. Но я готов потратить на эту тему не больше пятнадцати минут.
– О’кей, я уложусь. – Ева нисколько не обиделась. – Я разговаривала с их лидером. Это было месяца три назад – они тогда еще жгли копии и только мечтали «выйти на новый уровень»: на оригиналы не хватало денег. Хотела бы я знать, кто их спонсировал! – Она перевернулась на живот и посмотрела на Ясона. – Все было как положено: мне завязали глаза, провели в какое-то безликое помещение типа сарая с кучей всяких инструментов, сами художники были в масках и черных костюмах, разговаривали через генератор голоса. Пообещала включить их работы в исследование, и они согласились со мной побеседовать.
– И как, включила?
– Ага, – ответила Ева. – Выжала из себя целую одну строчку. Но я не об этом. В какой-то момент я спросила, почему «the smile». Их лидер возвращает вопрос мне: а какие у вас ассоциации с улыбкой? Я, конечно, отвечаю, что самая известная улыбка в искусстве принадлежит Моне Лизе. После смайлика, конечно. Он практически обвиняет меня в недостатке образования и начинает объяснять. Оказывается, у Брэдбери был рассказ «Улыбка». Постапокалиптический мир, в котором искусство считается причиной краха цивилизации. Главный герой – мальчик – видит процесс экзекуции картины – разумеется, «Моны Лизы», – и подбирает обрывок с улыбкой, оставшийся от нее.
– Мне кажется, Бредбери хотел добиться не уничтожения картин, а прямо противоположного эффекта.
– Эти товарищи, – это слово Ева, как обычно, произнесла со славянским акцентом, – считают, что как улыбка, оставшаяся от картины, перевернула мир мальчика, так и они потрясут своих зрителей. Акт разрушения является переосмыслением старинных шедевров, и они как бы сразу обретут виртуальное бессмертие, не зависящее от срока жизни бумаги. А один из художников, самый мелкий, по-моему, произнес, что картин и так слишком много и должны остаться только лучшие, а остальные – быть уничтожены, и это есть эволюция.
– Какие разные бывают оправдания для разрушения, – насмешливо произнес Ясон, закидывая руки за голову.
