Kitabı oku: «Ксеноб-19», sayfa 2

Глава 2

Управление полиции

Он не очнулся полностью, лишь часть сознания вернулась в границы реальности, по неведомой Антону причине преодолев барьер введенных ему в кровь препаратов.

Благодаря вернувшемуся мироощущению, он смог понять, что лежит, накрепко прикованный к жесткому пластиковому ложу, вокруг высятся гротескные (в его половинчатом восприятии) блоки кибернетических устройств, приглушенные голоса слышались ему как будто издалека, но ощущения мыслей – мучительное, дающееся с болезненными усилиями распознавание и осмысление речи, говорили в пользу того, что люди находятся рядом, они следят за показаниями различных приборов, которые в данный момент сканировали его разум, перебирая воспоминания далекого прошлого.

Он не хотел, но вопреки его воле, Светлову приходилось вспоминать события двадцатилетней давности…

– Мы произвели полное сканирование личности, – глухо, басовито пророкотал далекий голос.

– Он действительно знает ее? – Задал вопрос еще один, незримый для Светлова человек, который, судя по всему, являлся лицом, заинтересованным в получении определенной информации, а не сотрудником той «лаборатории» куда поместили Антона.

– Все намного сложнее, чем вы предполагали, господин Зарезин.

– Не понял? Я дал вам достаточно четкую, недвусмысленную «установку», – искать в его сознании образ, похожий на сделанный нами снимок виртуальной личности.

– Виктор Иванович, насколько я понимаю, фантом ускользнул от вас? Установить источник его генерации не удалось?

– Док, вы задаете лишние вопросы. Поверьте, вам же будет спокойнее…

– Вы не поняли меня, господин Зарезин. Мне важно знать: облик фантома точно соответствует физическому облику создавшего его человека или это маска?

– А вы сами к чему склоняетесь?

Наступила пауза.

– У меня свои моральные ценности полковник. Думаю, капитан Светлов нашел бы в себе силы вспомнить события двадцатилетней давности и честно ответить на вопросы без всякого давления. – Наконец произнес первый голос. – Разум Светлова пока что выдерживает прессинг, но нет ручательств, что подобные нагрузки не приведут к распаду его личности. Мы будим травматические воспоминания!..

Антон слушал далекие голоса, отчетливо понимая, что речь идет о нем. Неужели Миллер не контролирует датчики систем жизнеобеспечения? – Промелькнула в его сознании тяжелая, потребовавшая усилий мысль. – Или он специально дает мне хотя бы услышать окружающее?

Зачем? Он что-то недоговаривает Зарезину? Надеется, что я выдержу, и ему потом не придется оправдываться?

Его слабые мысли нарушил резкий голос полковника:

– Господин Миллер, запомните, в данный момент судьба Светлова меня не интересует! Под угрозой жизни всех людей. Он, возможно, обладает критически-важной информацией, а вы что-то там втолковываете мне о вероятных последствиях для его психики!

– То есть вы заставите меня в случае необходимость сломать его личность? – В голосе Миллера проскользнула плохо скрытая дрожь. Он боялся, хотя и пытался не показать вида, найти в себе силы хотя бы попробовать отстоять собственную точку зрения, но категорично-циничный ответ Зарезина ударил его, как по лицу, наотмашь:

– Да. Если потребуется вы, док, сделаете все, что я прикажу!

На несколько секунд в помещении повисла звонкая, гнетущая тишина, затем Миллер медленно произнес, с явным напряжением в дрогнувшем голосе:

– Я понимаю, вы военный, но, помилуйте, полковник, у меня тоже есть свои моральные ценности!.. Нельзя уничтожать личность ради обладания какой-то информацией. Это же извращенная форма убийства. Он вновь и вновь переживает мучительные фрагменты прошлого и…

– Док, заткнитесь! – Не выдержав, огрызнулся Зарезин. – Меня тошнит от ваших рассуждений! Вам, как и мне, поручено задание, которое необходимо выполнить! Повторяю, если вы не поняли: от этого зависит безопасность колонии! И не пытайтесь взывать к моим чувствам! Если приказ не исполните вы – я найду другого специалиста, будь вы все неладны!..

– Я понял… – Голос Миллера упал почти до шепота. – Законы молчат во время войны, верно?.. Этика, в том числе и врачебная, тоже должна заткнуться?..

– Генрих, перестаньте. – Теперь голос полковника вдруг стал пренебрежительным, видимо он посчитал, что достаточно запугал Миллера и теперь можно дать немного слабины. – Ну, хорошо, чтобы вам стало легче, я скажу, – этот призрак, которого мы пытаемся локализовать, вошел в сеть не с квартирного или офисного терминала. Физического прототипа девушки попросту нет среди населения города. Все проверено многократно, ошибки исключены, и, подчеркиваю: только воспоминания капитана Светлова могут дать нам шанс локализовать источник вторжения в сеть!.. Теперь понятно? Если он знает ее, то мне важно все, до последней мелочи – где, когда, при каких обстоятельствах он встречался с ней в «реале». Могу и без ваших изысканий предположить, что он видел ее во время секретной операции, двадцать лет назад, верно?

– В последний раз – да, он видел ее именно там.

– Что вы хотите сказать? Что были более ранние встречи? – Голос полковника Зарезина внезапно осип от волнения.

– Были. – Справившись со своими чувствами, уже немного тверже ответил доктор Миллер. – Хотя он едва ли связывает между собой эти события. Дело в том, что система анализа произвела разные виды поиска. Мы экстраполировали все образы, полученные из памяти капитана Светлова, и сделали одно важное наблюдение. Еще до создания СКАДА, когда наш город не имел структуры Цитадели, в нем уже существовала сеть и…

– Сеть существовала всегда. С самого основания колонии. – Раздраженно ответил Зарезин, перебив Генриха Миллера.

– Я понимаю. Но все же позвольте провести черту, – впервые Антон встретил эту девушку, вернее тогда она была еще девочкой, подростком, до запуска проекта «параллельных жизней». В последний раз они встречались в виртуалке, когда Светлову было двенадцать лет. – Миллер откашлялся. – Повторяю, – нарочито громко произнес он, – капитан Светлов не связывает те встречи с интересующим вас образом, но наши аналитические программы утверждают – это была она…

Последняя фраза Миллера буквально оглушила Светлова.

Он точно знает, что я все слышу… И некоторые его слова адресованы мне… Он что-то задумал, но панически боится полковника…

– Значит, прототип все-таки существует… – Пробормотал Зарезин. – Проклятье!.. По-вашему выходит, что она вторглась в сеть еще…

– Не понимаю, почему вы так упорно используете термин «вторжение»? За фантомным образом стоит человек, немного странная в своем поведении девочка, которая повзрослела, изменилась, и это привело к тому, что, увидев ее в реальности, Светлов не связал конкретную личность со своими юношескими воспоминаниями.

– Ладно, док, я начинаю путаться. Давайте, наконец, к делу. Раз появился более ранний материал – значит, начнем с него. Что вы можете мне предложить?

– Есть два варианта – вывод данных в виртуальную среду, или на монитор. В первом случае вы воспринимаете все, о чем думал Светлов, во втором видите только картинку и слышите речь. Выбирайте.

Опять наступила пауза.

– Давайте по полной программе, Миллер. Мне нужно в точности знать, откуда взялся этот призрак и как с ней связан Светлов.

– Хорошо. Вы сами приняли решение, потом не сетуйте, и за психологической помощью ко мне не обращайтесь, – профессор нашел в себе силы огрызнуться. – В соседнюю лабораторию, господин Зарезин. Там вас подготовят для входа в виртуальное пространство.

– А вы?

– Я останусь здесь. Инструкции предписывают не доверять автоматике и лично контролировать ее работу. Ведь так?

Ответом ему послужило молчание, а несколькими секундами позже Антон, начавший было воспринимать слабые источники света, вдруг вновь погрузился в немую темноту, где кружили, словно осколки цветных стеклышек в калейдоскопе, его воспоминания…

Прошлое…

Хмурые небеса к вечеру расплакались дождем.

Погода стояла осенняя, и строящийся город казался серым, неприветливым, даже освещенные окна жилых кварталов, блестящие от влаги ленты многоуровневых автомагистралей и яркие росчерки голографической рекламы не могли изгнать из души ощущение грусти.

Деревья в парках роняли пожелтевшую листву, все менялось, и Антон этим вечером будто прощался с детством.

Скоро наступят холода…

Он смотрел на панораму мегаполиса с одной и наивысших точек, – обычно гравибордисты собирались именно в таких местах, на площадках еще не достроенных зданий, где трудились молчаливые, равнодушные ко всему роботы и не ощущалось назойливого контроля со стороны систем общественного порядка.

Зато тут открывался простор для различных (порой рискованных и головокружительных) трюков.

На высоте полукилометра от поверхности каждое неверное движение может стать фатальным, но кто однажды вкусил настоящего драйва, уже никогда не вернется в тесные границы гравипарка. Там можно делать первые шаги, осваивать искусство управления гравибордом, но не более.

Антон снова посмотрел вниз, где по пульсирующим артериям городских магистралей двигались бесконечные потоки огней.

Нижние уровни мегаполиса тонули в полумраке, но память и воображение живо дорисовывали не видимую отсюда картину: среди построек цокольного этажа, отданного системам технического обеспечения, затерялось старый жилой квартал, там же находился и единственный чахлый парк, деревья которого помнили самые первые этапы строительства будущего мегаполиса. На краю парка приютилась скромная площадка для гравибордистов. Раньше, наверное, она выглядела вполне современно, но теперь смотрелась нелепо: во-первых, ее конструкции постарели и обветшали, а во-вторых, откуда у подростков, чьи родители опустились на самое дно социума, возьмутся деньги на покупку дорогостоящих гравибордов? Денег, естественно, не было, и свою первую «деку»⁵ Антон собрал, используя различные запчасти, найденные в контейнерах с городскими отходами, которые ежедневно доставлялись на огромную площадь перед системой мусоросжигателя.

Именно собирая свой первый «грав»⁶ он случайно повстречал Дану – девочку, которая здорово помогла ему определиться в жизни, оказала незаметное, но сильное воздействие на характер Антона.

Случилось это не совсем обычным образом.

Квартал городских построек, оказавшийся в результате строительства новых уровней мегаполиса на «технологическом» дне города, когда-то являлся полноценным местом проживания, здесь имелась своя, сохранившаяся до сих пор информационная инфраструктура. Большинство квартир в неблагополучном квартале пустовали, и Антон, которому до смерти надоели родители, уделявшие сыну внимание только когда им нужно было на ком-то сорвать зло, давно перебрался жить в одну из таких пустующих квартир. Он не потерял ничего, а получил свободу. Все равно серьезный не по годам, рано повзрослевший мальчик был вынужден сам обеспечивать себя всем необходимым. Ему едва исполнилось одиннадцать лет, когда, насмотревшись на старших подростков, он начал мечтать о собственном гравиборде.

Светлов действительно отличался от других детей: задавшись какой-либо целью, он не просил помощи ни у родителей, ни у других ребят, а начинал действовать с недетской целеустремленностью, которой могли позавидовать многие взрослые.

Странный ребенок – сказали бы о нем люди, умеющие наблюдать, но квартал населяли изгои и неудачники, которым не было дела до серьезного и упрямого мальчишки.

Понаблюдав за старшими ребятами, он понял, откуда у тех взялись заветные «гравы».

Они были собраны из различных запчастей, которые можно было отыскать в контейнерах на большой технической площадке перед мусоросжигателем.

По прошествии нескольких месяцев он уже имел все необходимые компоненты, Антону даже повезло найти почти новую «деку», выброшенную в мусор из-за сгоревших генераторов антиграва.

Теперь, имея все необходимее, он мог воплотить в реальность свою мечту, вот только беда – он понятия не имел, как подчинить неисправные детали или собрать воедино функциональные запчасти?

Он попытался обратиться за помощью к старшим, но те лишь снисходительно усмехались в ответ. Только один из подростков (Антон даже не знал его имени) как бы между прочим обронил:

– Попробуй поискать схемы сборки в городской сети.

– Это как? – Опешил Антон.

– Просто. У тебя дома есть компьютерный терминал?

– Ну, есть.

– Так включи его. Читать умеешь?

– Да.

– Ну, тогда вперед!.. Напиши слово «гравиборд» в строке поиска и смотри, что предложит тебе бесплатный информаторий.

Заметив, что мальчуган совсем растерялся от обилия незнакомых терминов, парень усмехнулся и вдруг достал из сумки небольшой сферический предмет.

– Знаешь что это такое?

– Не-а…

– Это ИПАМ.

– Ух, ты. Я слышал, что ИПАМы есть только у богатых.

– Не только. – Парень усмехнулся. – Этот не совсем исправен, модуль псевдоинтеллекта у него барахлит, но дельные советы на первый случай он тебе выдаст. Есть на что меняться?

Антон задумался. Ему в тот миг казалось, что нет в его распоряжении ничего дельного, достойного для обмена, но попробовать стоило… иначе он не простит себе, никогда не простит, что мог стать обладателем чудесной вещи и сдрейфил…

– У меня есть два заряженных энергоблока. Новых. – Он произнес это почти шепотом, – энергоблоки Антон берег для гравиборда, но устоять перед соблазном получить (никто не поверит) собственно электронного всезнайку, он не смог.

– Энергоблоки? Откуда у они у тебя?

– Я лазил в зону утилизации. – Признался Антон. – Выдрал из поврежденного кибермеханизма.

– Покажи.

– Пойдем, они спрятаны.

Сделка состоялась. Антон даже не почувствовал сожаления, когда расставался с накопителями энергии ради которых, без преувеличения рисковал жизнью.

Вернувшись домой (не на улице же пытаться активировать чудесное приобретение), Антон запер двери на дополнительный, собственноручно приделанный засов, и только тогда решился открыть потрепанную спортивную сумку с драгоценным грузом.

В жизни любого ребенка найдутся незабываемые минуты, переполняющие душу радостным и тревожным предвкушением чуда, такими оказались и эти мгновенья, которые Антон запомнил навсегда.

Положив сферический аппарат на стол, он некоторое время смотрел на него, не решаясь коснуться сенсора активации. ИПАМ олицетворял для него иную жизнь, которую плохо одетый и вечно голодный мальчуган мог наблюдать лишь издали. Он не думал в эти минуты, что слишком самостоятелен для своих лет, и чудеса творит он сам, – взгляд заворожено скользил по глянцевому, отблескивающей металлокерамикой корпусу, точечным видеодатчикам, расположенным по периметру окружности, плавным выступам струйных движителей, с помощью которых аппарат корректировал полет (что за сила позволяла подобным устройствам беззвучно парить в воздухе, Антон тогда еще не знал).

Наконец, вдоволь налюбовавшись своим приобретением и уняв непроизвольную дрожь, он коснулся пальцем единственного сенсора, расположенного на корпусе ИПАМа.

Серебристый аппарат, который Антон при желании мог бы накрыть двумя ладошками, вдруг приподнялся над поверхностью стола, без видимой опоры завис в воздухе, затем повернулся вокруг оси и, издав несколько тоновых сигналов, вдруг задействовал синтезатор речи:

– Вы мой новый хозяин, сэр?

Непонятно, как ИПАМ догадался о произошедшей сделке, но Антону сейчас было все равно, ему льстило вежливое и уважительное обращение, так с ним не разговаривал до этой минуты ни один человек или механизм.

– Да, – Ответил он. Равнодушного тона при этом не получилось, в коротком ответе сквозили нотки восторга и ИПАМ, обладающий способностью анализировать эмоциональное состояние человека, немедленно отреагировал:

– Вы радуетесь моему появлению?

– Да, а что в этом такого? – Антон все же немного терялся, не зная, как следует правильно общаться с подобными устройствами? Он впервые сталкивался с механизмом способным говорить,

Я должен что-то приказывать ему, или просто общаться как с равным? – лихорадочно соображал Антон. – Наверное, все же следует отдавать какие-то команды… – Он совсем растерялся. – А вдруг обидится и улетит? – Он даже украдкой покосился на приоткрытое окно, мысленно пожалев, что не запер его перед активацией чудесного устройства.

– Мой прежний хозяин был груб. – Тем временем изрек ИПАМ. – Он совершенно игнорировал мое истинное предназначение.

– А что он делал с тобой?

– Мной играли в футбол, сэр!.. – С явными интонациями в синтезированном голосе доверительно и в тоже время возмущенно сообщил ИПАМ. – Я едва не спалил антиграв, уворачиваясь от ударов.

Антон протянул руку, но ИПАМ не отпрянул, дав прикоснуться к себе.

– Я знаю цену вещам. И не стану использовать тебя как мяч. А ты, вправду мыслишь, как человек?

– Не совсем. Я могу обучаться, мои искусственные нейросети способны анализировать и запоминать информацию. Но человеческий мозг содержит в тысячи раз больше нервных клеток. Мне не сравниться с людьми.

– Странно. Мне ты не кажешься глупым. Будем знакомиться? Меня зовут Антон. А ты просто ИПАМ, да?

– ИПАМ, Искусственный псевдоинтеллектуальный автономный модуль. Моя задача – помогать астронавтам. Я посредник между людьми и машинами разной сложности, могу производить мелкий ремонт в труднодоступных или лишенных атмосферы местах, давать советы в различных ситуациях, касающихся технического обеспечения. При необходимости я записываю информацию и воспроизвожу ее. Кстати, Антон, почему не активен твой имплант?

– Имплант? А что это?

Тонкий лучик лазерной указки коснулся мягкой заглушки из пеноплоти, закрывающей овальное устройство в височной области за правым ухом Антона.

– Сканирование… – ИПАМ будто разговаривал сам с собой. – Попытка связи… Он не активен!

Антон неосознанно коснулся заглушки. Он помнил, что ее нельзя вынимать, да и боялся это делать, потому что однажды видел в зеркале, что за ней расположено странное овальное устройство, с несколькими отверстиями, похожими на компьютерные разъемы.

– Что такое имплант? – Повторно спросил он.

– Имплант это устройство, связанное с корой головного мозга человека. – Подробно, но непонятно пояснил ИПАМ

– Просто скажи – зачем он? – Антон сам того не заметил, как переформулировал вопрос, чтобы добиться понятного ответа.

– Как зачем?! – ИПАМ заложил беззвучный вираж и повис в метре от Антона, постоянно оставаясь в поле зрения мальчика. – Все очень просто, Антон. Тебе не обязательно знать технические подробности, но, включив имплант, ты сможешь поддерживать дистанционную связь с различными приборами, например со мной…

– Я что стану… как машина?

– Нет. – Поспешил успокоить его ИПАМ. – Ты сможешь управлять механизмами, при помощи правильно сформулированных мыслей. Еще имплант предназначен для доступа в сеть и получения различной информации.

– Вот в сеть мне и нужно… – Прошептал Антон, несколько обескураженный новым оборотом событий. – ИПАМ, а ты не врешь?

– Я не способен лгать. Если информация сомнительна, я не оглашаю ее пока, не проверю.

Антон задумался. Ему было и страшно и любопытно.

– А что нужно, чтобы имплант заработал? – Он сделал шаг к окну и все же притворил его, для своего же спокойствия. – И почему он выключен, ты случайно не знаешь?

– Для включения достаточно подать сигнал возбуждения на микрочип. Порты удаленной связи исправны, я уже протестировал их. Относительно выключения данного импланта я могу лишь констатировать, что он бездействует шесть лет четыре месяца и три дня.

– Значит, родители отключили. – Сделал вывод Антон. – Ты не смотри что тут все так плохо, – мальчик имел в виду ободранные стены и покрытый рыжеватыми потеками потолок комнаты, под которым источала тусклое желтоватое сияние единственная, сохранившая функциональность осветительная панель. – Раньше мы жили на верхних уровнях, потом отец начал пить и потерял работу. Стало нечем платить за дорогое жилье, вот и пришлось перебраться сюда. Так мне говорила мама.

– А где сейчас твои родители, Антон? – Поинтересовался ИПАМ.

– Я ушел от них. – Скупо сообщил мальчик. – Пьют, наверное, где-нибудь, как обычно.

Его новый кибернетический друг некоторое время молчал, видимо оценивая полученную информацию, а затем произнес:

– Могу предположить, что имплант действительно отключен, одним из твоих родителей. Так поступают те, кто не ладит с законом. Через сигнал импланта легко отследить местоположение человека.

– Значит, если я включу имплант, меня арестуют?

– А ты совершал преступления?

Антон задумался.

Жизнь не баловала его, и ответить однозначно он не мог. Если запчасти, изъятые у предназначенных для утилизации машин не считать ворованными то, наверное, он не преступник.

– Ты сомневаешься?

Антон пожал плечами.

– Давай включим имплант и посмотрим. Ты же сможешь его выключить, если сюда вдруг нагрянет полиция?

* * *

К счастью для Антона все обошлось. Он лишь испытал странное не сравнимое ни с чем чувство, когда вживленный прибор начал работу – под кожей головы как будто пробежали мурашки, но потом это ощущение исчезло, зато в мыслях внезапно возник бестелесный голос:

Ты слышишь меня? Проверка связи.

Антон в испуге вздрогнул.

– ИПАМ я слышу голос!

– Это я послал запрос – кибернетический механизм вновь переключился на синтезатор речи, чтобы успокоить Антона. – Ты не должен боятся. Мысленная передача команд и прием информации, осуществленный на мнемоническом уровне, намного эффективнее, чем чтение с экрана или обычный разговор. Информация, получаемая через имплант, легче усваивается. Могу привести пример. Ты ведь умеешь читать и писать.

– Ну, да.

– А кто тебя учил этому?

Антон задумался.

– Не помню…

– Ты и не можешь помнить. Процесс обучения грамоте автоматизирован. Тебе было два года, когда он начался. В трехлетнем возрасте любой ребенок уже умеет не только правильно распознавать речь других людей, но, благодаря виртуальным обучающим модулям, он может читать и писать.

Антон пожал плечами. Он и вправду не помнил, чтение, как и речь, были для него естественны, как нечто само собой разумеющееся.

– ИПАМ, я устал. – Антон посмотрел на парящий неподалеку сферический аппарат.

– Это естественная реакция мозга на включение импланта. – Произнес тот, больше не прибегая к прямой передаче данных. – Тебе нужно отдохнуть, Антон. Когда проснешься, все встанет на свои места.

– А ты никуда не исчезнешь? – Глаза Антона слипались.

– Нет. От добра, добра не ищут. – Ответил ИПАМ загадочной для Антона фразой.

Мальчик уснул прямо в кресле.

Его сон впервые за много лет был спокойным, без сновидений и тревог.

Разум Антона активно перестраивался, восстанавливая утраченные связи с имплантированным устройством, но он не осознавал и не ощущал этого.

Подле него, «приземлившись» на стол, чтобы не тратить энергоресурс антиграва, находился ИПАМ – небольшой кибернетический модуль, снабженный искусственными нейросетями.

Он следил за состоянием мальчика, одновременно ИПАМ вел поиск в сети, который практически не давал результатов. Пытаясь обнаружить подобные себе аппараты, он не находил отклика.

В нейросетях зарождался вопрос: почему?

Вразумительного объяснения не было. Это являлось тревожным знаком. Что-то случилось в колонии, если люди отказались от помощи кибернетических устройств, над созданием которых трудилось не одно поколение инженеров и программистов далекой Земли.

* * *

Антон проспал больше суток, а когда очнулся от странного забытья, то первое, что он ощутил, был голод.

Впрочем подобное чувство Антон испытывал часто и хорошо понимал, – еду нужно добыть, что в условиях заброшенного квартала, затерявшегося меж промышленных зон являлось делом нелегким.

Можно представить его изумление, когда, открыв глаза, он сонно осмотрелся вокруг и внезапно заметил на столике, подле кресла небольшой поднос с несколькими герметично укупоренными контейнерами.

Их вид не оставлял сомнений о внутреннем содержимом, в такие разовые емкости автоматика супермаркетов паковала готовые обеды.

Сколько раз Антон, глотая слюнки, наблюдал за подобным процессом через толстое стекло витрины, пока его не отгонял охранник.

Что же случилось, пока он спал? Как тут оказалась еда?!

ИПАМ определив, что хозяин проснулся, активировал антиграв.

– Доброе утро, Антон.

– Слушай… – мальчик все еще не верил собственным глазам и потому пропустил мимо ушей вежливое приветствие. – Это ты принес? – Он не смог дольше сдерживаться, схватив ближайший контейнер, открыл его, едва не обжегшись содержимым. – ИПАМ, ты, что украл для меня еду?!

– Осторожно, Антон, контейнеры саморазогревающиеся. – ИПАМ сначала предостерег его от возможных неприятностей, и только после этого позволил себе возмутиться: – Я не в состоянии украсть что-либо! Антиобщественные действия запрещены!

– Тогда откуда взялась еда? – У Антона закружилась голова от запахов пищи, он не мог сдерживаться, и начал есть, краем уха слушая пояснения ИПАМА:

– Я восстановил твой социальный статус. – Произнес тот ровным голосом, пока что избегая применять прямое соединение с разумом хозяина. – Человек рождается не для того, чтобы голодать или заниматься поисками пищи. Синтезаторы продуктов обеспечивают минимальные потребности любого члена общества. Активировав имплант, ты вернулся к нормальному существованию в рамках единой техносферы колонии.

Антон слушал незнакомые слова и лишь кивал, не пытаясь сейчас понять их смысл.

– Что я должен делать взамен? – Утолив острое чувство голода, спросил он, уже не так жадно вскрывая второй контейнер с пищей.

– Соблюдать законы, больше ничего. – Ответил ИПАМ.

– Значит… – мысли Антона следовали немного иными цепочками логических рассуждений, – значит, мне больше не нужно рыться в контейнерах с отходами?

ИПАМ возмущенно крутанулся вокруг оси.

– Я не понимаю, как люди вообще допустили подобное. – Ответил он. – В информационной среде колонии происходят непонятные для меня явления.

– И все-таки, – Антон с подозрением посмотрел на ИПАМа, – как ты достал еду?

– Я подключил энергию к каналу пневматической доставки продуктов. Затем заново зарегистрировал серийный номер твоего импланта, доказав системе распределения ресурсов, необходимость осуществлять поставки продуктов питания по указанному адресу.

– Ага, и система согласилась? – Недоверчиво переспросил Антон.

– А почему она не должна согласиться? Ты член общества. Наличие зарегистрированного импланта подтверждает данный факт. Люди для того и создали машины, чтобы не заботиться о ежедневном пропитании, используя свой потенциал по прямому предназначению.

* * *

Верхние уровни строящегося мегаполиса

Дождь постепенно прекратился, но Антон все сидел в проеме окна строящегося здания, погрузившись в задумчивые воспоминания.

Недавно ему исполнилось четырнадцать, но за два с половиной года, была прожита целая жизнь. Мальчик из нищего квартала не только повзрослел физически, превратившись в юношу, он стал мыслить иначе.

Он узнал, что такое сеть, и внезапно открыл в себе неодолимую тягу к знаниям. Никакого внешнего воздействия со стороны ИПАМа он не испытывал, его маленький кибернетический друг всего лишь открыл для разума Антона двери в иной мир, а дальше… дальше внезапно заработал собственный потенциал Антона, оказывается в мире было столько потрясающе-интересных вещей, что он сутками не покидал старенькое кресло подле компьютерного терминала, жадно, словно губка впитывая различную информацию.

Жизнь четко разделилась для него на две половины – до и после первого выхода в сеть.

ИПАМ ворчал: нужно больше бывать на свежем воздухе, а он ничего не мог с собой поделать, даже желание собрать гравиборд временно потускнело, отошло на второй план, ведь он интуитивно угадал главную особенность виртуальной среды – здесь не существовало социальных градаций, отсутствовало понятие возраста, к оценке принимались лишь интеллект и коммуникабельность.

А гравиборд он все-таки собрал. Теперь мудреные чертежи и схемы, закачанные в рассудок с сервера центрального информатория, уже не выглядели для Антона тайной за семью печатями.

Он узнал и понял смысл одного очень простого, но важного правила: «все, что сделано одним человеком, неизбежно может повторить другой».

В некоторые моменты ему казалось, что границ больше не существует. От обилия доступной и главное интересной информации голова шла кругом.

Такое случается со многими людьми, Антону повезло, он начал осознанно учиться, не из-под палки, не потому, что так нужно, а в силу интереса, необъяснимой тяги ко всему новому, тем более что сетевые технологии позволяли закачивать данные в непосредственно через имплант, и усвоение любого материала происходило в сотни раз быстрее,

Сейчас Антону вспоминал свои первые месяцы «виртуальной жизни» с чувством доброй, щемящей ностальгии.

Оказывается некоторые моменты можно пережить лишь однажды. Теперь он понимал смысл казавшейся странной поговорки: «…в одну воду не войдешь дважды».

Действительно, жизнь, как река. Он упивался своей сетевой свободой, учился, хотя его никто не заставлял этого делать, собирал свой первый гравиборд, на котором совершал пробные заезды в старом, так до конца и не достроенном парке… пока тот не стал ему тесен, как и общедоступные каналы сети.

В тринадцать лет, когда он попытался проникнуть в центральный гравипарк, и его вышвырнули оттуда дюжие ребята из службы безопасности, Антон окончательно понял что такое «социально неравенство» и какая неодолимая пропасть лежит между психологией сети и реальной жизнью..

Болезненный, несправедливый, но наглядный урок, преподанный в открытом для свободного доступа парке, перевернул сознание одной фразой, которую пренебрежительно произнес охранник:

– Здесь не место таким оборванцам, как ты, возвращайся на свою помойку и не суй сюда носа, понял?

С того памятного дня он начал жить и мыслить чуть иначе.

Антон снова посмотрел вниз, но в его взгляде не читалось ни злобы, ни отвращения.

Отыскав огни центрального гравипарка он усмехнулся своим мыслям.

Нет, настоящая свобода только тут, на огромной высоте, где грань фола проходит по коварным недостроенным дорогам, а щекотливый холодок в груди обжигает, когда, балансируя на «деке», стремительно проносишься над пропастью, чтобы виртуозно вписаться в тускло освещенный проем огромной, не застекленной пока витрины, затем дальше, набирая скорость, в замысловатых трюках перепрыгивая через горы строительного мусора, пока вдруг не провалишься в бездонную шахту подъемника, ощущая, как гравиборд вибрирует под ногами, принимая в качестве опоры незримые для глаза электромагнитные поля…

Плавное парение, похожее на полет, ощущение бьющего с лицо ветра, несущего мелкую морось дождя, переизбыток адреналина в крови, – все это вызывает легкое головокружение, пьянящее чувство восторга, победы над собственным страхом…