«Поверженные буквалисты. Из истории художественного перевода в СССР в 1920–1960-е годы» kitabından alıntılar
Мы часто фальшивим, переводя смысл, а не образ.
... Мы часто фальшивим переводя образ, а не отношение.
Шенгели.
Сколько раз приходилось слышать от переводчиков, отступавших от подлинника, ссылки на "скучный текст" либо "это место автору не удалось".
По сути дела, реалистический перевод был выраженно осваивающим, подстраивающим переводимое произведение под язык, литературный вкус и мировоззрение широкого читателя.
Принцип "художественно точного" перевода исключает соавторство переводчика. Недопустимы всяческого рода дополнения и какие бы то ни было пропуски. Если в тексте мы встречаем неясности, никаких истолкований переводчик не должен себе позволить. Если в тексте мы встретим плеоназм — за него отвечает автор, но не переводчик. Если та или иная фигура в тексте неудачна — переводчик должен помнить, что и эта неудачная фигура входит в состав стиля автора в такой же мере, как и все другие элементы, безотносительно к тому, являются ли они удачными или неудачными.
Однако, в переводческих кругах бытует вредная теорийка и еще более вредная практика так называемого "творческого перевода". Под этим пышным псевдонимом скрываются чаще всего продукты слабой переводческой техники, сильной лени и мощного неуважения к автору и читателю".
Когда переводчик принадлежит народности, стоящей или мнящей себя выше другого народа в художественном развитии, то неточность перевода возводится в принцип.
Не обеднять подлинник применительно к привычкам читателя, а обогащать привычки читателя применительно к подлиннику.
Господствующий в советское время принцип перевода — "когда переводчик как будто сквозь слова подлинника видит прямо изображенную в нем действительность и воссоздает из нее то, что нам близко и дорого, с собственным творческим размахом".
