Kitabı oku: «Далеко-далёко»
– Вахту сдал!
– Вахту принял!
Уходящая в глубь веков традиция продолжала неукоснительно соблюдаться и на самых современных кораблях космического флота Земной Федерации. А сколько за эти времена сменилось вахтенных – начиная с древних финикийцев и заканчивая нашей нынешней пересменкой – даже представить страшно. Но приятно осознавать себя на вершине этой бесконечной людской пирамиды.
Благополучно передав бразды правления «Индигиром» в надёжные руки второго пилота Евгена, я спокойно направился на камбуз перекусить. «Собачья» вахта, она и есть собачья – полный желудок перед сном удовольствие ниже среднего, но не ложиться же натощак, в самом деле! Я всё-таки штурман дальнего космоса первого класса, со всеми вытекающими.
– Тимофей, чего желаете?
Современные коки давным-давно перестали быть людьми, а приготовление пищи в виде варки и жарки осталось в далёком прошлом – пищевые принтеры, обладающие неплохим встроенным интеллектом, теперь и кок, и собеседник для развлечения жующего экипажа. В дальних переходах экипаж в полном составе собирается лишь обсудить решения триста двадцать второго партийного съезда. А так, в лучшем случае за столиком могла оказаться лишь пара человек. Но обычно здесь сидел кто-то один такой голодный. И потому простое человеческое общение вместе с пищей подавалось только от искусственного интеллекта. До чего дошёл прогресс – искусственная еда, искусственный собеседник. Ладно, хотя бы жёны ещё настоящие… Во всяком случае, пока… И не у всех…
– А что есть поесть? Огласите весь список… Пожалуйста.
– Абон, Абхазури, Авголемено, Агнес Бернауэр (торт)…
– Стоп машина! Задний ход! – прервал я искусственного кока, пустившегося в перечисление бесконечного меню, которого декламировать хватит на весь долгий путь в полгалактики, – Я пошутил на счёт – огласите…
– А-а-а… Смешно. Кинофильм «Операция Ы и другие приключения Шурика». Кинофильм снят на киностудии…
– Прекрати! – поспешил я пресечь очередные побасенки, но уже от архивов киноиндустрии. Всё-таки кок запрограммирован на слишком буквальное исполнение одной из своих функций – обеспечить экипажу простое человеческое общение. Наши инженеры даже отключили объёмную визуализацию его лица – кок не так раздражающе действует в виде бестелесного голоса.
– Два куска белого хлеба с маслом и зелёный чай.
– Овсянку?
– А чего не добавляешь – сэр? – Не смог удержаться, чтобы не залезть под виртуальную кожу.
– Овсянка, сэр! – ожидаемо провозгласил кок в стиле ветхозаветного Бэрримора.
– Сам ею питайся! – в ответ хмыкнул я.
– Но…
Ежедневная пикировка со слишком прямолинейным коком послужила приятным завершением сегодняшней вахты. Удивляясь очередным замысловатым узорам масла на бутериках, я быстро умял немудрёный флотский завтрак и направился в каюту.
Небольшие размеры ремонтного корабля дальнего космоса «Индигир» предоставляли экипажу совсем миниатюрные жилые пространства – этакие пластиковые короба, ничем существенно не отличавшиеся от глиняного пифоса Диогена. Разве что индивидуальные. Ну, так и Диоген жил в индивидуальной таре. Но на поспать места более чем достаточно. И даже кое-какие личные вещи рассовать в рундук. И с мыслями о древней Греции я покойно закрыл глаза…
Вырвал из мягких лап Морфея оглушительный рёв аварийного ревуна. Что за… Я вскочил, и ещё плохо соображая что и как, на инстинктах схватил подмышку комбез, ПДА и прямо в трусах кинулся в рубку. Пока бежал, гадал, что могло приключиться – пожаром не пахло, разгерметизации не ощущалось, да и сам корабль не трясся в предсмертных судорогах. Вообще, ремонтники очень надёжные корабли, и на моей памяти никаких серьёзных происшествий с данным типом не случалось.
Когда забежал в рубку, там уже присутствовали оба пилота, пристёгнутые к ходовым креслам, и механик у технических экранов. При том все в скафандрах. Первый пилот Семён, он же командир «Индигира», кивнул мне:
– Быстро снаряжайся и пристёгивайся, у нас критическая ситуация.
В чём её такая критичность, я интересоваться не стал – когда пилоты за пультом управления, лучше их не отвлекать пустыми расспросами. Быстро втиснулся в скафандр, пристегнулся на штурманском месте, проверил диспозицию по картографическому экрану. Ничего там такого уж страшного не заметил и тихо спросил у механика:
– Гера, что там?
– Идёт девятибалльная гравитационная волна. Удар придётся через три минуты.
Я тихо присвистнул. Если в обычной метрике гравитационные волны ещё надо поискать, то в ноль-пространстве сколько-нибудь мощная она вполне способна наломать дров из нашего корабля, что уж говорить о девятибалльной – этакой аналогии девятого вала для древних мореходов.
– Успеваем выйти? – спросил чисто риторически – и так ясно, что не успеваем.
Гера лишь печально помотал головой.
– Экипажу приготовиться. Закрыть забрала шлемов!
Я щёлкнул в ответ шлемом и почувствовал лёгкое давление на ушах. Герметичность на высоте, только вот спасёт ли она? Большой вопрос. А если и спасёт, то куда нас выкинет? Я, как штурман, могу сейчас лишь очень приблизительный район назвать – плюс-минус пара десятков световых лет. И сохранившаяся герметизация лишь продлит агонию в открытом космосе. Единственное, что служит хоть каким-то утешением – пока буду задыхаться, смогу вволю налюбоваться дивными красотами открытого космоса.
Удар! Корабль подбросило, вдавливая нас в страшно заскрипевшие кресла, и тут же замотало, закрутило. И от диких перегрузок я потерял сознание…
Очнулся от того, что кто-то от души хлестал меня по щекам.
– Что такое? – Я открыл глаза.
– Вот и хорошо! – Передо мною стоял Георгий. И уже обращаясь к кому-то, пока невидимому, – Штурман очухался.
Когда я попытался перевести взгляд на невидимого собеседника, шея так захрустела, что даже запереживал – не отвалится ли сейчас моя бедная голова… К счастью, не отвалилась. А невидимым собеседником был Семён. И он приводил в чувство лежащего на палубе второго пилота – Евгения.
Я прислушался к ощущениям – ничего вроде нестерпимо не болело. В свою очередь, сам корабль не трясся, не вибрировал, не свистел улетающим в космос воздухом. Что также не могло не порадовать. Но радоваться не хотелось. Судя по всему, корабль находился в привычной метрике, но вот только где и в каком состоянии? И сможем ли мы вновь перейти на суб-режим, большой вопрос. При том, долгой жизни или мучительной смерти.
– Штурман, быстро определись с расположением, – командир, приведя в чувство Евгения, обратился ко мне, – У нас, по предварительным прикидкам, в запасе лишь несколько дней на поиски, куда притулиться. А затем…
Он многозначительно не стал вдаваться в подробности, которые не обещали ничего радужного и даже в плане маленьких радостей жизни. Я сел за рабочее место…
– Командир, нас зашвырнуло в границы звёздной системы NGC-X-45-2432. Видимо, произошёл тот самый случай – один на миллион, когда гравитационная волна, слинзированная в гравитационном поле местного звёздного скопления, походя нас зацепила. Судя по местным гравитационным пикам, неподалёку имеется несколько планет в зоне обитаемости. Более точное позиционирование не дам, поскольку приёмная аппаратура накрылась. Но, может, повезёт, и найдём что-нибудь приемлемое для высадки, – доложил по итогу я и в заключение доклада спросил, – Удалось связаться с базой?
– Связь утеряна. Внешнее оборудование с обшивки, как корова языком слизнула. Мы теперь глухи, частично слепы и полностью немы. Не хочется проводить параллели с теми обезьянами, но ситуация вполне схожа…
– А как они кончили? – неожиданно заинтересовался вот только пришедший в себя Евгений.
– Кто?
– Да те обезьяны…
– Обезьяны? – растерялся командир, и немного подумав, ответил, – Как-как, плохо!
И мы все дружно посмотрели друг на друга…
В поисках выхода из аварийной ситуации в кои-то веки собрались всем имеющимся экипажем в столовке. Всего на «Индигире», нашем корабле-ремонтнике, по штатному расписанию предусматривалось два пилота, штурман, механик и два приписанных инженера, равнозначных в своих статусах. Оба инженера были работниками предприятия «Заслон» – производителя основной номенклатуры электронного оборудования, которая кораблями-ремонтниками и обслуживалась по всей галактике Млечный путь. Правда, меж остальными членами экипажа инженеров за глаза называли «пассажирами», поскольку во время длительных межзвёздных переходов им заняться абсолютно нечем. Разве что в перерывах между бесконечными инвентаризациями складских запасов и мелким ремонтом вышедшего из строя оборудования убивать время откровенным бездельничанием. Всё менялось только с прибытием на очередную точку – либо ретрансляционную станцию, требующую профилактики или ремонта, либо на одну из дальних планетарных баз, где человеческий гений простых вахтовиков в очередной раз сумел прикончить даже самую надёжную аппаратуру. Там мы менялись местами – экипаж культурно отдыхал, неспешно готовя «Индигир» к очередному переходу, а инженеры в поте лица чинили, ремонтировали и настраивали требующее починки, ремонта и настройки оборудование.
