Kitabı oku: «Свихнувшийся герой»

Yazı tipi:

* * *

Свихнувшийся герой

Глава 1

Москва, дорогая, любимая столица России, огромный мегаполис с миллионами разноликих, абсолютно не похожих друг на друга граждан. Она живет своей неповторимой, как и любой другой город, жизнью, и бывают в ней радости и горести, трудности и успехи, взлеты и падения.

Надо сказать, что это лето выдалось экстремально жарким, душным, полным пуха и дыма от шатурских торфяных пожаров. От него – едкого и вонючего, в Москве раньше срока опали листья с деревьев, умерло несколько тысяч человек и почти все получили по дозе отравы. В общем, здоровья и лет жизни оно никому не прибавило. Люди задыхались в своих раскаленных от жары, задымленных жилищах и ничто не спасало от стихии, даже кондиционеры. Только если уехать подальше за город, на природу, или в другую страну, как многие и сделали.

И вот в один из душных дымных вечеров, когда город был окутан густым смогом, на Садовом собралась небольшая веселая группа девиц легкого поведения с целью хорошо подзаработать. Заправляла ими пожилая, ныне полная, а некогда стройная и сексуальная сутенерша «мама Вера». К раскрасавицам подъезжали авто разных марок, выходили разнокалиберные мужики, жаждущие наслаждения, щупали товар, торговались, платили наличные, сажали прелестниц в салоны и увозили восвояси. Поддатенькая «мама Вера» бойко препиралась, отпускала скабрезные шуточки на сексуальную тему, брала деньги, отправляла девиц на работу и встречала новых клиентов.

Со стороны казалось, что ни удушливый смог, ни жара, ни что на свете не может омрачить веселья честной компании, но это только казалось. Девушек «крышевали» полисмены из местного отделения, попутно снимали с них дань и всласть пользовались их услугами. За жрицами любви также присматривали представители тамошней преступной группировки, и частенько устраивали им лихие субботники. В общем, бизнес шел, клиенты платили деньги и получали что хотели, но довольными оставались далеко не все.

В тот памятный вечер за проститутками из своей машины наблюдал еще один человек. Он не был их клиентом, не желал развратного наслаждения, он хотел другого. Несмотря на жару, он был одет в синюю джинсовую куртку, синие джинсы и легкие летние кроссовки. На руках у него были черные кожаные перчатки, а на голове синяя бейсболка. И вот когда очередная иномарка увезла ночную бабочку на удовлетворение и у девиц образовалась передышка, он завел двигатель своей видавшей виды десятки, быстро подъехал к ним и со скрипом тормозов остановился возле бордюра. Усталые, пьяные, а кто и под кайфом, девушки выстроились перед машиной в ряд, подставляя на обозрение водителя свои несомненные прелести. Сутенерша подошла к двери и вопросительно взглянула на мужчину, думала, он выйдет и поговорит с ней, но он опустил стекло, выставил в окно «калашников» и нажал на курок.

Несколько смертоносных пуль попали «маме Вере» в грудь, прямо в сердце, и она мгновенно умерла. Еще несколько девушек были подкошены очередью, а остальные с криками кинулись врассыпную, в темные дворы. Но парень был профессионалом, стрелял метко, быстро двигал стволом и косил девушек, как бензокосилка траву. Над Садовым грозным эхом покатился автоматный стрекот, сливаясь воедино с криками и стонами, воплями и хрипами дам.

И вот грохот стих – у стрелка кончились патроны. Он опустил дымящийся горячий ствол, осмотрел пустую улицу, окровавленные трупы, положил автомат на соседнее сиденье, нажал на педаль газа и быстро уехал. Через квартал он свернул в подворотню, остановился, сунул калаш в спортивную сумку, вышел, захлопнул дверцу и пошел восвояси.

Пройдя несколько дворов, он подошел к припаркованному у дома черному джипу «Гранд-Чероки», щелкнул брелоком сигнализации, открыл дверцу, положил сумку на заднее сиденье, сел за руль, завел двигатель и не спеша уехал.

Глава 2

В этот жаркий, душный вечер начальник отдела по расследованию убийств Московского уголовного розыска Петр Петрович Семенов решил поехать домой пораньше, немного выпить и лечь спать.

«Ничего экстраординарного не случится, если я укорочу свой рабочий день на часок-другой, а то дел всегда невпроворот, а отдыхать надо» – так думал полковник, поглядывая на висящие в кабинете настенные электронные часы китайского производства. И вот ровно в девять, когда он уже начал прятать документы в сейф, телефон на его рабочем столе вдруг резко зазвонил.

Петр Петрович недовольно покачал головой, подошел и взял трубку.

– Полковник Семенов слушает, – произнес он.

После щелчка в трубке послышался голос начальника МУРа – генерала Константина Ивановича Бурляева.

– Петр Петрович, чепэ на Садовом. Какой-то псих расстрелял из автомата проституток.

– Ну и ну, как в девяностые, – покачал головой Петр.

– В общем, отложи все дела и сам займись расследованием, езжай на место и выясни, что да как.

– Есть, Константин Иваныч, – пробубнил полковник, тяжело вздохнул и замолчал.

– Ты что вздыхаешь?

– Да так, устал, хотел пораньше уйти, а тут это.

– Ну что поделать, отдых и наша служба несовместимы…

– Знаю.

– Сам как, как дома, как семья?

– Вроде ничего, все в норме, как всегда, – вяло ответил полковник.

Петр Петрович, несмотря на свои сорок пять с хвостиком, был бравым начальником убойного отдела, грозой насильников и убийц, с железной хваткой, пытливым умом и творческим подходом к расследованию каждого уголовного преступления. Поэтому генерал и поручил расследование ему.

– Петя, позже отдохнешь, – пробасил генерал, – раскрой мне это массовое убийство – и дам неделю отпуска.

– Две.

– Десять дней, и не торгуйся. – Генерал попрощался и положил трубку.

– Десять дней – так десять дней, мне бы и десяти часов сна хватило. – Пробубнил себе под нос полковник, открыл дверь и вышел из кабинета.

Убийца остановил джип у входа в метро «Октябрьская-радиальная», вышел, купил в палатке сигареты, воду, сел в машину и поехал в сторону Таганки. Оттуда повернул на шоссе Энтузиастов, доехал до МКАДа, выехал из города и погнал в Балашиху.

Много лет назад он купил в пригороде небольшой дом из красного кирпича и теперь жил в нем один-одинешенек и в ус не дул.

Он вернулся к часу ночи, поставил машину на участке, открыл дверь, вошел в комнату и, не раздеваясь, лег на кровать. Так, в темноте и тишине он полежал полчаса, потом встал, стянул черные перчатки, ботинки, разделся, запихнул вещи в целлофановый пакет, завязал узлом, поставил у двери и пошел в душ.

Он был среднего возраста, крепкого телосложения, осанистый, с волевым умным лицом. Смыв пыль дня под жиденькими прохладными струйками, он вытерся, прошел на небольшую кухню и сел за деревянный стол. Включив телевизор корейского производства, достал из холодильника пакет молока, белый хлеб, сгущенку и приступил к ужину.

Ни по одному из каналов не рассказывали о случившемся.

– Завтра сообщат, – констатировал он, закончил трапезу, вымыл за собой стакан, поставил в шкаф, выключил телевизор и направился в спальню. Там сел в старенькое скрипучее кресло, за письменный стол и включил настольную лампу. Мысли переполняли его. Он поднял крышку новенького ноутбука, нажал на кнопку, подождал, пока экран включится, и открыл файл.

«С чего начать»? – подумал он.

Писатели всего мира во все времена начинали свои труды с этого вопроса. Но отличие писателя от убийцы в том, что первый придумывает, как убивают другие, а второй – убивает сам, а потом описывает, как это сделал. Как совместить эти два абсолютно разных занятия? Как ответить самому себе на вопрос – зачем убивать, если можешь это во всех красках выдумать, а если убил – зачем про это писать? Но мужчина знал одну истину – если писатель не может не писать, то убийца не может не убивать. В данном случае убийца пожелал стать писателем и объяснить на бумаге, а точнее, на экране монитора мотивы страшных злодеяний, которые совершил или собирается совершить. Он решил писать про себя.

– Начну с самого начала, – сказал он и осторожно прикоснулся пальцем к клавише.

На экране появились буквы, побежали дорожки слов, и процесс пошел.

«Трагедии на Руси происходят в июле. Сегодня, двадцатого июля две тысячи одиннадцатого года, я совершил свой первый акт возмездия. Народ России должен знать, что теперь есть человек, способный восстановить справедливость в нашей стране. Я простой парень, сделаю то, чего не смогли совершить ни армия, ни спецслужбы, ни правоохранительные органы, ни политики. Я воздам должное всем, кто этого заслужил. Я не остановлюсь на достигнутом и буду вершить праведный суд снова и снова. Моя цель – путем убийств, террора заставить проснуться от страшного, бредового сна великий русский народ. Заставить смести ненавистный, угнетающий его олигархический строй и выбрать в президенты человека, способного возродить великую Россию. Несправедливость вокруг нас. Я хочу, чтобы русские люди прозрели, сплотились в единый кулак и смели ограбивших их эксплуататоров.

Я сомневался, стоит ли применять такую страшную, ужасную меру, как убийства, и пришел к выводу, что только они, а не политическая воля избавят народ от мафиозной власти беззакония, унижения и нищеты. Я долго думал, сможет ли власть по своей воле изменить строй, и понял – нет. Разделенная на клочки, на сферы влияния, на финансовые интересы страна будет разворовываться и далее, потому что в таком виде делать это сподручнее. Те, кто ее грабят, не допустят прихода к власти честного человека, патриота, желающего процветания державы. Они одурачат народ липовыми выборами и приведут к власти своего человека, пешку, такого же вора. Убийства же их напугают. Страх смерти заставит народ активно участвовать в судьбе страны и скинуть неспособную их защитить власть. Ни что другое так не объединяет людей, как опасность, страх за свою жизнь и жизнь близких. Это единственный путь к переменам. Я мечтаю, чтобы господствующий класс был свергнут и на Руси наконец-то воцарилась подлинная демократия.

Путем расправ я взбудоражу народ, и на мутной волне перемен он приведет к власти меня. Я стану президентом России, ее спасителем и отцом, ее освободителем, возможно, царем, нет, не царем, лучше императором, да императором. Возродим имперскую Россию».

Убийца сохранил файл, скопировал, закрыл крышку ноутбука и откинулся на спинку кресла. Он был абсолютно счастлив и не задумывался над тем, что у убитых им девушек были матери, отцы, у некоторых дети и что своим праведным гневом во имя справедливости и возрождения России он в один миг сделал их несчастными. Он мечтал об отмщении, о власти и ради нее готов был на все, даже на убийства.

Он выключил свет, разделся, лег в постель и мгновенно уснул.

Петр Петрович осмотрел место преступления, опросил инспекторов уголовного розыска уже час работавших на Садовом, опросил двух случайных свидетелей, просмотрел записи камер видеонаблюдения, расположенных на соседних домах, и составил для себя примерную картину происшествия. Оставалось только определить мотив убийства, а его как раз и не было.

– Что думаешь? – спросил он своего заместителя – майора Николая Скокова.

– Пока трудно что-то сказать, – начал отнекиваться тот. – Может, передел сфер влияния после убийства Япончика и покушения на деда Хасана. Может, месть местных бандюков…

– Для местных крутовато, – возразил Семенов, – хотя, может, кто-то окончательно оборзел и решился на такое…

– Может, теракт? – предположила старший инспектор капитан Елена Егорова.

– Возможно, но тогда кто-то выдвинул бы какие-нибудь требования, сообщил о причастности. Пока только криминальная подоплека. – Семенов оперся о раскаленный пыльный капот милицейского «форда».

– Может, позже сообщат, – добавил Скоков.

– Подождем.

Место преступления было огорожено полосатой лентой, и толпившихся за ней зевак и журналистов в периметр не пускали. Семенов же с сотрудниками находился рядом с телами, и их разделяло двадцать шагов. Вспышки журналистских фотоаппаратов слепили сотрудников, мешали работать, и Петр Петрович попросил полисменов отодвинуть ограждение.

Он стоял и смотрел, как сотрудники настойчиво просят людей отойти, фотокорреспондентов не снимать, а журналистов не донимать полицейских расспросами.

«Теперь ясно, почему Бурляев поручил это мне. Возможна широкая огласка дела. Ему придется отчитываться перед начальством, да еще отставка мэра не за горами. А если сменят его, значит, за ним полетит и окружение. Далее префекты, главы управ, начальник городского управления полиции, и так по цепочке вниз. В общем, дело – дрянь, шумиха – расследованию помеха».

К полковнику подошел усталый, немного рассерженный начальник криминалистического отдела майор Виктор Усанов.

– С лихих девяностых такого не припомню, – заворчал он. – Шесть человек убито и семеро ранено.

– Раненых в больницы доставили?

– Да, еще до твоего приезда.

– Какое оружие использовали?

– Калаш без глушителя. Стрелял профессионал, из машины, короткими очередями. В стенах домов и в асфальте пуль нет, они все в телах. Это о чем говорит…

– Снайпер, – кивнул Семенов.

– Ну, снайпер, не снайпер, а очень меток, гад.

– Машину нашли?

– Ищут, номер на записях видеокамер не виден. Только марку определили – асфальтовая десятка. Отпечатков протектора я тебе дать не могу. Их нет, – развел руками Усанов.

– Понимаю. Что еще?

– А ничего. Если найдешь машину, тогда больше улик будет. – Майор вынул из кармана пачку, из нее сигарету, сунул ее в рот и закурил. – Про оружие тебе баллистики больше расскажут, но то, что все до единой пули попали в цель, меня поразило. Никогда такого не видел.

Криминалист выпустил сизое кольцо дыма и отошел. Семенов вынул сотовый, включил экран и посмотрел на часы. Был уже час ночи.

– Опять только к трем домой попаду, – буркнул он себе под нос и спрятал трубку. – Выпил коньячку, выспался…

Домой Петр Петрович вернулся к четырем часам утра, когда за окном уже светало. Его стремление к раннему уходу со службы растаяло, как дым, но желание выпить, расслабиться и отдохнуть не пропало, а только усилилось. Его дорогая, любимая женушка Маша давно и крепко спала и пятый сон видела, и поэтому Петр пошел на кухню, тихо закрыл дверь, достал из шкафчика начатую бутылку «Старейшины» и сел за стол. Недолго думая, откупорил пробку, налил полную рюмку, взял ее большим и указательным пальцами, оттопырил мизинец, поднес ко рту, немного понюхал и махом выпил. Ароматом и послевкусием наслаждаться не стал, а сразу налил еще и снова выпил. В данной ситуации ему важнее была релаксация, а потом крепко заснуть, чтобы думы о службе не донимали.

Приняв душ, он вернулся на кухню, допил пузырь, съел приготовленный женой давно остывший ужин, состоящий из котлет и вареной картошки, и пошел бай-бай. Петр Петрович залез в кровать, под бочок к любимой, лег на спину и моментально расслабился. Рядом мерно посапывала его половинка, иногда причмокивала и похрюкивала, сглатывала слюну, совершала редкие легкие движения руками и головой.

«За день умаялась», – подумал Петр Петрович, закрыл глаза и попытался уснуть, но, несмотря на усталость и алкоголь, сон в руку не шел, и навязчивые мысли противно лезли в голову.

Он лежал и думал о том, что сейчас где-то спит, а может, и не спит совершивший убийство негодяй и что у него на уме – одному богу или черту известно, и как его обнаружить и поймать – пока неясно.

«Немотивированные преступления тяжелее всего раскрывать, – думал Петр. – Что этот гад хотел сказать своим тупым расстрелом, к чему стремился? Наживой тут и не пахнет. Хотя… Может, он псих, маньяк, больной человек, чьи помыслы – дремучий лес, и в душе у него потемки. Во всяком случае, будет день – и будет пища, соберем улики, проанализируем их – и раскроем это преступление. Как и все раскрывали. Все тайное когда-нибудь становится явным, и нераскрытых преступлений по факту быть не может. Была бы воля».

Полковник некоторое время лежал, размышлял, но потом алкоголь и усталость взяли свое, и он погрузился в царство Морфея.

Убийца, как принято у сельских жителей, встал засветло, умылся, поел, сел в джип и поехал в Москву. По пути заскочил на балашихинскую свалку и выбросил в мусорную кучу пакет с одеждой. Потом заехал на бензоколонку и залил полный бак.

Он доехал до «Марксистской», поставил машину на платную стоянку, взял спортивную сумку с оружием и боеприпасами, вышел и побрел вдоль дороги. Он шел и сквозь темные стекла солнцезащитных очков разглядывал припаркованные у тротуара машины. Выбирал подходящую, чтобы угнать. Наконец ему приглянулась неприметная серая десятка, он остановился возле нее, осмотрелся, понаблюдал за прохожими и, поняв, что никому нет дела ни до него, ни до машины, подошел к ней. Вынул из сумки черные кожаные перчатки и натянул на вспотевшие ладони. Достал небольшой прибор, направил на дверцу машины и нажал на кнопку. На крышке сканера начала беззвучно мигать красная лампочка, но вот цвет ее сменился на зеленый, и она погасла.

– Есть, сигнализация рюхнулась, – прошептал мужчина, спрятал приборчик, вытащил отмычку, быстро вскрыл дверной замок, отворил дверцу и сел за руль. Немного поковырявшись с зажиганием, он завел мотор, закрыл дверцу, переключил скорость, нажал на педаль газа и быстро уехал с места преступления. Поехал в центр. Недалеко от станции метро «Площадь Революции» остановил машину, надел бейсболку, вышел и закрыл дверцу. Он подошел к столь редкому в наши дни уличному таксофону, вставил карточку оплаты в паз, снял трубку и набрал номер редакции газеты «Московский комсомолец». В народе ее называют «комсомолка». Когда на том конце послышался вкрадчивый женский голос, он приложил ко рту кусочек тряпочки и хрипло произнес.

– Слушайте меня внимательно. Это касается ночного расстрела проституток на Садовом.

Девушка на долю секунды опешила, а потом взволнованно сказала:

– Да. Я поняла, я вас слушаю.

– Их убил я и я буду убивать еще. Я хочу, чтобы вы напечатали электронный адрес редакции, на который я буду присылать отчет об очередном убийстве.

– Извините, пожалуйста, у нас электронная почта указана в каждом номере, – заметила секретарь.

– Знаю я, – буркнул убийца, – но их не читают. Я хочу личный номер электронной почты, например, ваш, куда я буду посылать отчеты об убийствах. Я что, должен два раза повторять?

– Извините, я поняла, – испугалась девушка. – Вы можете подождать, я посоветуюсь с кем-нибудь из редакции.

– Ты что, дура, я тут на телефоне буду час висеть, что ли? – Убийца начал злиться. – В любом случае, если вы там допрете мои письма читать, то я буду писать под позывным Зорг. Это моя кликуха. А чтобы вы не думали, что я псих или шучу, вот вам наколка. Через пять минут я расстреляю толпу у Думы. – Убийца, окрестивший себя Зоргом, нервно усмехнулся, повесил трубку, вынул карточку и быстро ушел.

Секретарша вскочила и бросилась в кабинет к шефу. Уставший, сонный, проработавший всю ночь главный редактор Михаил Петрович Лазаревский, как всегда, покачивал головой при читке верстки. Когда дверь резко распахнулась, он вздрогнул, поправил очки и посмотрел, кто это врывается к нему без стука. Увидев Марину, он крайне удивился, но сдержался и ничего не сказал. Подумал только, что для такого поступка у нее должны быть веские причины.

– Звонили по поводу ночного расстрела на Садовом, – выпалила напуганная секретарша и плюхнулась в кресло.

– Кто звонил? – спокойно спросил редактор и продолжил чтение.

– Убийца.

Михаил Петрович поднял на нее пытливый взгляд, не заболела ли она, но, заметив ее нервозность, добавил:

– Сам?

– Видимо, да. Обещал убить еще несколько человек напротив Государственной думы. Через пять минут.

– Сегодня?

– Сейчас.

Михаил Петрович снял очки, повертел дужки в пальцах, подумал и, не зная, что предпринять в такой ситуации, спросил:

– Что делать?

– Не знаю, может, в полицию сообщить? – ответила девушка.

– Как ты думаешь, он не врет?

– Не знаю. Такими вещами не шутят.

– В любом случае через пять минут мы это узнаем. – Редактор снова надел очки и хотел уже продолжить читку, но добавил: – А ты все-таки сообщи, вдруг он не соврал?

Зорг сел за руль, вынул из сумки автомат, вставил в него полный рожок, передернул затвор и осмотрелся. Завел двигатель и медленно поехал в направлении Лубянской площади. Проезжая мимо Государственной думы, он выставил автомат в окно и, не целясь, открыл огонь по припаркованным машинам. Пули стали разбивать стекла и проделывать отверстия в шикарных иномарках народных избранников, а несколько из них попали в случайных прохожих. Началась паника. Люди кинулись врассыпную, а Зорг стрелял и стрелял, пока не кончились патроны.

Перезаряжать магазин он не стал, а положил «калашников» на соседнее сиденье, прибавил скорости и, ловко маневрируя между редкими машинами, помчался к Лубянке. Там повернул к Политехническому музею, оттуда к Таганке, остановился возле входа в метро, сунул автомат в сумку, взял ее, вышел, захлопнул дверцу и спустился в подземку.

К Госдуме полковник Семенов приехал чуть позже следственно-оперативной группы. Скоков, Егорова и Усанов с сотрудниками частично обследовали место преступления и отчитались о проделанной работе. Чтобы не стоять на солнцепеке, все уселись в муровскую «газель» и устроили недолгое совещание.

– Один человек убит и трое ранены. Из них один тяжело, – сообщил Скоков. – Опрашиваем свидетелей, я послал сотрудников сделать копии с записей камер видеонаблюдения. В общем, почерк схож с преступлением на Садовом. Преступник ехал на автомашине марки «Лада» десятой модели и стрелял.

– И автомат тот же, – добавил криминалист Усанов, – «калашников» – пять сорок пять. Расстрелян рожок, все пули обнаружены, а вот гильз всего несколько. Видимо, они вылетели в окно машины, а остальные в салоне остались. По ним я идентифицировал ствол. – Виктор достал из кармана небольшой целлофановый пакетик с гильзой внутри и показал Семенову. – На бочке характерная царапинка. Присутствует на этих гильзах и на гильзах с Садового.

– Что еще?

– Звонили из редакции газеты «Московский комсомолец» и сообщили, что за десять минут до этого преступления им позвонил неизвестный и сказал, что он убийца и он расстрелял женщин на Садовом кольце. Сказал, что совершит расстрел возле Госдумы, – доложила Лена Егорова.

– Это уже интересно. – Семенов отдал пакетик с гильзой криминалисту.

– Секретарша сразу позвонила в полицию по ноль два, они передали нам. Причем сообщение о расстреле поступило на пульт дежурного на минуту раньше, чем произошел сам расстрел. Это задокументировано.

– Может, сообщница? – спросил Николай.

– Не знаю.

– Сколько служу, не припомню, чтобы преступник заранее сообщал о готовящемся преступлении. – Семенов распустил галстук и оправил прилипшую к потному телу тонкую летнюю рубашку.

Было двенадцать часов дня, и в городе стояла неимоверная жара. Под сорок. Укрыться от нее можно было, наверное, только в метро, но и туда попадал раскаленный городской воздух. Сотрудники не спешно ходили по огороженному желтой лентой периметру и собирали улики. Чтобы экономить силы, они не делали резких движений и пили много жидкости.

Полковник вынул из целлофанового пакета бутылку теплой воды, отвинтил пробку, налил в чистый стаканчик и залпом выпил. Затем налил второй и опустошил и его.

– Вы продолжайте сбор улик, а я в «комсомолку», – сказал Петр Петрович, поставил воду на столик, встал и вышел из машины. Он дошел до служебного «форда», сел на заднее сиденье и попросил водителя ехать в редакцию.