Kitabı oku: «Осеннее преступление», sayfa 5

Глава 8
28 августа 1990 года

Мотоцикл выехал из леса, медленно сделал круг и остановился возле велосипеда Симона. Мари разглядела двух седоков – вроде бы мужчина и женщина. Мотор заглох, фара погасла, и через несколько секунд зажегся карманный фонарик, свет которого упал прямо на плато.

– Эй там, наверху! – позвал мужской голос.

– Привет! – Карина, стоявшая на краю лба, замахала в ответ, заслонила глаза – свет фонарика был направлен прямо на нее.

Алекс встал рядом с Кариной и попытался приобнять ее, но она стряхнула его руку. Мари держалась чуть позади. Мотоцикл незнакомый, голос – тоже. Ей не нравилось, что сюда явились чужаки.

– Можно подняться на минутку? – крикнул мотоциклист.

Алекс повернулся к Мари и вопросительно приподнял бровь. Мари помотала головой.

– Это наша вечеринка, – сказала она. – Наша традиция. Да, Бруно?

Бруно кивнул, но промолчал. Симон снова забренчал на гитаре.

– У нас травка есть, – продолжал мужской голос откуда-то от шлагбаума. Мы с сестрой с удовольствием поделимся, если дадите чуток пожрать.

Алекс махнул рукой и улыбнулся.

– Ну брось, Мари. Пара новых людей – это же здорово.

– Только и думаешь, как накуриться, – прошипела она.

– So what¹⁷? Живешь только раз, верно, детка? – Алекс сделал новую попытку обнять Карину. На этот раз сопротивление было не таким ожесточенным.

– Почему бы и нет, – пробурчала Карина.

– А вы что скажете? Расширим кругозор? – спросил Алекс.

– Спасибо, что-то не хочется, – решительно сказала Мари. – И Бруно со мной согласен. – Бруно снова отвернулся.

– Двое за, двое против, – объявил Алекс. – Симон, твой голос решающий.

Симон оторвался от гитары – он, кажется, едва понимал, о чем спор. Мари поймала его взгляд, нахмурилась и помотала головой. Симон, к ее величайшему неудовольствию, не обратил на нее внимания.

– Без разницы, – сказал он и пожал плечами.

– Ну так как? – воззвал мотоциклист. – Будет праздник, нет?

Алекс широко улыбнулся Мари и крикнул:

– Поднимайтесь! И траву не забудьте!

Симон продолжил щипать струны. Красивые аккорды, печаль которых подчеркивала тишина, установившаяся на камнях. На Мари накатило тревожное чувство. Оно слилось с унижением – она осталась в меньшинстве, – и Мари вдруг решила уехать домой. Она поднялась, отряхнула штаны. Сделала несколько шагов к палатке и заметила, что пошатывается. Остановилась, прикинула и поняла, что выпила слишком много, чтобы садиться за руль. Конечно, до Которпа, до дома, недалеко, и риск, что ее остановят, невелик. Но вдруг что-нибудь случится? Здесь, на холмах, люди ездят, как психи. А что скажет ее отец, когда она приедет на машине – а от нее несет вином? Одна-единственная ошибка вроде этой может стоить ей карьеры, которая еще и начаться-то не успела.

Новоприбывшие наконец поднялись на плато.

– Привет, привет! – Мужчина с фонариком был как будто на пару лет старше их. Черная кожаная куртка, белая футболка, джинсы. Симпатичный, длинные волосы зачесаны назад, черты лица резкие, немножко опасные. – Меня зовут Джо, а это моя сестра Таня. – Свет фонарика всего лишь скользнул по девушке, но Мари заметила, что Алекс тут же расправил плечи. Начес, рваные джинсы, сапожки на высоких каблуках, под кожаной курткой топ с вырезом – сестра Джо походила на дрянную девчонку-красотку из музыкального клипа.

– Привет, – коротко сказала Таня.

Алекс подошел к незнакомцам, широко улыбнулся и протянул руку.

– Меня зовут Алекс.

Джо медленно провел по нему лучом фонарика. Снизу вверх, потом сверху вниз.

– Здравствуй, Алекс, – сказал он, не пожимая протянутой руки. – Ты, значит, в этой группе альфа-самец. А твои приятели кто? – Джо повел фонариком.

– Это Мари и Карина. – Алекс сделал вид, что не слышал комментария Джо.

– А-а, привет, девчонки, – сказал Джо. Фонарик на миг ослепил Мари, но не успела она заслонить глаза, как Джо перевел луч света на Карину, а потом на Бруно – далеко не сразу.

– А ты?..

– Бруно.

– Жратва – твоих рук дело? – Джо посветил на лотки с остатками ужина, которые ребята не успели убрать. – Мы с сестренкой сегодня долго ехали и проголодались. Если хочешь попытать с ней счастья, еда – хорошее начало.

– Чего?

Бруно как будто пытался понять, шутит Джо или говорит серьезно, но разглядеть выражение лица в темноте было невозможно.

– А вот и ваш трубадур. – Луч лег на Симона. – Нет-нет, играй дальше. Какой же костер без “Blowin’ in the wind”, верно?

Мари уже открыла было рот, чтобы попросить бесстыжего незнакомца и его облезлую сестрицу убираться ко всем чертям, но Таня опередила ее.

– Ну хватит, Джо. – Таня рванула фонарик к себе и направила луч Джо в лицо – точно так же, как он только что проделал с остальными.

– Вы уж простите моего брата. Он бывает страшным говнюком. Но в глубине души просто капризный молокосос с низким сахаром в крови.

Джо сделал попытку-другую завладеть фонариком, но сдался и, смеясь, опустил руки.

– Таня права. Я дурак. Голодный дурак! Сорри, если я кого обидел.

Таня выключила фонарик и повернулась к Бруно. Свет костра лег ей на лицо. Таня была ярко накрашена: темная помада, черная подводка, и все это усилено тенями от костра.

– Если что-нибудь из еды осталось, мы были бы очень благодарны. – Таня осторожно положила руку Бруно на плечо. Мари поймала себя на том, что вздрогнула. Бруно кашлянул.

– Конечно, не вопрос. – Он стал снимать крышки с контейнеров.

– Подожди, Бруно, – сказал Алекс. – Вы вроде говорили про обмен?

Джо улыбнулся, сунул руку в карман кожаной куртки и вытащил прозрачный пакетик, наполовину заполненный чем-то вроде табака.

– Хватит на всех.

Алекс гулко хлопнул его по спине, выудил из ближайшей сумки-холодильника две банки пива, протянул – сначала Джо, потом Тане. На долю секунды задержал пальцы на ее банке, чтобы Таня взглянула ему в глаза. Мари посмотрела на Карину – она ожидала, что подруга разозлится при виде такого откровенного флирта. К ее великому удивлению, у Карины был почти равнодушный вид.

Незваные гости ели так, будто несколько дней вообще не видели еды, и осушили еще несколько банок пива. Алекс, Бруно, Карина и Мари наблюдали за ними. Один только Симон не интересовался гостями – погрузившись в свои мысли, он перебирал струны.

Когда все было съедено, Джо громко рыгнул и достал из пакетика щепотку травы. Порылся в карманах и извлек папиросную бумагу и зажигалку.

– А теперь десерт. Что скажете?

Джо велел Алексу держать фонарик; крышку контейнера он использовал как подложку. Длинные тонкие пальцы сноровисто свернули три косяка; напряжение понемногу нарастало. Джо прикурил, затянулся и торжественно протянул косяк Карине.

– Раньше курила?

Карина помотала головой.

– Медленно затягиваешься и задерживаешь дыхание как можно дольше. Как вштырит, передай косяк подружке. – Джо кивнул на Мари, сунул в рот еще один косяк и прикурил его так же, как первый. Глубоко затянулся и придвинулся к Карине; оба задержали дым в легких.

Карина закашлялась и захихикала, и это хихиканье Мари не понравилось.

– Моя очередь. – Алекс протянул руку. Но вместо того, чтобы передать ему косяк, Джо снова глубоко затянулся. Слегка пихнул Карину локтем. – Ого, как раскалился. Он всегда такой?

Карина все хихикала. Мари заметила, как разозлился Алекс. Карина повернулась к нему спиной и протянула косяк Мари. Мари сделала вид, что затянулась, пару секунд подержала дым во рту и выдула его, как когда “курила” обычные сигареты. Трава была сладкой и одновременно жгучей, вкуснее табака. Мари сделала еще одну короткую затяжку, на этот раз подержала дым подольше, чем заслужила одобрительный кивок Джо. Что-то было в этом тощем человеке. Что-то в глазах. Он, безусловно, умен, даже, пожалуй, ровня ей. Приятное разнообразие. Одно только то, что он назвал Алекса альфа-самцом, указывало на чувство юмора и интеллект. К тому же он старше, более зрелый. Но было в Джо еще кое-что. Что-то притягательное и в то же время чуточку отталкивающее.

– Ну же, дай курнуть-то! – простонал Алекс.

– На. Расслабься.

Алекс взял косяк, затянулся слишком глубоко и жестоко закашлялся. Джо рассмеялся и гулко постучал его по спине. Мари сделала еще одну осторожную затяжку, подольше подержала дым в горле. Приятная мягкость медленно растекалась по телу, смывая злость и напряжение. Мари закрыла глаза, попробовала еще раз.

Джо раскурил третий косяк и протянул его Тане.

– Поделишься с трубадуром, сестричка. Гитаристы – это по твоей части.

– Иди в пень, – огрызнулась Таня, но потом отошла и села рядом с Симоном.

Джо еще ближе придвинулся к Карине. Потом потянулся к Мари – она не поняла, чего он хотел. И лишь через несколько секунд сообразила, что все еще сжимает в пальцах косяк и что она выкурила его почти наполовину.

Глава 9
Осень 2017 года

Анна приложила немало усилий, чтобы водвориться в новом кабинете. Компьютер припарковался на письменном столе, дипломы в рамках – свидетельство окончания разных курсов – закрыли вылинявшие от солнца места на стенах. Своды законов, руководства в помощь следователю, фуражка, а также фотография Агнес выстроились на стеллаже; Анне даже удалось добыть два разномастных стула для посетителей. Несмотря на все ее усилия, кабинет выглядел холодным и бесприютным, а затхлый запах никак не выветривался. С грехом пополам Анна открыла окно, чтобы впустить свежего воздуха, и уселась за стол, просмотреть свежую статистику преступлений и записи, касавшиеся открытых дел.

Ей с трудом удавалось сосредоточиться – в голову лезли впечатления последних дней. Табор, Просто-Лассе, Клейн, барсук, встреча с этим странным Матсом. Хенри Морелль и Йенс Фриберг. Обед у Фаббе-Трактирщика и его сына Бруно – встреча, которая по какой-то причине ощущалась как заранее подстроенная. Не говоря уже о фреске в зале для проповедей и рассказе о смерти Симона Видье. Трудно было представить себе, что не далее как утром прошлой пятницы они с Агнес стояли в пробке на Эссингеледен. Адвокат еще не звонил, но по этому поводу пока можно было не беспокоиться. Анна последовала его совету, и теперь пусть он делает, что от него требуется.

Морелль в общем и целом правильно описал местные проблемы, но опустил несколько вопросов, которые интересовали Анну. Как и в большинстве муниципалитетов, здесь имела место наркоторговля – в последние годы даже обнаруживали заброшенные дома, где выращивали марихуану. Кроме того, здесь пару раз громко отметились защитники окружающей среды, их акции были направлены против гравийного карьера “Glarea”. Анна принюхалась, но сегодня запах не ощущался. Наверное, ветер, который унес туман, забрал с собой и запах обжигаемой глины.

Посвятив чтению примерно час, Анна поднялась, прихватила любимую кружку с эмблемой полиции Нью-Йорка и отправилась за кофе. Как-то они с коллегами из полицейского управления лена подсчитали, сколько чашек кофе выпивают за день. Она закончила на шести – и даже близко не вошла в тройку лидеров. В коридоре пахло кофе темной обжарки; из “кофейного” уголка доносились голоса. Там сидел Йенс Фриберг с какой-то женщиной чуть за тридцать, в полицейской форме. Когда Анна вошла, оба замолчали посреди разговора.

– Здравствуй, Йенс. – Прекрасный способ продемонстрировать Фрибергу, как он важен, показать ему: она запомнила, как его зовут. Но на приветствие Анны ответила женщина, крупная блондинка, и ответила довольно громко. Ее “привет” прозвучало обиженно.

– Прошу прощения. Здравствуйте. Мы вчера встречались, верно?

– Фрида. И нет, мы не встречались. У меня вчера ребенок болел. – Судя по выражению лица, женщина обиделась еще больше.

– Ох. Так много новых лиц! В любом случае, теперь мы знакомы, Фрида. Меня зовут Анна Веспер.

Анна протянула руку – ей удалось не покраснеть – и постаралась не обращать внимания на взгляды, которые бросал на них Йенс Фриберг. Потом повернулась и налила кофе себе в кружку. Внезапно здание затряслось от глухого рева, зазвенело стекло в шкафчике. Анна дернулась и пролила кофе на брюки.

– Чт-то… – Она ощутила заикание – вибрацию между зубами и нижней губой. Сглотнула, перенесла ударение на другое слово. – Что эт-то?

Сидевшие за столом Фрида и Йенс переглянулись. Потом перевели взгляд на нее, и Фриберг сказал:

– “Glarea”. Взрывают в карьере. Через несколько месяцев привыкнете.

– А, вон что. – Анна поняла, что больше ей сказать нечего, и зашагала к своему кабинету.

– К-как д-думаешь, она т-тут над-долго? – Судя по голосу, Фрида развеселилась. Ответа Фриберга Анна не расслышала.

Незадолго до обеденного перерыва в дверь ее кабинета постучали. Явился Морелль, и Анна сначала решила, что он снова пригласит ее на обед, но потом заметила, что он не один. С Мореллем пришел мужчина, ее ровесник, одетый во флисовую кофту, плотницкие штаны и пояс с кармашками для инструментов. Светлые волосы свисали прядями, нос широкий, могучая шея, уши, как у борца. Когда-то он неплохо выглядел. Да и сейчас тоже, хотя у него уже обозначилась лысина и щетина подернулась сединой.

– Вот и мой Александер, – сказал Морелль. – Его строительная фирма выполняет у нас в участке кое-какую работу, и я попросил его посмотреть, что с окнами. – Он указал на перекошенные жалюзи.

– Здравствуйте. Анна Веспер. – От Александера Морелля слегка пахло потом и рабочей одеждой – запах не сказать, чтобы неприятный, во всяком случае от мужчин определенного типа. – Я преемница вашего папы, – сказала она, в основном потому, что ничего лучше придумать не успела.

– Да я знаю. – Александер неуверенно улыбнулся. – Зовите меня Алекс, меня все так зовут, кроме моих родителей.

– Анна и ее дочь теперь живут в Таборе. – По голосу Хенри Морелля было ясно, что Алекс и так в курсе.

– Ага, Табор, – пробормотал Алекс. – Лучший дом на гряде. – Похоже, ему больше нечего было сказать. Алекс подошел к окну и принялся изучать раму. Достал из кармашка на поясе отвертку и, проделав пару простых манипуляций, разъединил рамы. В его сдержанности было что-то симпатичное.

– Земли возле Табора принадлежали одному моему родственнику, пока их не купил у него старший Видье. – Голос Хенри Морелля звучал почти как всегда. И все же Анне показалось, что она уловила какую-то горечь. – Дом почти полностью отремонтировали, да?

Анна кивнула. Потом ей показалось, что она уловила связь, и повернулась к мужчине у окна.

– А, это вы ремонтировали, Алекс. Там стало так красиво!

– Нет-нет, не я. – Алекс в замешательстве посмотрел на нее. – Элисабет Видье не хотела, чтобы я… – Он покосился на отца. Рот у Хенри Морелля превратился в жесткую черту.

Анна поняла, что сказала что-то не то. Но что именно?

– Ну, я просто подумала. – Она обернулась к Мореллю. – Вы столько знали о доме, а А-алекс. – Простите, если я наступила на больную мозоль.

– Ничего страшного. – Лицо у Морелля смягчилось. Он наклонился и понизил голос.

– Гораздо хуже, что у Элисабет Видье зуб на нашу семью.

Он выпрямился и посмотрел через ее плечо на Алекса. Подергал себя за бородку.

– Старая история. Понимаете, когда мой родственник продал Табор Видье, он сохранил за собой право охотиться на холмах. Между ним и отцом Элисабет существовал договор, нечто вроде компенсации – Табор продали чуть не за бесценок. Со временем я и мои кузены унаследовали договор, и Элисабет была с этим вполне согласна. В Энглаберге полно других охотничьих угодий.

Он снова поскреб бороду.

– Но как-то осенью, в конце восьмидесятых, моему двоюродному брату случилось подстрелить оленя, который добрел до Табора, а потом еще лежал во дворике и кричал. Мы постарались изловить его побыстрее, но, к сожалению, Карл-Юхан случайно все видел. Выбежал во дворик, поднял крик, расплакался. Совершенно вышел из себя. Нам даже пришлось позвонить Бруру Клейну. – Морелль почесался в третий раз. Экзема сегодня была заметнее, еще краснее. – Карл-Юхан всегда был таким трепетным. Типичный горожанин, который обожает рисовать природу, но понятия не имеет, как она устроена. Охота есть охота, всякое случается. – Он покачал головой. – Как бы то ни было, Клейн зачем-то привез с собой Элисабет, хотя мы упрашивали его этого не делать. Когда они заталкивали Карла-Юхана в машину, он трясся как осиновый лист и ни на что не реагировал. Я пытался извиняться, но Элисабет и слышать ничего не хотела. Напустилась на меня на глазах у всей охотничьей группы. Такие слова произносила – я их и повторять не хочу.

Морелль снова покачал головой. Краем глаза Анна увидела, что Алекс уже закончил с жалюзи и теперь стоял, повернувшись к отцу спиной, но явно прислушиваясь к разговору.

– Через два дня из юридического бюро Гуннарсона пришло письмо. Договор об охоте расторгается, причем немедленно. После этого мы с Элисабет Видье раззнакомились окончательно, и она, к сожалению, перенесла плохое отношение на следующее поколение. – Он махнул на Алекса, который снова сосредоточился на окне. – Кстати, вы с ней уже виделись?

Вопрос прозвучал как бы между прочим, но Анна мгновенно уверилась, что он-то и был целью всего рассказа.

– Нет, только с ее семейным юристом, ну и с Клейном.

– Ясно. – Морелль кивнул, на лице выразилось некоторое облегчение. – Брур Клейн неплохой. Энглаберга вообще существует только благодаря ему. Он взял на себя управление хозяйством, когда Карл-Юхан довел усадьбу чуть не до разорения.

Он помолчал, как будто обдумывая сказанное, и покосился на Алекса.

– Анна, Элисабет Видье захочет навестить вас, – тихо сказал он. – Захочет вытащить на свет божий одну старую историю. Трагический случай. Ее парнишка, Симон…

Прежде чем Морелль успел еще что-нибудь сказать, окно с громким стуком закрылось. Анна вздрогнула и с любопытством подняла голову.

– Ну вот. – Алекс сунул отвертку в карман, поднял жалюзи, которые теперь ходили, как положено, и повернулся к отцу. – Покажешь, что тут еще надо починить?

Анна постояла, глядя, как отец и сын уходят по коридору. Со спины они телосложением и манерой двигаться казались почти одинаковыми. Прежде чем свернуть направо, перед самой лестницей, Александер обернулся и посмотрел на Анну. Чуть улыбнулся, отчего у Анны поднялось настроение. Он тебе понравился, констатировал Хокан без признаков ревности в голосе. Анна буркнула ему “заткнись” и снова взялась за рапорты, но чувство, посетившее ее вчера во время обеда, очень скоро вернулось.

Как будто рядом с Анной что-то происходит – что-то, чего она пока не может понять.

Глава 10
28 августа 1990 года

Карина затянулась глубоко и длинно, как показал ей Джо. Она чувствовала на себе его взгляд. Джо придвинулся так близко, что их тела касались друг друга. Нравится ей это или нет? Джо симпатичный, не отнимешь. К тому же на несколько лет старше Алекса, более зрелый. И умнее, кстати. Алекс не понял, что Джо издевается над ним. Что “альфа-самец” – это ирония, а не прикольное прозвище.

Больше всего ей хотелось избежать этого приключения, избежать пререканий с Алексом, не лежать в отсыревшей палатке, слушая якобы увлекательные разговоры, кто там что себе напланировал. Планы были у всех, кроме нее и бедняги Бруно. Но даже при том, что Алекс откровенно пускает слюни по поводу этой лахудры, сестрицы Джо, незваные гости – во всяком случае пока – изрядно оживляли вечер.

По кругу пошел второй косяк, воодушевление вокруг костра нарастало. Мари – явно под кайфом – во весь голос и довольно фальшиво пела:

– Ooh, baby, baby it’s a wild world¹⁸…

Симон играл, опустив веки – глаза он открывал, лишь когда Таня совала косяк ему в губы. Лоб у Симона блестел, пальцы летали по струнам. Сегодня вечером с ним что-то творится, подумала Карина. Что-то непривычное. Почти привлекательное – качество, которое Карина никак не могла связать с Симоном Видье.

Алекс, сидевший рядом с Таней, из кожи вон лез, чтобы завладеть ее вниманием, и это было столь же противно, сколь и предсказуемо. Но почти не задевало Карину, к ее собственному удивлению. Сама не зная почему, она стала злиться на то, как Таня переносит косяк от собственного рта к губам Симона, а потом снова к себе. Мягко, медленно, словно передает поцелуй. Карина никак не могла ответить себе, почему ее это задевает.

Вернулся Бруно, уходивший помочиться. Опустился рядом с Мари, застенчиво протянул бутылку воды. Мари посмотрела на него как на идиота и отпила пива из банки, которую только что дал ей Джо, хотя обычно спиртного не пила.

Карина подумала, что надо бы помочь Бруно с Мари. Заставить ее чуток прийти в себя, пить воду время от времени. Но все-таки ужасно смешно, что такая вся правильная Мари Андерсон сейчас лыка не вяжет.

Песня закончилась, и Симон, похоже, решил сделать перерыв. Он положил голову на камень и закрыл глаза. Таня прильнула к его плечу. Это интимное движение еще больше взбесило Карину, и она почти не обратила внимания, как Джо положил руку ей на спину. Пусть, до поры до времени.

– Ну что, молодежь, – начал Джо преувеличенно взрослым голосом. – Вот вы и в студенческих фуражках. Вся жизнь перед вами. Нет ничего невозможного!

Он затянулся и передал косяк Карине.

– Так о какой же жизни вы мечтаете? Кем станете, когда вырастете? – Он ткнул пальцем в Бруно. – Давай начнем с тебя, Мистер Кухня!

Бруно покосился на Мари, которая, кажется, уже с трудом сидела прямо.

– Собственный ресторан, – сказал Бруно. – Не папин, а мой собственный.

– О-о, повар. Благородная профессия. Люди всегда хотят есть, верно?

Бруно неуверенно кивнул и отвел глаза, словно не мог понять, издевается Джо над ним или нет. А вот Карина сразу поняла. Происходящее забавляло ее. Забавляло, что она одна все понимает.

– А ты? – Джо повернулся к Алексу. – Мистер Альфа-самец? Из тебя что выйдет?

– Олимпийское золото, – уверенно ответил Алекс, одновременно пытаясь перехватить Танин взгляд. – Борьба. Я второй в Швеции в своей возрастной группе и весовой категории. Девяносто второй, Олимпиада в Барселоне – и я выше всех на пьедестале почета.

Он широко улыбнулся и напружинил бицепсы, подмигнув Тане. Карина еле заметно покачала головой. Произойди такое всего какой-нибудь год назад, она закатила бы сцену. Но как же ей все надоело. Надоела эта идиотская игра, надоело болтаться между ссорами, примирительным сексом, повседневностью – а потом снова ссора, и нет этому конца-края.

– Неплохо, – сказал Джо. – Ну а ты, моя красавица? – Он повернулся к Карине. Та процедила:

– Что угодно, лишь бы убраться отсюда.

– Что угодно? Правда? – В голосе Джо зазвучала нежность. Он как будто собирался добавить еще что-то, но его перебила Мари.

– Политика! – громко объявила она. – Я хочу заниматься… – Она запнулась, собирая слова. – Заниматься политикой. Риксдаг. Но сначала – учить политологию в Лунде. Мы с Симоном на следующей неделе переезжаем.

– Да-да. А что, по-вашему, будет с нашим юным трубадуром?

– Рок-музыкант, – ответил Симон неожиданно твердым голосом.

– Рок-музыкант, значит? – иронически усмехнулся Джо. – Неплохая мечта. Прижизненная слава? Sex and drugs and rock’n roll!

– Вроде того. – Симон так и лежал, закрыв глаза.

– Ну перестань, – заплетающимся языком проговорила Мари. – Симон будет учиться музыке в Мальмё. Жить будет у меня. Мой папа такую квартирку нашел, охренеть, прямо в центре Лунда.

– Нет. – Симон открыл глаза. Голос сосредоточенного человека.

– Что “нет”? – спросила Мари.

– Нет, я не поеду в Лунд.

– Чего?

Карина бессознательно выпрямилась. И заметила, что не одна – Алекс и Бруно тоже разогнулись.

– Я поеду на гастроли с одной группой. От них ушел гитарист, и им срочно нужна замена. Гастроли начинаются через три недели, так что во вторник я уезжаю в Стокгольм.

Вокруг костра воцарилось молчание, и несколько секунд все ждали, что Симон захохочет и скажет, что пошутил.

– Серьезно? – спросил Бруно, когда молчание стало затягиваться.

Симон кивнул.

– И что за группа?

– “Талисман”.

– Блин, мы же их по радио слушали, когда ехали сюда. Как так вышло-то?

Симон пожал плечами.

– Мой преподаватель гитары знает одного парня со студии звукозаписи. Он порекомендовал меня. На прошлой неделе я встретился с двумя чуваками из группы в Мальмё, мы сыгрались. Они явно решили, что я им подхожу.

Карина почувствовала, как сильно забилось сердце. Как смесь радости и возбуждения растекается по телу. Наконец-то событие. Кто-то сделал что-то неожиданное. Карина тут же ощутила укол зависти, но постаралась подавить ее.

– Симон, но так же нельзя. Где ты будешь жить? – Голос у Мари был такой, словно она вот-вот расплачется.

– Студия звукозаписи сняла квартиру, субаренда, пока мы катаемся. Турне – четыре месяца. Швеция, Европа, даже пара концертов в Азии. А потом видно будет. Больше всего мне хочется самому писать музыку, но группа – хороший старт.

– Я же уже заказала нам мебель. – У Мари дрогнул голос.

И тут Джо убрал руку со спины Карины и зааплодировал.

– Браво, трубадур! По сравнению с тобой и твоими планами все остальные – горстка неудачников. Рок-звезда – вот, друзья мои, как выглядит настоящая мечта!

Джо усмехнулся и снова положил руку на спину Карине. На этот раз – на пару сантиметров ниже. Карина не стала стряхивать ее.

– Ну а ты-то, что ты сделал, сидишь тут такой крутой! – огрызнулся Алекс, который, похоже, наконец сообразил, куда клонит Джо.

– Спокойней, спокойней, Мистер Альфа-самец! – Джо вскинул свободную руку. – Я на твоей стороне. Я тоже чертовски завидую трубадуру. – И Джо спустил руку Карине на копчик. Карина отпихнула его, поднялась, пошатываясь, подошла к Симону и обняла его:

– Ну круто, поздравляю. Наконец-то кто-то вырвется отсюда!

Она опустилась рядом с Симоном, и теперь он сидел между ней и Таней.

– И когда ты собирался рассказать? – У Алекса все еще был злой голос, хотя он отвернулся от Джо и теперь обращался к Симону.

– Все недавно только прояснилось. Со студии звонили сегодня после обеда.

– И ты ничего не говорил?

– Мне надо было переварить. И потом, теперь-то я все рассказал, правда? – Симон тоже заговорил раздраженно. Атмосфера вокруг костра переменилась, за несколько минут превратившись из расслабленной в возбужденную, а из возбужденной – в напряженную. Карина чувствовала на себе взгляд Джо. На какой-то миг он утратил контроль над шуткой, признание Симона сбило его с толку так же, как остальных. Но вот он уже изучал пятерых друзей с глумливой улыбкой на губах.

– Да, согласен, – усмехнулся он. – Нелегко видеть, как сбываются чьи-то мечты, верно? Особенно если это мечты твоего лучшего друга.

– Придержи язык, – сказала Карина. И тут же поняла, что угодила в ловушку. Какую бы психологическую игру ни затеял Джо, Карину туда затянуло.

– Симон, не сыграешь нам? – попросила Таня. – Что-нибудь из твоего собственного?

– Ну, не знаю…

Таня придвинулась ближе, положила ладонь Симону на руку.

– Пожалуйста. Для меня.

Симон покраснел, быстро огляделся и взял гитару.

– Ладно. – Он провел большим пальцем по струнам. – Называется – “Lonely Waters¹⁹”.

Он взял пару грустных, красиво нисходящих аккордов. И запел.

– “I saw a friend today, someone I knew long ago. But I still recalled her name.”²⁰

Голос Симона улетал от костра, и скалы возвращали его красивым эхо.

– “And she told me this. My friend from long ago. And things will never be the same”²¹.

Внешне Симон не изменился. Длинные светлые волосы до плеч, острый нос, тонкие пальцы летают по струнам. Карина сто раз слышала, как он играет и поет почти так же, как сейчас. И все же он вдруг превратился в кого-то совершенно другого.

– “I’ll see you by the waters. The dark and lonely waters”²².

Таня подхватила припев. Голос у нее оказался глубже, чем ожидала Карина, и Симон быстро приспособился. Теперь он пел не мелодию, а вторую партию. В исполнении таких разных голосов песня зазвучала еще прекраснее. Карина и все остальные просто молчали и слушали. Даже Джо, хотя он и сохранял ироничное выражение на лице. Симон и Таня пели дальше, их голоса сплетались, эхом отдаваясь в каменоломне.

– “The dark and lonely waters”.

На последнем припеве Карина попробовала присоединиться к песне, но без особого успеха. Ее голос по сравнению с другими был слабым, ломким, едва слышным. Когда песня отзвучала, воцарилась тишина.

– Вот это да. – Карина взяла Симона за руку.

– Спасибо, – ответил он, не спуская глаз с Тани.

Алекс раздраженно сплюнул.

– Офигеть, – сказал Бруно. Он, кажется, хотел добавить что-то еще, но взгляд Мари заставил его промолчать.

Джо поднялся, подчеркнуто потянулся и подмигнул Карине.

– Что-то скучно мне стало. Как насчет ночного купания? Или вы, детишки, боитесь купаться в темноте?