Kitabı oku: «Смежный сектор», sayfa 4

Астафьев выслушал его, не проронив в ответ ни слова.

– А ты знаешь, что такое любовь, Доминик?

Ван Хеллен только пожал плечами.

– Да, я мог реплицировать девочек. – Неожиданно признал Николай. – И я планировал сделать это после победы в смежном секторе. Я хотел возродить ЛЮДЕЙ, такими, какими они были до Внешней Атаки! – Он достал из нагрудного кармана небольшой пластиковый прямоугольник и положил его на стол перед Ван Хелленом.

– Посмотри на нее, Доминик. Я нашел этот снимок в медицинском отсеке, он лежал в пыли. Я часами смотрел на улыбку Женщины. Они не созданы для войны, крови, холода, – я хотел лучшей участи для новых поколений. Я мечтал о том, что им не придется дрожать от холода среди заиндевевших стен, кутаться в обноски, питаться один раз в сутки…

– Для этого нужен ресурс всего Мира. – Ван Хеллен с трудом оторвал взгляд от снимка. – Я не знаю, как жили люди до Внешней Атаки. Возможно, ты прав… Ладно, давай отложим глобальные проблемы. – Неожиданно предложил он, безнадежно махнув рукой. – У нас есть данность, и я хочу знать, какими силами мы располагаем.

Это был тяжелый вопрос. Астафьев мучительно ждал его.

– Осталось тридцать человек. И еще твой отряд, который я вынужден расформировать.

Ван Хеллен побледнел.

– То есть?

– Мы понесли невосполнимые потери. Ты прав, программа виртуальной подготовки не оправдала всех моих надежд. Я разделил оставшихся на десять групп по три человека. Во главе каждого отряда встанет один из опытных разведчиков, в том числе и ты.

– Зачем посылать ребят на смерть? – Ван Хеллен вскинул голову, однако пытаться пронзить взглядом Астафьева, являлось пустой тратой времени, – Николай спокойно встретил колючие зрачки Доминика, утопил его ярость в своей усталости, и ответил:

– Мы должны вырвать победу.

– Отправь меня одного.

Астафьев некоторое время молчал, глядя, как истекают завитками пара две кружки с нетронутым кофе.

– Нет. – Наконец ответил он. – Я не преуменьшаю твоих способностей, но один человек не в состоянии…

– Один подготовленный человек может сделать больше, чем группа, впервые вышедшая на простор смежного сектора. Они повиснут обузой у меня на плечах, я буду думать о том, как спасти их жизни, когда мы столкнемся с врагом. Один я сделаю больше.

– Ты не можешь пойти один. Я уже сказал тебе, Доминик, вопрос не в твоих личных качествах. Ты лучший…

– Тогда почему ты отказываешь?

– Вспомни нас. Кто-то из них вернется, уцелеет, став совершенно другим.

Ван Хеллен нахмурился. В словах Николая прозвучала жестокая логика, и по большому счету он был прав. Под руководством опытных командиров у ребят будет шанс выжить.

– А ты не боишься, проиграть в наступающем году? – Глухо спросил он.

– Я не боюсь Доминик. Страх не то чувство которое я могу испытывать. Война загнала нас в угол. Ты воин, я стратег. Между нами выросла пропасть с тех пор, когда мы вместе ходили в смежный сектор.

– Значит решение неизменно?

– Неизменно. Наш спор окончен. Я отдаю приказ, а ты выполняешь его. У тебя есть сутки на знакомство со своими людьми.

Все. Дальше спорить было бессмысленно.

– Хорошо… Я выполню приказ. – Ван Хеллен встал и, не прощаясь, вышел.

Две кружки с кофе так и остались стоять на столе нетронутыми.

Глава 2.

Техническая зона подконтрольного людям сектора…

Дверь скафандрового отсека отворилась.

Навстречу Ван Хеллену вскочили, выстраиваясь в короткую шеренгу, трое молодых парней – его отряд, которому, сутки спустя, предстоит выйти на необъятные, смертоносные просторы.

Он взглянул на них, и раздражение немного улеглось. На душе по-прежнему оставался тяжелый осадок после разговора с Астафьевым, но ежегодное включение полуавтоматических систем перераспределения ресурсов не отменишь, и идти в смежный сектор придется.

– Так… – Ван Хеллен остановился напротив выпускников виртуальной школы. – Представляемся по одному. Имя, фамилия, специализация.

Первым шаг вперед сделал высокий светловолосый парень.

– Антон Постышев. Репликант. Компьютерный техник. – Его голос уже утратил юношескую ломкость, но все равно казался звонким.

– На пол тона пониже. – Стараясь не хмуриться, приказал Доминик. – Там, куда мы пойдем, разговаривать придется тихо, а то и вовсе молчать. Язык жестов понимаешь? – Он сделал движение рукой, и вопросительно посмотрел на Постышева.

– Уходим вправо, впереди опасность, двигаться, маскируясь, огонь без команды не открывать.

– Верно. – Одобрительно кивнул Ван Хеллен. – Можешь встать в строй. Следующий.

– Курт Зигель. Репликант. – Пронзительные голубые глаза бесстрашно поймали взгляд Доминика. – Штурмовик. Специалист по рукопашному бою. Владею всеми видами известных вооружений.

Ван Хеллен несколько секунд держал его взгляд, пока не поймал в нем холодок, похожий на маленькие, затаившиеся в глубине зрачков льдинки.

– Зигель, ты когда-нибудь видел живого ксенобианина? – Спросил Доминик, присев на край опечатанного оружейного кофра.

– Нет.

– Тогда ответь, за что ты их ненавидишь?

– Простите… – Парень замялся, но Ван Хеллен быстро пришел на помощь:

– Вы можете называть меня просто Доминик, или командир. Я жду ответа на вопрос.

Курт выглядел растерянным.

Он действительно обладал неплохой физической подготовкой, среднего роста, плотно сбитый, с волевыми, заострившимися в данный момент чертами лица, – Зигель мог произвести впечатление… на кого угодно, но только не на Ван Хеллена. Сейчас, глядя на растерявшегося «штурмовика», он испытывал лишь чувство досады.

– Я… Я не знаю, командир. Они ЧУЖИЕ.

– Это еще не повод для ненависти. – Доминик встал, машинально заложив руки за спину. – Вы удивленно смотрите на меня? – Голос Ван Хеллена внезапно стал резким. – Наверное, мысленно спрашиваете себя, а скольких ксеноморфов убил ты? – Он обвел пристальным взглядом короткий строй и продолжил:

– Много. Зарубок на прикладе не делал. Они опасные, беспощадные и умные враги. Но ксенобиане, так же как и мы, ведут борьбу за выживание. Я не могу навязать вам свое мнение, но потребую, здесь и сейчас: пусть каждый решит для себя, – кто он – боец, способный выжить и победить, или легкая добыча для врага?

На побледневшем лице Зигеля появились пунцовые пятна.

– Я не понимаю…

– Здесь нечего понимать! – Доминик резко обернулся к нему. – Ты ни разу не выдел чужого, не вдыхал его запах, а уже пищишь о ненависти! – Он встал, вплотную подошел к Курту и приподнял его подбородок, заглядывая в глаза, где уже растаяли неприятно поразившие его льдинки. – Ты просто боишься их. – Секундой позже вынес свой вердикт Ван Хеллен. – Запомните, – теперь он обращался ко всем. – Ненависть разрушает, она порождение бессилия, неспособности мыслить здраво, оценивать противника по достоинству. Та «ксенобианская сволочь», которую вы гоняли по виртуальным полигонам, радикально отличается от реально существующих врагов. Я тоже боялся и ненавидел, пока не понял простую истину: на адреналине можно выиграть несколько схваток, а наша задача – выжить. Выполнить задание. Так что советую забыть обо всем, чему вас учили. – Он снова повысил голос, – ТАМНЕ ВИРТУАЛЬНЫЙ ПОЛИГОН. Жизнь одна и смерть тоже. – Чуть тише заключил Доминик. – Кто не понимает этого, советую подумать и отказаться от участия в акции. Мне не нужны самоубийцы.

В скафандровом отсеке повисла гнетущая тишина.

– Командир… – наконец нарушил затянувшуюся паузу Зигель, – мы сработавшаяся группа. Нас нельзя разъединять.

– Ты высказываешь общее мнение?

– Думаю, да.

– Думаешь?

Тяжелый разговор. Но нужный. Выбить почву из-под ног молодых парней – не велика хитрость, сложно другое: дать им взамен игрушечной ненависти настоящее хладнокровие может только бой. Первый бой, который все поставит на свои места, покажет, кто есть кто, а пока… Зигель прав, они действительно группа.

– Сколько лет вы обучались вместе?

– Три года, командир! – Ответил Постышев. – Мы были лучшими в виртуальной школе!

Ван Хеллен кивнул в ответ своим мыслям.

– Хорошо, – вслух произнес он. – Продолжим знакомство. Кто у нас следующий?

– Андрей Лозин, репликант, специализация: медик, ксенолог, переводчик.

– Знаешь язык ксенобиан?

– В ограниченном объеме. – Черты Лозина внезапно исказились, будто на них набежала тень. – Моя подготовка подразумевает проведение эффективных допросов и склонение противника к сотрудничеству.

– Понятно. Ты изучал анатомию ксенобиан, их метаболизм, и немного знаешь язык. Еще тебе известно, где и как нужно нажать, чтобы чужому стало очень больно и плохо. Верно?

– Да…

Доминик отлично знал, как обрабатывают разумных особей из числа ксеноморфов. Процедуру нельзя назвать приятной, но со временем привыкаешь ко всему.

Не сможет. – Подумал Ван Хеллен, глядя на побледневшее лицо Андрея. – Сломается. Для этого нужны стальные нервы и опыт. Хотя… Что я знал о себе самом до первого боя?

Он промолчал, переводя взгляд с одного бойца на другого пока не заметил, что у Андрея Лозина в отличие от других чуть покрасневшие глаза.

Мало спит или часто напрягает зрение. Снайпер.

– Дополнительная специализация? – Обратился он к Лозину.

– Снайпер, – как эхо повторил он. – Проходил виртуальную подготовку по специальной программе. Знаком с устройством и принципами работы сканеров.

Ван Хеллен кивнул.

Хорошо, что они обладают знаниями – подумалось ему. Теми знаниями, за которые приходилось платить кровью. – Астафьев все же умница, он и только он вырастил, воспитал новое поколение, научив их не пугаться машин, а работать с ними. Возможно, я слишком долго живу прошлым. А у них все получиться.

Мысли немного успокоились, но саднящая душу тревога не проходила.

До боя. До первого боя. – Фраза билась в рассудке словно заклятье.

– Хорошо. – Ван Хеллен указал на стойки скафандрового отсека. – У нас есть время для детальной подготовки снаряжения. Вы знаете, что в смежный сектор ушли и не вернулись две группы разведчиков. Они забрали лучшие скафандры, поэтому осмотр и отладку проводить с особым тщанием, – нам досталось то, что есть.

* * *

Тишина…

Она всегда разная. Ее оттенки начинаешь различать по мельчайшим проявлениям сторонних шумов, и даже в скафандре, при закрытом забрале, в отсеках, где царит вакуум, субъективно не бывает абсолютной тишины, – ты слышишь собственное дыхание, звук биения сердца, глухой ритм пульса, воспринимаемый как горячий пульсирующий шум…

Антон дрожал. Не страх, – нервное возбуждение гуляло по телу крупными мурашками, щекотливо пробегая неприятным холодком вдоль спины, когда Ван Хеллен в очередной раз сделал предупреждающий знак и склонился над приборной панелью, открывающей доступ в следующий отсек.

Что ждет впереди, не знал никто. Смежный сектор постоянно видоизменялся, непонятные силы действовали на его огромных пространствах: там, где еще вчера царил вакуум, внезапно появлялась атмосфера, открытые проходы вдруг оказывались запертыми, иные, наоборот, открывались, словно людям предлагался тест на изобретательность в прохождении сложного, запутанного, полного непредсказуемых опасностей лабиринта.

В условиях виртуального полигона эти обстоятельства не напрягали, они лишь вносили элемент случайности в выполнение одной и той же задачи: добраться до главного компьютера, ведающего распределением ресурсов, и, пользуясь вызубренными командными последовательностями, вручную запрограммировать его на год отняв у ксенобиан, и передав людям свет, тепло и воздух.

Постышев понятия не имел, кто именно установил такие правила, и вообще, зачем при сотворении мира был создан смежный сектор?

Зато он начал понимать другое: Ван Хеллен очень мягко обошелся с ними во время памятного знакомства в скафандровом отсеке.

Они считали себя опытными бойцами, подготовленными к любым неожиданностям, даже пытались бравировать этим, но на самом деле…

…Бесшумно срываясь с потолка, вниз падали крупные хлопья кислородного инея.

Длинный тоннелеобразный коридор с ощутимой, позволяющей стоять на ногах гравитацией, слегка вибрировал. Сквозь толстый слой покрывающей стены наледи четко просматривалась кривая, вытравленная кровью надпись: смерть чужим.

Рядом скорчилось превратившееся в глыбу льда мертвое человеческое тело.

Виртуалка…

Она предлагала им десять-пятнадцать лишенных воздуха отсеков, клочок черного ксенобианского леса, да скверно детализированный, похожий на уступчатую коробку компьютерный центр.

Бег, пальба, ввод командных последовательностей…

Все это блекло перед реальностью. Какой десяток разгерметизированных отсеков? Уже почти сутки Ван Хеллен вел их по изуродованным помещениям, хранившим следы аварий, боев, разрушений…

Смерть чужим… – Антон не мог оторвать глаз от заключенной под коркой льда надписи, чувствуя, что и остальные в немом потрясении смотрят в ту же сторону.

Что же ожидало их дальше?

Десятки, сотни вопросов зарождались в эти минуты в рассудках молодых ребят, не познавших за короткий отрезок жизни ничего кроме однообразных тренировок на скверно воссозданных полигонах, да однобокой информированности о существующем положении вещей.

Они общались лишь со своими инструкторами, да изредка к ним заглядывал Николай Сергеевич Астафьев. Он все больше наблюдал, стараясь не вступать в общение, но именно от него Антон, как и все остальные, узнал значение слова «репликант».

…

Это случилось неожиданно. Виртуальная тренировка была прервана, и весь состав боевых групп – пятьдесят человек собрали в гимнастическом зале.

Астафьев, прихрамывая, прошелся вдоль строя.

– Вы новое поколение. – Внезапно без вступлений начал говорить он, остановившись напротив группы Лозина. – Я знаю, инструктора иногда называют вас репликантами, зачастую вкладывая в это слово презрительный смысл. Они не правы. Вы люди. – Он обвел строй долгим взглядом, и вдруг, без видимой причины переключился на другую тему:

– Мы говорим «Мир», подразумевая окружающие нас стены, но на самом деле это неверный термин. «Мир» или по-другому – «планета», давно утрачен, а эти переборки, – лишь конструкция, созданная руками наших предков. Они отправились в далекое путешествие через пустоту, чтобы достичь иных, пригодных для жизни планет. Предстоящий путь предполагал множество непредвиденных, по большинству смертельных опасностей, к тому же он был долог, дольше, чем жизнь… – Николай вновь, прихрамывая, прошелся вдоль строя. – Поэтому предки – продолжил он – создали специальные машины, которые хранили запись генетического кода каждого отправившегося в далекое путешествие человека. Если он погибал или становился стариком, репликационная камера создавала его физическую копию, – молодую полную сил, и человек, пройдя процесс репликации, получал возможность жить снова.

– Тогда почему никто из нас не помнит, кем был? – Раздался из строя неожиданный вопрос.

– Всему виной чужие. – Не колеблясь, ответил Астафьев. – Я считаю, что легенды о Внешней Атаке связаны с их нападением на наш мир. Это не домысел, я нашел документальные отчеты о вторжении ксенобиан на планету, где жили наши предки. Вероятно, это и заставило людей покинуть легендарную Землю. По найденным документальным материалам нетрудно предположить, что чужие нагнали корабль и атаковали его, но, получив отпор, сумели захватить лишь часть территорий. Во время Внешней Атаки пострадал не только корпус корабля, было уничтожено или повреждено уникальное оборудование, где хранились записи личностей всех членов экипажа, стартовавших с Земли. Возможно, победив ксенобиан, раздавив их логово, расположенное за смежным сектором, мы найдем эти записи. А пока прошу запомнить – вы люди. Мир принадлежит нам, и предстоящая схватка за ресурсы – лишь начало борьбы…

…

– Вперед!

Короткая остановка перед запертым люком закончилась. Ван Хеллену удалось замкнуть нужную цепь питания, и овальная плита, перегораживающая проход, начала рывками сдвигаться в сторону.

Антон не знал, сколько еще предстоит идти. Он старался сохранить физические силы и душевное равновесие для грядущих испытаний, но получалось плохо: в некоторые моменты от неизвестности начинало сосать под ложечкой, хотелось разговаривать, громко, непринужденно, чтобы заглушить возбуждение и страх, но старые скафандры, залатанные во многих местах специальных герметизирующим составом, находились в ужасном техническом состоянии, – передатчик работал только у командира группы, остальные члены отряда могли лишь принимать его приказы, общаться же друг с другом приходилось жестами, а во время коротких привалов, когда Ван Хеллен, посмотрев на анализатор атмосферы, вшитый в запястье экипировки, разрешал открыть лицевые забрала шлемов, на разговоры уже не оставалось сил, – трое молодых парней буквально валились с ног от усталости, и только вечно угрюмый Доминик казался двужильным.

Вот и сейчас он первым шагнул в открывшийся проем, на некоторое время исчез из поля зрения, затем появился вновь и негромко произнес:

– Внимательно смотрите по сторонам. Мы вышли в сектор гидропоники. Здесь уже встречаются патрули чужих.

Все. Сказал, как отрезал. А какую бурю эмоций породили скупые фразы в душах следовавших за ним молодых, еще не закаленных невзгодами ребят…

Антон уже успел понять чудовищную разницу между симуляторами, на которых они тренировались, и той реальностью, что распростерлась вокруг.

Убивать компьютерных монстров легко, там нужна лишь реакция. В мире фантомных образов нет страха, ну может быть чуть-чуть, когда впервые надеваешь виртуальный шлем. Теперь ему стало понятно, почему Доминик Ван Хеллен, заглядывая в тренировочный зал, смотрел на будущих бойцов, азартно гоняющихся за призраками ксенобиан, с таким мрачным молчаливым неодобрением.

Теперь Антон полностью разделял его скептицизм.

Он перешагнул порог открытого люка, и невольно остановился, пораженный открывшейся взгляду картиной. Вроде бы в ней не было ничего нового, – модель сектора гидропоники присутствовала в программе тренировок… но какая оглушительная разница между двумя реальностями открывалась при взгляде по сторонам…

Своды огромного зала терялись в туманном сумраке.

Это, по преданиям предков, можно назвать словом «небо» – вверху плавали слоистые полосы тумана, вниз срывался мелкий моросящий дождь, разбитые баки, где в далеком прошлом жили специальные водоросли, вырабатывающие кислород, теперь выглядели как треснутая скорлупа исполинских яиц, откуда уже вылупились птенцы, – узоры трещин бежали замысловатым орнаментом по толстому, заляпанному грязью стеклопластику, многочисленные дыры щерились острыми иззубренными краями, пол вокруг покрывал толстый слой бурой почвы, на которой когда-то охотно прижились черные ксенобианские растения, образующие непроходимые окаменевшие заросли.

Жутко…

Доминик остановился, оглядываясь вокруг, затем жестом указал на узкую тропу, прорезанную лучом лазера в чаще окаменевших ксенобианских джунглей, и в коммуникаторах раздался его хрипловатый голос:

– Двигаемся след в след. Антон, ты замыкающий. Почаще смотри наверх, эти твари умеют лазить по макушкам мертвых растений.

Минут пять они шли по тропе, напоминавшей узкую расселину. Срезанные лучом лазера черные побеги хрустели под подошвами, сверху продолжал накрапывать моросящий дождь, внешние микрофоны скафандра передавали странные звуки, доносящиеся издали: создавалось впечатление, что сектор живет своей собственной жизнью, – эти невнятные, глухие проявления, похожие на стонущие вздохи, заставляя пальцы крепче сжимать оружие.

Пять минут показались Антону вечностью.

Когда они вышли на ассиметричную поляну, в центре которой чернели свежие воронки, он ощущал себя так, словно пробежал с десяток километров на тренажере гимнастического зала.

* * *

Поляна среди мертвого леса сразу приковала к себе внимание всех членов группы.

Очевидные следы боя виднелись повсюду: на земле тускло поблескивали пустые магазины от ИПК, три неглубоких воронки, с опаленными краями уже заполнились темной стоячей водой, но все равно выглядели свежими, поверх хрусткого ковра сбитых автоматными очередями мелких ветвей, были разбросаны уродливые куски хитина, над которыми уже успели поработать неведомые обитатели смежного сектора, питающиеся падалью.

Ван Хеллен остановился, медленно обводя заледеневшим взглядом обозримое пространство, потом медленно опустился на колени, рассматривая следы, отчетливо пропечатавшиеся во влажной почве.

Он искал пятна крови, но не находил их.

– Осмотреть поляну! – Не вставая с колен, приказал он. – Внимательно смотрите под ноги, Лозин сосчитай количество пустых магазинов.

На полный осмотр ушло около четверти часа.

Здесь все кричало о жесточайшей схватке: кроме хитиновых покровов ксенобианских бойцов, в истоптанной грязи то и дело попадались фрагменты принадлежащей людям экипировки. В основном это были детали кевларовой брони, несколько шлемов, два ИПК, с разбитыми прикладами.

Доминик остановился напротив узловатого, черного древесного ствола.

Попытка сосчитать сколько игл, выпущенных из бионических автоматов, вонзилось в осклизлую от влажности кору, не увенчалась успехом, – он дважды сбивался со счета, прежде чем бросил это занятие.

Первый шок от увиденного сменило недоумение.

Обилие хитиновых фрагментов немо свидетельствовало, что тут полегло не менее полусотни ксеноморфов, это подтверждало и количество опустошенных магазинов, – схватка, судя по всему, была жесточайшей, люди и чужие в конечном итоге сошлись в рукопашной, – Курт отыскал два десантных ножа, да и разбитые в пластиковую щепу автоматные приклады, свидетельствовали о том же.

Недели две прошло… – мысленно прикинул Ван Хеллен, глядя на обглоданный хитин.

– Командир, тут только останки ксеноморфов. Наших нет.

– Я вижу. – Мрачно отозвался Доминик. Он уже не сомневался – они наткнулись на поляну, где принял бой не успевший разделиться на мобильные группы отряд Сереги Лукорьева.

Почему вокруг только хитин? – Мучительно пытался понять Ван Хеллен. Он видел следы жестокого, неравного боя, который не мог пройти без потерь.

Допустим. Допустим, наши напоролись на засаду, но сумели уничтожить ксеноморфов. Тела погибших унесли с собой. Но почему они не вернулись? Попали под плотное преследование? Вынужденно отошли вглубь смежного сектора?

Немые останки не могли дать ответа, и он обратился к следам.

Поляна, на которой произошло столкновение, превратилась в истоптанную проплешину, слой почвы – в черную липкую грязь, но дальше следы обрывались: стоило выйти на тропу, ведущую через ксенобианские заросли, как под ногами вновь начинался хрусткий ковер мелких веток, не сохранивший зримых отпечатков.

Дважды осмотрев место столкновения Доминик не смог придти к однозначному выводу.

Отряд не вернулся. – Стучало в висках. Оставалась лишь надеяться, что он прав: Лукорьев вынужденно отступил вглубь сектора, где похоронил тела павших и сейчас с остатком своих людей отрывается от преследования, оттягивая на себя значительные силы ксенобиан.

– Двигаемся дальше. – Приказал Ван Хеллен, понимая, что третий раз осматривать поляну бессмысленно, а задерживаться тут опасно.

* * *

Только через два часа на их пути попалась следующая прогалина.

Опять небольшая воронка с темной стоячей водой, но на этот раз никаких следов вокруг.

– Здесь сделаем привал. – Произнес Ван Хеллен, внимательно осмотревшись. – Можно открыть гермошлемы. К воде не прикасаться.

Антон взглянул на макушки изгибающихся узловатых растений, покрытых черной глянцевитой корой, и, не заметив ничего подозрительного, спросил, усаживаясь на покоробленный давним взрывом вздувшийся из-под наслоений почвы пластик:

– Что это за стоны?

Доминик криво усмехнулся, поднимая забрало гермошлема. Сделав глубокий вдох, он едва заметно нахмурился.

– Пахнет нечистью. Часа два назад здесь проходили ксенобиане. – Он оглянулся, отыскал взглядом Антона и добавил:

– Тут много странных звуков. Со временем кто-то из вас научится различать их. – В словах командира прозвучала скрытая горечь, – он понимал, что пройдут сутки и, может быть, никто из троих сопровождавших его юношей уже не услышит ни звука, но, тем не менее, нашел в себе силы совладать с эмоциями и продолжил, спокойным, наставительным тоном:

– На вздохи не обращайте внимания. Это система вентиляции. Другое дело – хруст ветки, – хотя бойцовские особи ксенобиан и умеют бесшумно лазить по своим деревьям, порой их можно услышать, – окаменевшие заросли не такие прочные, как кажутся на первый взгляд. Главное не расслабляться. Отдыхать будем дома, когда вернемся.

Курт, осматривавший поляну, спросил, указывая на заполненную водой воронку:

– Здесь то же был бой, командир?

Ван Хеллен присел на корточки. Темная стоячая вода поймала его отражение.

– Два года назад тут погиб Дик Риган. Слышали о нем?

Зигель отрицательно покачал головой, невольно оглядываясь вокруг.

Доминик поморщился.

– Вот она – цена человеческой памяти. – Словно разговаривая сам с собой, произнес он. – Риган был одним из лучших разведчиков-одиночек. Он ходил в смежный сектор каждый месяц, чтобы составить планы передвижения для формирующихся штурмовых групп.

– Его подстерегли ксенобиане? – Спросил Постышев, нервно постукивая пальцами по короткому пластиковому прикладу ИПК.

– Нет. Он не заметил растяжку, установленную на тропе.

– А кто прожег тропу?

– Одна из штурмовых групп. Это старый проверенный путь, но чужие знают его так же хорошо, как и наши разведчики. Периодически они минируют известные тропы, особенно накануне наступления нового года. Поэтому чаще поглядывайте под ноги.

– Откуда у них взрывчатка? – Недоверчиво хмыкнул Лозин.

– А откуда у нас лазеры и бионические автоматы? – Вопросом на вопрос ответил Доминик, выразительно похлопав по продолговатому чехлу, укрепленному на поясе его скафандра. – Трофеи. – Пояснил после небольшой паузы. Тут в смежном секторе полно складов. Да и места давних боев попадаются часто.

Смежный сектор. Это словосочетание каталось в мыслях, словно острый камушек. Антон ощущал, что в нем скрыт тайный, не понятый смысл, и потому спросил, пользуясь тем равенством, которое возникло между молчаливым командиром и его подопечными, как только отряд покинул границы заселенных людьми территорий:

– Доминик, а ты знаешь, как возник смежный сектор?

Ван Хеллен пожал плечами.

– Этого, пожалуй, не скажет тебе никто. Он просто существует, как весь остальной Мир. Его схемы есть в компьютерных базах данных. Только им уже нельзя доверять, как и мифам о Земле. – Внезапно заявил он.

Слова командира звучали в разрез с давними утверждениями Астафьева.

Курт заметил это еще во время первого знакомства с Ван Хелленом, когда тот говорил о ненависти к ксенобианам.

Такая терпимость к чужим выглядела не просто подозрительно, она вызывала внутренний протест, и Зигель не удержался:

– Нам говорили совсем другое!

– Знаю. – Сделав вид, что не заметил повышенного тона, ответил Ван Хеллен.

– Ксенобиане захватчики! Они вторглись в наш мир во время Внешней Атаки! Земля не миф! – Скороговоркой выпалил Зигель, внутренне сжавшись от собственной дерзости.

– Ты все сказал? – Хмуро осведомился Доминик.

– Все!

– Тогда посмотри вокруг.

Зигель даже не повернул головы.

Ван Хеллен встал и вдруг резко приподнял его за ворот, едва не ударив лицом о черный узловатый ствол.

– Вторглись, говоришь? – С нотками ярости переспросил он. – Что это?!…

– Дерево… Растительная форма чужих…

– Оно живое? Этот лес живой?

– Нет…

Доминик резко отпустил Зигеля и тот, потеряв равновесие, повалился на землю.

– Запомните, все живое в смежном секторе погибло в момент декомпрессии, во время Внешней Атаки. – Взяв себя в руки, произнес Ван Хеллен. – А теперь включите свои мозги, и подумайте, – если чужие вторглись сюда, взломав внешние стены мира, как до их пришествия тут мог вырасти этот лес?

После его слов на небольшой поляне воцарилась гнетущая тишина.

– Выходит нас обманывали? – Наконец спросил Андрей Лозин.

– Я не собираюсь обсуждать эту тему. – Отрезал Доминик. – У вас есть глаза – смотрите. Нельзя судить о событиях по тем крохам информации, что сохранились в памяти машин. – Он зло покачал головой в ответ своим мыслям, и тихо добавил, скорее разговаривая с самим собой:

– Ты слишком доверился компьютерам, Ник…

Постышев наклонился к уху Андрея и тихо спросил:

– Как ты думаешь, это он про Николая Сергеевича?

– Не знаю. – Пожал плечами Лозин. – Командир, но нам говорили, что смежный сектор дважды подвергался декомпрессии. После Внешней Атаки было сражение между людьми и чужими. Я слышал, что тогда тоже пострадали стены Мира.

– Ты хочешь спросить, не мог ли этот лес вырасти за время прошедшее между Внешней Атакой и Битвой Машин?

– Да.

– Справедливый вопрос. – Ван Хеллен встал, расчехлил лазер и, коснувшись сенсора, резанул лучом по основанию ближайшего к нему окаменевшего дерева.

Раздалось шипение, затем раздался протяжный треск ломаемых сучьев, и толстый ствол рухнул в воронку, подняв фонтан брызг.

Резкий шум заставил всех вздрогнуть. Где-то рядом вполне могли находиться ксенобиане, понимал это и Ван Хеллен, но в данный момент для него было гораздо важнее поставить все точки над I…

Доминик убрал лазер, присел на корточки подле поваленного исполина и указал на ровный дымящийся срез:

– В свое время я задавал себе те же самые вопросы. Смотрите. Видите кольца на торце ствола?

Дождавшись утвердительных кивков, он продолжил:

– Сосчитайте их.

– Восемь. – Спустя некоторое время произнес Зигель.

– Каждое кольцо – это один год жизни дерева. – Пояснил Ван Хеллен. – Оно росло тут восемь лет, прежде чем погибло, а с момента Внешней Атаки прошло шестнадцать лет. Битва машин происходила пятнадцать лет назад. Я знаю это, потому что родился за два года до первой декомпрессии.

* * *

Они провели на поляне подле воронки гораздо больше времени, чем полагал Ван Хеллен.

Напряжение, возникшее между командиром и бойцами его группы еще во время первого очного знакомства в скафандровом отсеке, постепенно усиливалось на протяжении изматывающего перехода через зону тотальных разрушений и, наконец, выплеснулось тут, на окраине смежного сектора.

Это не являлось бунтом, – реальность, час за часом открывавшаяся взорам молодых ребят, входила в жесткое противоречие с однобоко преподанной информацией, которую в буквальном смысле «вдалбливали» им в головы, нисколько не считаясь с тем, что поколение репликантов по своей общей эрудиции на порядок превосходило инструкторов школы выживания.

Даже Николай Астафьев не знал, какого рода информацию закачивают в их разум разбуженные кибернетические системы.

Два года они взрослели, не покидая камер роста, но знания, полученные от автоматических систем обучения, быстро потускнели, отошли на второй план, стоило им покинуть медицинские модули.