Kitabı oku: «История одной творческой личности», sayfa 3
Я весело рассмеялся:
– По тебе не скажешь, что ты перебрал. Выглядишь как огурчик!
– Дьявольщина… – пробормотал он. – Такое со мной впервые.
Я сделал вид, что не понял.
– Слушай, давай вмажем еще по рюмашке? За прекрасных дам и их страстных кавалеров!
– Попозже… – Он встал и снова скрылся за дверьми спальни, где, как я знал наверняка, закончился только первый акт драмы. Оттуда глухо доносился раздраженный голос Тамары – сладкая музыка для меня.
Прихватив платье и трусики Валентины, я снова поднялся наверх. Мое биополе по-прежнему контролировало психику Лорена и диктовало ему мою волю. Этот спектакль я намеревался довести до конца.
Валентина, по-прежнему обнаженная, сидела перед трюмо, разглядывая своё отражение.
Одарив меня нежнейшим взглядом, она провела рукой по мочкам своих ушей, где уже красовались подаренные сережки.
– Вадик, ну скажи, что я стала еще красивей!
– Ты восхитительна! Однако сделаем перерыв. – Я протянул ей одежду. – Нас ждут внизу.
Мы спустились вниз как раз к финальной сцене.
Дверь спальни резко распахнулась. Оттуда выскочила Тамара, закутанная в простыню, злая как мегера. Выхватила из пачки сигарету, поднесла ее к губам, но тут же отшвырнула в сторону.
– Шашлычок уже маринуется, – бодро сообщил я.
Тамара не ответила. Взрыв назревал.
Появился Лорен. Мрачный. Совсем мрачный. Взяв сигарету, долго чиркал зажигалкой.
– Друзья! – воскликнул я. – Не пора ли нам продолжить веселье? Лорен, наливай!
Тот тяжко вздохнул:
– Что-то я сегодня не в форме…
– Надо меньше таскаться по бабам, если имеешь дело с порядочной женщиной! – сорвалась Тамара. – Тогда всегда будешь в форме!
Валя удивленно вскинула голову. Всецело сконцентрированная на сережках, она проглядела перемену в настроении приятелей.
– Это я-то таскаюсь?! – вспылил Лорен.
– Думаешь, не знаю, что ты регулярно спишь с Валькой?! За дурочку меня держите?!
– Тамара, как тебе не совестно… – сощурилась Валентина, великолепно разыгрывая искреннее возмущение.
– Заткнись, тварь!
– Ну, знаешь, милая… Придержала бы язычок. На самой клейма негде ставить.
Да-а… Блестящая получилась концовка. Я, признаться, и не надеялся на подобное. Как автор, я мысленно аплодировал себе.
Тамара раздраженно пнула стул и опрометью бросилась к бассейну. За одежкой, надо полагать.
– Лорен! – я проникновенно посмотрел на опозорившегося бонвивана. – Беги за ней, не дай бог, утопится.
Мрачнее тучи, он последовал за любовницей.
Валя подошла ко мне и легким движением руки взъерошила мои волосы.
– Тамара – истеричка. Да и фантазерка к тому же. Всё, что она сказала о нас с Лореном, – выдумка. – Ее чистые глаза излучали трогательную невинность. – Завтра сама прибежит извиняться. Но лично меня ее заскоки уже достали. Хочешь, останусь на ночь? Дома будет скандал, но я останусь. Хочешь?
Нет, я уже не хотел. Я послал ей мысленный приказ позаботиться о несчастной подруге.
В комнату вновь влетела Тамара и решительно потребовала от меня:
– Отвезите меня в город!
– Томочка, я бы с удовольствием, но, – я кивнул на бутылки, – дальше первого поста ГАИ мне не уехать.
Она едва не испепелила меня взглядом:
– Вы все тут заодно! – Ее губы прыгали. – Дай бог, чтобы этот дом сгорел! Чтобы он провалился сквозь землю! Чтобы его разорвало в клочья! Ненавижу! – затем круто развернулась на каблучках и выбежала наружу, громко хлопнув дверью.
– Валя! – Я пристально посмотрел на партнершу. – Ее нельзя оставлять одну. Видишь, в каком она состоянии? Вот деньги на такси.
– Думаю, ты прав. – Она взяла деньги, горячо поцеловала меня в губы, затем сунула в руку бумажку: – Мой телефон. Позвони, когда захочешь.
– С удовольствием, милая.
Когда она вышла, я смял бумажку и бросил в пепельницу. Лишние хлопоты. Мне доступны тысячи подобных Валь и Тамар.
Лорен сидел будто пришибленный мешком.
– Не переживай, – философски изрек я. – Завтра помиритесь.
– Да при чем здесь Тамара! – воскликнул он. – Первый раз со мной такое, понимаешь?!
– Послушай, Лорен, не делай трагедии из пустяка.
– Хороши пустяки!
– Плюнь! Сейчас выпьем, закусим… Или вот что… Давай пригласим других дам? Попробуешь еще разок. Вдруг получится?
Он посмотрел на меня как на привидение, поднялся и вдруг скользнул вдоль стеночки к выходу.
– Старичок, теперь ты знаешь, где можно славно повеселиться, – напутствовал я его. – Приходи в любое время. Один или с девицами. Всегда рад тебя видеть.
Лорен вдруг сиганул, как заяц, в открытую дверь, а там его и след простыл.
Выпив с чувством и расстановкой еще рюмочку коньяка, я вышел во двор и устроился на лавочке под высоченной корабельной сосной. Хорошо!
Калитка открылась.
На кирпичную дорожку ступила румяная и полная благообразная старуха, этакая бабушка-сказочница, бабушка-няня, закутанная в три кофты.
– Здравствуйте, Вадим Федорович! Мой дед передал, что вы велели прийти.
Ага, вот она какая, Фекла Матвеевна!
– Не велел, Фекла Матвеевна, а просил.
– Наверное, хотите, чтобы я приготовила ужин, – продолжала она, тепло улыбаясь.
– Я хочу, Фекла Матвеевна, – ответил я, – чтобы вы посидели немножко рядом со мной и рассказали про моего дядюшку.
– Да уж не знаю, чего и рассказывать, – развела она руками, однако на скамеечку села. От нее пахло топленым молоком и свежим хлебом.
– Что он был за человек?
– Человек как человек. Приличный. Вежливый. Порядок в доме любил.
– Вы приходили убирать в башенке?
– Это на верхотуре? А как же! Там-то он и писал свои бумаги. Ночи напролет.
– Писал или печатал на машинке?
– Никаких машинок я у него не видала. Рукой он писал. Шариковой ручкой. А вот что да зачем – врать не буду. Свои бумаги он всегда держал под замком. Ничего
– на столе не оставлял. А хоть бы и оставлял – мне без разницы. Я его каракули еле-еле разбирала. Да и сама не шибко грамотная. Так приготовить вам ужин?
У меня вдруг разыгрался аппетит.
– А не состряпаете ли пельмени, а, Фекла Матвеевна?
– Это можно, – покладисто кивнула она. – Пельмени у меня как раз фирменное блюдо. Ваш дядюшка уважал их без памяти. Бывало, по две сотни за раз откушает. Вам
– какие – сибирские, уральские? С маслицем, с уксусом?
– Или, может, обожаете со сметанкой?
– На ваше усмотрение, Фекла Матвеевна.
– Не сомневайтесь, – по-домашнему улыбнулась она. – Жить будете как у Христа за пазухой.
НЕПРИЯТНЫЙ СЮРПРИЗ
Над Жердяевкой быстро сгущались сумерки. Я остался один в этом огромном доме. Медовый запах весенней зелени заползал в раскрытые окна. Тишина была полной, лишь иногда где-то в стороне стучала электричка. Двор, обсаженный по периметру кустами и деревьями, казался изолированным от всего мира.
Иногда в недрах дома скрипела половица или ступенька, и тогда казалось, что это дядя – или его призрак – бродит по бывшим своим владениям.
Неожиданно я вспомнил, что у меня и вправду был дядя – Юрий Михайлович – сводный брат моей матери. Но они с детства росли в разных семьях и даже не переписывались – связь была утрачена. Лишь однажды по какому-то случаю у нас дома возник разговор о мамином брате, и моя память, оказывается, сохранила его имя. Надо будет съездить к матери да расспросить о нём поподробнее.
Я поднялся в башенку и, включив свет, расположился за столом перед пишущей машинкой. Неважно, откуда она взялась. Хотя – тоже вопрос. Вставил в каретку чистый лист бумаги. Печатать я не умел, но надеялся овладеть этим навыком.
Совсем недавно у меня возник сюжет нового рассказа. Замысел казался мне оригинальным, но ведь произошло столько событий! Я глянулся Мамалыгину, стал агентом планеты Би-Ар! Может, я – единственный из фантастов, пусть даже и начинающих, кто контактирует с внеземным разумом. Не лучше ли мне подождать, пока эти контакты оформятся определеннее? Наверняка мое творчество получит невиданный импульс. Я совершу прорыв в избранном жанре. Но чуть позднее. Говорил же кто-то из великих, что всякий плод должен созреть.
А пока… Надо копить впечатления, отведать по кусочку всего, что существует в нашем мире. Сегодняшний день был удачным. Я опозорил Лорена, перессорил близких подруг, – публику, которая поначалу смотрела на меня как на застенчивого подростка. Чем не наслаждение? А завтра затею новую кутерьму…
* * *
Поднялся я ранним утром. Живой и невредимый, несмотря на странные, полукошмарные сны. Завтракать после вчерашней обжираловки не хотелось. Я поплескался в бассейне, вспоминая гримасу Лорена, с которой тот сбежал со двора. Хорошо! Одевшись, выпил чашку кофе и вывел машину за ворота.
Асфальт летел под колеса, свежий ветерок приятно обдувал руку, жизнь обещала радости, победы, исполнение всех желаний… Это ли не восходящий поток? И я угодил в него!
Я и не заметил, как домчался до дому.
Я уже подходил к подъезду, когда за густым кустарником, которым была обсажена дорожка, послышался подозрительный шум.
Передо мной появилась… Алина.
Видок у нее был великолепный: прическа взлохмачена, под правым глазом синяк; платье на боку разорвано. Дрожа то ли от страха, то ли от утренней прохлады, она бросилась ко мне.
– Миленький, у тебя машина? Вот как здорово! Давай отъедем подальше, я должна рассказать тебе кое-что интересное. Я здесь полночи караулила, замерзла, как бездомная кошка…
Не очень-то мне хотелось тратить время на эту потаскушку, но она выглядела такой жалкой и напуганной, что спровадить ее, не выслушав, мне не позволяла совесть.
Я кивнул на «Волгу»:
– Ладно, садись. Но имей в виду – я тороплюсь. Говори только по делу. Твои прелести меня не интересуют.
Она судорожно всхлипнула.
На нашей улице был тихий тупичок, туда я и свернул. Мне не улыбалось, что меня увидят в обществе шлюхи, получившей, очевидно, на орехи от нервного клиента.
– Выкладывай.
– Ты не представляешь, что со мной было! – затараторила она. – Прихожу вечером домой, а меня уже ждут. Видишь, что они со мной сделали? Все добивались,
– кто ты такой да где живешь. Чуть пальцы не сломали. Но я тебя не выдала. Сказала, что ехали в машине, и дорогу я не запомнила. Они не поверили, грозились… А потом я
– убежала, – Алина разревелась.
Я, признаться, ничего не понял. Но ее надрывные завывания раздражали.
– Утрись! – Я протянул ей чистый носовой платок. – А теперь расскажи то же самое, но нормальным человеческим языком. Кто тебя избил?
– Громилы Кителя.
– А кто такой Китель?
– Да ты что, Вадик?! Ну, тот тип из «Волнушки». Которого перемазали салатом.
Ах, тот самый… Краснорожий с чубчиком…
– Почему – Китель? Это кличка? Он что – уголовник?
Она даже обиделась:
– Скажешь тоже, уголовник! Вовсе даже нет. Большой начальник! Заведующий торговой базой. Вот. Это его так прозвали – Китель, а настоящая фамилия – Когтев
Константин Петрович.
– Нелогично. Если он большой делец, то и прозвать должны были Когтем, а не каким-то там Кителем.
– Откуда мне знать!
– Ладно. Оставим филологические изыски. Чего он хочет, этот Коготь-Китель?
– Господи! – опять запричитала она. – Я ведь предупреждала, он отомстит!
– Не понимаю, чего ты мучаешься? Расскажи этим придуркам все, что знаешь. С любыми подробностями. Я не обижусь.
Ее глаза страшно округлились.
– Как ты можешь шутить?! Он ведь убьет тебя. Понимаешь, убьет!
– Алина, все, – поморщился я. – У меня нет времени на пустяки. Иди домой. Прими душ и передохни…
Она клещом вцепилась в мой рукав.
– Миленький, у тебя ведь есть деньжата? Давай махнем на море, а? Там сейчас солнце, фрукты, все веселятся, загорают… Снимем отдельную комнату. Там он нас не
найдет. А я буду тебя любить. Сильно-сильно.
Я чуть не расхохотался ей в лицо. Так вот в чем дело!
– Иди, Алина. – Я открыл дверцу с ее стороны.
– Да куда же мне идти?! – воскликнула она, заламывая руки. – Теперь мне все равно не будет житья в этом городе! Он и мне ни за что не простит, потому что я была с тобой и видела его позор. Даже не так Китель, как Макс! Миленький, мне до вечера и спрятаться негде. Они уже ищут нас с тобой по всему городу:
– Алина! Во-первых, успокойся. Я могу тебя спрятать в надежном месте на два-три дня. А во-вторых, выберу время, чтобы заняться этими пройдохами. Гарантирую – вскоре ты сможешь спокойно вернуться к своему бизнесу. Никто тебя и пальцем не тронет. Кстати, где мне разыскать Кителя?
– Говорю же – он заведует торговой базой.
– Какой именно? Их много.
– Не знаю точно.
– Проблема.
– По вечерам он часто бывает в «Волнушке».
– Чудесно. Я сделаю так, что у него навсегда пропадет желание грозить мне и моим знакомым. Он – круглый идиот, если замыслил что-то нехорошее против меня. В «Волне» я просто подшутил над ним. Но если этот барыга вынудит меня взяться за него по серьезному… – я насупил брови.
Ее взгляд стал чуточку осмысленнее:
– Почему-то я тебе верю…
Я дал задний ход, выводя машину из тупичка.
– Куда ты меня везешь?
– Пока на вокзал. Там найдем такси, и я всё объясню.
Я вырулил на проспект и перестроился в левый ряд.
Алина вертела шеей во все стороны.
– Так я и знала! – воскликнула она, когда мы были на полпути.
– Что случилось?
– Машина Макса! Они выследили нас!
Вот чертовщина!
– Макс – это тот, что был с ним в «Волне»?
– Да, его первый мордоворот! Еще тот подонок! Это он разукрасил меня. Скотина! Теперь они нас достанут! Мы пропали! – самообладание окончательно покинуло бедняжку.
Я глянул в зеркальце. Сзади шел густой поток машин.
– Какая его?
– Зеленые «Жигули».
Я присмотрелся внимательней.
– Усатый пижон в темных очках на сытой роже – это и есть Макс?
– Он самый.
Так-так. Именно Макс по моей мысленной команде ткнул вчера своего босса носом в салат. Ясно, что он жаждет реабилитации. В машине сидели еще двое амбалов. Вид у них был довольно свирепый.
Я позволил «Жигулям» вплотную приблизиться к нам. Затем сосредоточился.
Импульс биополя послан!
Автомобиль тут же вильнул и, вылетев на тротуар, свободный от пешеходов, врезался правым крылом в бетонную тумбу. Конечно, я мог бы устроить им аварию покрупнее, но не хотелось крови и переломанных костей. В людном месте. Зато они теперь призадумаются.
Не знаю уж, какие выводы сделала Алина, но она бросилась мне на шею, перекрывая обзор:
– Миленький, ты просто чудо!
Я не мог отказать себе в удовольствии сделать разворот, чтобы проехать мимо разбившихся «Жигулей». Трое громил уже выбрались на тротуар и почесывали помятые бока, кривясь и нехорошо ругаясь. У обочины тормозил «уазик» гаишников. Я просигналил и сделал Максу ручкой. Пламенный привет Кителю!
В свою очередь Макс погрозил мне кулаком. Похоже, меня он узнал мгновенно. Ну и аллах с ним!
На привокзальной площади я настрочил записку своим «домочадцам».
«Иван Васильевич! Фекла Матвеевна!
Подательнице сего оказать радушный прием. Устроить удобный ночлег, поить и кормить вдоволь. Но и приглядывать за ней, ибо оной дамочке присуща нездоровая тяга к чужим вещам. Заберу ее лично через два-три дня. Возможно, несколько позднее – в зависимости от того, как сложатся обстоятельства.
Купите ей новое платье и белье.
С приветом – Вадим Ромоданов».
Затем вкратце объяснил Алине, что ее ожидает и как следует себя вести, оказавшись в Жердяевке.
Первый притормозивший таксист мне не понравился – слишком блудливые глаза. Зато второй был в самый раз – добродушный пожилой толстяк с повадками закоренелого семьянина. Я объяснил ему куда ехать, заплатил вдвое, ему же вручил записку с просьбой передать ее лично в руки Пономарцов и махнул Алине:
– Карета подана!
Она крепко взяла меня за руку:
– Ты и вправду не боишься?
– Нет. Чего и тебе желаю.
– Ты и вправду всё можешь?
– Всё, что душа пожелает.
– А ты скоро меня заберешь?
– Как только – так сразу.
– А вспоминать будешь, хоть иногда?
Хотите верьте, хотите нет: она смотрела на меня влюбленными глазами. * * * * *
С этими нежданными заморочками я едва успел к первой паре.
Большая покатая аудитория, в которой сейчас собрался весь наш поток – четыре группы, – глухо гудела.
Ближе к кафедре – как раз по центру – расположились оба наших гения – Виталий и Олег.
Жанночки сегодня не было. Она – не самая прилежная студентка.
Сбоку, возле прохода, в позе роденовского «Мыслителя» застыл Лорен.
Вот хлопнула дверь, и в аудитории установилась мертвая тишина. На кафедру взошел профессор Ермолин – гроза не только хвостистов и прогульщиков, но и «быстрых разумом Невтонов». Ермолин вел курс начертательной геометрии и был твердо убежден, что ни один студент не в состоянии постичь сию науку в совершенстве. Высшая оценка, которую он иногда применял, – «хорошо с двумя минусами».
Голова Ермолина отличалась классической, «полированной» лысиной, а на макушке сидел некий убор, который он не снимал ни зимой, ни летом. Наши остряки прозвали сей убор ермолкой, хотя фактически это была обыкновенная цветная тюбетейка. Никто никогда не видел Ермолина без ермолки.
Итак, лекция началась. Народ принялся строчить конспекты и срисовывать проекции. Один Лорен задумчиво смотрел в окно.
И тут меня посетила забавная идея. Я вырвал из тетрадки листок и написал: «Спорим, что через пять минут профессор снимет ермолку?»
Записка поплыла по рядам и достигла адресатов – Виталия и Олега. Они повертели головами, но автора так и не вычислили. Задал же я им задачку!
Выждав положенный срок, я послал команду Ермолину.
Профессор как раз стоял спиной к аудитории, вычерчивая на доске очередную проекцию. Вдруг его левая рука потянулась к затылку и… сняла ермолку!
Голова профессора оказалась совершенно гладкой! Как колено!
Вся аудитория ахнула как один человек. Но наши корифеи так ничего и не заметили.
После лекция я направился в общежитие. Надо было забрать кое-какие вещи, главным образом рукописи, которые хранились в тумбочке.
Правда, я не учел, что весть о моем наследстве широко распространилась по всем этажам. Шутливые намеки вдруг разбудили во мне купеческое ухарство. Нашлись и добровольные гонцы.
Вскоре скромный товарищеский ужин в нашей 521-й комнате перерос в грандиозную пирушку для всех желающих. Никаких коньяков и сервелатов. Только сосиски и портвейн «Три семерки»!
Впервые в жизни я назюзюкался в стельку. До умопомрачения.
Друзья попытались уложить меня спать. Но я твердил как заведенный: домой, и баста! Чего мне опасаться? Инспектора ГАИ? Да я в секунду внушу ему, что не пил ни капли.
В этот поздний час проспект был абсолютно свободен, я гнал и гнал. Но когда на одном из поворотов машину занесло, и она промчалась впритирку с фонарным столбом, мне оставалось только поблагодарить судьбу. Для водителей существуют и другие неприятности, кроме инспекторов ГАИ. Столбу не внушишь, что ты трезвый как стеклышко.
Мне хватило ума снизить скорость. До дому добрался благополучно, однако поставить машину в гараж уже не оставалось сил. Да пропади она пропадом! Украдут – куплю другую, еще лучше.
Ввалившись в темную прихожую, я потянулся к выключателю, но тут что-то случилось. Мои ноздри наполнились едкой массой, я провалился в бездну.
УЗНИК ПОДЗЕМЕЛБЯ
Где-то далеко-далеко, за тысячью закрытых дверей, чуть слышно звонил колокол. Затем двери – с дальнего конца – начали распахиваться одна за другой. Они распахивались всё громче. И вот распахнулась последняя. Невыносимой силы звук, способный разорвать барабанные перепонки, обрушился на меня чудовищными волнами.
Защищаясь, я слабо вскрикнул и… проснулся. Стояла полная тишина.
Было ощущение, что я нахожусь в какой-то тесной и темной норе.
Некоторое время я лежал неподвижно, затем попытался приподняться, но не тут-то было.
Внезапно мне открылась страшная истина: мои руки и ноги привязаны – по отдельности – к каким-то опорам, на глазах – плотная повязка, наползшая краем на губы, отчего и дышится так трудно.
А может, я всё еще сплю, и меня душат алкогольные видения?
Раздался отвратительный скрежет, будто по кастрюле провели рашпилем.
Чей-то голос произнес:
– Кажись, очухался…
Второй:
– Приведи в норму!
В следующую секунду меня окатила ледяная Ниагара.
– Ну, что, баламут, теперь ты убедился, каково шутить с уважаемыми людьми? – раздался рядом громовой голос. Очень знакомый. Где-то я его уже слышал. И совсем недавно. Но где?
Однако зачем гадать? Кем бы ни был этот человек, сейчас я пошлю ему мысленный приказ снять с моих глаз эту дурацкую повязку и освободить меня от пут.
Вот сейчас он подчинится, сейчас…
Но вместо этого мой невидимый враг торжествующе продолжал:
– Когда тачка с моими парнями долбанулась в бетон, я раскусил тебя окончательно! Я на все сто понял, кто ты такой! Ты – гипнотизер! Честно говоря, никогда не верил в эти штучки-дрючки, но теперь вижу, что зря.
Китель! Это Китель! Мне мгновенно вспомнились предостережения Алины. Но что происходит с моим биополем?! Где мой волшебный дар повелевать окружающими?! Лихорадочно я принялся посылать барыге новые сигналы:
«Сними повязку! Отвяжи! Пади на колени! Проси прощения!»
А он всё продолжал:
– Ты оказался большим пронырой. Я тебя недооценил, признаю. Но на всякий хитрый болт есть своя гайка. И уж я закручу ее до упора!
Биополе не действовало! Я ничего не мог! Но почему, почему?!
А Китель всё напирал:
– Однако тебе повезло, приятель! Жизнь свела тебя с умным человеком. Цени и помни! Будь я придурком, вроде Макса, давно велел бы своим парням выколоть для понта твои наглые гляделки. Вот и конец гипнозу, ха-ха! Что-то не приходилось слышать о слепых гипнотизерах! – (самодовольный смех). – Но я даю тебе шанс выкрутиться. Я готов забыть об обиде при условии… – он замолчал.
Я не понимал смысла слов. Мысли путались: биополе не действует, я в руках гнусной шайки!
– Чего молчишь?! – взревел вдруг Китель. – Я не собираюсь с тобой чикаться, мать-перемать! Макс!
Грубая рука схватила меня.
Я закричал от острой боли. Кажется, мне отрезали ухо! Я чувствовал, как по скуле стекает теплая струйка крови, капая на шею.
– Эге, а ты, оказывается, слабак! – как бы удивляясь, рассмеялся Китель. – Чего орать-то по пустякам? Подумаешь, отрезали мочку… Да и то не всю. Так, кусочек… Никто и не заметит, а до свадьбы заживет. Но теперь-то ты понял, что имеешь дело с серьезными людьми?! Парень! Если тебя спрашивают, нужно отвечать вежливо. Макс, залепи вавку!
Каюсь: мною овладело низменное желание пасть на колени, целовать его руки, ботинки… Лишь бы не трогали… Боясь еще пуще разозлить этого страшного человека, я выдавил из себя:
– Мне надо подумать… Я устал…
Ухо горело.
– Ладно, я человек покладистый, – неожиданно остыл Китель. – Когда меня просят по-хорошему, всегда иду на уступки. Похоже, тебе, приятель, и вправду надо малость оклематься. Ну-ка, Макс, влей в него для бодрости глоток! Да смотри, чтобы не захлебнулся. Так, хорошо… Думай, приятель! Но не воображай, что тебе удастся провести нас. Я разных хитрецов перевидал на веку немало. Потому всё предусмотрел. Для тебя приготовлен один подарочек. Какой – скоро узнаешь. Через полчаса я вернусь, и если снова будешь кобениться, то отрезанный от твоего уха кусман станет самой крупной частью из того, что от тебя останется. Понял?!
Головорезы удалились.
Итак, я получил передышку, но какая мне в том радость? Ожидание новой пытки лишь нагнетало страх.
Эх, если бы действовало биополе…
Я принялся укорять себя за собственное легкомыслие. Как бездарно я распорядился поистине сказочными возможностями! Пьянки, пошлые утехи… Я подвел Мамалыгина, дискредитировал себя перед Би-Аром…
О. если бы Мамалыгин, мой наставник и доброжелатель, пришел мне на помощь! Клянусь, я переродился бы духовно! На всей земле не нашлось бы человека более осмотрительного и трезвого! Я вел бы достойную жизнь, полную трудов и забот, а мои нравственность и выдержка служили бы добрым примером для окружающих.
Мамалыгин… Уж он-то сумел бы вырвать меня из позорного плена. Но каким образом информировать его о моей беде? Как послать ему весточку?
Ничего путного я так и не придумал, но сама мысль о Мамалыгине несколько укрепила мой дух. Появилась смутная надежда. Я не знал, чего хочет от меня Китель, но интуитивно понимал: сейчас главное – тянуть время, торговаться, вести свою игру. А там – поглядим. Я для чего-то ему нужен.
Но какая сволочь этот Макс! Законченный садист! Я чувствовал, что для меня он более опасен, чем Китель. Тому я был для чего-то нужен, Макс же попросту ненавидел меня – всеми фибрами своей темной животной души. При случае он и вправду с наслаждением разрежет меня на куски. Или медленно размажет по стенке. Кайфуя…
Опять шаги.
– Оклемался?
– Говорите прямо, чего вы от меня хотите? – наконец-то мой голос обрел твердость.
– Чего я хочу? – хмыкнул Китель. – А вот чего! Есть люди, которые меня мало еще любят. Но мне эти люди нужны, и я желаю, чтобы они меня полюбили сильнее, всем сердцем. Есть у меня враги. От них я хочу избавиться. Ты – гипнотизер. И очень умелый. Я чую. Ты сильно провинился передо мной, парень! Вот и послужи мне. Загладь свою вину. Загладишь – и гуляй себе от души! Я не жлоб, я всем даю жить, если меня уважают. Теперь ты понял?
– Теперь понял.
– Уже лучше. Думаю, мы подружимся. Да и нет у тебя другого выбора. А начнем сегодня же.
– Сегодня так сегодня.
– Макс! – рявкнул он, и я непроизвольно съежился, не зная, какой новой гадости ожидать.
Но на сей раз ничего страшного не произошло. Просто на моем горле защелкнулось нечто вроде большого металлического браслета.
– Еще одно наставление, и с тебя снимут повязку, – сказал Китель. – Но постарайся крепко запомнить всё, что услышишь. Это в твоих интересах. Тебе на шею надели обруч с хитрой начинкой. Этот обруч мне привезли издалека… Дороговатая штука, но полезная. Умные люди изобрели, чтобы сбивать спесь с несговорчивых упрямцев. Короче, это радиоуправляемая бомба. С внутренней стороны обруча идет тоненькая прорезь. Стоит передать сигнал, как происходит взрыв – тихий, неслышный, но голову срезает как бритвой. Вот сядешь за стол, а твоя же башка тебе же упадет в тарелку, понял? Ха-ха! – Похоже, своеобразный черный юмор не был чужд этому дельцу. – Что скажешь?
– Дороговатый способ испортить человеку аппетит…
– Ладно, слушай дальше! В надежном месте сидит мой верный человек, у него радиопередатчик и единственный ключ от обруча. А теперь навостри уши до предела. Сейчас мы тебя развяжем. Но если начнешь хитрить, гипнотизировать меня или Макса, словом, если хоть что-то пойдет не так, мой человек при малейшем подозрении врубает сигнал, и ты остаешься без башки. Ухватил?
– А если этот ваш человек элементарно перенервничает?
– Не дрейфь! Это железный человек! Свое дело знает туго! Инструкция у него очень простая: если я соглашаюсь снять с тебя этот обруч, значит, ты меня загипнотизировал, и он сразу жмет кнопку. Всё будет зависеть только от твоего поведения. Если ты себе не враг – делай, что говорят.
– Это всё?
Китель рассмеялся:
– Не лезь поперед батьки в пекло! Есть еще другая инструкция. Но про нее – в свой черед. Макс, давай!
Я снова ощутил грубые прикосновения. Без всяких церемоний Макс освободил меня от пут. Я осторожно разлепил веки и приподнялся со своего ложа – жесткой кушетки, застланной старым одеялом.
Мрачное помещение без единого окна… Цементный пол, бетонные стены, сырость… Настоящий склеп! Над низкой дверью тускло горела лампа, освещавшая две отвратительнейшие хари.
Признаться, я плохо помнил внешность своих мучителей по первой встрече, и сейчас присмотрелся к ним внимательнее.
Китель – он стоял враскорячку в двух шагах от меня – был плотный, багровый мужчина лет пятидесяти с большим грушеобразным носом. Его стрижка под полубокс и рыжеватый чубчик, по мальчишески зачесанный на низкий лоб, придавали ему несколько комичный вид. Но выражение маленьких васильковых глазок не располагало к шуткам. Жаль, что я понял это слишком поздно. Вопреки прозвищу, на нем был дорогой, хорошо сшитый, хотя и давно не глаженый серый костюм, светлая сорочка и черный в красную косую полоску галстук. Весь его облик излучал мощную жизненную энергию.
Макс был строен, мускулист и собран как пружина. Наверняка, его реакции могла позавидовать пантера. Его физиономию провинциального ловеласа искажала гримаса, вызванная, как легко было догадаться, огромным желанием немедленно сделать из меня отбивную. Казалось, под его холеными усиками вот-вот обнажатся клыки, которыми он примется рвать мою плоть. Я даже чуял его специфический запах – запах хищника и врага. Солидная шишка на лбу, царапины на правой щеке и подбородке были, по всей видимости, результатом вчерашней аварии.
Я почувствовал себя в роли героя известного рассказа Джека Лондона «Потерявший лицо», который ведет тонкую игру лишь затем, чтобы найти легкую смерть, которая избавила бы его от нечеловеческих пыток.
И одновременно появилась уверенность, что я выкручусь. Время, мне нужно время.
– А если я не сумею угодить вам? – начал я торг. – Ведь получается не всегда.
– Останешься без кочана! – лаконично отрезал Китель.
– Поймите, чужая психика – тонкая материя, да и темная к тому же.
Китель грозно сдвинул брови:
– Приятель, а, по-моему, ты сам пытаешься темнить…
– Сволочь! – Макс стиснул кулаки. – Тогда, в кабаке, и после, на проспекте, у тебя всё получилось в лучшем виде! Чего туфту гонишь?! Фраер дешевый!
– Погоди, Макс, не суйся! – приструнил подручного Китель. – Я всё же думаю, мы столкуемся. Верно, Вадим?
Наступил ответственейший момент. Именно сейчас я должен был отыграть хотя бы одно очко.
– Давайте говорить в открытую…
– А как же иначе!
– Штука в том, что я никакой не гипнотизер. Я воздействую на окружающих своим биополем. Это редкий природный дар.
Краснорожий поморщился:
– Биополе, гипноз – мне всё это до одного места! Я в этих вещах не разбираюсь. Да и не хочу! Ты должен выполнять мои указания. Четко и точно. Чтобы был результат. А как ты его добился – биополем, гипнозом, чертом, хреном собачьим – мне плевать!
– И всё же вам придется вникнуть в некоторые детали, – парировал я, стараясь не упускать инициативу. – Если вам действительно важен результат, то знайте, что биополе имеет свои особенности. И всякая акция на его основе требует обстоятельной подготовки.
– Не морочь мне голову! – вскипел Китель. – Надоело слушать пустой треп! Так и водишь по воде вилами! Говори толком, что надо!
– Мне нужна моя ассистентка. Ассистентка, от которой моё биополе заряжается энергией.
– Так тебе баба нужна? – тупо уставился он на меня.
Уверенность моя росла.
– Мне нужна не женщина вообще, – строго отчеканил я, – а моя конкретная ассистентка, которая обладает уникальной способностью аккумулировать во мне биополе с последующей его регенерацией и трансформацией, имеющих целью векторную направленность на конкретный объект… – (Побольше туману!)
– Тарабарщина! – шумно выдохнул Китель. – Терпеть не могу заумной болтовни! Интересно, гипнотизеры все такие? Можешь сказать одним словом – кто тебе нужен?
