Kitabı oku: «Исповедь соблазнителя», sayfa 2
– Вон. Они там, – кивнула головой его малолетняя добровольная помощница. – Но я бы все же не советовала тебе лезть к ним в одиночку. Отражается на здоровье, знаешь ли…
– Да брось ты. Нормальные ребята.
– Ага, нормальные. Поодиночке и днем. Ты хоть драться-то умеешь?
– Умею.
– Это хорошо, я люблю смотреть.
– Смотреть я тоже люблю, – хмыкнул Художник.
…У них не было лиц. Одинаковые серые маски, одинаковые кожаные куртки, одинаковое презрение к миру и почти звериная любовь к своим «железным коням». Дворовая стая, уличные волки. «Мотоциклетная банда». Художник еще раз усмехнулся. Было бы смешно, если бы не было так грустно. И страшно. Всю эту шпану ведь действительно можно было бы разбить на отдельных вполне нормальных ребят. Почти толковых. Если каждый по отдельности. И днем.
Но сейчас они были вместе. И их главарь, Рыжий Славик, конечно, тоже был там. И она. Художник увидел длинные волосы и хрупкую фигурку Гали.
– Я не опоздал? – насмешливо-изысканный тон вряд ли мог оценить кто-то среди них, кроме самого Рыжего. Впрочем, остальных вряд ли и следовало развлекать беседой – им было не до того. Они лишь тупо ворочали буркалами, подозрительно озираясь и сжимая кулаки. По правде говоря, это все, что они умели.
– Кажется, я что-то понял… – подал голос Рыжий.
– Да ну? Природа безгранична в милости своей! – Художник обаятельно улыбнулся.
– Кто-то собирается испортить нам забаву, – серая масса вокруг угрожающе заворчала, откликаясь на недовольство в голосе Рыжего. – Надеюсь, это не так, Художник? У нас тут, видишь ли, небольшая забава. С позволения сказать, игра. И мы не любим, когда нам ее портят. У нас ведь уже набран полный комплект игроков, лишние ни к чему. К слову сказать, именно поэтому тебе и не было послано приглашение. Улавливаешь намек?
Они знали друг друга. Знали давно и слишком хорошо, чтобы сразу переходить к более жесткому обмену любезностями.
– А я-то думал, что его не доставили по вине разгильдяев с почты, – Художник покачал головой. – Впрочем, не стоит беспокоиться, я все равно бы его не принял. Потому как не люблю твоих забав, Рыжий. А что до полного комплекта игроков, то, я надеюсь, запасные тоже имеются?
– Ч-чего? – недоуменно сощурился тот, наглядно демонстрируя, что все эти церемониальные тонкости были все-таки тяжеловаты для его мозгов.
– Я, видишь ли, вынужден забрать у вас эту юную леди. Надеюсь, тем самым не испорчу вам забавы? Продолжайте играться без нас. Желаю приятного вечера.
– Ах, вон оно что, – вновь обрел самообладание Рыжий. Такой поворот событий его явно не устраивал, но и вариант с открытым противостоянием нравился ему не намного больше. Поэтому из последних сил он пытался сдерживаться. – Но скажи мне, почему наши извечные споры относительно гегемонии (Боже! Неужто мы знаем такие слова???) должны непременно состоять во взаимном изъятии игрушек? Мы что – дети? Разве нельзя, заблаговременно условившись о времени и месте, решить то, что следует решить?
– Рыжий, если тебе захотелось подискутировать, – вздохнул Художник, – то назови время и место. Заблаговременно, конечно. Сегодня я не в настроении устраивать диспуты. К тому же игроки томятся. Не буду отрывать вас понапрасну. Заберу девочку и пойду себе. Оревуар!
– Ну уж нет, чертов ты сукин сын! – медленно наливаясь яростью, лицо Рыжего багровело больше обычного. – На это раз у тебя ничего не выйдет!
Его рука сжала плечо Гали. Кожаные куртки как по команде пришли в движение, отрываясь от своих жестяных драндулетов и неторопливо обступая со всех сторон того, кто посмел вторгнуться в их владения.
– Будь так добр, Рыжий, убери лапу с плеча ребенка. Незамедлительно, – голос Художника приобрел ледяную вежливость, об которую, казалось, можно было порезаться. – А так же соизволь проинструктировать своих шавок, чтобы они соблюдали предусмотренное протоколом расстояние.
– Серьезно? – усмехнулся Рыжий. – А если не… соизволю, то что? Можно спросить?
– Спросить можно, – кивнул Художник. – Тогда я тоже поведу себя непротокольно. Повыпускаю кишки всей твоей затраханной банде паршивых жестянщиков!
Собственно, на этом и закончился треп. Потому что кожаные куртки как по команде вдруг ринулись на него, не дожидаясь властного окрика своего главаря. Бросились со всех сторон разом, словно стая гончих на затравленного волка. И полетели ошметки…
Собственно, на этом и закончился треп. И началась потеха.
* * *
– А начиналось все красиво и безоблачно… Среди моря девушек нашего учебного заведения я к концу третьего курса выделил для себя одну. Ее звали Галя, и она была из одного маленького городка Нижегородской области. Приехала сюда учиться, ничего толком не знала, смотрела на все восторженными глазами и способна была удивляться вещам, к которым я сам уже давно привык и даже не замечал. При том, что даже в ее растерянности и непонимании было нечто трогательное и подкупающее.
Я не буду подробно описывать историю наших отношений – как мы познакомились, как сблизились, как начали встречаться и т.д. Долго это и неинтересно. Да и кому оно надо?
Наши отношения были идеальными до конца третьего курса. А потом она уехала на летние каникулы к себе домой. И в какой-то момент письма от нее перестали приходить…
Там, в ее родном городе, у нее был знакомый полукриминальных наклонностей. Назовем его Алексей. Который когда-то активно к ней клеился, но получил от ворот поворот. Что его, конечно, очень разозлило. А здесь, в педе была девушка, которая когда-то активно строила глазки мне. И тоже безрезультатно. Назовем ее Настей. По воле случае эти двое однажды встретились, разговорились и… Тут-то все и началось.
Это были 90-е годы. Разгул преступности, если кто помнит. На улицах черт знает что творилось…и вообще…
А парень тот (Алексей) торговал всякой дрянью на дискотеках, в клубах и прочих местах. Ну и решили они Галю подсадить. Придумали хитрый планчик. Девчонка эта (Настя) помогла…
Я, конечно, тогда ничего этого не знал. Пребывал в счастливом неведении. И думал, что у нас все замечательно, хотя мы и не видимся пока я здесь, а она там. А "там" тем временем Галчонка моего просто посадили на иглу, а потом пользовались, когда у нее началось привыкание. Представьте себе – есть девчонка, которая без дозы уже не может и на все согласна ради нее, а достать можно только у вас. И твори с ней все, что хочешь!
Галя боялась кому-либо рассказывать об этом. Одно время собиралась сбежать оттуда и приехать ко мне, но… потом этот парень просто стал заставлять ее трахаться с ним. И вот об этом она уже боялась рассказывать даже мне.
Повторюсь: я всего этого не знал. Был веселый и счастливый. Первого сентября начинаются занятия у нас, приезжает Галя… Я – ей:"Привет, родная! Ты чего не писала? Как же я скучал! Видеть тебя рад до чертиков…" А она мне:"Нам надо расстаться".
Сдрасте, приехали…
Сказать, что я офигел, значит – ничего не сказать. Это сейчас меня уже ничем не удивить, а тогда…
Я, конечно, пребывал в полных непонятках – как так, почему, а она мне отказывается что-либо объяснять. Потом сказала, что у нее теперь есть другой парень там, в родном городе. И что они теперь вместе.
Ну, что тут ответишь? Я поначалу даже как-то… не поверил, что ли… не хотел смириться с этим… Да как же так? Не может быть! Ну, не сходится тут что-то, ну, не могла она так поступить…
Эх, каким же был наивным тогда!
Ну, потом, конечно, мне сказали всякие друзья, что не фиг биться лбом об стену, что только ты, дурак, не можешь смириться с этим и понять такого, все думаешь, что твоя девочка особенная и не могла так поступить, а на самом деле все они одинаковые и все просто, ситуация не новая, история стара, как мир, не надо ничего усложнять и искать подвохи там, где их нет.
На самом деле, конечно, они были правы. Те, кто так говорил. Их взгляд на мир был более реалистичным, чем мой. Но я тогда не поверил… и правильно сделал…
Нет, поначалу, конечно, я ударился во всякие обидки и депрессии. Ходил вечно злой на весь белый свет и умирал от тоски по ней вечерами. Как же так, меня, такого классного, и бросили? Такие чувства и предали? Да как же я жить без нее буду? Да как она могла??? Ну, словом, весь стандартный набор типичного мужского поведения в таких случаях. Носился со своей болью, как дурень с писанной торбой.
А она смотрела на меня бездонно-грустными глазами…и молчала…
И до меня потихоньку стало доходить, что что-то тут не так. Что какая-то она не такая стала. Что что-то происходит, а я как слепой…
Полгода у меня ушло на то, чтобы докопаться до истины. Опять же не буду рассказывать в подробностях – это целый роман. На меня смотрели как на сумасшедшего, говорили:"Парень, успокойся, ну чего ты добиваешься? Она просто тебя бросила, смирись… чего ты тут еще выискиваешь?" А я все никак не хотел сдаваться. Верил в то, что она ну, просто не в состоянии так поступить!
И в конце концов передо мной открылась настоящая картина. Но легче от этого не стала. Рассказать мы никому не могли. Галя ведь сама была "в деле" – он заставлял ее тоже возить эту дрянь из их города в наш и раздавать там кое-кому. Даже если бы ее не посадили – вся история моментально выплыла бы на свет божий, ее бы выгнали из педа, работать учителем она бы точно уже никогда не смогла и т.д. Это еще вдобавок к тому, что обходится без дозы в тот момент она просто не могла.
Надо было что-то делать… но я просто не знал – что? В конце концов, не придумал ничего умнее, как попытаться со всем справиться самому. Даже Стасу долгое время ничего не рассказывал. Мы сняли с ней квартиру вместе и она стала жить у меня. К себе практически не ездила, чтобы не встречаться с ним. Почему-то я надеялся, что она сможет бросить эту дрянь сама, если сильно захочет. Я перерыл гору литературу на всякие соответствующие темы и делал все, что только мог, чтобы заставить ее отказаться от наркотиков. Не давал, не выпускал из дома, уговаривал, угрожал… Это было каким-то кошмаром…
Порой мне это удавалось. Иногда – нет. Порой она срывалась, мы ссорились, она кричала на меня, говорила, что ненавидит, просила ее отпустить, бросить, оставить одну, один раз даже кидалась на меня с ножом. Это было жутко…
Временами казалось, что все это уже бесполезно. Что ничего не исправить. Что это просто невозможно. Временами – наоборот. Были моменты просветления, когда казалось, что она уже от всего отвыкла и скоро сможет жить нормально. А потом все равно срывалась.
На учебу в то время я уже забил капитально. Мог неделями вообще не появляться на занятиях, не читать никаких лекций, ничего не делать… Как меня не выгнали тогда – сам не понимаю. Возможно, спасало то, что раньше я хорошо учился и экзамены все же хоть как-то, но продолжал сдавать. Мне все говорили – что с тобой, опомнись, так нельзя, что происходит? А я только отмахивался. Никого не хотел слушать. Ни с кем не хотел разговаривать. Да никто бы и не понял…
Самым ужасным было то, что Галя стала другой. После всего этого, после наших ссор, после всей этой грязи, после всего того ужаса и кошмара она сама очень изменилась внутренне (да и внешне, конечно, но это-то как раз было не важно). Уже не было той чистой, искренней, немножко наивной и милой девочки, по которой я сходил с ума когда-то. И постепенно я стал осознавать, что я ее просто больше не люблю. Вот такая – другая – она мне не нужна.
Но бросить ее, оставить – я, конечно, не мог. Хотя, к тому времени и она, по-моему, уже понимала, что никаких прежних чувств теперь нету. Понимала и молчала. А я видел, что она понимает… и тоже молчал… Это был такой молчаливый заговор обреченных. Мы оба знали, что ничего уже не спасти, что мы уже на грани, и что рано или поздно все это рухнет, но ничего не говорили, чтобы не приближать тот миг… балансировали на краю пропасти… висели на ниточке над обрывом… и не хотели сдаваться.
Уже под занавес нашего обучения случилась одна очень неприятная, очень некрасивая (если не сказать "грязная" ) история, из-за которой пострадали многие наши сокурсники. В подробности опять-таки вдаваться не буду. Скажу лишь, что виновата там была все та же Настя, которая никак не унималась. Все хотела разлучить нас, а от того, что я не бросаю Галю, бесилась еще больше. Ну и… Галя, если честно, тоже была виновата. Не совсем порядочно поступила. Но она тогда за свои действия просто не отвечала.
И у меня был выбор – или рассказать всем, как все было, тогда вся эта история становилась достоянием общественности. Или взять все на себя. Сказать, что это я во всем виноват.
Я выбрал второе.
И Галя, кстати, опять-таки в какой-то момент очень некрасиво себя повела… Впрочем, может, и к лучшему. Кинулась бы меня спасать – все бы испортила.
Короче, меня выгнали из педа недели за две до получения диплома. Так что, как ты знаешь, официально у меня нет даже высшего образования. Впрочем, я бы, наверное, и не пошел работать по специальности.
Было еще очень много всего… Но сейчас речь не б этом.
После ухода из педа я хотел добраться до того парня – не успел. Его посадили. Что интересно – ментам он про Галю ничего не сказал. Хотя мог бы сдать запросто. И сидели бы они на пару. Но, видимо, все-таки любил. Хотя и по-своему…
У Гали после всей этой истории было что-то вроде морального шока. Она говорила, что ей безумно стыдно из-за меня и т.д. Это сыграло свою положительну роль – она все-таки "завязала". Но вместе быть мы уже больше не могли…
Она уехала к себе и больше я ее не видел. Какое-то время она писала письма. Вроде бы, у нее все дальше было хорошо.
Настя та самая закончила пед. Но говорят во время выпускного вечера ее основательно отметелили несколько девчонок за какие-то ее вечные интриги. Подробностей я не знаю, но ни с кем из сокурсников она больше не общалась, и след ее потерялся.
А я… меня, наверное, эта история многому научила!
* * *
Я до сих пор храню твой дневник, Художник. Тот самый, бумажный, потрепанный, с выпадающими страницами, исписанный шариковой ручкой. Сейчас, в век компьютеров, такие уже не ведут. Сейчас большинство погрязло в интернете, век дневников электронных, напоказ.
Но ты не как все. Ты писал для себя. Никому не показывал. И я случайно нашла его в твоих вещах, когда тебя уже не было.
Большинство записей в нем – это набор бессвязных мыслей, понятных, наверное, лишь тебе одному. Видимо, ты просто записывал все, что приходило в голову, не думая о том, что когда-то это попадет в руки кому-то другому. А может быть, сейчас ты и сам уже не разобрал бы – о чем и к чему эти каракули. Но некоторые моменты можно понять и расшифровать. Например, то, что связанно с Галей, и тем, что происходило тогда, когда ты безуспешно пытался заставить ее завязать с наркотиками, на которые ее подсалили вопреки ее воле. Не имея возможности рассказать кому-то об этом, скрывая ото всех. Борясь за нее до конца, но в одиночку.
-–
Не знаю, что еще могу для нее сделать. Наверное, ничего. Но смотреть на это уже не хватает сил. Наконец-то она заснула. А я сижу и пишу эти строки, чтобы хоть как-то отвлечься от ужасных мыслей. Даже во сне она выглядит как-то… жутко! Неестественная поза, дышит часто и прерывисто, на губах капельки запекшейся крови… Она искусала все губы, корчась от боли, выгибалась дугой, было такое ощущение, что ее кости ломаются. Сначала просила меня не уходить, побыть с ней, говорила, что ей страшно одной. А потом кричала на меня, смотрела дикими, безумными глазами. На руках до сих пор синяки от ее пальцем – с такой силой она вцепилась в них в какой-то момент. Кричала: «Уйди! Оставь меня! Я тебя ненавижу! Зачем ты мучаешь меня, зачем я тебя, зачем это все? Оставь меня, пусть будет, что будет, мне уже все равно! Я не могу больше, я хочу-у-у....»
-–
Та запись обрывается на полуслове. А дальше идет новая, видимо, спустя несколько часов, из которой становится понятно – ЧТО ИМЕННО отвлекло тебя тогда.
-–
Господи, где взять сил, чтобы это выдержать?
Она проспала всего пару часов и то постоянно ворочаясь и что-то бормоча. Потом начала кричать во сне. Я ее пытался разбудить и никак не мог понять – спит ли она еще или уже нет? Во всяком случае, на человека, отдающего отчет в своих действиях, она никак не походила. Словно в каком-то трансе была. Или еще во сне? Что-то кричала, царапала и била сама себя… А потом смотрела расширенными от ужаса глазами и тихо шептала мне: «Я видела… я это видела! Вот почему мне так больно… Я видела как черви…большие белые черви грызут мое тело! Я видела, я чувствовала их! Правда!!! Боже, что со мной будет? Милый, спаси меня, пожалуйста, мне страшно! Отгони червей…»
Наверное, я скоро сам всего этого не выдержу. Но что делать? ЧТО??? Я не могу отвести ее больницу. Я не могу никому рассказать. Но и так продолжаться тоже больше не может. Надо придумать что-то другое. Но что? ЧТО??
-–
Другая запись, спустя несколько дней.
-–
Она сидела на подоконнике и смотрела в окно. Точнее, смотрела в одну точку, не отводя взгляда и не мигая. Долго смотрела, пока не стемнело. И ничего не отвечала, если я спрашивал.
В последнее время меня все чаще и чаще охватывает странное ощущение какой-то необычной пугающей тишины вокруг. Есть в ней что-то неестественное. Как будто мир замер, остановилось время, и нет больше ни людей, ни машин, ничего. Весь мир умер. И только в воздухе повис последний отзвук чего-то напряженного и ломкого. Как последний звук лопнувшей струны. Как предсмертный крик умирающего. Бывает так порой – человека уже нет, а отзвук его крика еще носит эхом где-то…
– Слушай, зачем я тебе? – вдруг спросила она. Вопрос и без того странный, прозвучал едва слышно. Но меня поразил не он, а непередаваемая ее интонация. Какая-то бесцветная, ни заинтересованности, ни любопытства, ни даже боли в голосе. Лишь смертельная усталость и безразличие ко всему. Наверное, так приговоренный к смерти спрашивает, какая будет завтра погода. И вообще во всем ее виде была какая-то надломленность разуверившегося во всем человека.
– И правда, зачем я тебе? Чего ты мучаешься? Зачем все это делаешь? Я же причинила тебе столько боли, ты должен меня ненавидеть, а ты… Все равно ведь уже все бесполезно. Мы никогда не будем вместе. Я никогда не буду такой, как раньше. Мне уже не выбраться, я сама себе противна. А у тебя просто духу не хватает меня бросить, да? Никак не можешь решиться. Совесть не позволяет. Пытаешься что-то для меня сделать…А зачем??? Если мне от этой твоей совести только больнее… Хоть бы бросил уже наконец, что ли…
Нет, не подходи ко мне! Ну, зачем ты опять меня обнимаешь? Не надо, оставь. Все равно уже. Я не буду плакать, не бойся. У меня уже слез нет. Все выплакала. Глаза омертвели, губы побелели… Я тебе противна, да? Нет? Почему?
Ты добрый… Любишь меня? …но зачем? Лучше бы ты меня бил!
Я не знал, что сказать ей. Слов не было. Молча обнимал ее, прижимая к себе. Мне хотелось кричать…
* * *
– Помню, можешь не рассказывать. Такое разве забудешь? – Олег вздохнул. – Прям-таки сценарий для какого-нибудь дешевого молодежного боевика – девочка связалась с плохой компанией, а главный герой пытается ей помочь. И дальше по нарастающей – наркотики, драки, погони, какие-то интриги, ложь, месть…
– Да. Только это был не сценарий. Это все было на самом деле, – глухо произнес Художник, отвернувшись куда-то в сторону.
– Да, – еще раз вздохнул Олег, – достаточно грязная была история. И когда Галю так и не удалось спасти, переживал ты сильно.
– Переживал? – он пожал плечами. – Да, пожалуй, можно это назвать и так. Если в категорию «переживаний» входит состояние смертельной тоски, от которой ты готов лезть на стены, кусать губы до крови и выть на луну. Переживаний тогда хватало…
Олег ничего не ответил. Та история была известна им обоим, известна давно, и ворошить прошлое не хотелось. Особенно такое прошлое. Особенно сейчас.
Оба молчали. В комнате было тихо и темно.
– И вот тогда как раз мне здорово помог Стас. Возможно, сам того не понимая, – как-то задумчиво усмехнулся Художник, возвращаясь их мысленного путешествия по воспоминаниям. – Ему не было дело до моих душевных терзаний, его не интересовали тонкие материи, ему просто было скучно, и он приходил, брал меня за шкирку и тащил куда-то, не обращая внимания на все протесты и отговорки. Плевать ему было на все переживания, он меня просто не слушал. И был, наверное, прав…
Солнце село. Через подоконник в комнату стремительно вползала темнота, разливаясь ленивой черной массой по углам, словно желе, заполняя пространство, оставаясь серыми тенями на лицах в отсветах уличных фонарей, тускло светивших в окно… Разговор сам собой стих до хрипловатого полушепота.
– Знаешь, – вздохнул Художник, – что было дальше – я, если честно, вообще смутно помню. В памяти сохранились лишь какие-то отдельные смутные куски воспоминаний. Где и как я жил, что ел, когда спал, о чем думал перед сном и с какими мыслями просыпался… Как вставал, что делал, с кем общался… да и вообще виделся ли я тогда хоть с кем-нибудь? Наверное, виделся… Не может же человек полгода провести в одиночестве… Но ничего этого я не помню.
Лишь спустя полгода начиная что-то припоминать. Какие-то отдельные моменты, отдельные события и лица. Ну, конечно же, Стаса. Его в первую очередь. Разве такое можно забыть? – он усмехнулся вновь. – Стасик продолжал свои безумные выходки, с ним постоянно что-то случалось, он постоянно куда вляпывался, из чего-то выкручивался, с кем-то отрывался и забавлялся, а меня тянул за собой. Причем, не спрашивая. Просто вдруг брался из ниоткуда, возникая неожиданно на пороге моего дома, и начинал вопить:" «Как, ты еще здесь? Ты чего сидишь? Почему до сих пор не собран? Ну-ка быстро бери ноги в руки, нас там уже все ждут, а ты… Давай-давай, чего встал? Никакие отговорки не принимаются, все, хватит, поехали! Ну что значит – куда? По дороге расскажу, давай быстрее, уже опаздываем! Не, ну чо ты встал как пень? Пошли-пошли…»
Каким-то чудом ему удавалось меня растормошить, вытащив из затянувшегося депрессняка, заставить двигаться, вытянуть из дома, а потом уже поздно было отпираться. Стасик очень заразителен и обладает даром «цеплять» людей. Повезет, если в хорошем смысле…
Потом, через пару лет, когда уже все поменялось и… В общем, однажды мне самому пришлось его вытаскивать из похожей ситуации. И я вспоминал все те же его способы. Но это уже совсем другая история, вдаваться в подробности которой я не хочу. Особого влияния она на меня не оказала, да и хвалиться там, в общем-то, нечем, – Художник снова вздохнул. – Разве что тем, что со Стасом мы с тех пор сдружились накрепко. Да, мы были абсолютно разные, мы частенько не понимали друг друга, у нас полностью противоположные взгляды на многие вещи в жизни, да и на жизнь в целом, но когда надо – мы всегда оказывались вместе. Без каких-то слов, без заверений в вечной дружбе, молча, как само собой разумеющийся факт. Если друг нужен – он придет. И будет рядом.
– И вот в ту пору как раз и начинается ваше…
– Да. Именно тогда Стасик увлекся пикапом. Я в то время и слова-то такого не знал, лишь позже он объяснил мне, что так называется наука о способах правильного и эффективного общения с девушками, чтобы ей скорее понравится и быстро соблазнить. В принципе, для него это было вполне предсказуемым – он просто сделал следующий логичный шаг в своем развитии после лет проведенных в нашем «женском заповеднике». И меня пытался спровоцировать на то же самое. Но я еще долго этот шаг сделать не мог. Что-то во мне сопротивлялось. Не поддавалось этому напору. Не разгоралось. Не цепляло. А потом…
– Потом ты открыл для себя крышесносы?
– Да. Вот что меня зацепило… Банальный пикаперский приемчик, казалось бы, простой способ произвести впечатление на девушку и выключить ее мозги на время. Но почему-то именно они так заинтересовали меня. Не знаю точно – чем. Наверное, своей необыкновенностью, возможностью из ничего создать красивую сказку посреди повседневности и серых будней. Есть в этом какая-то завораживающая притягательность Поначалу я вообще относился к ним как к неким средствам из арсенала волшебников.
– По сути-то, это ведь просто какие-то приятные сюрпризы, да? Некие неожиданные действия или поступки, которые удивляют и радуют девушку, «сносят крышу», после чего она не в силах сопротивляться соблазнителю или даже сама мечтает оказаться с ним в одной постели. Так, кажется, если я еще помню терминологию пикаперов и их приемчики?
– Да, но… Казалось бы, простые и незамысловатые задумки, зато каков эффект! Представь – всего лишь минуту назад вы с девушкой шли по обычной улице обычного города, и вдруг… Какой-то маленький фокус, неожиданное совпадение, цепь странных случайностей – и у девушки слетает крыша, в глазах светится изумленное восхищение, ей кажется, что она попала в какую волшебную страну, где сбываются желания, а ты лишь скромно улыбаешься, примеряя на себя роль волшебника.
– Волшебники, сказки… Художник, но ведь это – всего лишь мечта!
– Все, что существует на свете, когда-то было всего лишь чьей-то мечтой… Что мечтает реализовать ее в жизни? Тем более, если действительно получается. Ведь когда вас охватывает безудержная эйфория, вы готовы творить любые красивые безумства, на которые никогда не решились бы раньше, в нормальном состоянии. Девушки на многое готовы, когда вокруг – сказка, когда привычные правила не работают, когда мозги отключаются и остаются только чувства и эмоции… Забудь обо всем. Отпусти тормоза. Живи ощущениями. Не важно, что будет завтра, и настанет ли оно вообще. Самое главное – здесь и сейчас. Не имеет значений следующий день, пока длится эта ночь…
– Как в той истории? С придумыванием альтернативной реальности? – усмехнулся Олег.
Альтернативная реальность или Новогодняя сказка
Отчет на пикап-форуме
Предисловие
Как-то однажды довелось мне общаться с очаровательным юным созданием. Девушка была замечательно сложена, несмотря на еще не совсем созревший возраст, и вызывала вполне определенные желания. Одно плохо – лет ей мало, тараканов много, и очень она не хотела приходить ко мне домой. Отказывалась, сопротивлялась всячески, причем стандартные пикаперские уловки не прокатывали – то ли она уже все их знала (небось тоже на всякие сайты соблазнителей заглядывала), то ли просто осторожничала – не знаю. Но во всяком случае даже на самое безобидное предложения зайти на минутку ко мне домой, чтобы бросить вещи и идти дальше гулять, она отвечала немедленным отказом. А если я пытался настаивать – следовало каменное: "НЕТ!" и моментальное ухудшение настроения. Пробовал я преодолеть этот барьер как-то «по-хорошему», но ничего не получалось. Что ж, раз не хотите по-хорошему… Нужно было что-то оригинальное, какой-нибудь необыкновенный крышеснос, чтобы девушка и сама не заметила бы, как очутилась у меня дома… Что ж, раз надо – значит надо!
Вперед, за Родину!
Как-то в разговоре девушка упоминает, что ей нравится все необыкновенное, загадочное, таинственное, мистическое и т.д. Хорошо, я обещаю устроить ей загадочно-таинственное, местами даже жутковатое, но интересное и приятное свидание. Она заинтересована… За день до предполагаемого свидания отправляю ей на мыло письмо, специальным образом оформленное – с помощью анимированных рисунков, миди-музыки и прочих наворотов. Звездочки там мерцают на фоне ночного неба, летучие мыши летают, факелы горят, мрачная музыка играет – так было оформлено это письмо. А смысл очень простой – старинным слогом там говорилось о том, что в назначенное время ей надо придти туда-то и туда-то, где ее встретит монах со свечой в руке, ей нужно будет довериться ему, закрыть глаза, и тогда он отведет ее в древний склеп для свершения таинственного обряда. Ну и все такое в том же духе. Девочка долго ломала голову – как такое может быть, неужели это правда (то, что написано в письме), но проверить это можно было только одним способом, как вы понимаете…И решила проверить!
И жутковато, и приятно, и страшно, и интересно…
Итак, назначенный вечер, еще не поздно, но на улице уже по-зимнему темно. В нужное время девушка приходит в назначенное место. Там сижу я с бенгальским огнем в руке. На вопрос: «А где свеча?», показываю ей упаковку от бенгальских огней, там написано «бенгальские свечи». – А где монах? – Ты знаешь, я давно уже собирался уйти в монастырь. Но только – в женский! Девушка смеется, у нее К+, а я на фоне этого веселого момента быстро делаю свое черное дело – во-первых, поясняю ей, что все написанное в письме – правда, но есть много иносказательностей и переносного смысла, а во-вторых, добившись того, что ей безумно интересно, говорю, что дальше она пойдет с завязанными глазами. Девушка немного поупиралась (все-таки страшновато – куда тебя заведет малознакомый человек, да еще и с завязанными глазами?), но я ей даю понять, что иначе ничего не будет, а она ведь уже заинтересована и жаждет продолжения!!! Короче, соглашается. Я завязываю ей глаза специально припасенным для этого шарфиком, и мы отправляемся в увлекательное путешествие! Идем по обычным темным улицам, но девушка-то этого не знает. И у нее перед глазами встают совсем другие картины, потому что я держу ее за руку и завораживающим шепотом рассказываю, что сейчас мы выйдем из города и пойдем по неизвестной дороге в глухую чащу леса, где нас ждет нечто ТАКОЕ… Девушке и смешно, и страшно одновременно. Я продолжаю рассказывать разные жутковатые истории, делаю несколько ложных поворотов, чтобы сбить ее с толку и заставить окончательно потерять ориентацию. Скоро она уже просто не может представить – где мы находимся и куда идем, лишь настороженно вслушивается в звуки вокруг, главный из которых – мой голос у нее над ухом. Само собой, все это время девушка ничего не видит, и мне приходится держать ее за руку и вести. В отдельных случаях, например, когда попадается скользкий участок дороги, я еще и обнимаю ее второй рукой. А когда говорю что-то вроде: «Вот сейчас справа зашелестели ветки деревьев…кто там?!!», она сама испуганно прижимается ко мне. Вообще, невидящий человек чувствует себя уязвимым, и потому подсознательно ищет защиты у того, кто рядом. А я продолжаю свое повествование, весьма красочно описывая все, что попадается нам по дороге: «Сейчас навстречу нам едет странная повозка, запряженная парой гнедых лошадей… Кучер одет в багровый плащ, у него в руке факел…» (на самом деле нам навстречу просто попались два парня, тащившие большие санки, но девушка слышит лишь скрип полозьев на снегу, а остальное дорисовывает ее воображение под влиянием моих слов). Мы подходим к моему подъезду, стоим возле крылечка. Я говорю: «Вот мы и дошли до фамильного склепа, перед нами выщербленные каменные ступеньки и скрипучая дверь. Если мы войдем внутрь, назад дороги не будет. Подумай еще раз – хочешь ли ты этого?» Конечно же, она хочет! Неужели она откажется теперь??! Поднимаемся по ступенькам крылечка к двери в подъезд. Я говорю, что один из старейших лордов местного клана недавно погиб в схватке с темными силами, скоро его похоронят, а пока его гроб хранится тут, прямо перед нами. Девушка вздрагивает и пытается натянуто рассмеяться. Я говорю: «Ты что не веришь? Хорошо, я сниму повязку с твоих глаз на мгновение…» Дело в том, что в нашем подъезде накануне преставилась какая-то старушка и крышка от гроба действительно стояла у дверей подъезда. Я заранее этого не знал, импровизировал на ходу, но получилось как раз в тему. На секунду сдвигаю повязку с глаз девушки, она видит гроб перед собой… вздрагивает и отшатывается…я снова надвигаю повязку ей на глаза и обнимаю одной рукой: «Не бойся! Пока я рядом, никто не причинит тебе вреда…» Мы открываем «ворчливо-скрипучую дверь в старинный склеп» и продолжаем наше путешествие под мои комментарии. Поднимаемся по «древним каменным ступенькам под мрачными сводами» наверх, открываем «старинную обитую железом дверь» в мою квартиру, входим…
