Kitabı oku: «Сотник из будущего. Западный щит Руси», sayfa 4

Глава 6. Штурм

Всё было выставлено на льду реки заранее, ещё с вечера. Огромные сборные щиты высотой в полтора и длиной в три человеческих роста, малые щиты, ивовые плетни и корзины, связки прутьев и соснового лапника, нагруженные камнем сани, брёвна, жерди и длинные лестницы – всё это ждало своего часа. Тут же стояли готовые к перемещению орудийные зимние повозки, сани с зарядами для онагров и пушек.

Храпели в десятском шатре дядьки-ветераны, стонал, как видно, увидевший что-то недоброе во сне Ярец, а вот Митьке с Петром не спалось. Чтобы не ворочаться и не мешать другим, ребята сидели тихонько у горевшего в центре шатра костерка и обихаживали свои самострелы.

– Хорошая ещё, – проговорил, осматривая тетиву реечника, Пётр. – Я её уже после Дерптского штурма поставил. Однако всё же лучше поменяю.

– Да и я, пожалуй, тоже свою сменю, – решил Митяй. – А то ведь то оттепель, то пурга, то вообще вон хороший мороз был. Вспомни, нас тогда ещё у Дерпта на стрелковые учения выгнали перед самым уходом. Туесок с верхней смазкой у тебя?

– Держи. – Друг протянул ему небольшую берестяную коробочку. – Я потом тоже новой хорошо промажу.

– Митька, Петро, хватит бухтеть уже, – проворчал со своей лежанки Шестак. – Десятку всему спать мешаете! Легли бы лучше тоже, и так едва за полночь подниматься.

– Ладно, ладно, дядька, мы тихо, – прошептал в ответ Пётр. – Сейчас вот самострелы обиходим и тоже ляжем.

Поднимали войско в полной темноте. По шатрам пробежались начальственные люди, вызывая десятки.

– Только чтобы тихо! – откинув полог, приглушённо рявкнул сотник. – Шестак, не забыли, небось, ничего? Твои с десятком Вышана большой осадной щит волокут и перед камнемётами, там, где орудийщики укажут, его ставят. Потом все, окромя реечников-самострельщиков, обратно резво бегут, у тебя, как я помню, их двое в десятке. Второй ходкой ещё один большой щит наверх тащите, а уж третьей – то, что вам обозные скажут.

– Понятно, Якимович, десять раз уже всё обговаривали, – произнёс, затягивая оружейный пояс, десятник.

– Да хоть бы и сто, – буркнул сотник. – У некоторых после начала боя напрочь всё из башки вылетает. Тихо из шатра выходим, и огонь перед этим затушите, он в открытом пологе хорошие блики даёт.

Как ни готовились и как ни проговаривали все действия заранее, но, как это обычно и бывает при большой скученности народа, на льду речки стояла сутолока. Слышался стук, скрип, приглушённая ругань и топот множества ног. Разобрав щиты пешцев из саней и закрепив их на своих спинах, чтобы они не мешались, десяток Шестака вскоре был уже у своего большого осадного щита. Каждый нашёл навязанный заранее верёвочный конец и встал на своём месте. Вот, толкаясь и пыхтя, подбежали и люди Вышана.

– Двинься! – Коренастый воин толкнул Митяя плечом. – Чего застыл?! Двигайся, тебе говорю, дурень!

– Сам дурень! Моё место! – прошипел Митяй и резко отпихнул воина локтем.

– Ах ты зараза! – рявкнул тот, напирая.

– Лобан, ты чего орёшь?! – выдохнул подскочивший сбоку чужой десятник.

– Да вот, молодой моё место занял, так ещё и пихается! – ответил зло коренастый.

– Дубина ты стоеросовая, Лобан, – выругался десятник. – Правильно он стоит, вот твой конец. – И пихнул ногой верёвку.

– Тихо, тихо тут, колоброды! – пробегая, ругнулся Ратиша Якимович. – Тихо стоим все, сигнала ждём. Так, тут взяли, тут взяли, там тоже, ну всё, у нас вся сотня у своих щитов. – И побежал дальше.

– Не наваливайся на меня, а то я навалюсь потом, – обернувшись к Митяю, прорычал коренастый. – Молодые, ярые больно, необтёсанные ещё.

– Да хватит тебе уже, Лобан! – буркнул кто-то из чужого десятка. – Ты доживи сначала до этого своего «потом». Хватит уже задираться, вместе ведь все идём.

– Пошли-и! – донёсся приглушённый крик, и несколько сотен людей, подхватив тяжёлое осадное снаряжение, потащили его в сторону крепости.

– Ох как тяжело идти на подъём, – думал, выдыхая шумно воздух, Митяй. – А щит каков, надорваться можно! Конечно, из сырых жердин сколочен, толстенный. – И крякнул от натуги под натянутой на плечо толстой верёвкой.

Так же как и он, перемешивая и трамбуя снег, тащили свои тяжести две пешие, пластунская сотни и союзники-угандийцы. Легкоконная степняков и сотня из полка Василия, облепив вместе с розмыслами орудийные сани, волокли их наверх. Лошадей во избежание шума пока не использовали. Всё старались делать как можно тише.

Пластуны, пробежав вперёд, ставили на боках подъёма более лёгкие щиты. Путь пешцев был на самый верх, им нужно было подойти как можно ближе к стенам.

– Давай, давай, братцы, тянем, – подбадривал ратников Шестак. – Никак нам нельзя здесь вставать, иначе всем мы дорогу собьём. Потом уж отдыхать будем.

– Ага, в следующей жизни, – проворчал пыхтевший перед Митяем Лобан. – Отдохнёшь, пожалуй, с вами!

Вот он, поворот, высота подъёма уменьшилась, и идти стало чуть легче. Но тут пришлось ускоряться, чтобы быстрее пробежать прямой и простреливаемый скорпионами участок. До крепости оставалось около трёх сотен шагов. Как видно, из-за шума снизу с её стен послышались тревожные крики.

– Опускай! – рявкнул Шестак, и огромный щит, громыхнув, встал на своё место. – Подпёрли его! Крепи! – И трое самых здоровых пешцев начали вбивать крепёжные колья своими тяжёлыми, сделанными из дуба молотами. – Теперь распорки!

Щёлкнуло на стенах, затем ещё раз, что-то просвистело в воздухе, и позади, там, где бежали со своими щитами другие десятки, вдруг раздался резкий, истошный крик.

– Реечники остаются, все остальные вниз! – скомандовал Шестак, и два неполных десятка затопали по склону за новой ношей.

– Сейчас, сейчас. – Скинув со спины щит, Митяй выхватил из кожаного чехла самострел и дотянул ручкой ролика зарядку.

– Ничего не разглядеть, темень сплошная, куды же стрелять?! – донёсся возглас самострельщика из десятка Вышана. – Робята, вы там видите чего?!

– Не-ет, – ответил Пётр, пристраиваясь рядом с Митяем. – Если пока только на звук бить.

С боков уже выставили по несколько осадных щитов, и, как видно, сверху со стен их смогли разглядеть.

Раздалось ещё два щелчка, и в щит, чуть качнув его, ударила тяжёлая стрела.

– Навесом бьём! – крикнул Митяй, высовываясь из-за укрытия. – Не попадём, так хоть немного опасаться нас будут!

Его реечник щёлкнул, и в сторону доносившихся с крепости криков улетел первый болт.

На крепостных стенах раздался скрип, затем что-то стукнуло, и в соседний щит с грохотом ударили тяжёлые камни. Тот не выдержал удара и завалился. Несколько человек из суетившихся позади, подле саней, орудийщиков и их помощников бросились вперёд, и прямо в эту группу влетела стрела скорпиона. Выл, катаясь по красному снегу, тяжелораненый, рядом с ним лежали без движения ещё двое. Остальные, поднатужившись, поставили сбитый щит на место и начали его крепить.

– Бей, не зевай! – крикнул соседу-самострельщику Петька. – Как можно чаще стреляй на полной натяжке. Как раз тогда до крепости достанет.

На стене, освещая её участок, зажёгся факел, и сразу несколько реечников ударили в подсвеченные огнём фигурки.

– Петька, правее шагов на тридцать от факела камнемёт стоит! – заметил Митяй. – Давай-ка туда лучше стреляем, авось и заденем кого из обслуги!

По три болта успело вылететь с направляющих самострела, когда с реки подтащили новую партию укрытий.

– Сюда щит, сюда! – Старший орудийщиков метался, расставляя их. – Тут вот орудийная позиция будет, прикрывай сильнее её! Корзины где?! Где корзины?! Сюда их ставьте! Камни в них засыпай!

Новый заряд булыжников перелетел через первую щитовую линию и сбил за ней несколько человек.

– Лекаря! – раздался громкий крик. – Здесь двое калечных. Выносите их вниз!

– Как вы тут, ребята?! – поинтересовался Селантий, подпирая щит большой корзиной.

– Ничего, терпимо, – ответил Пётр. – Пригнитесь, ребята, скорпион пристрелялся.

В самый верх соседнего щита ударила тяжёлая стрела и, расколов жердину, выбила из неё несколько крупных щепок.

– Ого, как тут у вас весело! – воскликнул Ярец, и, поднатужившись, они вместе с Легонтом высыпали в корзину из мешка камни. – Держитесь, ребята, сейчас ещё пара ходок – и у вас тут скоро своя крепость будет.

Сзади, на второй линии, послышался скрип и топот ног, подтащив сани, там начали выставлять онагры и пушки. У самой большой среди расчёта крутился Оська.

– Щитом прикройте, – приказал пешцам командир орудия. – Пока распорки так выставим, чтобы убрать недолго было. Оська, Суло, помогите им, покажите, как надо!

Совсем скоро подход к крепости со стороны ворот был плотно заставлен временными осадными укрытиями, а к стрелявшим дальнобойным реечникам присоединились два русских скорпиона.

– Почему пушки и онагры не бьют? – спросил во время очередной перезарядки сосед. – Я вон уже третью суму болтов опустошаю.

– Вслепую, наверное, не хотят стрелять, – предположил Митька. – У нас друг в пушкарях, говорит, не так-то много боевого припаса привезли. Сейчас вот рассветёт – и посмотрим.

Небо с восточной стороны начало светлеть, и постепенно стали проступать дальние силуэты. Можно было разглядеть выстроенные за ночь осадные укрепления, а вскоре и в серой громаде крепости уже просматривались отдельные детали.

– Вот теперь вам не поздоровится, – сплюнув, проговорил Петька. – Вот теперь-то вас, гадов, и стало наконец нам видно.

Раздался двадцатый щелчок перезарядки, и он прижал приклад к плечу.

Прицельный обстрел от неприятеля уменьшился, теперь уже ему самому пришлось беречься, ведь на каждый удар метательных машин со стен им отвечали русские скорпионы и дальнобойные самострелы. Эту дуэль немцы при свете дня уже начали явно проигрывать.

– Ну что, пора, Филат Савельевич? – задал вопрос, взглянув на старшего осадной рати, главный орудийщик. – Вон как развиднелось уже. Разрешите начинать?

– Припас весь успели подвезти? – спросил тот и, увидев утвердительный кивок, махнул рукой. – Начинайте. Постарайтесь только до ночи, Назар, управиться. Сначала рушьте всю воротную часть.

– Гото-овьсь! – разнеслось над осадными укреплениями. – Заряжай! Прицел поправить! Бей!

Взревел один, второй, третий онагр, и три пристрелочных камня-«пудовика» ударили в стену.

– Поправка прицела! Бьём самостоятельно!

Около русских камнемётов суетилась прислуга. Розмыслы-орудийщики подбивали молотками с длинными ручками низовые клинья, что-то там подкручивали, поправляли, и вот старший первого расчёта кивнул своим стоявшим у торсионов людям. Те начали накручивать навойник, а двое, подтащив камень, вложили его в кожеток. Командир дёрнул рычаг спуска, и вылетевший булыжник ударил прямо в вершину башни, туда, где стоял немецкий порок. Следом за ним вылетели ещё два камня. Один ударил в башенную кладку, а вот второй сбил защитный зубец, осыпав окрестности осколками.

– Смотри, как лихо дальнемётчики бьют! – восхитился Петька. – Со второго выстрела «пудовик» в цель положили.

– Стреляйте, ребята, прикрывайте орудия! – пробегая позади щитов, крикнул старший розмысл. – Сейчас уже от немцев ответка будет!

На стенах в это время шла суета. Поняв, какая им грозит опасность, немцы спешно перезаряжали свои машины. Щёлкнул один, следом второй скорпион, и стрелы впились в установленные перед орудиями щиты.

В ответ им неслись арбалетные болты. Несмотря на большое расстояние, они всё же достигали своей цели, нет-нет да и поражая прислугу.

– Да угомонитесь же! – прокричал сосед, разряжая свой реечник. Щёлкнули два русских скорпиона, посылая свои огромные, больше похожие на копья стрелы.

– Порох! Надрезай! Пыж! – командовал Ваня Шишак.

– Примни-и!

Здоровяк Суло протолкнул в орудийное жерло прибойник.

– Ядро!

Оська подскочил и закатил железный шар в ствол.

– Пыж!

– Прижми!

– Уйди! – рявкнул Суло, отталкивая замешкавшегося Оську.

– Щиты в сторону!

Отряжённые в помощь десятки пешцев сбили клинья с распорками и с натугой оттащили большие щиты в сторону.

– Чуть в сторону! Ещё! – слышалось от пушки, где возились наводчики. – Сюда клин, ещё один! Подбей! Готово!

– Берегись! Всем в сторону! – рявкнул командир орудия. – Выстрел! – И поднёс пальник к затравочному отверстию.

– Ба-ам! – раздался грохот. Орудие в клубах дыма от сгоревшего пороха буквально отпрыгнуло на несколько шагов, а большое ядро со свистом ударило в ворота.

– Бам! – чуть тише громыхнуло второе «срединное» орудие, посылая железный шар туда же.

– Щи-иты! Щи-иты! – прокричали главные пушкари, и помощники-пешцы бросились вновь устанавливать временные укрытия.

Неспешно и основательно русские орудия начали крушить всю переднюю, воротную сторону крепости. Камнемёт немцев выкинул два горшка с горящей смесью и навсегда замолчал.

Не долетев каких-то пять десятков шагов до первой линии, примитивные зажигательные снаряды раскололись и выжгли большие пятна перед временными укреплениями русских. Разбитый булыжником, вслед за камнемётом, замер один из немецких скорпионов, и только последний уцелевший время от времени метал зажигательные стрелы.

– Ушлый комендант, и розмыслы у него хорошие, – уважительно проговорил Ваня Шишак. – Однако всё одно нам они не чета, по знаниям и хитрым орудиям никак им за нами не угнаться. Готово?! – обернувшись, крикнул он. – Надёжно выставились?!

– Подкатились куда надо, старшо-ой! На месте пушка! – отозвались наводчики.

– Давай сюда порох, ребята, быстрее!

От укрытых саней выбежали трое с холщовыми мешочками.

– Надрезай! Пыж! Примни!

Суло отскочил с прибойником от ствола, и к нему по команде старшего подскочил Оська.

– Ядро! Пыж! Прижми! Щиты в сторону!

Минута – и в ворота ударило очередное ядро.

У соседнего орудия немного замешкались, и в открытый проём влетела стрела из уцелевшего скорпиона. Размозжив голову наводчику, она оторвала попутно ногу одному из заряжающих и теперь шипела горящей, обмазанной смолой паклей в кровяном подтёке.

– Да угомоните вы его! – проорал зло Назар. – Они так или весь расчёт мне перебьют, или вовсе подпалят и взорвут огневой припас. Реечники, чтоб вас! Не спите там! Чаще бейте! Голову их наводчикам не давайте высунуть!

– Угомонишь их, как же, – проворчал устало Митяй. – Прикрыт он хорошо, прямого выстрела по нему нет, а настилом никак не зацепишь.

Должно быть, это понял и сам командир розмыслов и дал разрешение онаграм бить бомбами. Грохнули с небольшим недолётом в воздухе два разрыва. И после поправки башню с последней метательной машиной немцев накрыло большое огненное облако. Там, наверху, чадно горел последний немецкий стреломёт.

– Огненный припас бережём! – обратился к расчётам онагров Назар. – Хватит, ребята, хорошо попали, пока довольно! Сбивайте камнями защитные зубцы. Как только пушкари расстараются, нам бомбы сильно пригодятся.

Пушкари старались. Железные ядра разбили железные стяжки и скобы поднятого подвесного моста. Массивные дубовые доски его рассыпались, открывая сами ворота. И вот первое ядро «срединной» пушки ударило в них, вминая лист меди. Ещё выстрел – и теперь уже снаряд от большого орудия буквально встряхнул правую створку.

– Срединная, чуть правее прицел, высота та же! – крикнул Назар. – Большая пушка – хорошо. Шишак, бей туда же!

Укрытия перед орудиями более не требовались, и помощники из пешцев отбежали назад. Пушки и онагры начали уверенно крушить крепостные укрепления.

Горячий обед принесли прямо на позиции. Половина из расчётов черпали ложками густую, заправленную салом кашу, а остальные в это время продолжали работать.

– Парни, идите поешьте! – позвали из-за соседнего щита. – Мы всё уже, теперь ваша очередь.

– Пошли, – сказал соседу Митяй. – Как зовут-то тебя? А то уже целый день плечом к плечу рядом в бою стоим, а так ведь и не познакомились.

– Местятой, Местком батюшка с матушкой нарекли, – ответил невысокий, худощавый паренёк. – С Тудорова погоста я сам родом. Вот только недавно меня в пешцы из крепостной рати перевели.

– С Тудорова погоста? Ого, так это ведь мы почти земляки! – Петька пожал протянутую руку. – А как же это тебе реечник-то доверили? Я смотрю, не очень-то ты к нему пока приноровился. Зарядка, сама работа. Небось, недавно совсем его дали? А сам-то реечник какой знакомый, погляди-ка на него, Митяй.

– Твоя правда, неделю всего у меня, не привык я ещё пока, – проговорил, соглашаясь с Петькой, сосед. – У меня-то на Ладожской крепости арбалет с зарядкой «козьей ножкой» был, а тут вот вдруг этот реечник освободился. Хозяин-то его в розмыслы-пушкари из нашей сотни перешёл. Там-то он ему уже ни к чему, только мешаться будет. А мне дали потому, как охоч я в этом деле. А вообще, я всё больше раньше из лука стрелы метал.

– Точно, Оськин это самострел, – присмотревшись, произнёс уверенно Митька. – А я даже по особому шуму хода зубьев на его рейке это заподозрил. У него ведь пятый и седьмой щелчок с эдаким, с особым таким звяком.

– Вот, на подстилку садитесь, – предложили подошедшим уже пообедавшие. – Пока варево горячее – самоё то его едать. Жуйте, а мы постреляем пока.

Гремели пушечные выстрелы, со стуком и характерным для торсионных машин стоном работали онагры, щёлкали реечники, обедавшая же смена получила небольшую передышку.

Ворота долго не простояли. Одно из ядер сорвало защитную облицовку на верхней петле. Второе немного погнуло её, потом ещё удар – и вот уже одну из створок перекосило.

– Водяй, туда же целься! – крикнул командиру срединного орудия Назар. – Ещё маненько – и створка совсем сложится!

Прогремело два выстрела, и действительно, она рухнула, открывая последнюю преграду – толстую кованую решётку.

Вечерело, и Филат с Варуном начали нервничать.

– Назар, ещё немного – и темнеть начнёт! А ну как не управитесь до ночи?! – закричал старший всей осадной рати. – Сумеете там, в глубине воротной башни, решётку выбить?

– Сейчас, сейчас, Филат Савельевич! – отозвался командир розмыслов. – У нас для неё особый боевой припас есть. Давайте, ребята, двойные ядра заряжайте! – скомандовал он пушкарям.

Из саней подтащили особые снаряды. Были они двух видов: ядра на жёстком железном стержне и накрепко сцепленные между собой толстой цепью. Именно такими и было удобно рушить подобные преграды. Десять выстрелов – и гнутую решётку выбило на внутренний крепостной двор.

– Пешцы, стрелки, ваш выход! – крикнул Филат, и три отряда, по полсотни ратников в каждом, прикрывшись щитами и образовав построение в виде «черепахи», двинулись к стенам.

В крепости трубили сигнальные рога и слышались команды: «Русские пошли на приступ! Все на стены!»

– Давайте, ребятки, работайте, выманивайте их на себя! – направлял Варун. – А вы близко к стенам, смотрите, только не лезьте! Помните, куда и до какой черты вам дальше хода нет! – предупреждал он стрелков.

За тремя «черепахами», приковавшими внимание всей крепостной рати немцев, выбежали все те, кто имел дальнобойные самострелы, и наиболее искусные лучники.

Вот оно – то место, докуда неприятель прицельно докидывает стрелы! Митяй с Петькой и примкнувший к ним Месток скинули со спин большие щиты и, поставив к ним распорки-перекладины, послали первые болты в мелькавшие на стенах фигуры. Тут расстояние было удобное для прямого прицельного боя, и неприятель сразу же начал нести потери. Несколько русских лучников не сдержались и перебежали ближе к застывшим перед рвом «черепахам» пешцев. Четверо из них упали на снег поражённые стрелами и болтами, и их вынесли подальше. А по воротной части в это время ударили разрывными и зажигательными снарядами онагры. Воротная башня и две соседние с ней окутались чёрным дымом, сквозь который пробивалось яркое пламя. Ответный обстрел немцев начал стихать, и Филат приказал, махнув рукой:

– Штурм!

В окутывавшей крепостные подступы темноте к стенам ринулись сотни воинов с осадным припасом: щитами, плетнём, связками прутьев, корзинами, лестницами и прочим. Завалив с ходу ров, под прикрытием стрелков и орудийщиков штурмовая рать перемахнула через преграду. Три «черепахи» прото́пали в пробитый воротный проход, а другие пешцы, выставив лестницы, полезли по ним на стены.

– Прекратить стрельбу! – донеслось за спинами от орудий. – Наши на стенах, своих заденем!

Впереди, в крепости, шёл бой. Звенело боевое железо, слышался клич атакующих, крики отчаяния и боли. Перебежав по плетню через ров, троица стрелков-реечников оказалась под стеной. Митяй с ходу запрыгнул на третью перекладину выставленной тут лестницы и, держа свой самострел на весу, заработал ногами. Туда, наверх, где на крепостной стене вовсю рубили, резали и кололи друг друга люди. Вот и парапет, перепрыгнув с него в боевой ход, он вскинул оружие. Двое русских ратников рубились на мечах против двоих немцев. Щепки от щитов так и летели во все стороны.

– Пригни-ись! – прокричал Митька. – Стреляю!

Один из пешцев, расслышав, немного присел, прикрываясь сверху щитом, и в шею напиравшего на него врага, пробив стальные кольца бармицы, вошёл бронебойный болт. Рывок – и ратник из нижней стойки подрубил второму немцу ногу. Тот открылся, и оба пешца мигом его прикончили.

Митяй, присев, перезаряжал самострел, а в боевой ход с лестницы запрыгнули Пётр и Месток.

– Ру-усь! – слышался отовсюду клич. Прорвавшись в крепость и устояв, три «черепахи» пешцев распались, и воины, выстроившись в длинный ряд, начали теснить своего врага внутрь крепости.

Месток подстрелил оборонявшего боковой ход в башню здорового латника, и штурмующие ринулись внутрь.

– Сюда, братцы! – крикнул Петька, пристраивая реечник на внутренней части стены. – Они как на ладони все тут! – Он выстрелил и тоже начал накручивать рычаг взвода.

– Пятнадцать, шестнадцать, – отсчитывал по привычке щелчки своего самострела Митяй. – Хватит и этого! – Подбежав к перезаряжавшемуся Петьке, он пристроил своё оружие на кладке.

Русские воины теснили внизу неприятеля, тот же дрался отчаянно, не желая уступать.

– А вот и командиры, – проворчал Митяй, смещая прицел на группу кучковавшихся около знамени немцев. – На! – Болт ушёл к цели, а он начал новую перезарядку.

Справа раздался щелчок, это выстрелил пристроившийся рядом Месток, и знамя с изображённым на нём красным мечом упало сражающимся под ноги. Слева закончил перезарядку Пётр и тоже послал болт в такую же «жирную» цель. Крепостные стены были очищены от неприятеля, и с них начали бить на выбор всё больше стрелков. А в захваченный воротный проход продолжали заходить всё новые русские подкрепления. Немцы дрогнули, часть из них запросила милости, кто-то искал спасения в крепостных зданиях.

Вскоре весь внутренний двор был очищен от неприятеля. Пару деревянных строений с не пожелавшими сдаться обороняющимися подожгли. Из нескольких каменных защитников выкурили дымом. Дольше всего сопротивлялись в центральной крепостной цитадели, но вскоре и там всё было кончено.

– Ура-а! Крепость наша! – неслось над закопчёнными и окровавленными стенами.