Kitabı oku: «Подлинное таро: история развития, культура, смыслы», sayfa 3

Неформатные игральные карты для развлечения и обучения

Как это всегда бывает в истории, когда на свет рождается некий предмет, особенно востребованный в широкой массе, он начинает приспосабливаться к среде и видоизменяться, пока не приобретет понятную, удобную и простую для большинства форму; после этого другие формы этого предмета как бы уходят на второй план. Так произошло и с игральными картами. Попав в Персию, Индию и Египет, китайские карточные наборы переродились в могольские и мамлюкские колоды, отличающиеся друг от друга по форме, структуре и дизайну. Мамлюкские игральные карты при появлении в Европе точно также адаптировались к местным нравам и обычаям и приобретали, в особенности на ранних этапах своей истории, необычные черты сообразно моде и устоям тех времен.

Среди первых европейских карточных игр преобладала тематика охоты, любимого знатью развлечения. До нас дошла «штутгартская карточная игра», созданная примерно в 1430 году, которая выделяется не только дороговизной исполнения, но также наличием мастей, связанных с охотой: «гончих», «оленей», «уток» и «соколов» («ястребов-перепелятников»). В масти уток и соколов выделяются мужские фигурные карты (король, унтер- и убер-офицеры), а в двух других мастях – женские карты двора (см. цветную вклейку 5). Вместо десяток в этой колоде содержатся карты-знамена, которые появляются также в «придворно-охотничьей колоде из Амбраса» (ок. 1440/1445). Последняя интересна еще тем, что в ней предполагалось наличие 56 карт (столько же карт насчитывается среди «младших арканов» таро), благодаря прибавлению к каждой из четырех мастей («гончим», «цаплям», «приманкам» и «соколам») своей дамы.

Другая известная колода схожей тематики – «фламандская охотничья колода» (ок. 1475), сохранившаяся в полном объеме (52 карты). В ней присутствуют четыре масти (охотничьи «петли» и «рожки», собачьи «поводки» и «ошейники»), а фигурные карты (король, дама и паж) демонстрируют моду той эпохи с короткими куртками, коротко стриженными волосами и остроконечной обувью. Паж поводок облачен в шутовскую одежду, что может подтверждать гипотезу о происхождении джокера от валета (пажа); в немецкой игре XIX века под названием «юкер» валет назначенной козырной масти считался самой сильной картой, уподобляясь по функциям джокеру.

Илл. 22. Карта-знамя из масти оленей (Государственный музей Вюртемберга, KK grau 15)

Илл. 23. Фигурные карты (поводков, ошейников и петлей) и десятка рожков (Метрополитен-музей, 1983.515.1–.52)

Кроме охотничьей тематики в карточных играх XV века преобладал и социально-политический контекст. Так, в «придворно-чиновничьей колоде» (нем. Hofämterspiel), выполненной по заказу короля Венгрии и Богемии Ладислава Постума, в качестве мастей выступают гербы четырех наиболее влиятельных королевств того времени: Германии, Франции, Богемии и Венгрии. В каждой масти содержится по 12 карт, соответствующих членам королевского двора разного социального положения, от бедняка до короля (см. цветную вклейку 6). Эта колода, вероятно, использовалась не только в азартной, но и в образовательной целях.

Илл. 24. Тройка цапель Мастера игральных карт (ок. 1450)

Массовый процесс выпуска игральных карт совпал с упрощением ксилографической печати и развитием бумагоделательного производства в разных частях Европы. Художники могли проявить себя в новом набирающем популярность формате. Некто «Мастер игральных карт»²¹, гравер и художник XV века, считается первой яркой личностью в истории гравюры. Он создал несколько наборов игральных карт разных мастей, изображающих реальных и мифических животных и птиц. Эти карты могли служить эталоном или дизайнерским мотивом для молодых и опытных художников; некоторые из карточных образов повторяются в орнаментах и миниатюрах рукописей того же периода, например, тройка цапель перекликается с орнаментом из Часослава Екатерины Клевской (ок. 1440), однако гравюры на картах выглядят изолированно в отличие от соответствующих им рукописных миниатюр, объединенных в единую композицию.

Илл. 25. Деталь каймы, изображающая цаплю, из Часослава Екатерины Клевской (Библиотека и музей Моргана, MSS M.917/945, f. 108v)

Игральные карты, намеренно созданные в образовательных и поучительных целях, впервые появилась во Франции в середине XVII века и охватывали широкий список тем, таких как военное дело, картография, история, политика, мифология, математика, грамматика, геральдика и пр. Это произошло благодаря французскому поэту Жану Демаре (1596–1676) и флорентийскому граверу Стефано Делла Белла (1610–1664), которые изготовили четыре серии образовательных колод из 52 карт каждая: «Игру басен или Метаморфозы»²² с образами из древнеримской мифологии и кратким ее изложением, «Игру французских королей»²³ (от Фарамонда до Людовика XIV) с их образами и краткой биографией, «Игру прославленных королев»²⁴ (от Дидоны до королевы Елизаветы), «Географические игральные карты»²⁵ с изображением персонажей в национальных костюмах и описанием представленных мест.

Таким образом игральные карты служили не только в качестве развлечения, но также как мнемонический инструмент, подобно сегодняшним карточкам-запоминалкам, облегчающим процесс обучения, превращая его в игру.

Формирование немецких, швейцарских и французских мастей

Когда игральные карты распространились из Италии и Испании в немецкоязычные страны, латинские масти были заменены мастями «листьев» (или «щитов»), «сердец» (или «роз»), «бубенцов» и «желудей». Однако это произошло не сразу, до середины XV века карточные производители экспериментировали с различными новыми системами мастей. Так, в одной из ранних немецких колод содержалось пять мастей, латинские с дополнительной мастью щитов. В Швейцарии примерно в 1460 году розы и щиты трансформировались в сердца и листья соответственно. Пару десятилетий спустя французы создали свою систему мастей на основе швейцарско-немецких мастей: «трефы» («клевера») вместо желудей, «плитки» («бубны») вместо бубенцов, «червы» вместо сердец и «пики» вместо листьев. Однако сохранилась ранняя французская карточная колода, в которой бубновую масть заменяет масть «полумесяцев». Изобретение французских мастей значительно облегчило и удешевило массовое производство игральных карт за счет простоты их символов и однотипной раскраски.

Илл. 26.Немецкие, швейцарские и французские масти

Считается, что французские масти первоначально обозначали рыцарские атрибуты: пики – копье или алебарду, трефы – меч, червы – щит, бубны – знамя. Действительно, при внимательном рассмотрении символов французских мастей можно заметить сходство пик с наконечником копья, а треф – с рукоятью, гардой и лезвием меча.

Некоторые историки предполагают, что вышеперечисленные европейские масти соответствуют классам средневекового общества: чаши (сердца, червы) – духовенству, мечи (листья, пики) – военным, монеты (бубенцы, бубны) – торговцам, а палицы (желуди, трефы) – крестьянам или ремесленникам²⁶. Масть монет и ее аналоги, вероятно, также символизируют знать, поскольку чеканкой монет в Средневековье могли заниматься только высокопоставленные лица, феодалы; английское слово, обозначающее масть бубен, diamonds переводится также как «алмазы», а бубенчики крепились к соколиным лапкам во время охоты, аристократического вида спорта. В немецких колодах сердца, возможно, связывались с Церковью, бубенцы – со знатью, листья – с охотниками, а желуди – с лесниками.

В XV веке появляются трактаты, в которых анализируется символика игральных карт с точки зрения морали. Так, итальянский гуманист Пьетро Аретино (1492–1556) в диалоге «Говорящие карты» связывает масть мечей со смертью тех, кто отчаялся во время игры, масть палиц – с наказанием шулеров, масть чаш – с примиряющими игроков напитками, а масть монет – с целью игры (получением выигрыша). Аретино рассматривает и другие европейские масти. Пики у него обозначают пробуждение аппетита, поскольку символ этой масти внешне напоминает каперс, бубны – стойкость игрока в карты, червы – желание бороться за руку, трефы – удовольствие от хорошей беседы, желуди – мелочи, достаточно хорошие для утоления естественного голода, бубенцы – глупость тех, кто трудится, чтобы накопить богатство.

Игральные колоды с вышеупомянутыми европейскими мастями, как правило, содержали 52 карты (три фигурные и десять очковых карт), но примерно к 1470-м годам немцы отказались от единиц (тузов)²⁷, а в течение XVIII века – от троек до пятерок, этому же примеру последовали швейцарцы. В отличие от большинства немецких и швейцарских карточных колод французские колоды вместо унтер-офицеров содержат королев²⁸. На дизайн французских фигурных карт сильно повлияли испанские игральные карты, которые раньше были там в обращении, например, короли изображаются стоящими, а не сидящими, как в большинстве итальянских и немецких колод.

Технологический процесс, повлекший за собой рост печатной продукции, знаменовал начало Ренессанса, тексты античных авторов стали переводиться на латынь и другие языки, а гуманитарные дисциплины – переосмысляться. В этот период на игральных картах начинают появляться отсылки к популярным в то время произведениям, историческим и мифологическим персонажам.

Илл. 27. Реконструкция валетов, хранящихся в Британском музее (1844,0425.19.1–4)

В Британском музее хранятся валеты из французской колоды конца XV века, на которых написаны имена рыцарей из эпических сказаний. Валет пик назван в честь Ожье Датчанина, бубновый валет – в честь Роланда, червовый валет – в честь Валери, а валет треф – в честь Ланселота. В другой французской колоде, хранящейся там же и относящейся к XVI веку, червовая королева названа в честь библейской вдовы Юдифи, а король треф – в честь Александра Македонского. На различных временных отрезках карточной истории одни и те же фигурные карты отождествлялись с разными культурными героями. Короли, а также бубновый валет были частью христианской иконографической темы «Девяти достойных», воплощающей идеалы рыцарства и основанной в том числе на романах Круглого стола и истории франкских королей.

В общепризнанном «парижском шаблоне» установились следующие соответствия: червовый король – это Карл Великий или Карл VII Победитель, король пик – царь Давид, бубновый король – Юлий Цезарь, король треф – Александр Македонский, червовая королева – Афина Паллада, королева пик – Юдифь, королева бубен – Рахиль (ветхозаветный персонаж или псевдоним Агнессы Сорель, возлюбленной Карла VII), королева треф – Аргина (анаграмма латинского слова regina, то есть «королева», или одно из имен Аргии, матери культурного героя Аргоса), червовый валет – Ла Гир, соратник Жанны д’Арк, валет пик – Ожье Датчанин, валет бубен и валет треф – это соответственно Гектор и Ланселот, рыцари Круглого стола.

К середине XIX века в Венгрии стали производиться игральные карты, вдохновленные драмой «Вильгельм Телль» (1804) Фридриха Шиллера. Персонажи из этого произведения узнаваемы на фигурных картах, а тузы (двойки) представляют четыре времени года.

Таким образом, игральные карты стали неотъемлемой частью искусства и формой передачи знаний, игроки могли познавать этот мир играючи, приобщаясь к мудрости древних людей. Миф и реальность в карточной истории сплелись настолько, что сейчас сложно отделить одно от другого.

Прото-таро

Проба пера

В эпоху Нового времени интерес к карточным играм с момента их появления в Европе все возрастал. Сначала игральные карты были доступны только привилегированным особам, обладающим властью, богатством или статусом, однако, примерно полстолетия спустя они использовались также представителями более низких слоев общества. Качество изображений, а также расходные материалы и услуги профессионалов, затраченные на изготовление карточных наборов для массового потребителя, сначала были низкого качества: ситуация изменилась с ростом печатной продукции и упрощением производства. Игральные карты постепенно становились неотъемлемой частью повседневности и видоизменялись в зависимости от вкусов и предпочтений их изготовителей и заказчиков.

В элитарных кругах в связи с развитием гуманитарной мысли возникла необходимость в усложнении карточной символики, соединении высокого искусства с игральными картами. Так, великие умы Ренессанса поспособствовали возникновению совершенно нового типа игральных карт, которые мы сегодня называем «таро». Все началось в первой половине XV века с идеи, которая впоследствии приняла разнообразные формы. Упомянутая в предыдущей главе игра карнофель транслирует эту идею посредством специальных названий для козырных карт.

Одно из названий карнофеля – Kaiser («император»), что представляет интерес в контексте его связи с прото-таро. В 1423 году (практически одновременно с карнофелем) в Италии и спустя примерно 20 лет также в Германии появляются так называемые «Императорские карты». На основании этой связи исследователями выдвигается предположение, что две эти игры имеют родственное происхождение, но в отличие от карнофеля Императорские карты не просто носили специфические названия, но также включали соответствующие им образы. Вполне возможно, что в карнофель играли преимущественно солдаты и дворцовые стражники, а Императорские карты были игрой аристократов.

На сегодняшний день неизвестно, как выглядели Императорские карты, у нас есть только письменные свидетельства об их использовании представителями знати и рыцарями; однако в коллекции Эдмона де Ротшильда в Лувре хранятся девять позолоченных итальянских карт, среди которых выделяется Император (см. цветную вклейку 7), что может являться свидетельством их принадлежности к Императорским картам.

Другое свидетельство хождения игральных карт с участием особой карты Императора появляется в Испании – это поэма «Карточная игра» Фернандо де ла Торре, написанная в 1440–1450 годах. В вводной части этого произведения автор дает общее описание разработанной им карточной колоды и сообщает, что с ней можно играть в неустановленные perseguera и tríntin, а также предугадывать, кого человек любит, то есть на этой колоде можно гадать²⁹. В колоде предполагалось наличие 49 карт: 48 обычных четырехмастных карт и одной особой козырной карты – Императора.

Однако только лишь наличия Императора недостаточно для получения полной колоды таро. Если мы возьмем стандартную широко распространенную колоду таро, то обнаружим в ней 78 карт, среди которых 56 четырехмастных карт и 22 особые карты, не похожие ни на карты двора, ни на очковые карты. Благодаря оккультистам, популяризировавшим эзотерический подход к таро, сегодня мы называем карты четырех мастей младшими (минорными) арканами, а 22 уникальные карты – старшими (мажорными) арканами. На итальянском языке эти уникальные карты называются trionfi, что переводится как «козыри» или «триумфы». Такое название было выбрано неслучайно. В Римской империи под словом «триумф» часто подразумевалась церемония торжественного вступления в столицу победоносного военачальника на круглой колеснице с последующим жертвоприношением царю богов Юпитеру.

Классическая триумфальная процессия была заимствована у древних римлян и популяризирована в итальянском Ренессансе благодаря политическому деятелю Кола ди Риенцо (1313–1354). Он вел дружбу с известным поэтом Франческо Петраркой (1304–1374), завершившем в конце XIV века свой magnum opus (великий труд) «Триумфы», вероятный источник вдохновения для рождения триумфальных карт. Текст этого произведения разделен на шесть частей, названных в честь понятий христианской этики: любовь, целомудрие, смерть, слава, время и вечность – которые одушевляются Петраркой и последовательно одерживают друг над другом победу. В поэме аллегорически описываются страсти, порабощающие человека, мимолетность жизни и вечные духовные ценности, способствующие обретению покоя в Боге. Эти аллегории можно отыскать и на старших арканах таро.

Илл. 28. «Триумф времени» Якопо дель Селлайо

(Музей Бандини, 1480–1485)

Благодаря красочным иллюстрациям, появляющимся в различных изданиях «Триумфов» Петрарки, тема триумфов стала популярной в итальянском искусстве Ренессанса. Однако с течением времени художники отошли от изображений триумфальных колесниц и заданных Петраркой аллегорий, заменяя их богами, культурными героями и людьми, а также декоративными элементами, символизирующими победу, такими как лавр, олива и орел. Это модное веяние не могло обойти стороной игральные карты.

Миланский герцог Филиппо Мария Висконти и его двор любили изобретать новые карточные игры и колоды. Так, в 1420-х годах Филиппо Мария попросил своего советника и астролога Марциано Рампини де Сант-Алозио придумать для него колоду игральных карт с новой концепцией; вероятно, поводом для этого могло стать зачатие его единственного и долгожданного ребенка – Бьянки Марии. Художником, воплотившим новую карточную колоду в жизнь, стал Микелино дa Безоццо, который ранее иллюстрировал книгу «Погребальный панегирик и генеалогия Джан Галеаццо Висконти» (1403), то есть был хорошо знаком с родословной дома Висконти. Когда изготовление колоды было завершено, Марциано составил для Филиппо Марии руководство, подробно описав в нем концепцию новой карточной колоды под названием ludus triumforum («триумфальная игра»). Самой этой уникальной игры, к большому сожалению, не сохранилось.

В колоде Марицано среди очковых и фигурных карт³⁰ четырех мастей («орлов», «голубей», «горлиц» и «фениксов») содержались особые козырные карты – «обожествленные герои», которые разделялись на четыре категории: «добродетели», «богатство», «девы», «удовольствия». К первой категории относились козырные карты Юпитер (справедливость), Аполлон (мудрость), Меркурий (умеренность) и Геракл (сила), ко второй – Юнона, Нептун, Марс и Эол, к третьей – Паллада, Диана, Веста и Дафна, а к четвертой – Венера, Бахус, Церера и Купидон. Кроме того, четыре масти триумфальной игры распределялись между вышеупомянутыми категориями: орлы относились к добродетелям, фениксы – к богатству, горлицы – к девам, а голуби – к удовольствиям. Символика птиц тесно связана с геральдикой дома Висконти.

Триумфальная игра была игрой этической, культивировавшей вечные ценности духовной жизни. В мастях, относящихся к добродетелям и девам, значение очковых карт увеличивалось в порядке возрастания, так как для духовного роста полезно развивать добродетель и воздержание, а в мастях богатства и удовольствий – в порядке убывания, поскольку избыток земных благ отягощает духовную жизнь.

Наработки Марицано являются пробой пера, первым видом триумфальных карт, за которыми последовало рождение карт таро. В отличие от последних триумфальная игра строго упорядочена и объяснена ее разработчиком; похожую стройную систему мы находим в более поздних колодах Тарокки Мантеньи, содержащих пять мастей, по 10 карт в каждой. Обожествленных героев Марциано тоже можно назвать своего рода пятой мастью, характерной особенностью которой является отсутствие нанесенных на карты рангов и наличие сложных неповторимых аллегорических образов.