Kitabı oku: «Крыса солнце жрёт. Книга 1», sayfa 3
Великий князь улыбнулся, потом прошагал к Казимиру и протянул свою руку, усеянную перстнями.
– Вы же честный воин и бравый солдат. Я вижу это сразу, по выправке, по манере говорить, главное, я вижу это по взгляду. Потому вы заслуживаете особого моего уважения, и я предлагаю обменяться рукопожатием. Я знаю, у вас есть такой обычай, но в наших землях, это больше чем просто обычай, это жест истинного дружелюбия. Не принимают его только те, кто хочет оскорбить отказом.
– Ваше императорское высочество, я признаю в воине отличного солдата, только после того, как вижу его в бою. Не сочтите это за оскорбление, но я не приму руки, не потому что отношусь к вам небрежно или хочу обидеть, но потому, что если я пожму ее вам, а вы жмете руку только из особого уважения к моим военным и мужским качествам, то я этим оскорблю своих солдат и своих офицеров. Ведь, исходя из ваших слов, все они заслуживают вашего рукопожатия. Потому что ручаюсь: каждый из них смел, храбр и настоящий воин.
– Черт побери, граф, вы правы! – и великий князь расхохотался так громогласно, что все сразу признали справедливым его родовое имя. После он бесцеремонно похлопал своей ручищей по плечу Казимира и с улыбкой провозгласил:
– Ведите меня в квартиры! Вечером с вас еда, а с меня питье. Я привез такого меда, которого не пили еще в ваших землях. Я дам вам на пробу такие сладости, от которых вы не сможете отказаться больше никогда, даже если лишитесь всех зубов! – Кирилл обратился ко всем: – Верьте моему слову, вечером жду всех благородных людей и людей просто достойных у себя. Будем пировать.
– Вынужден отказаться, ваше императорское высочество, у меня есть еще одно поручение от короля и…, – начал было Казимир, но Кирилл перебил его.
– Ничего не желаю слышать! Куратор сказал, что вы отлично выполняете приказы. Вы не должны ударить в грязь лицом передо мной. Это приказ короля. Успеете выполнить до вечера свои дела. Если нет, я помогу вам завтра сам. Я понимаю в военном деле, хоть мои руки и изнежены на вид. А сегодня будет пир, и второй отказ будет уже перебором, граф Астур.
– Как прикажете, – ответил майор, ненавидевший пиры коронованных и титулованных влиятельных особ. Он, если и устраивал масштабные попойки в своем графстве, то только по необходимости. А потом они были настолько скучны, что никто и не стремился оказаться в числе их участников, к радости самого графа Астура.
Вечером великий князь, Казимир, его капитаны, оруженосец и знаменосец, Витос, Рональд и Пауло, а также Никитка сидели на большой веранде, располагавшейся на втором этаже поместья, предоставленного куратором во временное пользование дорогому гостю. Обслуживали их Мейнхард, другие рабы, в числе которых был Йурген (парень что ехал с Мейнхардом в одной телеге), любивший больше спать, нежели бодрствовать, а также слуги самого куратора.
На первом этаже пьянствовали и объедались всадники великого князя, солдаты Казимира, и местные важные люди, не из бедноты, имеющие какой-то вес в городе. Пьяные драки были строго запрещены майором Астуром. Княжеские воины получили аналогичное распоряжение, и, к удивлению майора, периодически отлучавшегося проведать все посты дежурящих, которые он, как аккуратный солдат, расставлял по городу, велийсские кавалеристы, даже изрядно выпив, вели себя очень дисциплинированно.
Для солдатских утех, в пристройке к дворовому фасаду здания, была организована подобающая обстановка, куда согнали лучших шлюх города. Самых же красивых и умелых оставили в специальном помещении для тех, кто был на веранде. Причем никто не осмеливался и не мог пойти и воспользоваться этой привилегией, пока сам великий князь не выберет себе девок на ночь. Он же ел, словно медведь, пил как кит, не пьянел, хохотал и был крайне разговорчив. Создавалось впечатление, что он может провести в такой праздности несколько дней и только потом, вероятно, отойдет ко сну, выбрав себе девушек для компании.
– Ну как, граф? Все тихо? – смеясь спросил Кирилл майора Астура, когда тот в очередной раз вернулся с обхода.
– Слава Всемогущему, да, – без тени улыбки ответил Казимир и сел. Обход был для него отдыхом. Это гуляние уже порядком утомило майора, и он был готов все поручить Питеру де ла Крю, а сам уйти спать.
– Вы, кажется, утомлены? Я бы на вашем месте отдохнул от военных забот и предался праздности, – заметил великий князь.
– Служба всегда идет. Настоящие солдаты это понимают.
– Не соглашусь. Я уже говорил: я кое-что смыслю в военном деле. У вас есть офицеры, вы можете отправить кого-либо из них. Или вы им не доверяете? Если так, то грош цена вашему отряду.
– Я доверю любому из них свою жизнь, ваше императорское высочество, – сказал Казимир, может быть, слишком резко. Куратор Витос с опаской посмотрел на него.
– Полноте, – Кирилл лишь улыбнулся, – я не хотел вас обидеть. Но мне кажется, вы слишком серьезны. Когда человек напряжен даже тогда, когда этого не нужно, в конечном счете он срывается. И именно это губит его. А если он ведет отряд или полк, или армию, то это губит и их. Армия, как стадо овец… О, прошу прощения, стадо воинствующих баранов. Если не будет хорошего пса, их разорвут на части.
– Любопытные сравнения. Но я иного мнения. Может вы и относитесь к солдатам, как к воинствующим баранам, но я отношусь к ним, как к волкам. Есть стая, у нее есть вожак. Он ведет стаю, но он не должен забывать, что он просто сильный волк, первый среди равных. Обязанности всех одинаково важны, и волки не отдыхают просто так, иначе им грозит смерть.
– У нас разные традиции и верования, мой друг, но я получил свои титулы не за красивые слова. Я верю лишь в то, что вижу, и использую практику, которую испытал сам на себе и моих людях.
– Неужели? – язвительно спросил майор Астур. Великий князь стал серьезен и спокойно посмотрел на Казимира.
– Именно, граф. Земли Трытики и Венты подчинились моему мечу. Княжество Стародубское всегда было в зависимости от нашей империи, еще до провозглашения ее. Но подданные князя Игоря пошли у него на поводу и захотели больше власти, больше независимости. Я рассеял войско Игоря, а его голову снес в честном бою и насадил на кол. Им было мало. Княжество ясно узрело лучший путь только после того, как я вырезал половину населения, граф. Княжество Полесское держалось дольше. У них были мощные крепости. Я сравнял их с землей. Хан Темной Длани Бату решил испить своего перебродившего помойного напитка из чаши, которую смастерили из черепа одного моего генерала. Я оценил шутку. Я положил хана и его старейшин с верными генералами под доски, и уселся сверху пировать со своей дружиной. Ханы любят так делать, они почитают такую смерть привлекательной для их жертв. Думаю, Бату посмеялся и над моей шуткой, благо я и мои ребята люди рослые, крепкие и достаточно тяжелые. И я рад, что это было последнее пиршество для Бату. Я не буду говорить в скольких войнах отца я участвовал, они не интересны, так как я просто выполнял свой долг. Но ни один титул я не получил незаслуженно. Это мой старший братец – любитель политики и интриг. Я же предпочитаю бой. Впрочем, не забываю и про хитрость. Победителей не судят. И хоть мои руки и изнежены, но они не бабьи, – Кирилл рода Громова осушил залпом свой кубок и смял его в ладони словно тот был сделан из пластилина. – Дайте-ка мне ту кочергу.
Мейнхард бегом исполнил прихоть великого князя. Тот с легкостью погнул и вывернул кочергу так, что та сломалась пополам. Кирилл брезгливо бросил обломки от себя в сторону прямо на дорогой лакированный паркет. После чего вдруг неожиданно добродушно улыбнулся:
– Теперь вы верите мне, майор? Я могу звать вас так? Я вижу, что именовать вас по титулу не стоит. Это вам неприятно.
Казимир, пораженный, смотрел на князя. Он еще не встречал такого человека. Понятно было, что он обладает силой, но, чтобы такой силой… Этого граф Астур не ждал. Он знал о заслугах Кирилла рода Громова, но это было давно, когда не было войны, когда было время изучать деяния возможных врагов. В последние несколько лет все это покрылось густой пеленой в памяти Казимира. Теперь он припоминал, что второй сын императора известен в своих землях, как славный воин и человек неординарный. Более того майор не думал, что этот верзила может иметь острый ум. Великий князь понял, что обращение «граф» не нравится Казимиру, и использовал это, а потом, отыграв столь блестящий спектакль, как победитель снизошел к проигравшему и предложил ему не позор, а милость. Майора обвели вокруг пальца, он это уловил, но проигрывать старый солдат умел. Он вытянулся в струнку и сказал:
– Простите, ваше императорское высочество, я забыл с кем имею честь. Вы предлагали мне руку. Я ответил отказом, объяснив причины. Теперь я предлагаю вам мою руку. Я имею на это право только потому, что я не ваш подданный, иначе я бы пал перед вами ниц. Вы вольны принять ее, либо ответить отказом, помня мое оскорбление.
– Вы не оскорбляли меня. Я не прощаю оскорблений, но все живы, так что оскорбления не было. Я принимаю вашу руку, так как предлагая свою, я взвесил и обдумал свое решение. И раз я решился, то это было разумно. Разумные решения разумны всегда. Ничто не может их отменить. Они неподвластны эмоциям и обидам, если их принимает достойный человек.
Великий князь крепко пожал руку графа Астура. Майор даже ощутил легкую боль. После этого Кириллу поднесли новый кубок с медом.
– Наш мед, несомненно, изысканнее вашего. Вы – короли вина, мы – мастера меда, – как всегда громким голосом объявил великий князь.
– Ну скажем, что вино умело готовят лишь на Юге, в Правии. В Виртленде больше любят пиво, не так ли, милостивые государи? – успокоенный разрешением назревающего конфликта обратился к подчиненным Казимира куратор Витос.
– В Виртленде любят пиво, готовят также мед. Но он действительно не сравнится с напитком ваших земель, – подтвердил Фердинанд Ланге и посмотрел на великого князя.
– Безусловно. Если не вдаваться в подробности, друзья мои, то какого только меда мы не производим. Бывает и обычный мед, и молодой, и крепкий. Есть мед ставленый. Это когда мы мед не кипятим. А какие пряности мы только не добавляем в этот божественный напиток! Имбирь, корицу, гвоздику, можжевельник, красный перец. Можно перечислять еще и еще. Впрочем, если мы будем говорить о ваших национальных напитках, то тонкостей и интересных фактов там наберется не меньше, а может даже и больше, чем у нас.
– А скажите, ваше императорское высочество, – не к месту выкрикнул опьяневший Ян Гейсек. – А правда, что в империи проститутки запрещены?
– Правда, – с улыбкой ответил Кирилл.
– А почему же ваши парни тут на них скачут, словно дикие жеребцы? – рассмеялся Гейсек. Казимир метнул молнию в его сторону, тот сразу притих, но, казалось, великого князя его слова лишь развеселили еще больше.
– Так, дорогой капитан, они запрещены в империи, а не здесь. А потом запрещены они для обычного люда. Не для дружины. Дружина – это военное сословие, как у вас благородные люди. Им можно. Но все же различия имеются. У каждого служилого есть свой «родовой женский дом», и дамы там – не проститутки, а содержанки. Воин должен содержать их, и они ни в чем не должны нуждаться. Тогда только он имеет на них право. Каждые три года этот «дом» обновляется, и воин выбирает себе новых содержанок. Поверьте, у нас любят солдат. Многие хотят стать содержанками и готовятся к этому с детства. Ведь у разных солдат разные вкусы. Работа есть, как правило, для всех. Количество содержанок в «доме» варьируется от званий. Обычные рядовые воины не могут содержать более двух девушек. Далее по восходящей. У генерала может быть до десяти женщин. У меня в «родовом женском доме» двадцать женщин. Больше всего у императора. Их тридцать. У содержанки есть и права. В случае несправедливой обиды, она может и в суд подать. В империи рабства нет. Есть наемничество, как у вас это особо распространено в Виртленде, но все же наши наемники имеют куда больше прав, чем ваши. Их куда тяжелее загнать в долговые ямы и сделать де-факто зависимыми. Наши законы крепки, правосудие беспристрастно, система кодексов работает почти безупречно. Ну, а в чужих землях, если наши отношения добрососедские, мы чтим законы хозяев. И если у вас разрешены бордели, и можно выбрать себе шлюху на одну ночь, заплатив ей по утвержденной цене, то почему нет? Пусть мои парни трахаются вволю. Хороший солдат – это солдат, который пресыщен плотскими утехами, и они не отвлекают его. И не делают его сентиментальным.
– О, пусть будет так, как вы говорите, ваше императорское высочество. А я повторюсь, что основная цена местным жрицам любви сегодня оплачена из казны города. Ваши люди могут платить только по собственному желанию и ровно столько, сколько сочтут нужным. Других вариантов не будет, – куратор Витос самодовольно хихикнул.
– Еще раз благодарю вас, куратор, за гостеприимство. Кроме того, капитан… А как вас зовут, кстати?
– Ян, ваше императорское высочество. Ян Гейсек.
– Кроме того, Ян, чтобы все окружающие не почитали нас дикарями, хочу добавить, что любой дружинник получает свой «родовой женский дом» неотъемлемо со своим благородным статусом. Но совершенно необязательно, что он должен его наполнять. Есть такие, и их немало, что живут только с одной женщиной, своей женой, а их «дом» пустует всю жизнь. Каждый волен выбирать, и никто не вправе смеяться над выбором другого.
– Это справедливо, – заметил Стивен Бейкер, играясь со своим кинжалом. Это был один из самых опасных противников, владеющих коротким клинковым оружием. В свое время он сидел в тюрьме за убийство сына барона. Схватка была честной, у сына барона был меч, у Бейкера только пара кинжалов, меча при себе в тот день он не имел. Не было ни вызова на поединок, ни соблюдения официальных законов или хотя бы обычаев. К тому же Стивен был слегка пьян. Тем не менее он разделал наглого и самонадеянного юношу, как свинью перед выкладкой на торговую лавку мясника. Барон был достаточно влиятельным, и Стивену грозило лишение благородного титула рыцаря и казнь через повешение, или того хуже, через насаживание на кол, как поступали с самыми опасными преступниками. Но граф Астур вступился за него, пошел к самому королю и вытащил его из этой передряги. Бейкер отделался только тем, что ему было пожизненно запрещено носить любой титул выше простого рыцарского. А так как он не был честолюбив, можно сказать, что и наказания не было вообще. Барон же, обещавший все равно отомстить ублюдку Бейкеру любой ценой, неожиданно скончался от сердечного удара, и так как сыновей у него не осталось, баронство было передано другому роду. Связываться с подопечным графа Астура из оставшихся родственников никто не хотел, тем более, что любовью и почитанием сын почившего барона все равно не пользовался. Как и сам отец.
– Вообще, – продолжил Кирилл рода Громова, – справедливость у каждого своя, и только Всемогущий способен рассудить, что действительно имеет значение, а что нет. Ну что же, пора поразвлечься? Не хотите ли сыграть в карты? Мне очень нравится ваша разновидность виста. Говорят, я способен к этой игре.
– Эх, только вистом мы себя и развлекаем, – сказал Мигель Росс.
– Говори за себя, Мигель, лично мне карты по боку, – Питер де ла Крю поднялся, – я выпил достаточно вашего меда, и скрывать не буду, наше пиво мне по вкусу больше. Кстати, вы кое в чем правы, ваше императорское высочество. Нашему командиру нужно отдыхать иногда. Мастер-офицер, разрешите мне сменить вас на обходе, а потом я бы изволил уйти спать? Если, конечно, его императорское высочество не будет против.
– Я не против, раз того желаете вы, – ответил великий князь.
– Да, конечно, иди, Питер, – прокряхтел раздосадованный Казимир. Досаду вызвало то, что граф сам уже намеревался улизнуть под этим предлогом. Оруженосец опередил его. «Порой он слишком сообразителен», – решил про себя граф Астур. Питер де ла Крю допил свой мед, отер длинные висящие усища, закинул в рот пару больших виноградин, и откланялся.
– Что ж, ну, а теперь в вист?
– Я все проиграл сегодня ночью. К черту вист! – сказал майор.
– Ну, а как насчет стрельбы по мишеням? Посоревнуемся, майор, а? – глаза великого князя хитро блеснули.
– Это уже интереснее, – Казимиру стрельба действительно представилась лучшим времяпрепровождением на данный момент.
– Хей, парни! Соорудите-ка нам стрельбище во дворе, да побыстрее, – Кирилл обратился ко всем, прислуживающим на этом вечере. – Я знаю толк в этом! Так что, Никитка, проследи-ка за всем.
Никитка низко поклонился и вылетел с веранды быстрее ветра.
Стреляли метко. Оружием служили пистоли. Победителем оказался граф Астур. Он выбил десять бутылок из десяти и десять медных монет из десяти. Великий князь попал в десять бутылок, но поразил лишь восемь монет, и занял твердое второе место. Ян Гейсек справился со всеми бутылками, но ни с одной монетой. Он был уже слишком пьян, хоть и более-менее твердо держался на ногах. Мигель Росс разнес восемь бутылок и закинул в копилку всего три монеты. Стивен Бейкер не участвовал, так как его оружием была заточенная сталь. Фердинанд Ланге стрелял из ружья. Он бы поделил второе место с великим князем, но его случайно толкнул Йурген, несший кубок с медом сыну императора, и знаменосцу графа Астура не хватило одной злосчастной бутылки. Йурген же отделался двумя сломанными ребрами. У этого раба не было графа в защитниках, да и столь сонный слуга не представлял никакой ценности. «Ему скоро конец», – подумал про себя Мейнхард. Участники были навеселе, стрельба изрядно подняла настроение всем, кроме Фердинанда Ланге. Даже майор Астур начал улыбаться.
– Ну что ж, вернемся на веранду и предоставим развлекаться нашим солдатам? Смотрю некоторые из них пускают слюни, и только и ждут, когда их командиры освободят им место, – довольно спросил Кирилл рода Громова.
– Если вы не против, ваше императорское высочество, хочу проверить кое-кого, – ответил Казимир. – А потом, те из наших вояк, кто предпочитает добрую стрельбу девке из борделя, займут наше место.
– А кого хотите проверить, майор?
– Моего раба, который, в том числе мой протеже. Я не отношусь к нему, как к рабу. Во всяком случае пока.
– Странно, вы же из Виртленда, там нет рабства.
– Но сейчас-то мы в Правии. Да и повторюсь, пока он – раб только на бумаге. При том, скажу вам, что он благородных кровей, и он не был нашим пленником.
– Я знал, что в вашем королевстве странные законы. Они слишком хитросплетены, чтобы трактовать их однобоко. Но у вас еще и очень интересные люди. Вы тоже человек совсем не такой простой, каким кажетесь, майор Астур.
– Так и есть. Так вы позволите?
– Безусловно. Я лишь гость-иностранец.
– Мейнхард! Бегом ко мне!
Сын Вука уже стоял рядом с майором. Тот поднес к его лицу пистоль.
– Умеешь этим пользоваться?
– Пробовал пару раз.
– Тогда стреляй.
Мейнхард задумчиво взвесил пистоль, перекинул из руки в руку, встал в позицию и прицелился.
– Да, он действительно держал такую штуку в руке раньше, – шепнул великий князь Казимиру.
– Я вижу.
Раздался выстрел, вечерний ветерок быстро рассеял дым, поднимавшийся вверх от пистоли. Бутылка разлетелась вдребезги.
– Парень попал! – воскликнул Мигель Росс.
– Возможно, ему просто …, – начал было граф Астур, но его перебил второй выстрел. Еще одной бутылке пришел конец. Пистоль майора была четырехзарядной. Один за другим последовали следующие два выстрела и каждый достиг цели. Мейнхард повернулся и вопросительно посмотрел на всех. Он ждал, когда ему перезарядят оружие. Но майор молча вытащил пистоль из кобуры капитана Гейсека, дал Мейнхарду и резко бросил:
– Стреляй с этой, парень. В ней тоже четыре пули.
И снова четыре бутылки оставили на земле кучу осколков.
– Еще по двум, потом монеты! И побыстрее. Капитан Росс, перезаряжайте ему пистоль! – зарычал Казимир.
Мейнхард уничтожил еще пару бутылок и ни одна из десятка монет не избежала участи быть пораженной пулей стрелка. Последние четыре монеты по приказу графа Астура Мейнхард сбил выстрелами из ружья. Вокруг стояла тишина, никто не мог вымолвить и слова. Никому и никогда не говорил Мейнхард, что всю жизнь, с самого детства, как только смог держать в руке огнестрельное оружие, он тайком практиковался в стрельбе. Поразительно, но ни одна душа даже не заметила этого. Все свои навыки Мейнхард почерпнул из книг и из практики. А раз его не замечали, он и не афишировал своих увлечений. Это сначала было любимой игрой, но чем больше Мейнхард практиковался, тем больше укреплялась в нем вера в свое мастерство. Потом он уже специально старался скрыть свои умения от окружающих. Это стало его секретом, словно яд, спрятанный от врага, который Мейнхард, подобно змее мог при укусе впрыснуть в кровь противника. Сейчас он правда рисковал, но раз его сами попросили стрелять, то может это Всемогущий дарует ему шанс? Так он решил, и не скрывая ничего, поставил себя в положение победителя, заткнув за пояс самого графа Астура.
Казимир был поражен за день второй раз. Сначала великий князь, а теперь его собственный раб. Он хотел схватить саблю и изрубить щенка в куски, но все-таки восхищение победило гнев. Да и потом истинный солдат не мог не признать несомненного таланта в этом юноше. Тем не менее при людях Астур громко заорал:
– Какого черта, проклятый сосунок! Какого черта ты молчал раньше?
– Простите, мастер-офицер! Вы не спрашивали, – Мейнхард решил, что ему пришел конец. Это был шанс, дарованный Всемогущим. Но похоже это был шанс умереть.
– Твою мать, я и не должен спрашивать такие вещи! – Казимир железной рукой впился в ухо Мейнхарда и больно потянул его к себе. Парень ощутил запах меда от дыхания Казимира. Приторный и неприятный. – Пшел вон, каналья! Капитан Росс, заприте его в моей квартире и приставьте двух солдат. Пусть ожидает моего возвращения!
– Граф, мне кажется этот мальчик …, – начал Кирилл рода Громова.
– Это уже моя компетенция, ваше императорское высочество! Простите меня, – резко оборвал Казимир.
Мигель Росс взял Мейнхарда за локоть, в другой руке капитан держал обнаженный меч.
– Пойдем, парень, и без шуток, – Мигель все время причмокивал.
Мейнхард уныло поплелся вместе с ним. Солдаты Казимира и велийсские всадники, которые в удивлении окружили своих командиров и наблюдали за состязанием, молча расступались.
– Кстати, ваше императорское высочество, позвольте спросить? – уже спокойно повернулся граф Астур к Кириллу.
– Да, слушаю.
– Подарите мне одну из бочек вашего великолепного меда?
– Берите, она ваша, – с грустью ответил великий князь. Ему было жаль парня.
– Отлично! Капитан Росс!
Мигель повернулся вместе с Мейнхардом.
– Возьмите бочку, капитан, и поставьте ее в моей квартире для задержанного. Парень выиграл состязание. Он заслужил награду. Возьмите также какой-нибудь еды, с нашего стола. Нетронутой и посвежее. Пусть ест и пьет, пока ожидает меня, – и с улыбкой довольный Казимир Астур повернулся к остальным. – Вернемся на веранду, милостивые государи. Если никто не против, я готов сыграть в вист. Я передумал.
Мейнхард понял, что судьба, все-таки, оказалась благосклонна к нему.
Женщины покинули покои великого князя, когда начало светать. Вошел Никитка. Он ступал так тихо, что сложно было услышать едва различимый шорох его одежды. Кирилл рода Громова лежал на постели и, раскинув свои огромные руки, смотрел в потолок. Он слышал. Слышал многое и многое замечал. Никитка встал у изголовья ложа и ждал. Он знал, что у хозяина будут вопросы, возможно распоряжения. Великокняжеский управляющий обладал особым чувством. Он предугадывал мысли императорского сына, его желания. Наконец, Кирилл встал, подошел к окну, распахнул ставни. Свежий воздух обдал его обнаженное тело. Великий князь вздохнул и повернулся. Взял с кресла свой бархатный халат и, накинув его, уселся.
– Налей вина. Устал от меда.
Никитка бегом исполнил поручение. Кирилл отхлебнул и задумчиво окинул взглядом вазу с фруктами на столе. Взяв большое яблоко, он съел его в три укуса. Вытер руку об полотенце и заговорил, словно сам с собой:
– Хорошие женщины, умелые. Мне понравились. Ты взял себе кого-нибудь, Никитка?
– У меня есть дела поважнее, ваше императорское высочество.
– Какие же?
– Служить вам.
– И чем же ты мне послужил?
– Многим.
– Я знаю, друг мой, знаю. Что думаешь о графе Астуре?
– Достойный человек, ваше императорское высочество. Весьма достойный. И воин, кажется, хороший.
– Это так.
Наступила тишина. Оба молчали. Минут через десять великий князь заговорил вновь, его огромная фигура словно пробудилась ото сна.
– А его подопечный? Что узнал про него?
– Он – третий сын барона Вука. Говорят, что братья продали его в рабство графу, как узнали, что их отец при смерти.
– Почему? Ведь он не главный наследник. Дело в обычной ненависти?
– Может в ненависти, может в зависти. Может и в том, и том. Точно выяснить не удалось.
– Барон Вук умер?
– Пока неизвестно. Вроде как официально о смерти не объявляли и нового барона не провозглашали.
– Знаешь еще какие-нибудь подробности всей этой истории?
Великокняжеский управляющий выложил все, что смог добыть своими расспросами. Кирилл снова задумался. Потом медленно произнес.
– Хм. А скажи-ка мне, мой друг, а можем ли мы отправить инкогнито послание одного содержания барону, если он жив, или другого содержания его наследнику, если Вук уже отдал душу Всемогущему? Естественно, никто не должен знать этого содержания, кроме адресата и нас.
– Можем, ваше императорское высочество.
– У тебя уже есть здесь надежные люди?
– Пауло – наш человек. Куратор также скоро будет нашим человеком. Как я и говорил, я служу вам исправно.
– Я всегда знаю это, я всегда помню это, Никитка. Ты – верный соратник, – Кирилл рода Громова допил вино. Рассвело. Наступил новый день.
