Kitabı oku: «Градации черного. Книга 2»
Глава1
Всю дорогу до аэропорта в такси стояла мертвая тишина, водитель словно почувствовав разлитое в воздухе напряжение, убавил звук радио почти до минимума. Адольф держал свою руку на руке Жени и ободряюще ему улыбался, но на душе у Жени было тяжело, словно ему на грудь положили тяжелую каменную глыбу. Он отвернулся к окну и тщетно пытался привести мысли в порядок, в голове была странная пустота и какая-то нереальность происходящего. Он сидел в машине, зная, что через час самолет увезет его куда-то в другую жизнь и не верил этому, у него было странное ощущение, словно из-под ног выбили почву и он завис где-то в пустоте. Адольф все это видел и потому тактично молчал, лишь иногда по его губам пробегала легкая улыбка победителя.
Только когда самолет взлетел и в иллюминаторах показалась белая вата сахарных облаков он обнял Женю за плечи:
– Ты сделал правильный поступок, я знаю, – тихо проговорил он, – ты и сам это знаешь. Что ж, расставаться с прошлым всегда больно. Но это нужно было сделать. Роман полностью тебя подавлял и однажды ты бы возненавидел его за это… Неужели ты до сих пор сомневаешься, что поступил правильно?
Женя молча теребил рукав своего свитера:
– Я знаю, что поступил правильно, – совсем тихо пробормотал он, – просто мне очень жалко Рому…
Он замолчал и вновь отвернулся к окну, Адольф видел, что он просто раздавлен и не стал лезть к нему разговорами. Лишь под конец полета он решился спросить:
– Я видел, что Дима что-то хотел сказать тебе, это ведь касалось меня? Я знаю о его антипатии ко мне…
Женя поднял на него глаза:
– Знаешь, я не стал его слушать, в последнее время он не в себе, вчера вечером он пришел ко мне и устроил настоящую драку, мне пришлось буквально вышвырнуть его за дверь…
Адольф негромко рассмеялся:
– А почему ты не стал его слушать? Он хотел рассказать тебе правду, между нами случилась одна ссора и я действительно повел себя не очень-то хорошо…
Женя запнулся и не нашелся, что сказать, Адольф ободряюще ему улыбнулся:
– Ты такой удивительный человек, Женя, ты не хочешь выслушивать гадости о людях, которых ты любишь, пусть даже они и правдивы. Мне так это в тебе нравится, ты еще такой чистый, прямо по-детски доверчивый, ты веришь, что в каждом человеке можно найти что-то хорошее…– и он крепко сжал руку Жени и улыбнулся, – я честно рад, что ты теперь со мной. И не печалься, – проговорил он, глядя на грустное лицо Жени, – не нужно. Впереди у тебя открывается новый чудесный мир…
Заранее было решено, что первое время Женя будет жить с Адольфом в его квартире, пока не будет отремонтирована старая. Женя давно понял, что Адольф очень не любил, когда кто-то вторгался в его личное пространство, наверное, поэтому он до сих пор и не был женат, хотя в этом году ему исполнилось тридцать. Окружающих он предпочитал держать от себя на определенном расстоянии, даже когда они были вместе и беседовали обо всем на свете, и Женя рассказывал Адольфу какие-то свои самые сокровенные секреты, тот тактично кивал в ответ и редко рассказывал что-то о себе. Женя знал лишь факты его биографии, где он учился, какие события случались с ним в детстве, но никаких эмоций при этом Адольф не описывал, впрочем, Женя уже привык к этой его скрытности и никогда не лез в душу.
Адольф устроил его в гостевой комнате, Женя молча распаковывал вещи, почему-то его не покидало ощущение, что он тут лишний и он неловко перекладывал и перекладывал вещи с места на место. Адольф ободряюще ему улыбался:
– Ничего, потерпи немного, скоро у тебя будет своя квартира, там уже вовсю идет ремонт… – он задумался. – Знаешь, я хотел начать там ремонт еще полгода назад, когда мы только вернулись из Сочи, но все откладывал и откладывал. Я не думал, что ты поедешь со мной…
Женя удивленно посмотрел на него:
– Мне кажется, что ты самый уверенный и настойчивый человек во всем мире, – грустно улыбнулся он. Адольф усмехнулся ему в ответ:
– Ах, Женя, ты совершенно не знаешь меня, я такой же человек, как и ты. И тоже испытываю неуверенность и страх. Честно говоря, я до сих пор не верю, что теперь ты здесь, со мной…
– Я тоже… – тихо ответил Женя.
Адольф рассмеялся:
– Ты привыкнешь. Ты сильный, и ты справишься. Я знаю это. Мне кажется, что адаптация пройдет быстрее, когда ты будешь жить один. Возможно, сначала тебе будет слегка одиноко, но потом ты привыкнешь. Ты же хочешь построить свою новую жизнь сам. Через месяц ты, я думаю, уже переедешь. Знаешь, я решил все там обновить, не хочу, чтобы что-то напоминало о прошлом. Последние несколько лет я бывал там буквально пару раз, там все словно пропитано той безвозвратно ушедшей жизнью. Но я в мельчайших подробностях помню диван, на котором я с Ваней сидел часами, кухню, где мама пекла нам печенье, кабинет отца, куда он вызывал меня для наказания. Я хочу все стереть, словно ничего и не было и начать все с чистого листа. Я много раз собирался продать эту квартиру и не решался. А теперь там будешь жить ты, в квартире, где когда-то родился и вырос твой отец. Все словно возвращается. Да, наверно, хорошо, что я не продал эту квартиру…
– Ты хотел продать ту квартиру? – удивлялся Женя. – Я бы не решился, это же память о своих родителях, твой родной дом…
Адольф снова рассмеялся и шутя щелкнул Женю по носу, он с видимым удовольствием окинул Женю взглядом:
– Да, я знаю, что ты сентиментальный, я никогда не был таким. А может и был, только это было так давно, что я уже этого не помню. Знаешь, есть такие воспоминания, от которых надо безжалостно избавляться, как от ненужного хлама. Эти мгновения ушли навсегда и никогда не вернутся. Помнить нужно только о том, что может реально помочь тебе в будущем…. Есть воспоминания, которые уже не приносят ни радости, ни боли, хранить их просто не имеет смысла, их нужно просто выбросить и забыть о них…
Женя неуверенно смотрел на него, и Адольф подбодрил его взглядом:
– Я слушаю тебя, Женя, не стесняйся говорить со мной прямо, я очень ценю честность, хотя порой для меня это и кажется чем-то из области фантастики…. Видимо, я слишком привык лгать…
Женя совсем тихо пробормотал:
– Ты говоришь, что от воспоминаний нужно избавляться, а ведь я являюсь твоим воспоминанием о брате. Ты говоришь, что это уже ничего для тебя не значит, но мне кажется, что тебе просто больно…
Адольф смотрел на него с легкой улыбкой на своих красивых губах, и Женя понял, что он снова сейчас закроется в себе, оба они молчали, он лишь взял руку Адольфа в свою.
– Ты являешься моим воспоминанием о детстве, – задумчиво повторил Адольф и озорно улыбнулся, – и будешь жить в воздушном замке, который я для тебя построю… Ты же не возражаешь, если я сделаю ремонт по своему вкусу?
Женя, конечно, не возражал, хотя по убранству квартиры Адольфа давно понял, что их вкусы довольно сильно разнятся. Сейчас они жили в новой шикарной квартире Адольфа на Крестовском острове, купленной им несколько лет назад. Это был спальный район, окруженный садами и парками, в пяти минутах ходьбы находилось побережье. Серая рябь Финского залива сливалась вдали с таким же серым почти свинцовым небом, посреди этой зыбкой и влажной дымки возвышались новые роскошные жилые кварталы, нарядно блестевшие натуральным мрамором и огромными панорамными окнами.
– Я купил эту квартиру, когда мне было двадцать три, кстати, как раз в твоем возрасте – рассмеялся Адольф, – разногласия с отцом накалились до такой степени, что я больше ни минуты не мог там находиться. И он выгнал меня из дома, я оказался на улице. Я учился в одном из самых дорогих университетов, носил брендовые шмотки, но не знал, где я буду в этот день ночевать. И мне пришлось продавать свои вещи. Одно время я снимал жилье, но потом решил купить свое. Отец оформил мне ипотеку в собственном банке, смешно? Просто под бешеные проценты… Хотя купить мне жилье не составляло для него никакого труда. Просто не хотел баловать. Хотя я теперь рад, что он так сделал, ведь я могу с уверенностью сказать, что это только мой дом…
Квартира была просто огромная, в ней было много комнат, намного больше, чем необходимо для нужд одного человека. Каждая комната была строго выдержанна в определенном стиле, по расположению мебели и ее цветовой гамме было видно, что здесь поработал хороший стилист – все было на своих местах и ничего лишнего – вот были два основных правила убранства комнат. Прихожая мягко перетекала в просторную гостиную, по одной стене которой был встроен бар, Женя не знал даже половины названий вин, которые там хранились. По стенам было расставлено несколько стеллажей из массивного черного дерева, их темная поверхность глянцево блестела при свете лампы, в строго расположенной последовательности на них были расставлены книги с тяжелыми переплетами, их было много, часть из них была на иностранных языках. Женя машинально рассматривал изящные фарфоровые статуэтки ручной работы, их тонко вырезанные лица смотрели как живые; в темной вазочке у окна стояла одна увядшая роза. В просторной гостиной были расставлены несколько кресел и диванов, что располагало к уюту. Идеально уложенный паркет блестел в свете неяркой лампы, и вся комната отражалась в зеркальном потолке, отчего глядя вверх казалось, что человек находится как бы вне комнаты, а где-то между этими двумя одинаковыми гостиными. В роскошном великолепии обстановки Женя почему-то чувствовал себя еще одной вещью, удачно приобретенной в соответствии с общим колоритом квартиры. Он уже бывал тут несколько раз, но все равно роскошь убранства снова поразила его как впервые:
– У тебя очень, очень красиво, – проговорил он, осматривая гостиную. – Все очень красиво и дорого. Только вот я чувствую себя тут немного лишним посреди этих красивых и дорогих вещей. Ты нанимал дизайнера?
–Да, – улыбнулся Адольф, – хотя основную концепцию я продумывал сам. Мне нравится обустраивать свой быт по своему вкусу. А у меня хороший вкус. Кстати, насчет первого – это глупо, – улыбнулся он, – ты прекрасно вписываешься в общий интерьер, ты прехорошенький…
Он решительно усадил Женю на уютный кожаный диванчик, и подойдя к бару, достал оттуда бутылку белого вина и два бокала, он разлил вино и протянул бокал Жене, оглядывая его с головы до ног с довольной улыбкой.
– Этот тост за тебя, Женя, – тихо проговорил он, – я очень рад, что ты теперь со мной, хотя быть со мной очень непросто, возможно, поэтому я до сих пор один. Но ты справишь, я знаю это. Не будем сегодня говорить о делах, я уже составил для тебя расписание, покажу его завтра. А пока отдыхай…
Женя напряженно вертел бокал в руках, Адольф видел, что он хочет сказать что-то важное и вопросительно поднял на него глаза.
– Я постараюсь не разочаровать тебя, – тихо произнес Женя.
Адольф негромко рассмеялся:
– Так и будет, Женя. У тебя все получится, ты же мой племянник. Я уже подыскал тебе местечко у себя в банке, зарплата будет не очень высокой, но и рабочий день достаточно свободный, ведь днем ты будешь учиться, придется работать вечером, возможно и ночью. Жаль, что ты совсем ничего не умеешь делать… Но ничего, – он ласково провел рукой по Жениным волосам, поиграв его черными локонами, – ты приехал сюда чтобы научиться, и я верю, ты быстро научишься, ты очень смышленый, все схватываешь буквально на лету, это ценное качество. А сейчас ложись спать, завтра у тебя будет тяжелый день….
Женя вспоминал потом, что в эту, первую ночь он спал как убитый; это был какой-то тяжелый, длительный сон без сновидений, напоминающий падение в темную пропасть, возможно, этому способствовало огромное нервное напряжение, душившее его на протяжении полугода. Перемена в жизни произошла, но сама жизнь текла по-старому, один день был похож на другой как две капли воды, часы и минуты бежали быстро, мелькали в потоке стремительно пролетающих дней, как листья за окном. Уже через неделю Жене казалось, что он живет тут давным-давно, вся прошлая жизнь казалась ему такой далекой и нереальной, этому способствовал и сумасшедший график – университет, работа, вечерние курсы. В банке ему действительно выделили самую простую должность. График работы был по приоритету вечерний, это предусмотрел Адольф. Каждый день Женя вставал в шесть утра и возвращался домой только поздно вечером. Адольф распланировал его график на первые полгода вперед и уже к концу первой недели Женя буквально валился с ног от усталости.
Этот визит в Петербург был совсем не похож на первый, с ночными прогулками по набережной и походами по многочисленным ресторанам и барам. И Адольф странно изменился, он вдруг стал очень холоден, на работе он не замечал Женю, и Женя робко прятал глаза при встрече, он думал, что, возможно, Адольф не хочет афишировать их родство и не понимал, почему. Он точно знал, что Адольфа не волнуют все эти предрассудки, более того, когда Женя был в банке полгода назад, Адольф представил его как своего племянника, Жене показалось, что он был очень горд этим… Женя помнил свой первый рабочий день, перед этим он ужасно нервничал и смущался, Адольф с мягкой улыбкой говорил, что все будет хорошо. Адольф отвез его в торговый центр и буквально силой купил Жене красивый костюм, брюки и несколько рубашек всевозможных оттенков серого, Женя растерянно трогал руками светло-серые рубашки из такого тонкого полотна, что казалось, они расползутся в руках от одного его прикосновения, джемпера в темно-серую клетку, брюки в тонкую серую полоску, отливающий стальным костюм.
Женя смущенно примерял новые дорогие вещи, Адольф с видимым удовольствием смотрел на него.
– Да, я знаю, что тебе всегда нравился серый цвет, жизнь – это кисть, опущенная в серую краску. Неважно, какого цвета ты был раньше, она в конце концов всех выкрасит в единый, серый цвет… – задумчиво проговорил он, устремив на Женю долгий взгляд и Женя что-то пролепетал ему в ответ, на самом деле он не любил серый цвет и в его гардеробе не было ни одной вещи серого цвета, этот цвет всегда казался ему слишком безжизненным и блеклым… Но он покорно переоделся. Адольф отвез его на работу, казалось, с самого утра он напряженно думает о чем-то, изредка по его красивым пухлым губам пробегала тень улыбки, и он бросал на Женю быстрые взгляды. В обед к Жене подошел секретарь и сообщил, что его вызывают, этот официальный тон совершенно сбил Женю с толку. Он замешкался перед дверью и неловко постучал, вдруг он подумал, что ранее это не вызывало у него никакой робости, Адольф с легкой улыбкой кивнул ему на кресло напротив, ободряюще улыбнувшись. Он равнодушно расспросил Женю о его новом рабочем месте, понятны ли ему его обязанности, Женя односложно отвечал, что все хорошо, он был совершенно сбит с толка холодностью Адольфа и неловко теребил рукав своей рубашки, не смея поднять глаз. Адольф задумчиво постукивал ручкой по большому столу из натурального дерева и искоса поглядывал на Женю, Женя совсем смутился:
– Ты что-то хочешь мне сказать? – наконец выговорил он.
Адольф смотрел на него с теплотой и нежностью:
– Да, Женя, – тепло улыбнулся он, – я хочу сказать, что очень-очень рад, что теперь ты со мной, иногда тебе может показаться, что я чересчур холоден, но это лишь оттого, что у меня слишком много дел и забот. Ты добрый, честный, хороший. Ты очень отзывчивый и всегда стараешься поставить себя на место другого. Это очень хорошо, он был таким же… Но вместе с тем ты достаточно непостоянный, ветреный и легкомысленный малыш… Ты не преодолеваешь препятствия, а пытаешься спрятаться от них за тюлевой шторкой…
Он замолчал и усмехнулся.
– Ты считаешь, что я не справлюсь? – Женя пронзительно посмотрел на него, Адольф видел, что он расстроен, на его лицо словно набежала тень, как тучка на мгновение закрывает ласковое весеннее солнышко.
– Конечно, справишься, ты мой племянник. Моя кровь. Но я боюсь, что ты можешь бросить учебу, не закончив университета, – очень серьезно сказал Адольф, – тебе будет тяжело. Тебе будет сложно. И на тебя будут давить твой дорогой Рома и все твои многочисленные друзья и подружки, чтобы ты скорее вернулся… Я не хочу этого… Ты должен получить диплом. Не ради меня. Ради себя.
Женя поднял на него взгляд, в его глазах отразилась мука.
– Не нужно ничего говорить, – остановил его Адольф, – я знаю, что ты очень совестливый и теперь будешь переживать, боясь меня разочаровать. Тем более, я уже нашел решение. Ты оформишь кредит на обучение у меня в банке. Если ты получаешь диплом, твой долг сгорает. Но если ты захочешь бросить учебу, будь любезен, выплати все сполна. Долг – это ведь отличный стимул. Что скажешь?
Женя практически сразу кивнул:
– Я думаю, это справедливо, – неуверенно улыбнулся он.
Адольф довольно улыбнулся и протянул подготовленные бумаги. Женя взял послушно взял их в руки, он потянулся за ручкой чтобы поставить подпись, когда Адольф жестом остановил его.
– Внимательно прочитай, – медленно произнес Адольф, – это первое правило, которое тебе нужно выучить. Никогда не подписывай бумаги не читая. Знаю, что ты скажешь, ты доверяешь мне. Не стоит. В этой жизни нужно доверять только себе…
Женя смущенно кивнул и закусил губу:
– Большая сумма, – наконец проговорил он, – может быть, мне тогда не стоит учиться…
Но Адольф строго посмотрел на него, и он продолжил:
– Тут сказано, что мне нужно что-то предоставить в залог, какое-то имущество или лицо, которое станет моим поручителем, – и он неуверенно посмотрел на Адольфа, – но ведь у меня нет никакого имущества, собственник квартиры Рома, у меня только доля, и машина тоже оформлена на него, и поручителей у меня тоже нет…
Он в замешательстве поднял глаза на смеющегося Адольфа.
– Неужели у тебя нет родственника, который сможет стать твоим поручителем, Женя? – со смехом спросил он и Женя с улыбкой ответил:
– У меня есть дядя…
– Отлично. Впиши его имя в бланк… Я подготовил за тебя липовые справки о твоих якобы доходах. Тебе осталось только поставить свою подпись….
Женя бегло ознакомился с договором, когда Адольф вновь остановил его.
– Не спеши, подумай, – медленно, как бы раздумывая проговорил он, – ты, наверно, не знаешь, но мы сейчас заключаем не совсем законный договор, Женя. Как ты думаешь, почему?
Женя задумался:
– Наверно, потому что я буду полностью в твоей власти… – тихо проговорил он.
Адольф довольно кивнул.
– Верно. Я же говорил, что ты умненький мальчик. А теперь подписывай. Если хочешь быть со мной. На четыре года…
И Женя, смеясь, кивнул и поставил свою подпись, Адольф забрал у него документы и довольно их просмотрел.
– Все хорошо, Женя, ты можешь идти, – уже совершенно другим, равнодушным тоном произнес он. И Женя, неловко ему улыбнувшись, осторожно вышел из кабинета.
Итак, это случилось, он переехал, начал новую жизнь, как давно этого и желал, но только вкус этой новой жизни неожиданно оказался совершенно не таким, каким Женя себе представлял. Он горчил одиночеством холодного кофе, который Женя пил по утрам один, сжимал сердце ледяным ветром промозглого Петербургского климата. Холод и одиночество, вот чем отдавала эта новая жизнь. Теперь же никто не собирался с ним возиться, тут он был полностью предоставлен самому себе, Адольф из самого близкого и родного человека вдруг превратился в совершенно постороннего, но Женя не жаловался. Он просто не привык жаловаться.
Адольф очень редко появлялся дома, и Женя не мог понять, был ли это его обычный ритм жизни или же он просто избегает его, порой они не видели друг друга по нескольку дней. В такие дни Женя звонил ему и спрашивал, появится ли он сегодня дома, пока Адольф с благожелательной улыбкой попросил его не делать этого. И Женя послушался, он теперь не смел звонить ему и лишний раз досаждать, хотя это было ему так странно, ведь они в данный момент жили вместе. Он с грустью подумал, что раньше Рома знал, как проходит его день с точностью до минуты… Несмотря сумасшедший график, все вечера Женя проводил преимущественно в одиночестве, Адольф приезжал с работы, быстро переодевался и снова уезжал. Он редко возвращался раньше двенадцати, иногда он не приходил совсем, он никогда не рассказывал о том, куда он уходил, а Женя ни о чем не спрашивал, все что касалось его личной жизни, было покрыто мраком. Каждый из них жил своей жизнью и Жене это было непонятно и больно, ощущение собственной ненужности душило его. Женя никак не мог понять, как за такой короткий срок можно было так отдалиться друг от друга, он робко посматривал на Адольфа, когда они случайно пересекались в его большой квартире и не верил, что еще совсем недавно он был самым близким для него человеком и Женя рассказывал ему свои самые сокровенные тайны, которые не рассказывал никому. Сейчас он чувствовал себя лишь досадной помехой в его тщательно распланированном образе жизни, недоразумением, которое в данный момент времени приходится терпеть рядом.
Дни сливались в нескончаемый серый поток, один был похож на другой, как две капли дождя, которую неделю посыпавшего землю холодной жгучей крупой, Женя вставал, когда за окнами было еще совсем темно и быстро умывшись, спешил в университет, от обилия информации у него кружилась голова. Его рабочая смена начиналась с двух и сразу после лекций Женя спешил на работу. После работы у него практически каждый вечер были тренинги, семинары, курсы иностранных языков. Когда поздно вечером он возвращался домой, Адольфа уже не было дома, часто он не брал трубку, когда Женя все-же решался ему позвонить. Но у Жени не было даже времени, чтобы подумать об этом, в редкие свободные минутки ему приходилось повторять лекции, делать домашние задания, готовиться к семинарам.
Весь день он трудился как заведенный и только по вечерам, когда он оставался один, на него наваливалась тоска, которую он тщетно пытался заглушить работой. Его не покидало ощущение, что он подвешен где-то в вакууме, в пустоте; под ногами словно вышибли почву, вокруг находились лишь незнакомые чужие люди. Если раньше он был окружен заботой – теперь же он столкнулся с ледяным равнодушием, если раньше весь мир жил для него – сейчас он чувствовал себя изолированным от этого мира, более не принадлежавшем к нему. Все связи были разорваны и остались где-то там, позади… И это было больно. Но он не жаловался, а Адольф делал вид, что ничего не замечает. Он мило улыбался и вежливо желал ему приятного вечера, зная, что этот вечер, как и все остальные, Женя проведет в полном одиночестве. Гости к ним не приходили, очень редко к ним приезжали какие-то приятели Адольфа, они о чем-то негромко переговаривались в кабинете и быстро уезжали, Женя чувствовал, что себя лишним и никогда не выходил к ним.
Пятница была тем редким днем, когда у Жени не было вечером никаких курсов и в этот вечер он был дома. Адольф где-то пропадал уже третий день подряд, Женя мельком подумал, что уже практически привык к тому, что он постоянно один, раньше это было бы для него просто невероятно. Тишина пустой квартиры душила его, Женя в который раз прошелся по пустым гулким коридорам и комнатам и открыл учебник английского, он уже знал на своей шкуре, если завалить себя работой, тоска и одиночество на время отступят. Из динамиков музыкального центра негромко звучала лунная соната Бетховена. Женя не особо любил классическую музыку, но Адольф решил, что Женя должен получать разностороннее образование, поэтому он в обязательном порядке должен был изучать историю классической музыки и прослушать курс по классикам мировой литературы. Ему был задан для прочтения огромный список литературы, Женя старался выкраивать пару часов ночью, чтобы его прочитать. В школе он что-то читал по школьной программе, теперь же он старался это делать вдумчиво и медленно, Адольф иногда выборочно беседовал с ним по одному из этих произведений на свой выбор, и Женя испытывал мучительный стыд если не мог ответить на какие-то из вопросов. Адольф сокрушенно качал головой, и Женя готов был провалиться сквозь землю.
Его отвлек звонок в дверь, резкий и требовательный, он прокатился по залам и стих, его эхо еще некоторое время еле слышно вибрировало на холодном мраморе пола. Женя удивился, гости к ним никогда не заходили, Адольфа тоже не было дома, Женя уже знал, что он придет не раньше завтрашнего вечера. Человек с улицы сюда попасть не мог, значит, это был кто-то из разрешенных посетителей. И этот человек поднялся сюда прекрасно зная, что Адольфа нет дома, охрана всегда докладывала о таких вещах. Женя некоторое время сидел в раздумьях, но все же решился открыть, за дверью стоял высокий, невероятно худой и нескладный человек, с жесткими темными волосами и самой саркастической улыбкой на узких губах. Он бесцеремонно отодвинул Женю с прохода и прошел в зал, и развалившись в кресле принялся также бесцеремонно разглядывать стоящего в дверях Женю. По его развязной манере Женя понял, что этот человек частенько бывал тут ранее.
– Ты не узнал меня, сладкий? – рассмеялся он жестким колючим смехом, однако глаза его при этом не смеялись, – дяди дома нет? Наверно, сегодня уже не появится?
И тут Женя вспомнил, где он видел его раньше, он отрицательно покачал головой и вопросительно посмотрел на вошедшего. Незваный гость снова рассмеялся:
– Я Вадим, – представился он, – скажем так, хороший знакомый твоего дорогого дядюшки, помнишь, мы виделись в Сочи. Странно, ты такой молодой, а у тебя уже конкретные проблемы с памятью. Может, ты контуженный? Адольф говорил, что ты занимаешься… как его… рукопашным боем…
Женя вопросительно поднял на него взгляд, тот это заметил и снова рассмеялся:
– Не обращай внимания, это такой стиль общения. Ты уроки, что ли учишь? – спросил он, заметив лежащие на столе тетради, – дядя заставляет? Он говорил, что тебе придется много наверстывать, что ж, ничего не поделаешь. Зато, наверно, до переезда сюда у тебя на уме были одни гулянки? Личико-то, я смотрю, совершенно не обезображено интеллектом…
Женя снова молчал, он совершенно ясно понимал, что этот человек находится в состоянии наркотического опьянения и просто не знал, что ему делать дальше. Вадим выжидательно смотрел ему в глаза, наконец, Женя выговорил:
– Слушай, ты, конечно, очень остроумный, но у меня нет времени тебя слушать. Адольф сегодня не появится, поэтому, наверно, тебе нет смысла его ждать здесь…
Вадим громко расхохотался, окидывая Женю развязным взглядом:
– У мальчика голосок прорезался, это хорошо. Я думал, что ты немой. Я знаю, что Адольф сегодня не появится, поэтому и пришел. Он запретил мне тут появляться, чтобы ты не попал под мое дурное влияние. Он предупреждал, что у тебя бзик насчет наркотиков. А я пришел на тебя посмотреть. Ты куришь травку, Женя?
Женя отрицательно покачал головой, Вадим продолжил:
– Хочешь попробовать? Первый раз бесплатно. Да и последующие тоже, если ты мне понравишься…
Он неспеша достал из кармана пачку сигарет и вынув одну, закурил, жестом указывая на пачку. Женя отрицательно покачал головой, Вадим пожал плечами и убрал ее обратно в карман. Он снова внимательно осмотрел Женю с головы до ног, глубоко затягиваясь.
– Да, Адольф все же это сделал, – негромко рассмеялся он, – я всегда поражался на твоего дядю, Женя. Упертый, как баран. Кстати, ты ведь знаешь, что по знаку он Овен, я верю во всю это чушь, действительно, дата рождения накладывает на характер свой отпечаток. А я Володей, как и ты…
Видя, что Женя хочет что-то спросить, он замахал руками:
– Нет, не утруждай свой мозг, откуда я это знаю. Я знаю о тебе очень много, можно сказать, все. Откуда? Конечно, от твоего дяди. У нас с ним… скажем так, особые отношения, я у него что-то вроде личного психолога, это такой человек, которому можно спьяну сболтнуть лишнего, поэтому я знаю всю эту историю с начала до конца. А у меня тоже свой интерес – мне ужасно скучно, я не учусь и не работаю, поэтому мне интересно было следить за развитием событий. Признаться, честно, я не думал, что Адольф сумеет увести тебя от папочки. Мы даже поспорили. И, как видишь, я проиграл. Бутылку дорогущего пойла. Я помню, что за все десять лет нашего знакомства сумел его обыграть буквально пару раз, как ты думаешь, почему? Может, он продал душу дьяволу?
И Вадим преувеличенно широко распахнул глаза и рассмеялся.
– Зачем ты мне все это говоришь? – спросил Женя.
Вадим пожал плечами:
– Не знаю, Женя. Я под кайфом. И меня конкретно тащит. Зря ты не хочешь попробовать, может быть, у нас бы получился диалог, а то говорю только я. Расскажи что-нибудь ты. Тебе реально нравится эта муть?
Он кивнул в сторону магнитофона. Женя молчал, и Вадим снова негромко рассмеялся:
– Ясно. Дядя приказал. Что ж, он всегда говорил, что ему нравятся умные мальчики, интеллигентные, знающие несколько языков, читающие стихи Гумилева и в идеале умеющие бренчать на пианино, так что придется тебе попотеть. Теперь твоя очередь. Эх, если бы ты только знал, как ему пришлось за тобой побегать, как он желал тебя получить. Он в чем-то до сих пор ребенок, когда видит новую игрушку, его мозг просто отказывается соображать, пока он это не получит. И вот, получить-то он тебя получил, а что теперь с тобой делать, не знает. Он реально зол на тебя, ведь ты совсем не такой, каким тебя бы хотел видеть он, ты самым бессовестным образом обманул его ожидания, тебе самому не стыдно? Ну ничего, он что-нибудь придумает… Подгонит тебя под свой формат, ты не задумывался почему ты занимаешься кучей ненужной тебе ерунды, зачем тебе иностранные языки, курс мировой литературы, нафига ты слушаешь классическую музыку, если ты совсем ее не любишь. Скоро дойдет до того, что дядя отправит тебя в музыкальную школу… Слушай, может, ты действительно мне хоть что-нибудь скажешь, не заставляй меня думать, что ты тормоз…
Женя бросил на него быстрый взгляд:
– У меня, если честно, нет времени с тобой веселиться. Да и желания тоже… —тихо сказал он.
– Почему? – удивился Вадим.
– Потому что ты под кайфом…
– И что? – расхохотался Вадим, – какая разница, под кайфом человек или нет. Возможно, мое состояние более продвинуто, чем твое. Знаешь ли, изменение сознания, расширение горизонтов восприятия бытия. Только не говори мне, что ты не пробовал, я знаю, что это не так. Тебе было лет пятнадцать, когда твой папаша обнаружил травку в твоем кармане и спустил с тебя шкуру. Он меня заинтересовал. Колоритная личность. Адольф рассказывал о ваших взаимоотношениях. Хочешь знать, что я об этом думаю?
– Нет, не хочу, – бросил ему Женя. Он пересек комнату, сел на диван и взял конспект в руки, пытаясь сосредоточиться.
– Зря, Женя. Зря, – продолжил Вадим. – Даже Адольф иногда спрашивает мое мнение. Потому что я могу дать беспристрастную оценку ситуации. Мое первое неоконченное высшее как раз психология. Потом папа пристроил меня на банковское дело, где я и познакомился с твоим дорогим дядей. Это было десять лет назад. Ну, неужели ты ничего не хочешь знать о слабых местах нашего дорогого Адольфа Александровича, мне нравится называть его по имени – отчеству, это так… официально. Ну, так что?
