Kitabı oku: «Разлом. Белый и красный террор»
Предисловие
Революции никогда еще не облегчали бремя тирании, а лишь перекладывали его на другие плечи.
Джордж Бернард Шоу
Начало XX века в Российской империи ознаменовалось несколькими знаковыми, если не сказать эпохальными, событиями – участием страны в Первой мировой войне, а затем двумя революциями, вспыхнувшими одна за другой в 1917 году. Во время Февральской революции была разрушена монархия, Николай II отстранен от царского трона и власть перешла к Временному правительству. В свою очередь «временщики» в прямом и переносном смысле были опрокинуты в результате Октябрьской революции большевиками, ликвидировавшими остатки самодержавия и провозгласившими советскую, а по существу – партийную власть.
Основные события Февральской и Октябрьской революций происходили в Петрограде, о чем уже много написано правдиво, половинчато и откровенно лицемерно. Но дело в том, что прошлое не исчезает, а продолжает жить в воспоминаниях очевидцев, мемуарных произведениях прямых участников тех событий и в результатах анализа материалов, взятых из вчерашнего опыта последующими поколениями. Поэтому ложь всесильное время раскалывает как орех.
Histora est magistra vitrac – «история наставница жизни или добрая учительница», говорили древние. Выдающийся русский историк, профессор Московского университета В. О. Ключевский в одной из своих дневниковых записей оставил остроумную заметку, что хотя некоторые и говорят о том, что история никого и ничему не научила, однако, как показала жизнь, она больше благоволит тому, кто совсем не знает истории, успокаивая его. А дальше он рассуждал так: вовсе не цветы виноваты в том, что слепой их не видит. История учит даже тех, кто у нее не учился: «Ложь в истолковании прошлого приводит к провалам в настоящем и готовит катастрофу в будущем».
История России – часть мирового исторического процесса, однако нельзя сбрасывать со счетов и особенности русского варианта пути развития человеческой цивилизации. Надежный гарант от катастроф – синтез накопленного опыта через последующий анализ прошлых достижений и провалов.
Понятно, исследователь не может писать без эмоций, без гнева, без пристрастий, но он не имеет права на обман, на искажение и утаивание истины.
В каменном веке жил homo habilis – человек умелый, его сменил эволюционным путем homo sapiens – человек разумный, придумавший в качестве смены властных режимов такие явления, как революции – обширные по географии, техногенные по смыслу политические катастрофы и их неизбежные спутницы – гражданские бойни, в результате которых проливается кровь соотечественников, когда идет братание идеи с пулей.
Непростые времена революционных событий – социальных потрясений и гражданского противостояния для политических, экономических и военных вождей революций всегда являлись своеобразным фоном, в котором они жили, сражались, радовались и красовались на живописных полотнах и скульптурах. В их честь сооружали памятники, называли улицы и города, горные вершины, им открывали музеи, а об их подвигах и победах рассказывали в школах.
Но время – это некое движущееся подобие вечности, но не выдумка смертных, как утверждают некоторые авторы. Оно подвергает тщательной редактуре и результаты революций, и биографии их вождей. Эти непростые времена для героев эпохальных событий являлись не только фоном жизни, они становились самой их жизнью.
Революции сами по себе не появляются. Они врываются в общество тогда, когда в народной массе зреет росток из зерна в виде процесса под названием «надоело!!!». Это то, что когда-то Ленин озвучил афоризмом: «верхи жить по-старому не могут, а низы – не хотят». И все же подобные неприятности для простых людей всегда приходили и могут прийти в будущем неожиданно.
Нередко, а правильнее было бы сказать – всегда, улучшая свой жизненный статус, вожди (в кавычках и даже без них), выходцы, как правило, из интеллигентного сословия, проблемы с тяжелыми социальными последствиями и потрясениями перекладывали на своих граждан. Что же получалось? Они, как и их элитарные предшественники, решали вопросы по-своему, за счет народа с «большой любовью» к последнему.
Когда-то великий Шекспир, говоря об участии граждан в войнах, заявил, что… не наше дело – спрашивать, почему, наше дело – действовать и умирать. За нас решают короли.
Еще Лев Толстой в статье «О голоде» писал, что «…сделалось модой между наиболее заметными людьми русского общества исповедовать любовь к народу, к меньшому брату, как это принято называть. Люди эти уверяют себя и других, что они очень озабочены народом и любят его. Но все это неправда. Между людьми нашего общества и народом нет никакой любви и не может быть».
Революции и войны, войны и революции возникали периодически в мире. Основные причины их – необходимость перемен и стремление политических сил использовать вооруженную борьбу для достижения различных внешних или внутренних политических целей. И возникает вопрос: если было все хорошо в России, почему возникло недовольство народа, переросшее в две революции, а потом покатившее по стране огненным колесом Гражданской войны?
Давайте будем разбираться. Опять по Толстому:
«Между людьми нашего общества, – писал он, – чистыми господами в крахмаленных рубашках, чиновниками, помещиками, коммерсантами… и мужиками нет никакой другой связи, кроме той, что мужики, работники… нужны нам, чтобы работать на нас.
Зачем скрывать то, что мы все знаем, что между нами, господами, и мужиками лежит пропасть… Это две различные касты…»
Не эта ли пропасть заставила рабочих и крестьян занять сторону не белых господ, а красных мужиков?
Был еще один рухнувший в бездну мост – несостоятельность земельного хозяйства. Россия перед войной была страной даже не мелкого, а мельчайшего хозяйства. Фактор геометрической прогрессии (а скорее – регрессии) показывал истинное лицо негативного явления. Помещики не давали своей земли растущим и множившимся семьям по деревням, поэтому делимые земельные участки, превращающиеся в огороды и грядки, нещадно эксплуатировались. А «механизация» была одна – лошадь, нередко с дубовой сохой, борона, минимум органики – навоза в качестве удобрения.
В 1913-м, достаточно рекламном и витринном году, с позиций сегодняшних демократов, например, урожай пшеницы в России был в 3 раза ниже, чем в Англии и Германии. На один климат это не свалишь и не спишешь.
Реформатор Столыпин не успел довести свою реформу до конца, поскольку был убит 18 сентября 1911 года в Киеве. Дело в том, что он наплодил столько ошибок, что не было вероятности ее успешной реализации. Достаточно вспомнить такие ее огрехи, как отсутствие продуманной политики в отношении рабочих, ставка на интенсивную русификацию (и это в многонациональной стране!!!), учреждение земств в западных губерниях, элементы реформаторского насилия, отказ от поддержки кооператоров, разрушение общины и многие другие ляпы…
Видный государственный деятель, министр путей сообщения и финансов Сергей Юльевич Витте по поводу ошибки Столыпина с креном на русификацию отмечал, что во внутренней политике России надо всегда иметь в виду интересы Российской империи как многонационального государства, а не только России как государства, где проживают одни лишь русские: «Со времен Петра Великого больше нет России, а есть только Российская империя, у которой должно быть три опоры: армия, финансы и религия.
Его реформы были направлены в первую очередь на то, чтобы избежать революционных поползновений, которые постепенно вызревали в России…»
Предвестниками революций 1917 года явились события Первой мировой войны.
Как писал Анатолий Уткин в книге «Забытая трагедия. Россия в Первой мировой войне», гордость России – ее интеллигенция никогда не признавала себя тем, чем она фактически являлась – прозападной интеллектуальной элитой, самоотверженной в своем понимании патриотизма и почти воспринявшей свое отчуждение от народа как естественное состояние.
Образно сказал о революции русский писатель Андрей Белый. Он утверждал, что революционные силы суть струи артезианских колодцев; сначала источник бьет грязью – и косность земная взлетает в струе вверх. Но струя постепенно очищается – происходит революционное очищение, когда организация хаоса превращается в гибкость движения новорожденных форм. Первый миг революции – образование паров, а второй – их сгущение в гибкую и текучую форму.
Действительно, хаос в России прошел через две революции и Гражданскую войну, чтобы вылиться в гибкую форму новой государственности, приведшей со временем к образованию в 1922 году второй в мире сверхдержавы в годы правления Сталина – Советского Союза.
Надо отметить, что Запад всегда смотрел на Россию враждебно, называя ее азиатчиной, ордой и степью. Александр Блок в антивоенном стихотворении «Скифы» 1918 года называл Россию переходным мостиком между Западом и Востоком, поскольку она всегда смягчала противоречия и налаживала отношения между этими двумя мирами:
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас —
Монголов и Европы.
Именно поэтому к России нужно относиться с уважением и почитанием, иначе может разразиться мировая катастрофа. Блок был уверен, если на Россию пойдут враги с агрессией, она даст настоящий отпор.
Но Запад твердил другое. Еще в 80-е годы XIX века креатура Бисмарка Э. Гартман, выступая с программой германской политики на Востоке, доказывал, что все политические, экономические и культурные задачи России лежат не в Европе, а в Азии. Он же в связи с этим предлагал европейскую часть оторвать от России и создать в ходе ее раздела два королевства: «Балтийское королевство» – на территориях, лежащих к западу от Москвы и прилегающих к Балтийскому морю, и «Киевское королевство» – на территориях юго-запада России с Украиной и Крымом. По его мнению, граница должна была проходить по линии Витебск – Днепр – Курск – Саратов – Волга – Астрахань.
В соответствии с взглядами Бисмарка действовали и кайзеровское правительство, и его внешняя разведка. Политика «Дранг нах Остен» – это вовсе не гитлеровское новаторство, она проводилась еще раньше. Одним из ее проявлений стал рост числа немецких колонистов в России – «пятой колонны» Германии в нашем Отечестве…
В то же время космополитическая интеллигенция, в лучшем смысле этого слова, дала миру глубоко национальных гениев, каждый из которых шел вровень с идейным миром Запада. Интеллектуально их родиной был Запад, хотя эмоционально, конечно, горячо любимая Россия.
Блеск этого русского «века Перикла» – отца афинской демократии и благополучия – почти заслоняет тот факт, что основная масса народа жила в другом мире, из которого прозападная сила демократии виделась четко враждебной.
1914 год сделал предположение правилом, предчувствие – аксиомой. Для 18 миллионов россиян, одетых в шинели русской армии, в основном крестьян, их западная граница стала границей глубокого и жестокого неприятельского мира.
Хочется отметить, что в российском обществе на протяжении многих веков существовали две доминанты: одна – с ориентацией на Запад, другая – на Восток. Первая доминировала во время Киевской Руси и в периоды правления династии Романовых, а также жалящего мига недалеких и амбициозных политиков Горбачева и Ельцина, потерявших чувство реальности, а с ней и Великую Страну. Это они свели теперешнюю Россию до границ XVII века.
Вторая генерировалась монголо-татарским владычеством, сохранилась в эпоху собирания русских земель, в века Третьего Рима, Смутного времени и существования Красной империи – Советского Союза.
Именно эти две тенденции напомнили автору продаваемые в далеком детстве на рынках шарики из серы, при ударе друг о друга вызывавшие искрение и затем достаточно сильный хлопок.
И еще одна проблема на Руси будоражила светлые умы – отсутствие обратной связи между властью и обществом, которое не может по логике или по строгости закона наказать нерадивого, вороватого и коррумпированного чиновника высокого уровня.
Не эти ли удары «шариков» и привели в дальнейшем к революции, гражданской войне и советской изоляции?
А теперь о гносеологических корнях понятия «террор». Родина его совсем не российская. Он появляется исключительно в эпоху революций. Террористические действия в период революционных событий при правлении Кромвеля в Англии, Робеспьера – во Франции, Гитлера – в Германии, Ленина, Троцкого и Сталина – в Советской России, Мао Цзэдуна – в Китае общеизвестны. Поэтому гораздо больше людей погибло не на полях боевых сражений, а в братоубийственных противостояниях во время гражданских сшибок.
Пророческие слова одного из деникинских офицеров звучали так: «Кто будет более жестоким в гражданской войне, тот и победит!» Лев Троцкий понял эту истину одним из первых, выступая за введение смертной казни своим политическим противникам.
Сейчас в период строительства российского капитализма и шельмования государства советского трудно поверить, что смертную казнь большевики отменили сразу после обретения власти.
Общеизвестно также, что Ленин и Троцкий были в репрессиях гораздо жестче Сталина. Почему же вся вина легла на последнего? Стрелы Запада и российского либерализма летели именно в Сталина только за то, что он, как писали английские газеты, буквально «выволок на своем хребте великую державу и сделал ее сверхдержавой».
Белые упрекали красных, что власть в России «захватили понаехавшие инородцы», красные обвиняли белых в том, что они воют против России вместе с иностранными интервентами.
Гражданскую войну развязали не большевики, и террор начали тоже не они, а вот последствия достались победителям при выжженной земле и опустошенных душах. Страна была привычна к цвету, вкусу и запаху крови, человеческая жизнь в государстве не ставилась ни во что.
Западу же и внутренним демократическим зубоскалам-недоброжелателям нужна была именно такая Россия, которая являлась бы не целостным, мощным, высокоэффективным государством, а разодранным лежбищем «бесперспективных пьяниц и лентяев». Именно в этом ключе говорил бывший руководитель МИД России при правлении Ельцина, русофоб Андрей Козырев, проживающий сейчас в США. Пять лет и три месяца, в течение которых Козырев рулил министерством, вошли в историю как годы позора и бесславия российской дипломатии. В одной из бесед с экс-президентом США Ричардом Никсоном Козырев, в частности, завил, что у России нет национальных интересов, а есть только общечеловеческие. На это Никсон лишь покачал головой. И наверное, подумал: «Вот это фуфло, как же можно назначать и держать его во главе внешнеполитического ведомства?»
А потом 37-й президент США Ричард Никсон, по свидетельству Евгения Примакова, заявил своему окружению: «Когда я был вице-президентом, а затем президентом, я хотел, чтобы все знали, что я «сукин сын» и во имя американских интересов буду драться изо всех сил… А этот (Козырев. – Прим. авт.), когда Советский Союз только что распался, когда новую Россию нужно защищать и укреплять, хочет всем показать, какой он замечательный и приятный человек».
Даже Михаил Горбачев заметил: «При нем (Козыреве. – Прим. авт.) Министерство иностранных дел превратилось в филиал Госдепа».
Эмоционально отреагировал на антироссийскую глупость экс-министра «Мистера «ДА» Владимир Путин: «Это потому, что у Никсона есть голова на плечах, а у Козырева лишь черепная коробка».
Вот такие при Ельцине нами правили вожди. Главный удар их реформ пришелся именно на русский народ, численность которого сократилась на 4 миллиона – с 115,89 млн до 111,02 млн человек, а его доля в составе населения России снизилась с 79,83 % до 77,1 %. В этот период русские вымирали в два раза быстрее, чем все остальное население России. Именно в период горбачевско-ельцинского лихолетья Запад, злорадствуя, строил такие демографические прожекты. Приведу цитаты двух русофобствующих англосаксов в ранге премьер-министров.
Маргарет Тэтчер: «Россиян следует сократить до 15 миллионов человек, обслуживающих скважины и рудники».
Джон Мейджор: «Задача России после проигрыша холодной войны – обеспечить ресурсами благополучные страны. Но для этого им нужно всего 50–60 миллионов человек».
«Приватизировав» общенародную собственность, «команда 90-х» одновременно в нарушение статьи 26 Конституции отняла и право русского народа указывать в паспорте свою национальность.
Экономика в этот период оказалась не в руках людей, радеющих о будущем России, а в руках наиболее изворотливых и беспринципных дельцов, и «именно поэтому, несмотря на очевидную необходимость развивать товарную и производственную экономику, в том числе и сельское хозяйство, страна по-прежнему «сидит на игле» природной ренты и валютно-денежных спекуляций.
А природная рента, являющаяся общенародным достоянием, оказалась в руках узкого круга собственников, и лишь мелкие брызги от нее попадают на стол русского народа в виде распределенных социальных благ.
Но вернемся к более отдаленному прошлому. Проживи Ленин чуть дольше или приди к власти какой-нибудь действительно «верный ленинец» (типа Троцкого. – Прим. авт.), страна бы просто не выдержала груза агрессивной коммунистической утопии. Она бы сломалась, а «добрые» дяденьки с Запада подобрали бы осколки и склеили что-нибудь нужное себе.
Именно Сталин и советский народ не позволили завоевателям и оккупантам заиметь это самое «нужное».
Сегодня Запад нечто подобное вершит на «незалежной» Украине, покинувшей в ходе предательского Беловежского сговора четверть века назад «узы Союза»… Киевская хунта сегодня живет западной халявой, национальные интересы ей побоку, она прогнулась перед США – внешними управленцами.
От такого глумления надо уходить России. И она ушла! Наши национальные интересы сотканы из патриотизма, невмешательства во внутренние дела других стран, мощных и мобильных Армии и Флота, поиска выгодных инвестиций для развития отечественного производства, стремления повышения уровня благосостояния российских граждан и добрососедства как в ближнем и так дальнем зарубежье.
Часть первая
Война – предтеча революций
Ни для какого другого дела мужчины не объединяются так быстро, как для убийства других мужчин.
Сьюзен Гласпелл
В России был один феномен. Российский Царь-миротворец Александр III любил отдыхать в Великом княжестве Финляндском. Он увлекался рыбной ловлей. Особенно любил порыбачить на речных порогах Комийоки в районе Лангинкоски близ города Котка. Таким образом, как говорят историки, Царь-мироносец держал руку на пульсе Европы, чтобы другие страны не нарушали баланса сил и не смогли ввергнуть континент в очередную войну.
В то время даже существовало изречение: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать!» Выходит, император России, крепок статью и холодным умом, был «ангелом-хранителем» Европы, обладая какими-то магическими силами влияния на других монархов. Когда в 1894 году его не стало, обстановка в Европе резко изменилась.
Его сын – Николай II принял трон после внезапной смерти отца с такими титулами: Император Всероссийский, Царь Польский, Великий князь Финляндский, полковник. От британских монархов имел чины адмирала флота и фельдмаршала Британской армии.
Его правление ознаменовалось экономическим развитием России с одновременным ростом в ней социально-политических противоречий, активизацией революционного движения, вылившегося в три революции: 1905–1907 годов, Февральскую и Октябрьскую 1917 года, а также участием России в Русско-японской и Первой мировой войнах.
…В отличие от своего отца Ники не любил рыбачить, он больше предпочитал стрелять ворон и кошек – и в молодом возрасте, и даже будучи монархом… Был прекрасным семьянином.
В связи с событиями на Ходынке и 9 января 1905 года был прозван радикальной оппозицией Николаем Кровавым.
В ходе Февральской революции по решению Временного правительства Николай отрекся от престола, находясь под домашним арестом в Царскосельском дворце, а летом 1917 года он вместе семьей был отправлен в ссылку в Тобольск. Весной 1918-го по приказу Москвы его перевезли в Екатеринбург. Там в июле того же года последний российский император был расстрелян вместе семьей и приближенными.
1914 год – год начала Первой мировой войны, возникшей в силу стечения разных мотиваций: экономических, политических, религиозных и, конечно же, социальных в центре многовековой европейской бродильни на Балканах. Этот год, по предсказаниям многих провидцев и оракулов, должен был открыть век спокойной жизни. Но в спокойное течение времени вмешались два события. Одно – обнадеживающее, другое – перечеркивающее первое.
В мае 1914 года в Гааге в торжественной обстановке был открыт Дворец Мира. На открытии присутствовали представители практически всех стран. XX столетие провозглашалось золотым веком – веком мирного сотрудничества народов, без войн и потрясений. Еще его называли веком единения и дружбы людей, независимо от их вероисповедания и места проживания. Большие и малые страны стремительно развивались. Россия в этом списке была в числе первых, особенно по показателям промышленного развития за 1913 год, хотя и существовало на ее бескрайних просторах немало медвежьих углов.
А через месяц – в июне 1914 года в Сараево погибают австрийский эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга. Убийцей был студент-гимназист, боснийский серб Таврило Принцип. И тут началось…
12 июня Австро-Венгрия предъявила ультиматум Сербии. А эта православная страна все свои надежды возложила на Россию, так как выдержать удар начавших уже мобилизацию одиннадцати австро-венгерских корпусов она не могла. Недаром существует сербская поговорка: «На небе – Бог, а на земле – Россия».
На обращение сербского престолонаследника Александра Россия устами царя Николая II ответила: «Россия никогда не останется равнодушной к судьбе Сербии».
И уже 13 июля самодержец Николай Александрович приказал ввести «предмобилизационное положение», которое должно было начаться 17 июля, а на следующий день он объявляет полную мобилизацию, которая никакой опасности для Германии не представляла.
В Германии эти меры были приняты за пять суток до этого, и уже 17 июля Вильгельм II провел полную мобилизацию. 19 июля в 19:00 он объявил войну России и стал требовать того же от колеблющегося венского правительства. Начальник генерального штаба германской армии Мольтке-младший потребовал от австрийского генерала Конрада общей мобилизации Австро-Венгерской армии против России.
24 июля Австро-Венгрия объявила войну России. Casus belli (казус белли) – формальный повод для объявления войны – сработал.
И сразу же Первая мировая война высветила не столько мощь России, сколько ее отсталость и неподготовленность. Остро встал и социальный вопрос. Эта война кроме всего прочего дала трактовку современной формы национального движения и вывела на арену истории те массы народа, которые как бы «спали до этого историческим сном».
Поражение России в Крымской и Русско-японской войнах осталось «незамеченным» царями, принявшими трагические события за слабость народного возмущения и нежелание «как следует воевать».
Попытки австро-венгров нанести удар в спину сербам сильным отрядом албанцев потерпели неудачу, так как итальянцы запретили отправку со своего побережья оружия и боеприпасов для албанцев.
Германия в борьбе с Францией и Россией уповала на так называемый план генерала (с 1911 года фельдмаршала) Шлиффена – военного стратега, начальника немецкого генерального штаба с 1891 по 1905 годы.
По существу, к разработке плана войны немецкие военные приступили еще в 1895 году и продолжали совершенствовать его вплоть до 1914-го.
В генштабе среди разработчиков плана проходили ура- патриотические и исторические диспуты, сводившиеся к оценкам окружения Германии. Выступая перед офицерами, Шлиффен констатировал:
«С самого начала германской истории, мы, вследствие неблагоприятного географического положения в центре Европы, были более подвергнуты опасности нападения. Нашим западным соседом был и есть французский народ – самый беспокойный, честолюбивый и тщеславный из всех европейских народов. На востоке нас окружали славянские народности, исполненные неприязни к немцу, который был для них учителем высшей культуры и которого они преследовали с той жестокостью и злобной ненавистью, какую питает непокорный и грубый воспитанник к своему серьезному учителю…
Взаимоотношения между нами и англичанами в течение столетий подвергались разным изменениям. В общем и целом Джон Булль всегда придерживался той точки зрения, что бедному немецкому родственнику можно оказывать покровительство и протекцию, при случае использовать его для черной работы. Но никогда нельзя становиться с ним на равную ногу. По существу, нас никто не любит. Больше могу сказать, такая антипатия существовала еще до того, как зависть к созданным Бисмарком мощи и благосостоянию нашей страны обострила неприязнь к нам. Вот почему мы должны быть вооружены реальным планом обороны и нападения…»
А начинался этот процесс так.
После подписания в 1904 году англо-французского союзнического соглашения канцлер Вильгельм попросил Альфреда фон Шлиффена разработать план, который бы позволил Германии вести войну на двух фронтах одновременно. И в декабре 1905 года фон Шлиффен приступил к работе. В основе плана лежала идея быстрого – в течение 42 дней – захвата Франции. Считалось, что Россия не сможет помочь своей союзнице, так как ей для мобилизации потребуется не менее 105–110 суток, а значит, она успеет поставить под ружье только половину своей армии.
План Шлиффена предусматривал спокойную «работу» на Западном фронте со сосредоточением там до 90 % немецких дивизий: пока германские войска будут осуществлять антифранцузскую операцию, российские силы должна сдерживать австро-венгерская армия вместе с незначительным количеством немцев на фронте в Восточной Пруссии.
Были приняты меры для недопущения связи Сербии с Россией. Для этого диверсанты разрушили телеграфную линию Ниш – Кладово, через которую поддерживался контакт Белграда с Петроградом. Но главное было – не допустить перевозки по Дунаю русских войск, вооружения и боеприпасов. В сербские порты направлялись банды для разрушения пристаней, депо и пароходов.
А на улицах Белграда уже больше недели рвались австрийские снаряды, разрушая дома и убивая мирных жителей.
Царская Россия вступила в войну, выполняя союзнические обязательства перед Францией. Кроме всего прочего, она захотела решить еще одну задачу – остановить Германию на пути к гегемонии в Европе. Но эта война, сокрушившая миллионы человеческих судеб, не принесла победы ни одной из сторон. На первый взгляд, Россия, заключившая 4 сентября 1914 года союз с Западом в Лондоне, обезопасила себя от внешних угроз, но царь не учел одного – критического состояния внутреннего фактора.
С одной стороны, крестьянская масса с ее нищетой. Это был заряд страшной разрушительной силы, сразу же взрываемый стихией в случае военных неудач. А с другой – болезнь, загнанная внутрь Столыпиным, снова стала проявляться. Забастовки и рабочие волнения принимали стихийный характер. Их география постоянно расширялась. Почему не был спрогнозирован такой поворот событий окружением монарха, правящего, по существу, аграрной страной, – неизвестно. Теперь можно только гадать и выдвигать разные версии. Так невольно царской верхушкой закладывался мощный заряд под саму Россию. На вопрос о качестве этого заряда и временных рамках его подрыва давно уже ответили историки и писатели. Большевики же умело вставили взрыватель и подвели к нему бикфордов шнур.
Нужно отметить, что смелость в принятии решений о войне с Россией придавала Германии и Австро-Венгрии обильная информация об экономическом, политическом и оборонном состоянии противника. Их разведки активно работали.
За период с 1901 по 1911 годы в России было учреждено 184 иностранные компании с капиталом в 267 656 тысяч рублей. Больше половины этих компаний было в горной промышленности. К началу войны общая сумма иностранных капиталовложений в русскую промышленность составляла 1 322 млн рублей, или 47 % всего акционерного капитала.
Опасно для страны было еще то, что в руках иностранного капитала, главным образом английского, французского и бельгийского происхождения, находились такие важные отрасли промышленности, как металлургическая и топливная. На долю акционерных обществ с иностранным капиталом приходилось свыше 70 % всей добычи угля в Донбассе. Английскому капиталу была подчинена почти вся цветная металлургия России. Немецкий капитал держал около 90 % действовавших в стране электротехнических предприятий, почти всю химическую промышленность и значительную часть предприятий военной промышленности.
В частности, в его руках находились – Невский судостроительный и механический завод, предприятие Крейфтона (Охтинское адмиралтейство), завод Ланге (в Риге), завод Беккера, общество «Ноблесснер», завод «Феникс», предприятия Лесснера – «Русский Уайтхед», заводы Гартмана, Коломенский машиностроительный завод, акционерное общество «Треугольник», Шлиссельбургский пороховой завод, «Русское общество артиллерийских заводов» и другие.
В руках французского капитала было «Общество русско-балтийских заводов» с капиталом в 15 млн рублей, а также «Русское общество для производства артиллерийских снарядов и военных припасов».
Анализ появившихся за последний период открытых источников по этому сегменту российской экономики того времени показал, что во время войны влияние и удельный вес иностранного капитала в хозяйственной жизни страны еще больше повысились. Фактически произошло даже усиление экономической зависимости России от иностранного капитала с долей более 50 % акционирования промышленности.
Вот чего надо бояться любому государству.
Таким образом, можно сделать некоторые выводы:
– в Первую мировую войну Россия вступила не только в результате собственных побуждений и мотивов, но и под влиянием английского и французского капитала;
– экономическая зависимость России от своих партнеров – Англии и Франции позволяла последним навязывать ей в ходе войны, особенно за предоставляемые займы и поставки вооружения, такие условия, которые сводили фактически на нет ее самостоятельную роль в этой войне. Они заставляли Россию воевать не столько за свои интересы, сколько за чужие;
– усилившееся перед войной и особенно за время войны вторжение иностранного капитала, захват им командных высот в промышленности и банках, хищническое истребление природных богатств, вывоз огромных прибылей за счет эксплуатации дешевого наемного труда русских рабочих создавали условия, при которых Россия легко могла превратиться в полуколонию иностранного империализма.
