Kitabı oku: «Покойная графиня Вовк», sayfa 3
Глава 4. Номер исполняется без подготовки
Сирилл лениво наблюдал за тем, как граф Честер пытается разыгрывать великий музыкальный талант, не попав уже в шестую ноту. Хотелось вернуться домой. Как ни крути, а беспокойство за Лару все нарастало и нарастало. Впервые он попал в ситуацию, когда ее не было рядом. Сейчас Кириллушка переживал тревогу того февральского дня, когда все решили, будто графиня покончила с собой. А что если с ней действительно что-то стряслось? При их встрече в XXI веке (в лучшем веке по мнению Сирилла), она уверенно заявила, что скорее мир рухнет, чем они не отыщут друг друга. И что теперь?
Он подхватил свой бокал с каминной полки, к которой прислонялся. Нет, разумеется ему нравились вечера в доме семьи Элмвуд, даже если учесть, что неугомонная матушка Мэри начала неприятно продавливать идею брака. Ситуация казалась Сириллу странной и несправедливой по отношению к самой Мэри. Как он, крепостной мальчишка православного вероисповедания, мог сочетаться браком с аристократкой-католичкой? Или она не католичка? Глупость!
Сирилл Кроун чувствовал себя самозванцем. Лариса Константиновна никогда не меняла имени, оставаясь честна. Она никого не обманывала, а что же он? Лицедей – все тот же актер, примеривший роль ему неподходящую. Он вздохнул, пытаясь найти в себе силы похлопать Честеру. Вот этот парень не считает себя самозванцем, выдаваясь за талантливого музыканта. Какой кошмар. В Сирилле еще не иссяк юношеский максимализм, уверенность в том, что делать что-то нужно либо хорошо, либо никак. Лариса Константиновна в этом плане была добрее.
– Лорд Кроун, – вырвала его из раздумий миссис Элмвуд, – мы имеем надежду услышать и ваше выступление сегодня.
– Вот как? – довольно грубо отозвался Сирилл, застигнутый врасплох.
– Мэри была бы счастлива услышать ваше выступление! – закивала мамаша, не обращая никакого внимания на недовольство собеседника.
Сирилл бросил взгляд в сторону вечно смущенной Мэри. Нет, матери, они все одинаковые. Совершенно одинаковые. Вечно недовольны детьми, довольны собой и совершенно не думают о том, что выставляют своих отпрысков в глупом виде. Сирилл собирался вежливо отказать, он давно не выступал на публике и не был уверен, что в таком настроении сможет показать что-нибудь достойное.
– Миссис Элмвуд, оставьте бедолагу в покое, – как бы благородно вступился Честер. – Некоторые рождены для молчаливого созерцания, иные же, – он как бы указал на себя, – для действия. Талант, это ведь дар Божий: либо есть, либо нет. Позволите, я развлеку вас еще одной арией?
Нет! Еще одной фальшивой арии Сирилл не выдержит.
– Ну, что вы, граф, как я могу отказать миссис Элмвуд, тем более, наша милая Мэри желает этого, – он кивнул девушке, та слабо улыбнулась. – К тому же, как вы верно выразились, Честер, талант либо есть, либо его нет.
На этом лорд Кроун уверенно направился к пианино. Что же ему исполнить, чтобы впечатлить, нет, утереть нос Честеру? Хоть сейчас он и носит имя некого Сирилла, но на деле остается Кириллом Вориным, тем самым, который еще подростком дебютировал в императорском театре! Нет, чтобы впечатлить оперная ария не подойдет. Нужно что-то, чего еще никто не слышал. Так раньше делала Лариса Константиновна – шокировала всех своими невероятными песнями!
– Я еще раз прошу прощения, непозволительно давно не практиковался, – заговорил он, перебирая клавиши в печальной мелодии.
I need to know
The nature of the demons that possess
Man's soul
I need to know
Why man's content to let them make him less than whole
Очень медленно, словно беседуя со слушателями, он начал свою музыкальную речь. Ария из мюзикла показалась наиболее актуальной, мюзикл «Джекилл и Хайд» показался наиболее точным. О, как жаль, что в веке мюзиклов он жил так недолго!
Why does he revel in murder and madness?
What is it makes him be less than he should?
Why is he doomed not to reach his potential?
His soul is black when he turns his back upon good
Он ускорялся, а голос его становился все громче. Сирилл Кроун, и правда, был награжден божественным даром – талантом к музыке. Все это усиливалось часами практики. Он мог позволить себя долгое время не репетировать, ведь музыка была частью его самого.
I need to find
A way to get inside the tortured mind of man
I need to try
To separate the good and evil if I can
One thing is certain, the evil is stronger
Good fight's a hopeless and desperate fight
I must find ways of adjusting the balance
To bring him back from the empty black edge of night
Тревожная мелодия. Манера исполнения, не похожая ни на что. Чистый голос. Мэри привыкла считать Сирилла легким и веселым, молодым повесой, но что же теперь? Девичье воображение рисовало волнующие картины того, о чем пел лорд Кроун. Ее щеки вспыхнули, когда, как с трамплина, он взмыл к следующему куплету.
I need to go
Where no man has ventured before
To search for the key to the door
That will end all this tragic and senseless decay
But how to go?
I need to know
Эти поиски истины, очевидный профессионализм. Мэри не знала, что можно так мастерски управлять собственными пальцами, собственным голосом. В комнате все замерло, лишь впечатлительные дамы старательно работали веерами, лишь бы не лишиться чувств.
I need to learn the secrets of the mind that we cannot discern
I need to learn the things that make men pass the point of no return
Why does a wise man take leave of his senses?
Where is that fine line where sanity melts?
When does intelligence give way to madness?
A moment comes when a man becomes something else
Каждый раз, когда Сирил готовился взять длинную ноту, внутри у Мэри все сжималось. Но лорд Кроун, точно спеша не оправдать ее ожидания, переходил к следующей части, и так снова и снова.
I need to know
Why man plays this strange double game
His hand always close to the flame
It's a deal with the devil he cannot disclaim
But what's his aim?
I need to know
Надрывное исполнение, будто борьба шла внутри самого Сирилла. Мэри понимала, что ей не должны нравиться подобные стихи. Упоминание дьявола, как можно? Но она не могла оторвать взгляда от страстного пения.
Во время его последнего долгого «I need to know», Мэри Элмвуд поняла, что готова отдаться ему без промедлений, стоит лишь лорду Кроуну подать знак. Она влюблена в него с момента первой встречи. Она желает быть его, что бы это ни значило.
Абсолютная тишина. Сирил встал из-за инструмента, легко поклонился и, будто ничего не произошло, заявил:
– Господа, вы самая внимательная публика!
***
– Я еще раз у тебя спрошу, потому что пока не могу взять в толк, что именно тебя смущает? – Анастейша лежала на полу, закинув ноги на кровать.
Стрелки часов показывали четверть десятого, а разговор все никак не мог прийти к логическому завершению. С разговорами о мужчинах так иногда бывает.
– Мисс Стил! – не сдержалась Роксана и свесилась с края кровати. – Видели ли вы мое лицо?!
– Боже правый! – Ана непроизвольно дернулась, отчего сильно ударилась затылком об пол. – Я твое лицо вижу каждый день и не один раз! Как будто в твоих чертах есть что-то, что может разрушить личное счастье!
– Вы правда не понимаете? – удивилась Роксана. – Мисс Стил, в каком мире вы живете, раз считаете, что у меня есть шанс связать судьбу с кем-то столь достойным… Поймите, была бы у меня ваша красота, возможно, он простил бы мне бедность… Было бы у меня приличное содержание, он смог бы простить мне мое уродство. Но так… Это ведь ужасно неравный брак!
У Аны перед глазами встал яркий мучительный образ: рукав зеленого платья, чьи-то сильные пальцы, бусины, искрами разбивающимися об пол. Неравенство. Что-то она должна про это знать. Мужчина, причинивший ей боль? Нет! Она не хочет вспоминать! Не хочет!
– Милая Роксана, но ведь он пишет вам уже не первый год, неужели это не дает вам права считать, что вы ему интересны? – Анастейша поспешила увлечь свои мысли в иную сторону.
– Он знал меня ребенком. Он не видел меня достаточно давно, быть может, он считает, что я выросла прекрасной девушкой? Но я выросла собой, как часто говорит отец – не похожей на мать. И стоит уже с этим смириться. Было бы куда честнее перебраться из города и готовиться к жизни старой девы…
– Если ты старая дева в семнадцать, то что же делать мне, в мои?.. – мисс Стил затмилась, обнаружив, что понятия не имеет о том, сколь долго уже волочит свое бренное существование. – В любом случае, я многим тебя старше! К тому же, вот сейчас, в твоем раскладе, карты однозначно показали двойку кубков, а ты твердишь, что никаких чувств там нет!
– Двойка кубков говорит лишь о зарождающемся чувстве, которое может перерасти в любовь, но как это может быть возможным, коль скоро он меня увидит? Мисс Стил, я ведь знаю, что замечательный собеседник, что умна не по годам, но этого для счастья мало. Вы не согласны?
Ана задумалась. Где-то в глубине души она и сама не верила в счастливую любовь. Не верила, что сможет быть счастлива. Но почему-то слова Роксаны задевали. Ей было сложно спорить с подопечной, ведь они одинаково верили в счастье друг друга, будучи убежденными в безнадежности собственного.
– Хотите, я сделаю расклад на вас? Узнаем о вашей любви?
Рациональная часть мисс Стил, считавшая, что если у тебя есть дырка в плече, то лучше и вовсе не знать, что там случилось, выразила однозначный протест. Но наивная ее половина верила, что не может быть все столь ужасно, что в прошлом мог быть кто-то… Нет! Ни к чему вспоминать былое.
– Давай, – кивнула она, поднимаясь так, чтобы лучше видеть карты, – хочу знать, что меня ждет.
И на стол упали три карты: Дьявол, Верховный жрец, тройка мечей. Карты смотрели на Ану, Ана смотрела на карты. Роксана изумленно смотрела на дело своих рук. А может быть мисс Стил права, говоря, что не желает вспоминать…
– Я вижу властного покровителя, – неуверенно начала читать карты девушка.
– Да, и большое искушение, страсть и грех, – перебила Ана, трактуя Дьявола.
– Возможно, вас ждет искушение богатством…
– Я даже знать не хочу, что меня ждет после проткнутого тремя мечами сердца!
Не поспоришь. Ничего хорошего в карте не было. Роксана с досадой посмотрела на гувернантку. Она вовсе не хотела ее расстраивать.
– Мисс Стил…
– Не важно! – отрезала девушка, отворачиваясь от расклада, – Я предпочитаю думать, что сама в силах вершить свою судьбу. Чего и тебе желаю, поэтому, если тебе кажется, что твоя внешность недостаточно привлекательна, давай же это исправим. Хотя, по мне это глупо и немного разочаровывающе.
Ана встала и внимательно посмотрела на Роксану.
– Во-первых, нам нужны деньги, – совершенно серьезно заявила девушка, которая в тусклом свете лампады казалась невероятно взрослой.
– Мисс Стил, ведь мы это обсуждали… Откуда нам их взять? – вздохнула та.
– Ну, будь у нас соцсети, мы бы продали твое умение гадать…
– Будь у нас что?
Мисс Стил задумалась, но поняв, что сказала какую-то неведомую глупость, встряхнула головой.
– Ты ведь пишешь?
– Пишу?
– Не зли меня! – воскликнула Ана. – Я видела все эти твои жуткие наброски.
– Но…
– Не «но», а мы их улучшим и Дэмиан поможет с публикацией.
– Пастор Дэмиан? – уточнила Роксана. – Мисс Стил, это ведь грех.
– Какой? Грех – насиловать коз, а это творчество, которое, мне кажется будет отлично куплено.
– Но почему именно он?
– Хочешь просить своего отца? – приподняла бровь Анастшейша. – Почему мы не можем сами? Если уже все это затеяли…
– Потому что мы живем в мире, где женщинам платят меньше, а нам нужны быстрые и хорошие деньги.
– С чего вы взяли, что все получится? Что мы преуспеем?
– Потому что тебе так сказали карты. У тебя светлый путь и большой успех впереди.
Уверенность мисс Стил немного пугала, она как будто добавляла ответственности.
– Но вы сказали, что мы займемся моим изменением, – напомнила Роксана.
– А, это… – как-то снова разочаровалась Ана, – об этом уже завтра. Я устала, а нам нужно столько всего сделать завтра… Поэтому… Поэтому, все завтра.
Глава 5. Божественные игры
Анастейша вошла в церковь в дурном настроении. На улице ее подловил тот профессор, который назначил ей сомнительное лечение. И разговоры их почему-то еще ни разу не вдохновили мисс Стил.
– Милая мадмуазель! – окликнул ее старик.
– Месье Марен, какая приятная встреча, – постаралась не выглядеть грубой девушка.
– Как ваше здоровье? – от старика неприятно пахло, а его вечная трость мерзко звякала по мостовой.
– Вашими стараниями…
Девушке казалось, что старик одинаково хорошо пускал кровь и высасывал ее из собеседников. Высасывал, как его ненаглядные пиявки. Ана не знала, где отыскала это убеждение, но чувствовала, что у больного человека, потерявшего кровь после огнестрельного ранения, не может быть лишней крови, которую необходимо куда-то сливать. Да и вообще, кровь – не воспаленный аппендицит, чтобы от нее избавляться!
– Начали ли вы принимать опиум? – поинтересовался доктор.
Почему Ана не принимает лекарства, объяснить она также не могла, но отчего-то ощущала, что опиум – та еще дрянь. Да и рекомендации профессора, который постарался слить из нее последние остатки красной жидкости, доверия не вызывали.
– Рука совершенно меня не беспокоит, – практически не солгала мисс Стил.
Рука ее и правда практически не беспокоила, потому что мысли Аны все время улетали в дальние дали. Зачем беспокоиться о такой мелочи, как ноющая рука, если можно беспокоиться об эпопее с издательством рассказов Роксаны, вопросом денег и прочим? Мисс Стил плохо себя знала, но подозревала, что ненавидит проблемы, которые не может разрешить.
– И все же, в наше-то время так глупо отказываться от современных лекарств…
И старик пустился давать лекцию о том, что мисс Стил совершенно не разбирается в медицине, что в его-то время мнение старших уважали, что женщины сегодня многое себе позволяют. Анастейша подумала, что для описания подобного человека отлично бы подошло слово «душный», делиться своими наблюдениями она не стала, но все же профессора перебила:
– Месье Марен, мне ужасно жаль, что своей грубостью я могу лишь подтвердить ваши тревоги по поводу поколения современных женщин, но боюсь, что вынуждена поспешить уйти. Меня ждет пастор Демиан, не хочу разочаровывать и его в своей пунктуальности.
Она обворожительно улыбнулась и, раньше чем опешивший старик нашелся, что ответить, скрылась за поворотом. Сбежать от месье Марена было несложно, ведь Ана отлично бегала без трости.
И вот, немного раздраженная, она сидела на скамеечке и терпеливо ждала, когда же Демиан выйдет к ней. Между Аной и священнослужителем возникла если не дружба, то точно взаимопонимание. Правда, изначально, Дэмиан ее совсем не понял. Они познакомились примерно через три недели после того, как мисс Стил поселилась в квартирке мистера Грея. Гарри счел необходимым показать ей церковь и ее церкви.
Дэмиану было не сложно проникнуться симпатией к бледной девушке, ведь одним своим появлением, она доказывала существование Господа нашего. Хотя бы пастору Дэмиану лично. Гарри Грей никогда не вдавался в подробности, как именно мисс Стил помогла решить его проблемы, но четко дал понять, что во всех суждениях Дэмиан был прав. А для последнего, как для лица духовного, сам факт того, что прихожанин раздумал сводить счеты с жизнью – величайшая награда.
– Анастейша! – обрадовался пастор гостье так, словно дружил с ней многие годы. – Что же ты сидишь здесь тихо, неужели молишься?
– Бросьте, Дэмиан, мы с вами это уже обсуждали.
Дэмина был старше Аны всего на пару лет. Сними он рясу, наверняка бы и вовсе показался ровесником.
– Я верю, что однажды ты вспомнишь своего Бога, – понимающе кивнул пастор.
Ему нравилось в Анастейше согласие с тем, что над ней есть Бог, не имело значения, что девушка упорно отказывалась причащаться и молиться, говоря о том, что не помнит, в каком обряде была крещена и пока не будет уверена в том, что пришла по адресу, никаких радикальных действий предпринимать не станет. Ей несказанно повезло встретить именно Дэмиана, человека, который еще не успел зарасти непреложными истинами и просто хотел сделать жизнь своих прихожан лучше.
Ему самому не нравилось думать о том, что его Бог хочет страданий для своих детей. Вот Дэмиан и разговаривал с мисс Стил обо всем. Да и вообще, пастор бы солгал перед своим непосредственным начальством, заявив, что молодая гувернантка ему неприятна. Анастейша Стил была красива, умна и честна. Пусть пока она не полностью разделяет его взгляды… Дэмиану было невыносимо даже задумываться, с какой целью он размышляет над прелестью Аны и зачем ей полностью разделять его взгляды.
– Выпьете чаю? – уточнил пастор, которому нравилось общаться с ней в непринужденной обстановке.
– Как можно отказаться от вашего чая? – она улыбнулась и направилась к комнатке, скрытой от лишних глаз.
Ане нравился Дэмиан его человечностью. Она точно не знала почему, но в ее сознании священник – человек мудрый и старый. Наверное из-за того, что Дэмиан еще был похож на простого смертного, она с такой охотой спешила раскрыть ему душу.
– И что ты хочешь обсудить сегодня? – спросил пастор.
– Для начала, я хотела у вас спросить, как вы можете сохранять ваше вечное спокойствие?
– Не уверен, что понимаю, – Дэмина достал чашки и принялся заваривать чай.
Ану он ждал, поэтому вода уже успела вскипеть.
– Вы ведь ни на кого не злитесь. В чем ваш секрет? – она облокотилась на его стол и задумчиво посмотрела куда-то в сторону книжных полок.
– Все мы дети единого начала, – пожал плечами Дэмиан.
– Вы не устаете от этого? – удивилась Ана, машинально проводя кончиком пальца по золотым буквам «Библия».
– Мы часто окружены несчастными и напуганными людьми. Зло рождается из чувства тревоги, безысходности… Если у тебя все хорошо, нет необходимости делать гадости…
– Но как не злиться на людскую глупость?
– Ана, ты хочешь поговорить о конкретном человеке? – догадался ее собеседник.
– Признаться, да. Каждый раз когда вижу нашего соседа, профессора Марена, он говорит такие невероятные глупости, что мне становится дурно!
– Профессор Марен спас тебе жизнь, – напомнил Демиан.
– Да, – фыркнула Анастейша, – а еще он пускал мне кровь и прописал опиум!
– Что дурного в опиуме? – удивился пастор.
– Он дурманит разум, к нему привыкаешь и жить без него не можешь!
– И профессор выписал тебе такое опасное снадобье? – удивился уже Дэмиан.
– Оно снимает боль… Что, в сущности, очень кстати, но я боюсь еще больше потерять рассудок!
В ее словах было столько боли. Дэмиан никогда не спрашивал у Аны про травму, про страдания, выпавшие на ее долю. Он вообще редко задумывался над тем, что у нее есть мирская жизнь. Прекрасная душа, которую нужно направить на путь истинный – вот и все.
– Сильно болит?
– Я стараюсь об этом не думать, – она откинулась на стуле, – а когда задумываюсь, опасаюсь, что она может остаться со мной навсегда. Это ведь может быть фантомной болью, как у солдата, потерявшего ногу. Ноги нет, а она болит…
Дэмиан замер, внимательно наблюдая за девушкой.
– Я бы, признаться, не хотела сильно задумываться надо всем этим… Мне страшно вспомнить… Я вечно это Роксане твержу. Не знаю, что было до, но мне точно это до не нравится.
Повинуясь минутному порыву, Дэмиан опустил руку ей на спину.
– Я уверен, что Господь наш не дает испытаний больше, чем мы можем пережить…
Анастейша свела брови, словно припомнив что-то. Странное мутное воспоминание. Она почему-то сидит на столе. Повторяет эти же слова. Похожие слова. Клопы. Зима. Холод. Закружилась голова. Ана зажмурилась, пытаясь отделаться от этого круговорота. Дэмиан неверно считал ее движения и поспешил убрать руку.
– Простите, закружилась голова, – она совершенно помрачнела.
– Ничего, попей чаю, станет легче.
– Вы к чаю относитесь, как англичанин, – снова улыбнулась девушка и посмотрела прямо ему в глаза.
– Правда?
– Да… Думаю, вам бы пошла Англия, – рассмеялась Ана.
– Если на то будет воля Божья…
– А ведь так гораздо проще жить… – задумчиво протянула она.
– Как?
– Полагаясь на чью-то волю… – Ана заметила недоумение собеседника и поспешила объяснить: – Я вовсе не хочу оскорбить ваших убеждений! Просто, я подумала, что моя беда сейчас в том, что вся моя жизнь подчинена воле мистера Грея… Нет! Он ничего такого не делает, но я в своей жизни ничего не решаю. Он меня кормит, одевает, я живу под его крышей… Если он решит меня выгнать, куда я пойду?
– Мистер Грей хороший человек! – поспешил развеять ее опасения Дэмиан.
– Я не говорю, что он плохой, – Анастейша понизила голос и прямо посмотрела на Дэмиана, опасно посмотрела. – Я хочу сказать, что мне было бы приятнее иметь что-то свое…
– Я могу поговорить с мистером Греем, он начнет выдавать тебе жалование…
Дэмиан впервые поймал себя на мысли о том, что она действительно находится в рабстве.
– Нет, это глупо, – Ана словно гипнотизировала, заглядывая в душу. – У нас был уговор, я работаю за еду и кров, но мне нужно больше…
Греховная мысль, она смогла бы стать успешной девушкой полусвета. Ана имела власть над мужчинами и слишком хорошо знала об этом. Он ужаснулся: что, если Анастейша Стил не ангел, а Ева, искушающая, любопытствующая. Нет, сама Лилит.
– У меня есть предположение, что я отлично играю в карты, – внезапно Ана перевела тему и позволила Дэмиану вырваться из своих чар.
– Это грех!
– Грех – азартные игры, – заметила Ана, – а я говорю про заработок. Когда наш Бог запрещал работать?
– Я не понимаю, Ана, – бессильно произнес Дэмиан, осознавая, что исполнит любую ее просьбу.
– Отведите меня в место, где я смогу выиграть. Где я смогу заработать…
– Анастейша! Ты просишь священнослужителя отвести тебя в место блуда и порока!
– Я прошу священнослужителя помочь мне заработать. Заработать своим умом, – она дотронулась пальчиком до виска.
– Почему ты просишь об этом меня? – пастор пытался сопротивляться, но это выходило слабо.
– Потому что вы, Дэмиан, мой самый близкий друг, потому что я боюсь идти одна, потому что верю, что вы меня защитите…
***
Как всегда идеальный. Насколько мужчина вообще может быть прекрасен? Его кудрявые и чарующе-непослушные волосы, модный костюм и цветы в петличке. Он не был похож на джентльменов, вбивших в голову, будто скорбь и разочарованность жизнью – залог успеха в свете. Сирилл Кроун любил жизнь и совершенно этого не стеснялся. Рядом с ним мир казался ярче. Для Мэри Элмвуд каждая их встреча виделась даром свыше. Она привязалась к его легкой однозначности, к манере не искать подвоха и не позерничать на публике. Каждый ее день наполнялся ожиданием.
Мэри ждала, что именно сегодня (в любой момент) лорд Кроун попросит ее руки. Как глупо было помышлять об этом! Нет, семья Элмвудов не бедна, не низкорода и не уличена в излишне вульгарном поведении (хотя порой и казалось, что матушка для этого делает все возможное), но их семья так заурядна! Мэри, несомненно, одна из самых прелестных незамужних девушек Лондона, но она одна из. А Сирилл… Сирилл – друг премьер-министра, на балу лорда Кроуна побывала сама королева! Возможно, его стремление работать – один из самых весомых минусов, но в остальном… Ведь он эталон!
Погруженная в эти мысли, Мэри не сразу поняла, что предмет ее фантазий идет по аллее прямо ей навстречу. Не поняла она и того, что так ярко увидела его образ, потому что этот образ возник прямо перед ней. Как ужасно она глупела рядом с этим человеком! А после его выступления на том вечере… Кажется, все о чем она могла думать – его губы.
– Позволите?
Мэри удивленно хлопнула ресницами, поняв, что пропустила весь разговор, что забыла поздороваться, а теперь безвольно протянула ему руку. Очевидно, Сирилл Кроун просил дозволения ее сопровождать, а матушка сочла его выходку на музыкальном вечере недостаточным основанием, чтобы запретить дочери общаться с этим достойным, хоть и опасным мужчиной.
Так, миссис Элмвуд осталась немного позади, сделав вид, что ее оживленная беседа с баронессой Вейн не позволяет идти быстрее. Мэри не могла припомнить, когда в последний раз имела возможность оказаться в такой близости с лордом Кроуном. Она чувствовала аромат его парфюма, поражалась его росту и ощущала себя полностью в его власти.
– Надеюсь, мое выступление не испортило вам впечатление от вечера? – продолжал говорить Сирилл, ощущая, что очаровательная Мэри совершенно его не слушает.
– Нет! – излишне пылко воскликнула девушка и тут же потупилась: – Я хотела сказать, что ваше выступление было невероятным! Сложно представить, что один человек способен обладать столькими талантами…
– Вам следует поговорить с моим другом Мельбурном, – усмехнулся Кроун, – давно меня не отчитывали, как мальчишку…
Уильям и правда остался недоволен пассажем приятеля. Мельбурн временами забывал, что его друг – юноша, который еще не успел набить собственных шишек. Поэтому премьер-министр так сильно повздорил с Кроуном, что теперь не видел никаких перспектив их отношений. Плохая репутация юнца могла отразиться на репутации королевы, которая уже успела прислать графу несколько приглашений. А может Уильям хотел и не мог обретать друзей с такой легкостью, которая была свойственна Кроуну?
– Поэтому, – продолжал Кроун, – нынче многие считают меня недопустимой компанией…
– Сирилл, как можно? – Мэри удивилась настолько, что впервые назвала его по имени. – Вы самый замечательный человек в Лондоне!
– Благодарю, Мэри, что сузили географию, допуская, что в нашем необъятном мире существует множество более достойных людей, – он рассмеялся.
– Прекратите, – зардевшись, попросила девушка, – вы ведь знаете, как я к вам отношусь.
– Как же? – он внимательно посмотрел на спутницу и лукаво улыбнулся.
Мэри поверить не могла, что кто-то может так дерзко заигрывать с общественными приличиями, что кто-то может так дерзко заигрывать с ней.
– Мистер Кроун…
– Мне приятно слышать, как вы произносите мое имя.
Мэри показалось, что этот очаровательный мужчина совершенно обезумел, что у него жар, что он страшно болен, ведь нельзя говорить таких вещей на людях! Впрочем, они свернули к берегу озера, где, в силу пасмурной погоды, практически не было любопытных прохожих.
– Сирилл, – набралась она мужества произнести эти пять букв, – давайте лучше обсудим то, что вы исполнили.
Кроун, будто мальчишка, которого не переставали корить за шалость, заметно помрачнел:
– Что же вы хотите обсудить?
– Что это было? – неожиданно смело поинтересовалась Мэри, – Мне очень понравилась та композиция, но никто из моих знакомых никогда ничего подобного не слышал.
Еще бы кто-то из ее знакомых слышал что-то подобное! Сирилл задумался:
– Это оперетта, американская, кажется…
– Выходит, эта композиция не единственная? – изумилась Мэри.
– Выходит так…
– Есть ли у вас партитура? – продолжила девушка. – По мне, возможно, не скажешь, но я страсть как люблю музицировать!
– Отчего же я не имел удовольствия слышать вашего пения? – Сирилл снова приобрел обычную веселость.
– В отличие от вас… Сирилл… я девушка, к тому же скромная.
– Я думаю, вы бы отлично сошлись с моей сестрой. Она, как вы выражаетесь, девушка, но отнюдь не скромная… – он поспешил поправиться: – хочу сказать, что Лара поразительно свободолюбива и также ценит эту арию…
– Из-за вашей сестры вы так тревожитесь? Мне давно казалось, что вы чем-то обеспокоены и от этого ведете себя… странно.
– Веду себя странно? Находите, я изменился с момента нашей первой встречи?
Мэри помнила эту встречу так отчетливо, словно это было вчера. Она могла закрыть глаза и проживать тот вечер снова и снова. На ней было очаровательное голубое платье, а новые туфельки оказались мучительно неудобными. Племянница баронессы Вейн была так заносчива, что совершенно испортила настроение Мэри, которая отчего-то не пользовалась успехом на том балу. Как вдруг возник он, Сирилл Кроун. Их никто не представил и чудо, что этого никто не заметил. И как чудесно они танцевали! Как замечательно это было!
– Да, – наконец кивнула Мэри, – вы стали печальнее и это удручает меня.
Сириллу безгранично нравилась мисс Элмвуд ее простотой и честностью. Она так решительно выделялась среди прочих хитровыдуманных барышень. Мэри не была похожа на Ларису Константиновну и тем была еще прекраснее. Сирилл Кроун всегда умел пользоваться успехом у женщин, но никогда прежде ему не хотелось столь сильно понравиться одной единственной леди. Глядя в ее синие глаза, он сожалел, что не в его власти разделить всю отведенную земную жизнь с ней.
Это такая несправедливость: он бы мог встретить очаровательную Мэри, если бы остался в своей жизни, положим, он был бы старше, но точно бы знал, что никуда не уйдет, не покинет ее… Однако как это объяснить Мэри, что смотрит на него и ждет ответа, ждет, когда же он развеет ее сомнения.
– С вашей сестрой случилось что-нибудь… страшное?
Мэри подумалось, что молодая девушка вполне могла погибнуть во время родов или от иного недуга. Сейчас то время, когда красавицы из высшего света не задерживались среди живых.
– С такими, как Лара, беды случаются вечно, – вздохнул Сирилл. – Несмотря на это, едва ли действительно могу представить, будто сестрице и в самом деле что-то может серьезно навредить, разве, что ее самоуверенное безрассудство… Я лишь тревожусь за нее. Лара едет издалека…
– О, Сирилл! Это так… Это так замечательно, что вы тревожитесь о сестре! – Мэри всплеснула руками. – Но ведь в пути она не одна, рядом с ней есть верные люди, готовые ее поддержать и развлечь…
Как бы Сирилл хотел, чтобы это было правдой, чтобы Лариса Константиновна была графиней Вовк, которая никогда не остается одна, которую окружают преданные друзья… Почему-то внезапно ему захотелось написать Екатерине Ивановне или Пелагее. Наверное, это чувствовала Лариса Константиновна, когда жила в одно время со своей бабушкой, когда имела возможность, но отказывала себе в этом, потому что не знала, как ее поступок отразится на общем повествовании.
– Я давно не получал ее писем, от этого тревожусь пуще прежнего. У нас с Ларой есть только мы. И я впервые за долгое время остался без нее…
– Выходит, вы приобрели дом и все это, – Мэри неопределенно взмахнула рукой, – ради вашей сестры?
– Вам было бы приятно убедиться, что слухи не лгут и я обзавелся домом ради скорой свадьбы? – Сирилл лукаво сощурился, почувствовав разочарование в голосе девушки.
– Вовсе нет! – заявила она и сделала вид, что озеро полностью завладело ее вниманием.
– Признаться, я всегда думал, что у меня будет большая семья… Но вся моя жизнь – насмешка над планами.
Мэри с интересом обернулась, ей льстила откровенность графа. Он не говорил ничего о том, что готов жизнь провести рядом с ней, что питает к ней хоть какие-то чувства, но она ощущала, что он ей доверяет. Нужно ли большее влюбленной восемнадцатилетней девушке?
