Kitabı oku: «Капкан. Ты самый опасный для меня», sayfa 4

– Я оставил тебя, потому что я не твоя сраная нянька! Я не обязан за тобой следить. Свои мозги надо иметь. Сигареты вообще в принципе убивают. Насколько мне известно, они и твоего отца убили. Это ж какой дурой надо быть, чтобы сознательно начать курить после такого?

Нет, ну это уже слишком!

– Пошел ты! – зашипела я и отвернулась к окну.

Кто он такой, чтобы вспоминать папу? Или указывать мне? Моя чертова жизнь. Что хочу, то и делаю.

В машине повисла зловещая тишина. За окном в сумерках мелькали деревья. А еще мы только что проехали ту остановку, за которой дом Вадима, и я вспомнила, что Рома развернул машину.

– Куда ты меня везешь, ненормальный? – спросила я, уставившись на суровый профиль. Лис хмурился и крепко сжимал руль. Его губы были плотно сжаты, как будто он сдерживал ругательства. Но в какой-то момент все же не сдержал.

– А как я тебя, блядь, сейчас повезу домой в таком состоянии, а? – опять сорвался и заорал. – От тебя травой за две мили несет. Я сам скоро окосею просто от того, что дышу рядом с тобой.

– Так открой окно, – огрызнулась я и сама сделала это, нажав кнопки на панели управления. Рома тут же закрыл их со своей стороны.

– Просто заткнись и застынь, – процедил он.

– Ну, прости, что я живой человек и не выключаюсь по щелчку, – огрызнулась я. – А еще прости за то, что у меня есть свое мнение. И я его тебе сейчас выскажу, нравится тебе или нет. Я против новых приключений! Отвези меня домой! Пожалуйста.

Ладно, возможно, последнее слово больше звучало как угроза, нежели просьба. Но он теперь пожинает то, что посеял.

Рома засмеялся. Очень странно. Совсем не весело, а зловеще, с привкусом горечи.

– В дом к моему отцу ты попадешь, не переживай. Но сначала мы с тобой кое-что проясним. Раз и навсегда.

Он резко свернул с дороги на какую-то узкую, заросшую травой тропу и включил дальний свет фар. Уже стемнело настолько, что совсем ничего не было видно. Особенно в глуши. Но очень скоро я заметила вдалеке воду и узнала старый угробленный причал. Слава привозил нас с мамой на это озеро, ему нравилось здесь рыбачить. А еще здесь почти никогда не было людей.

Псих решил меня утопить!

Глава 6

В какой-то момент я начала верить, что действительно обкурилась. Стоило только представить, как он бросает меня в темное глубокое озеро, и меня накрыла паника. Настоящая и неподвластная. Он точно зашвырнет меня в воду, с него не убудет. Выход у меня один…

Как только он сбросил скорость до минимума, высматривая место для парковки, я отстегнула ремень, открыла дверцу и выпрыгнула из машины на ходу.

– Мила!

Роман почти успел поймать меня, но я все же оказалась проворней.

– Пошел в жопу, идиота кусок! – заорала я, убегая в сторону дороги. – Я купаться не буду!

В ответ услышала маты. А после стук дверцы и еще раз свое имя.

Главное, спрятаться где-то. Он не найдет меня, плюнет на все и уедет. У меня даже кое-какой херовенький план возник, как добраться домой. Если пройдусь пару километров вдоль трассы, вернусь к Вадику. Как бы сильно они с Ромой ни поссорились, думаю, такси он мне вызовет.

Я потеряла по дороге туфлю! Золушка недоделанная… Решила вернуться, затормозила, и это стоило мне всего! Рома налетел на меня, как бык на красную тряпку. Или как лис на пугливого зайчика. В общем, он снес меня с ног, и мы оба повалились в траву. Но валялись там не долго, я даже перекатиться на живот не успела, как меня уже тащили в сторону все того же озера.

– Нет! – завизжала я. – Отпусти! Отпусти! Отпусти, я сказала! Ты не имеешь права! Я все Славе расскажу. Клянусь, я превращу твою жизнь в АД! Не смей меня бросать!

Я угрожала. Материла его последними словами. Лупила кулаками и бодала голыми пятками, потеряв уже и вторую туфлю. А он молча, агрессивно и упрямо тащил меня к озеру.

– Я не умею плавать, – уже осипшим от крика голосом начала давить на жалость.

– Научишься, – просипел Роман не своим голосом. И я начала вырываться с новой силой. Мне даже почти удалось, когда я укусила его за руку, и он, зашипев, отпустил меня. Но как только понял, что я сбегаю, тут же догнал, обхватил талию одной рукой и закрыл мне рот второй. Паника только обострилась, когда я поняла, что не могу дышать. Не успею набрать в легкие воздуха перед тем, как оказаться под водой. И это не самое страшное. Самое страшное это ужи и гадюки. Я их боялась до остановки сердца, а в этом озере они точно плавали.

Я зарыдала. Я реально затряслась и разрыдалась с той же силой, как совсем недавно хохотала. Рома на мгновение застыл, когда мы уже стояли на пристани. Я даже успела понадеяться, что он одумается, как тогда, на дороге. Даст заднюю. Я даже была готова простить ему все и пообещать, что больше никогда не буду курить травку. Я ведь реально не знала! Если бы он только дал мне возможность все объяснить… Что угодно, только не темная неизведанная глубина.

Я обняла его руку двумя своими, давая понять, что ни за что не отпущу. И ему придется намокнуть вместе со мной. А еще я уперлась ногами о шершавые доски, хотя откровенно не справлялась с его весом и силой.

– Пожалуйста, не надо, – промычала я. Его ладонь уже промокла от моих слез. И, казалось бы, самый черствый сухарь давно бы понял, что перегнул палку, и отпустил бедную зайку. Но Рома…

– В пиз…

Он зарычал и прыгнул вместе со мной.

В ушах заложило, в глазах потемнело, отрезвляющий холод сковал все тело. И страх… безграничный, замораживающий, липкий.

Я так и не разжала его руку. Напротив, только сильнее ухватилась за нее, когда поняла, что от силы прыжка нас разделила вода. Я не чувствовала ногами дна, никак не могла до него достать, но и выплыть на поверхность не могла, как бы не старалась, потому что должна была держаться за Рому. Казалось, если отпущу его, то мне точно конец.

Ненавижу! Даже ощущая резкую нехватку кислорода и с трудом борясь со страхом и беспомощностью, я думала о том, как сильно его ненавижу!

Он потянул свою руку резко, и меня вместе с ней. Я ни черта не видела, но ощутила, что врезалась в него, и тут же обхватила ногами и обняла руками шею. А спустя секунду смогла сделать первый жадный вдох. Голова Ромы вынырнула сразу вслед за моей. И пока я снова и снова делала жадные вдохи, он лишь тряхнул головой, как собаки избавляются от воды. Я ощутила его ладони на своей пятой точке.

Поняла и то, что буквально повисла на нем, обхватив ногами и руками и прижавшись так плотно, что его лицо упиралось в мою грудь, едва прикрытую тканью мокрого платья. Но я не собиралась его отпускать и отдаляться хоть на миллиметр!

– Протрезвела? – спросил он, располагая свои руки поудобнее. Даже приподнял меня, когда я начала съезжать. Вот лучше бы он молчал. Потому что пока он не заговорил, я еще приходила в себя. А вот теперь, когда я в полной мере осознала, что он все же сделал это, меня прорвало.

– Ах ты кусок дер…

И он окунул меня в озеро. Я нахлебалась воды, и смогла откашляться лишь спустя насколько секунд, когда он снова поднялся.

– Урод! Кре…

Да… Опять. Он окунал меня снова и снова. Раз семь. Когда я сбилась со счета и начала материть его взглядом… просто взглядом, Роман наконец довольно улыбнулся.

– Ну че, закурим? – спросил он издевательски.

Я хотела его придушить. В принципе, я так и сделала, и опять оказалась в воде.

Ему-то хорошо. Он стоял твердо, доставая до дна. А я, конечно, если бы не держалась, начала тонуть. Потому терпела. Смотрела на этого психопата с ненавистью, впивалась ногтями в шею по возможности и ждала.

– На берег мы когда-нибудь уже выберемся? – спросила я, чувствуя, что от холода начинает трясти. На сухаря это не произвело никакого впечатления. И меня это окончательно разозлило. Я стукнула его кулаком по плечу, и даже когда он опять опустил меня под воду, продолжила его лупить. Жаль, что движения были медленными и бестолковыми. Разозлившись, я, в конце концов, отпустила его и бросилась в сторону берега, пытаясь грести. Дождалась, когда воздуха почти не осталась и попыталась нащупать ногой дно. Ни черта! Я уже совершенно не понимала – где вверх, где низ, где Роман, и в какой стороне берег. И вдобавок ко всему по ноге что-то поползло, и сознание тут же в жутких породностях подкинуло образ ядовитой змеи. Я закричала прямо под водой, не отдавая отчет своим действиям. Вода хлынула в горло, заставляя его гореть. Я думала, мне точно конец… Рома опять меня вытащил.

На этот раз окончательно.

– Курица безмозглая, – зашипел он, вынося меня на берег. От контраста температур я начала трястись.

– Маньяк ч-чокнутый, – выплюнула я и врезала ему по шее. Конечно, когда поняла, что уже и сама смогу дойти. Хотя Роман все равно продолжал меня нести.

– Отпусти! – потребовала я.

И это впервые он выполнил просьбу мгновенно. Действительно отпустил. Убрал руки с моей пятой точки, развел их в стороны и мы… мы начали падать, потому что я не спрыгнула с него вовремя, и вес моего тела потянул нас двоих вниз. Я упала в траву, а Рома на меня, упершись руками по обе стороны от моей головы.

– Доволен? – заорала я. – Теперь ты доволен? Я промокла до нитки! Мне холодно! Я чуть не умерла! Трижды за сегодня! И все из-за тебя!

Лис фыркнул. Смешно ему!

Он все же зря каждую секунду испытывал границы моего терпения. Под конец дня от него мало что осталось.

– Ты просто какое-то ходячее недоразумение, а не сводный брат! – заорала я и зарядила ему пощечину. Мне было совершенно не жаль. По большому счету после всего пережитого мне уже просто было плевать.

Я припомнила ему и трассу, и разбитый телефон, и мою пострадавшую гордость. Разозлилась еще сильнее и ударила опять. Больше Рома бить себя не дал. Его молчание напрягало. Он не казался мне таким уж страшным, когда орал. А вот когда молчаливо и жестко сначала прижал к земле одну мою руку, потом вторую, затем придавил собой всю остальную часть тела… Мне хотелось и заткнуться, принимая поражение, и рассмеяться.

Потому что он так смотрел… Столько противоречия было в этих глазах, столько злости и вместе с тем непонимания. Я их даже не должна была видеть в темноте, но видела очень хорошо. Мне казалось, я могла слышать его мысли. Они состояли из одних только бранных слов.

– Всего этого не было бы, если бы ты знала свое место, – проговорил он в мое лицо, больнее стиснув запястья.

– И где оно? – я все же засмеялась. – Под тобой?

Стало еще смешнее от осознания, что все повторилось. Мне ведь не показалось тогда в машине. Сейчас мы в той же позе. Мое платье, мокрое на этот раз, собралось на животе. Молния его джинс упирается мне между ног, сопутствуя напряженному трению. Его едкий взгляд прожигает насквозь, заставляет сердце колотиться, как загнанную птичку в клетке. Я безумно зла на него. А он ненавидит меня. И хочет.

– Убить ты меня все-таки не можешь, – шепнула я в той же издевательской манере, что и он. – Сколько бы ни пытался. И ненавидеть как следует не можешь, да, Лис? – я раздвинула ноги шире и толкнула его, давай понять, что все замечаю. Все чувствую. И смеюсь над ним за это. – Потому что не за что меня ненавидеть! Я хорошая! Я ничего тебе не сделала, и с каждым днем, узнавая меня, ты будешь все больше и больше в этом убеждаться. Ты сдашься! Ты так и не сможешь найти ни единой гребаной причины, по которой должен считать меня своим врагом. Возможно, я вообще лучший человек в твоей жизни! Ох, как это тебя бесит, правда?

Он ударил мои руки об землю, как делал это в машине. А я только рассмеялась от мысли, что мы вернемся домой все в синяках. Буквально с ног до пяток. И это только первые сутки нашего милого общения.

– Я уничтожу тебя, Мелочь, – процедил он. – Но не таким глупым способом, как ты себе напридумывала. Ты и опомниться не успеешь, как окажешься на дне.

– Если только к себе гости позовешь на это самое дно, – процедила я. Кажется, вот теперь зря. Он так нехорошо ухмыльнулся и подтянулся на мне, вжимая свои бедра между моих ног. От этого нехитрого действия ширинка его джинс прошлась вдоль трусиков, натирая еще больше. О черт! Я и эти его мысли прочитала по глазам.

Он заставил меня издать короткий стон, и был доволен собой. Но на этом не остановился. Зафиксировав мои запястья одной рукой, освободил вторую и положил ее на мое ребро. Совсем близко к груди, точно зная, что это напугает меня, и я попытаюсь вырваться. А он, сразу же воспользовавшись моментом, опять потерся о меня своим стояком.

Я застыла, на секунду закрыв глаза. Чертов извращенец! Какого хрена он творит?

– Тебе самому от себя не противно? – процедила я зло.

– От чего? – деланно удивленно спросил Рома и, опустив руку, стиснул мою попку, после чего толкнулся так сильно, что на этот раз я застонала во весь голос. Он же буквально… издевался надо мной. – От этого? Мне должно быть стыдно?

Его шепот обжигал щеку. Теперь я если и дрожала, то не от холода. Не от холода…

Боже, как же я чертовски ненавижу его!

– Думаешь, если какая-то смазливая девка расставила ноги, то этого достаточно, чтобы возникла симпатия? – спросил он все так же тихо, спокойно, но сплошь ядовито. Как будто мне под кожу вогнали иглу с ядом черной мамбы. – Или может быть чувства? Хочешь, проверим, способен ли я на чувства, Мелочь?

Он сделал так еще раз. Врезался в меня, вызывая волну возбуждения, и прошелся кончиком носа по моей скуле, жадно дыша, вдыхая меня. Я не могла смотреть на него. Я знала, что если открою глаза, то начнется ураган, который сметет здесь все. Потому тяжело выдохнув, покачала головой.

А еще я хотела наконец сказать, чтобы он прекратил это. Но не издала ни единого звука. Не успела. Рома прошелся языком по моей губе и втянул ее, поглощая в порывистом поцелуе. Оказалось, что даже если не смотреть, ураган все равно сносит с ног. И меня снесло. Замес из злости, обиды, порока, ненасытности и ядовитой похоти втянул меня в свою воронку. Я поражалась себе. Я даже не сопротивлялась! Мой сводный брат целовал меня так, что поджимались пальцы ног, что в голове шумело, как помехи в радио, что внизу живота пылал пожар, и я сама не могла ровным счетом ничего. Только отвечать на резкие, напористые движения языка, который боролся с моим, словно наказывая за вредность. И еще выгибаться навстречу, когда Рома снова и снова терся об меня и сжимал налитую тягучим возбуждением грудь. Он был так безжалостен, будто уже трахал меня прямо сейчас. Через одежду. Дико. Алчно. Бесконечно.

Простой, мать его, поцелуй. Как наказание, а не удовольствие. Как проклятие. Как клеймо. А я не могла насытиться. Не хотела это прекращать. И все равно знала, что если не я, то он. Этому просто нужно положить конец.

Лис меня опередил. Когда я перестала отвечать, он резко отстранился, хоть и не встал и не убрал руки с моей груди. Напротив, продолжил поигрывать пальцем, плавно пропихивая его под мокрую ткань, чтобы добраться до твердого соска.

– Видишь, – прошипел он и облизнул губы. О, теперь я смотрела на него. Я должна была видеть реакцию. Мне надо было убедиться, в своих догадках. Он опять звучал так, будто у него были причины ненавидеть меня. Но глаза говорили совсем другое. Я уже знала, что сейчас услышу очередное дерьмо. Рома хмыкнул, мотнул головой и твердо произнес: – Ничего. Оказывается, недостаточно просто развести ноги, чтобы тебя полюбили. Ты у кого этому научилась?

Он грязно намекал на маму и их со Славой отношения. ЭТО У МЕНЯ БЫЛИ ПРИЧИНЫ НЕНАВИДЕТЬ ЕГО! Но я все равно не испытывала этого.

Он закончил со мной. Ущипнул за сосок, освободил мои руки и уже собрался слезать, но на этот раз я не дела. Схватив его за промокшую футболку, перекатила на спину и уселась сверху. А после со всей силы толкнула, чтобы он хорошенько стукнулся головой. А вдруг кое-какие шестеренки встанут на место.

– Раз уж мы такие сумасшедшие сегодня, давай еще кое-что проверим, – предложила я, опустившись к его лицу точно, как и он. А еще я поерзала на нем, раскачиваясь по все длине. Ух, он мог бы взорваться, если бы я продолжила. И его пальцы, впившиеся в мое бедро, были тому лучшим подтверждением. Но я все равно, несмотря на боль, упрямо повторила движение, а после набросилась на его губы. Не поцелуя ради. Боюсь, еще один раунд я бы не выдержала. Я укусила его. До крови, как и мечтала. До его хриплого стона. До обжигающего шлепка по моей заднице.

– Нет! – предовольно объявила я и утерла пальцем свою губу от его крови. – Ничего! Оказывается, недостаточно иметь член в штанах, чтобы появились мозги.

Он уничтожал меня взглядом. Мне опять хотелось смеяться. Я так и сделала. А потом расцарапала его руку на своем бедре и все-таки вырвалась.

– Не торопись, – бросила я, направляясь к машине. – Я подожду, когда у тебя упадет.

– Сука, – донеслось мне вслед. Жаль, он не видел моей улыбки.

Мама была в шоке, когда открыла нам дверь. Я проскочила мимо нее и сразу побежала наверх, не отвечая ни на один вопрос. Не было никаких моральных сил. Первое, что я сделала, вбежала в душ и встала под горячие струи прямо в одежде. Прижалась к стенке, закрыла глаза и позволила горячей воде обжигать кожу.

Мне нужно было это. Смыть всю грязь, в которой он меня вывалил. Толковых мыслей не было. Только это…

Он меня поцеловал. Мне понравилось. Он. Меня. Поцеловал. И мне понравилось.

Это какое-то безумие. Он сделал это специально. Как он там сказал? Уничтожит меня? Он вполне бы мог, если я еще хоть раз позволю ему сделать нечто подобное. Никогда! Никогда больше.

Толкнув кран, я сняла с себя платье и обернулась полотенцем. Рома остался внизу. Я слышала крики Славы и вялые короткие ответы Лиса. Он был истощен так же, как и я. Мы так и не проронили ни слова, пока ехали домой. А сейчас он огрызался, отчего Слава больше злился, а мама пыталась сгладить ситуацию.

А потом голоса стихли. Послышался стук двери и шаги. Мокрые, приближающиеся. Он остановился возле двери в ванную, которая разделяла нас только условно, ведь замок по-прежнему сломан. Ему нужно было только потянуть ручку. Чего я ждала? Что он войдет? Опять увидит меня в одном полотенце? Это уже напоминает какой-то нездоровой мазохизм. Я прикусила щеку и развернулась. Почти ушла. Рома вошел, когда я уходила. Оборачиваться не стала. Хлопнула дверью и прижалась к ней спиной, закрывая глаза.

Мне просто нужно пережить это. Забыть. Переключиться на что угодно, завалить себя работой. Всунуть наушники в уши и начать рисовать до мозолей на пальцах, пока в голове не останется ни единой мысли о том злосчастном озере.

Я услышала шум воды и начала одеваться.

– Милая? – послышалось за дверью. Мама хотела убедиться, что со мной не случилось ничего плохого, а я по-прежнему не хотела разговаривать. Откуда взять силы на притворства и улыбку?

– Я сплю, – бросила я, точно зная, что она не войдет, ведь я сразу закрыла дверь, как только вбежала в спальню. – Завтра поговорим, ладно?

– Ладно, – услышала спустя несколько секунд. Мама расстроилась и ушла. Я опять совру ей завтра, а сегодня мне просто хотелось стереть свои мысли. Я по привычке вышла на балкон в папиной футболке и пижамных шортах. Было прохладно. Но уже не так холодно, как там…

Облокотилась о перила, посмотрела на небо у горько хмыкнула. У меня нет ни музыки в телефоне, ни сигарет. Он забрал все мои маленькие радости.

Балконная дверь скрипнула. Я не пошевелилась. По перилам прошлась вибрация – не повернулась. Но все равно знала, что он стоит там. Смотрит на небо и точно так же не замечает меня. Просто двое незнакомцев на балконе, которым нечего друг другу сказать.

А потом он закурил.

Щелкнула зажигалка. Глубокий вдох, выдох. И к моему носу подобрался горький сигаретный аромат. Я вцепилась пальцами в деревянные перила, прикусила язык до боли и повернула к нему голову. Рома, стоя с одним только полотенцем на бедрах, сделал еще одну глубокую затяжку, после чего невозмутимо выпустил густую струю дыма в небо. Не поморщившись, не кашлянув, точно зная, как держать сигарету. Как будто родился с ней, потому что она шла ему, была завершающим штрихом хулиганского образа. Идеально!

– Все еще хочешь? – спросил он, так и не глянув на меня. Он ведь не о чертовом табаке.

Я засмеялась. Не могла больше сдерживать порыв удушливого заливистого хохота.

– Боже! – протянула я, заходя в комнату. – Придурок!

Глава 7

– Вчера было круто! – заверила я.

– Вижу-вижу, – довольно объявила мама, усаживаясь напротив. – Улыбка с твоего лица так и не сходит. Ты глянь, Слава, как старший брат на нее действует! И встала пораньше, и аппетит прям зверский, и здоровый румянец появился. Что бы ты мне ни говорила, а твой планшет никогда не заменит живое общение со сверстниками.

– Угу, – протянул отчим, листая новости на телефоне. Он с самого утра был не в лучшем расположении духа, и посматривал на меня с недоверием. – Только вернулась она почему-то вся мокрая и совсем без улыбки.

– Я же говорила, мы просто упали в бассейн, – повторила я. – Пришлось уехать раньше, и потому я расстроилась.

Слава отложил телефон и внимательно на меня посмотрел. Я помнила тот наш разговор о семейных ценностях, которые он так мечтает привить Роману. Ужасно не хотелось его расстраивать и говорить, что это невозможно. Потому я опять врала.

И возможно он бы раскусил меня, но не сейчас, когда я действительно чувствую себя прекрасно. Думаю, у этого дня есть все шансы стать лучшим за последние три года. Я подмигнула Славе, послала маме мечтательную улыбку и проглотила последний кусочек омлета.

– Ну ладно, – протянул отчим и моментально изменился в лице, повеселев и улыбнувшись. – Может быть, действительно все не так плохо, как я подумал вчера. Кстати, а где Роман?

– О, он еще спал, когда я проснулась, – охотно ответила я. – Но вы сразу услышите, когда он встанет!

Я рассмеялась и заметила, что мама со Славой обменялись вопросительными взглядами. А потом отчим посмотрел на часы и заявил:

– Думаю, все же лучше его разбудить. Надеюсь, он не забыл о сегодняшнем собеседовании.

Моя рука с тарелкой зависла над раковиной.

– Какое еще собеседование? У Ромы? – поразилась я.

– Да. Он ведь не хочет работать в моей компании. У моего знакомого освободилась вакансия менеджера на фирме по продаже сейфов. – Слава поморщился. – Ну, Рома пообещал хотя бы один день поработать, посмотреть, что да как…

И в этот самый момент на весь дом раздался ор. Дикий и необузданный. Тарелка выпала из моих рук и едва не разбила остальные, что лежали в раковине.

– Черт, – шепнула я.

Мама подпрыгнула на месте и уставилась на дверь, Слава медленно обернулся, проследив за ее взглядом. А я просто застыла.

– Ну, все, блядь, ты у меня получишь! – послышался раздраженный и обещающий расправы голос. А сразу после в кухню вбежал Рома. В трусах и халате, наспех накинутом, но так и не завязанном. И в маске Зорро.

Роман застыл, моментально нашел взглядом меня, и сцепил челюсти с такой силой, что я всерьез забеспокоилось о сохранности его зубов.

– Я не знала про собеседование, – тут же выдала в свое оправдание. – Если бы знала, то взяла бы смывающийся маркер.

Глаза-щелки Романа моментально округлились, когда он понял про несмывающийся маркер и, метнув взгляд на отца, вспомнил про собеседование. По его взгляду, сразу было видно, что он забыл.

Слава тоже это заметил, и больше не смог сдерживаться. Он не просто засмеялся, а заржал, как я еще никогда не слышала. Я сама кусала губы, из последних сил сдерживаясь. А вот мама охнула, закрыв рот руками, и посмотрела на меня, как на чучело.

– Тамила! – воскликнула она.

– Зорро! – прохрипел Слава, чуть не упав со стула от неистового смеха. Схватил телефон, сделал фотку, и на него накатил новый приступ хохота. – Я понял! Он же Лис!

– Ростислав! – строго продолжила мама. А когда заметила, что Рома приближается ко мне с видом киллера, сама подошла, схватила меня за локоть и подтолкнула ему навстречу. Нормальная мама, да?

– А ну быстро иди и все смой, – потребовала она. – Как тебе только в голову такое пришло? Детский сад! Ясельная группа!

– Ухухухахаха! – доносилось нам вслед.

Ну хоть кому-то было смешно. Я бы тоже, наверное, посмеялась, если бы не это чертово собеседование. По крайней мере, ночью я едва сдерживалась, когда аккуратненько выводила эту маску вокруг глаз спящего парня. По сравнению с тем, что он мне сделал, это была мелочная пакость. Но сейчас я бы предпочла отстаивать свои права любым другим способом.

Рома перехватил мою руку и молча повел за собой наверх. Вновь его лицо я увидела уже в ванной, когда он открыл тумбу с моей косметикой, вывалил все баночки на столешницу с раковиной и усадил меня туда же, чтобы я оказалась на одном уровне с ним. А сам угрожающе ко мне приблизился и процедил:

– Смывай.

– Маркер несмывающийся, – осторожно объяснила я. – Можно попробовать спиртом, но возле глаз будет жечь.

Я ведь не халтурила. И веки зарисовала. И брови…

Рома вцепился пальцами в столешницу, окружив меня собой, и мотнул головой. Я видела, что он очень пытался сдержать свою ярость, но получалось у него плохо. Эта чертова маска придавала ему действительно зловещий вид. Ладно, возможно, она ему шла даже больше, чем Антонио.

– Сейчас жечь будет у тебя между ног, если не уберешь это.

Не получалось у него. Сдерживать ярость. Не получалось – я по глазам видела, что он осуществит свою угрозу, и плевать ему на все.

Кивнула. Нащупала рукой смывку для макияжа и ватные диски. Осторожно оттолкнула его, потому что, когда его нос почти что упирается в мой, что-то сделать сложно. Смочила вату и аккуратно поднесла к лицу.

«Только не смейся! Только не смейся!»

Пришлось опять прикусить щеку. Нужно найти другой способ себя останавливать, иначе скоро там появится рана.

Я терла очень усердно и очень долго. Рома молчаливо терпел, но я так и чувствовала, как в нем бушует ураган. Это было видно по его напряженным мышцам и вздутым венам на шее. Хорошо еще, что я приказала ему закрыть глаза, и не видела уничижительный взгляд.

– Алена знает о твоих суицидальных наклонностях? – спросил он, разрушив напряженную тишину. Но от его вопроса легче не стало.

– Нет у меня их, – огрызнулась я и с досады прикусила губу, потому что маркер ведь стопроцентно нестирающийся.

– Есть, Мила, – угрожающе произнес Рома. Как будто выцеживал из себя каждое слово. – Есть.

Он резко открыл глаза, потянул меня за ноги на себя и навалился сверху, так что моя голова и плечи уперлись в зеркало. Я ухватилась за ворот его халата, а он сжал мою шею.

– Тебе так понравилось вчера? – спросил издевательски. – Не получила продолжения и решила меня дожать?

– Размечтался! – хрипло ответила я.

– Ну а что тогда это? Мама твоя права. Слишком уж детский способ привлечь к себе внимание. Что ты теперь от меня ожидаешь? Хочешь, чтобы я за косички тебя подергал?

Он отпустил шею и намотал на кулак мои волосы. Теперь я при всем желании не могла увернуться от его злющего взгляда.

– Ты поступил со мной еще хуже, – выдала я. Мне совсем не нравилось то, как он растолковал мою глупую выходку. Теперь я сама понимала, как тупо это было. И действительно пожалела. С психом подобные шутки опасны.

– Как? Разукрасил твое лицо?

– Ты пловец. И топил меня, – объяснила. – Я художница. Дальше додумай сам и отпусти меня. Я могу и закричать, знаешь ли.

– Ты недоразумение, – огрызнулся он.

– А ты придурок.

Рома зло усмехнулся.

– Ну, значит, мы друг друга стоим, – ответил он и отпустил мои волосы. Но вместо того, чтобы дать мне сесть ровно, он рванул на мне папину футболку, разрывая ее до самой горловины. У меня пропал дар речи даже не от этого. А от того, что он позволил себе сделать дальше. Наклонившись, он схватил зубами мой сосок и потянул, заставляя меня пискнуть от смеси боли и резко нахлынувшего возбуждения. Грубые губы втянули вмиг затвердевшую вершинку, и в завершении по ней прошелся горячий язык.

– Я бы трахнул тебя прямо сейчас, но есть дела поважнее, – процедил сводный брат, хватая баночку со смывкой и упаковку ватных дисков. – В следующий раз, когда захочешь меня, наберись смелости и просто скажи. Если я буду в настроении, может быть тебе что-то и перепадет.

Слова как пощечина. Как осиновый кол в сердце. Как лезвием по венам. Так он меня и оставил. Сидящую на раковине с разорванной любимой футболкой и горящей от стыда шеей. Ни капли жалости, ни намека на сожаление или то, что он перегнул палку. А ведь это было больнее моего. Опять! Почему тогда меня должна мучить совесть за свои поступки?

К черту все. Я просто мелко плаваю. Но учусь быстро. Тем более что есть у кого.

Вбежав в свою комнату, я первым делом сбросила с себя порванную вещь и надела новую майку. Поначалу я металась по комнате, как вьюнок, но в конце конов мне надоело все это. Надоела дрожь в пальцах и искусанные ногти. Для того, кого не существует, Рома вызывает во мне уж слишком много эмоций. Игнорировать их при всем желании не получается. Значит, надо менять что-то в себе.

Я услышала стук ящиков в его комнате, а после и шаги на лестнице. Тихо вышла из своей комнаты и перегнулась через перила, подсматривая за ненормальным. Надо же! А костюм ему идет. Со спины как будто дяденька лет тридцати пяти, у которого гора бабок и три Бентли в гараже. Чувствовалась эта аура власти и уверенности в себе. Но когда в холл вошел Слава, и опять начал смеяться, Рома развернулся к нему, и я увидела фасад этого «солидного» образа. Маска все так и осталась на его лице, говорила же, что не смыть.

Подняв на меня злой взгляд с прищуром, Лис неожиданно усмехнулся.

– Как ты там сказал, фирма по продаже сейфов? – спросил он у отца. Тот закивал, пытаясь сказать что-то сквозь смех.

– Если скажешь, что эта маска для привлечения клиентов, то работа точно твоя, – все же смог внятно произнести отчим.

– Так и скажу, – на полном серьезе произнес брат и с важным видом вышел за дверь. – Пока, Кнопка.

– До вечера, Зорро! – крикнула я. Слава поднял на меня глаза, отдышался и произнес:

– Ты чудо! Нет, правда. Я тебе обожаю!

– Он меня сожрет потом, – призналась я.

– Отомстит, конечно, – согласился Слава, улыбаясь. Думал, это у нас пустяковые шуточки, а не начало войны. – Вот теперь и не знаю, стоит ли вас оставлять наедине.

– А зачем? – нервно спросила я.

– Сегодня друг мой, Володя, в гости нас с мамой позвал. Отец Вадика, кстати. Но ты его не могла видеть, потому что он вчера еще в командировке был. Алена его знает еще со школьных времен.

– С ума сойти! – подыграла я. – А может пусть лучше он к нам? И Вадика пусть с собой берет!

– Ну нет! – возразил Слава. – У них новый модный гриль, а у меня жена всех слуг распустила и сказала, что хозяйство будет вести сама. Гора посуды ей под конец вечера обеспечена – тоже мне отдых.