Kitabı oku: «Когда не настало утро»
От автора
Это – совершенно вымышленная история, которая могла произойти где угодно, но случилась, почему–то, именно здесь.
Вступление
Он любил Настю. Точнее, он был от неё без ума. Но когда видеограф в свадебном лимузине спросил его, что такое любовь, он, вдруг, серьезно задумался. «Ну, ты чего?» – Настя толкнула его в бок локтем и он, смущаясь, ляпнул первое, что пришло ему в голову: «Ну, это когда ты и я… вместе… навсегда»
Настю этот ответ вполне устроил, видеографа тем более, а про себя Тарас решил, что без подготовки лучше и не ответишь, потому что нечего задавать такие дурацкие вопросы.
Родственники за окном лимузина кричали что–то праздничное и кидались друг в друга цветами и пробками от шампанского.
Держать всю церемонию под контролем не удавалось, и Тарас постоянно отвлекался от происходящего. Можно было, конечно, нанять распорядителя, как делают это модные столичные персонажи. Но определенно, то, что не пришлось брать кредит на всю эту свадебную чепуху, было очень в тему. Кому вообще нужны эти свадьбы, за которые потом приходится несколько лет пахать без продыху, отказывая себе во всём? И Тарас задумался ещё глубже: банкиров он недолюбливал, уже повязанный по рукам и ногам кредитами на свой небольшой бизнес. Настолько небольшой, что деньги для возвращения кредита ему частенько приходилось одалживать. Ещё одного займа он просто–напросто не потянул бы.
С Настей ему повезло: не бедная по местным меркам наследница погибшего в конце 90– х российского бизнесмена она безоговорочно влюбилась в высокого симпатичного, чуть расхристанного студента, который взял академический отпуск, как он говорил, для того, чтобы заниматься своим магазинчиком компьютерной техники.
Впрочем, он довольно быстро позабыл, что собирался вернуться к учебе, по уши увязнув в делах магазина, отказываться от которого не хотел, даже не смотря на почти полную убыточность этого предприятия. К тому же, наличие собственного бизнеса резко поднимало его статус в глазах провинциальных студенток, которых он не редко приводил туда после первого же свидания в местном ресторане, сделав вид, будто что–то забыл на работе. Разгоряченные вином и деликатесами девушки редко отказывали молодому и очень предприимчивому человеку.
А Настей у него сразу всё пошло не по плану: она просто зашла в его магазин, зачем, он теперь уже и не помнил. Зато он помнил, что этого чего–то у него не оказалось. Так бы они и разошлись, похлопав друг на друга и почти пустые витрины глазами, но девушка, вдруг, очаровательно улыбнулась и, открыв сумочку, достала несколько крупных купюр и визитку. И Тарас провел целый день, обзванивая знакомых поставщиков в поисках этого недостающего чего–то и удивляясь тому, как растерялся он при виде невысокой рыжеволосой девушки.
На следующий день он набрал ее номер, но так и не решился говорить ни о чем, кроме покупки. И когда она пришла в магазин, долго выписывал квитанцию, считал деньги. Слова будто застряли у него в горле. Впрочем, голова тоже была абсолютно пустая, так что даже если бы он захотел что–то сказать, сказать было абсолютно нечего. Только растерянная улыбка бродила тенью по его физиономии, мешая сосредоточиться. Наконец хлопнула выходная дверь, и Тарас остался стоять за прилавком с шариковой ручкой в руке и так и не убранными в кассу деньгами, которые он почему–то очень захотел вернуть девушке, но так и не тронулся с места.
Крики за окном лимузина сменились на визги и хохот, снова сбивая Тараса с мысли. Видимо родственники открыли ещё одну бутылку шампанского.
«… и у нас будет трое детей!» – закончила свою мысль Настя на камеру. Видимо, пока Тарас отвлекся, видеограф задал очередной дурацкий вопрос.
«Хорошо, что у меня тогда осталась визитка, – подумал Тарас, – ведь если бы она сама не позвонила на следующий день, я бы уж точно сделал это первым!»
***
Сумерки слишком глубокие, чтобы видеть внезапно появляющиеся на пути деревья. Тяжелый автомат больно бьёт по спине и Настя перехватывает его руками, выставляя перед собой, чтобы защититься от веток и кустарника. Сбивается дыхание, бежать сложно, когда приходится всё время петлять. Но нельзя сбавить темп, нельзя остановиться, чтобы передохнуть. Передвигаться в тумане было бы куда безопаснее, но откуда взяться туману, когда даже дождя не было уже несколько недель? Девятилетняя Аня, соседская девочка, бежит чуть вперёди и гораздо проворнее уворачивается от темных, как ночь, деревьев.
Только сейчас Настя поняла, что деревья темнее неба. Светает, значит и снайперу они тоже стали заметны. И с каждой минутой ситуация будет только ухудшаться. «Словно загнанные вампиры» – мелькнула мысль. Чуть не выронила автомат и снова забросила его за спину. Слишком тяжелый.
Оглушительно щелкает пуля, проходя почти невидимое дерево насквозь, выворачивая его тысячей щепок. Спустя мгновение доносится звук выстрела. Когда стреляют в тебя, пуля всегда прилетает первой.
Растительность недостаточно густая, чтобы быть надежной защитой, поэтому приходится бежать наперегонки со временем, подгоняемой предательски светлеющим небом. Но даже эта редкая защита вдруг заканчивается, открывая почти пустое поле со стволом поваленного дерева посередине. На другой его стороне, возле небольшой рощи, ряд едва различимых в полумраке пограничных столбов. Ещё есть шанс добежать, укрывшись отступающим сумраком. И этот сумрак – последнее, что у них осталось. Ни в скорости, ни в силе, ни в точности преимущества у них нет. Но то, что делает оружие таким смертоносным, мешает и стрелку: оптический прицел. Целиться в движущуюся мишень в утреннем полумраке крайне непростая задача.
За горизонтом медленно наливается ослепительное сияние, предвещая скорый рассвет. И впервые в жизни для них восход солнца означает смерть. Они будут как на ладони на этой открытой местности, и тогда пуля – это только вопрос времени.
Девушки замирают на границе поля, но только на секунду. «Беги, прячься за тем деревом» – Настя показывает на поваленный ствол посреди поля, вскидывает автомат и тщательно прицеливается в сторону холма, откуда по ним ведут огонь. «Давай!» – и, слыша, как Аня срывается с места, делает несколько выстрелов, а потом бросается вслед за ней.
Пуля попадает ей в бедро, когда она уже почти добежала до дерева. Настя вскрикивает и падает рядом с Аней.
Адреналин, который выбрасывают в кровь надпочечники, обостряет чувства до предела. Ей кажется, что она слышит, как лязгают металлически части затвора, когда снайпер перезаряжает оружие. Пока оглушительная боль не накрыла ее с головой, Настя выдергивает из джинсов кожаный ремень и плотно перетягивает им ногу. Пуля с такого расстояния, конечно, прошла навылет, но бедро сильно кровянистая часть тела, достаточно нескольких секунд, чтобы потерять сознание – и тогда всё, не понадобится даже снайпер, просто истечешь кровью.
Аню кровью не напугать, они обе уже так перемазаны ей, своей и чужой, что мало похожи на двух симпатичных девчушек, в другое время сошедших бы за сестер.
«Когда всё настолько изменилось? Ведь свадьба была всего год назад. Всего? Прошел уже целый год…» – Настю раскачивает мягкий противный поток. Если ему поддаться, потом будет очень трудно заставить себя встать. «Что он тогда сказал в лимузине? Это ещё написано на свадебной фотографии…» – мысли путаются – «Свадебные фотки… в телефоне… Телефон!» Настя поднимает глаза на Аню. «Когда я скажу, беги к тем деревьям!» – достает телефон, включает на нём фонарик и кидает обратно, как можно дальше от себя, в сторону опушки, откуда они прибежали. Телефон, кувыркаясь в воздухе, на мгновение освещает пространство вокруг и падает в траву. «Давай!» – выталкивает ребенка из–за укрытия.
Сознание ускользает. Настя кожей чувствует, каким вязким становится время: «Раз – и, два – и» – считает она про себя, чтобы не потеряться. И слишком медленно поднимается из–за ствола, слишком медленно вскидывает автомат и слишком долго целится, каждое мгновение ожидая увидеть вспышку ответного выстрела. Но видит только слабый отблеск оптики поворачивающегося к ней прицела и успевает нажать на спуск. Два выстрела звучат почти одновременно.
Часть первая
Это был один из теплых вечеров в начале сентября, когда природа, надышавшаяся за день горячим южным солнцем, словно замирает перед наступлением ночи. Теплый асфальт и камни домов никак не отпускают раскаленный послеполуденный воздух, который уже отчетливо пахнет маячащей на горизонте осенью, а настороженные этим запахом деревья упираются в темнеющие небеса, подметая их своими опаленными солнцем ветвями, чтобы расчистить дорогу звездам.
Настя погасила свет и вышла на улицу. На неё накатила жаркая духота вечернего города. Она чуть задержалась на крыльце, закрывая ключом двери цветочного магазина с большим стеклянным фасадом. Сзади бесшумно возник Тарас. Обхватил одной рукой за талию, подкрался губами к шее, вдыхая запах ее волос и поцеловал чуть ниже мочки уха.
Настя почти привыкла к такому поведению своего мужа, но каждый раз приятно замирала, прислушиваясь, как тело отзывается на его прикосновения.
– О, привет… Как день?
Тарасу меньше всего хотелось сейчас говорить о том, как он почти весь день провел один в пустом магазине.
– Ну, так… пара клиентов…
Настя повернулась к Тарасу, упираясь теперь в него ставшим уже довольно заметным животиком. Интересно, мальчик или девочка? Они вместе решили не проверять этого. Впрочем, женское любопытство иногда брало верх, и Настя подумывала, не сходить ли к врачу самой. А что тут такого? Можно ведь и не говорить Тарасу, если он не хочет.
Глаза их встретились близко–близко. Но губы упрямо произносили что–то свое:
– Что– нибудь купили или носом вертели?
Тарас поддерживал эту игру, позволяя диалогу идти совершенно отдельно от того электричества, которое проскакивало между их телами:
– Ну, так… несколько планок памяти, да блок питания. А что у тебя?
Насте было чем похвастаться:
– Скупили почти всё! Просто цветочное безумие какое–то!
И тут Тарас вытащил из–за спины букет огромных темно– красных роз в шикарной серебристой обертке, за которыми специально посылал сегодня своего приятеля. Шах и мат! Партия заканчивается убедительной победой гроссмейстера! Но Настя почему–то улыбнулась:
– Ты продавцу цветов решил букет подарить?
– Я жене своей решил букет подарить. К тому же ты в них разбираешься, значит оценишь. А если не оценишь, можно завтра загнать его в твоем же магазине!
И Настя рассмеялась в ответ. Разговору окончательно вернулось привычное ироничное настроение.
– Удобно!
– А главное находчиво! – продолжал Тарас. – Можно целый бизнес на этом построить: букеты напрокат. Вечером на свидании подарил, утром сдал обратно за полцены.
Настя подхватила:
– И до следующего вечера не дожил!
Тарас комично сморщил нос:
– Об этом я как–то не подумал!
– Вот–вот! Какая ж девушка отдаст подаренные цветы без боя?
– Какая… практичная. Удобно же! И порадовались, и деньги сэкономили. А так утром завянут – и никакой выгоды!
Теперь задумалась Настя:
– Сложно спорить, но что–то со всёй этой конструкцией не так!
Не давая ей опомниться, Тарас вручил Насте букет, взял под локоть и они отправились по направлению к дому по теплым вечерним улицам.
***
Диса всегда ждал его под этим фонарем. Нужно было только набрать номер и правильно спросить. Сегодня он был тут даже чуть раньше договоренного времени. Нервничал. И из–за предстоящего разговора, и из–за визита куратора из… впрочем, он толком и не знал, откуда ему привозят порошок. Для себя он решил, что из столицы, но куратор был только похож на местного. Внимательному глазу его выдавала военная выправка. Хотя, может и не военная: безопасники тоже чем–то неуловимо отличались от простых граждан, которых Диса навидался по роду своих занятий много и разных: богатых и бедных, гламурных и быдловатых, терпил, бандитов, ментов и даже судей. Но этот был не таким: иногда Дисе слышался странный акцент, настолько легкий, что проще было списать его на разыгравшееся воображение. И тогда Диса сосредотачивался на смысле разговора, чтобы не палить перед куратором факт того, что он и сам иногда любил попробовать привозное снадобье. Может, даже чаще, чем следовало бы. Впрочем, Дису не отпускало ощущение, что куратор знает.
Диса был неимоверно худой и при этом довольно высокий, выше Тараса почти на голову. Возраст? Молодой, может 25, а может и 30. При такой внешности не разберешь толком. Плохим человеком Тарас его назвать не мог, но недолюбливал, как и всёх, кому был должен. Диса чувствовал деньги и знал свою выгоду. Пару раз они даже проворачивали вместе небольшие махинации. На большие Тарас не подписывался – было боязно, да и Дисе он всё–таки не доверял: барыга – он и есть барыга. Но Диса ценил постоянных клиентов, тем более с Тараса было, что взять. Опять же, удачный брак только повышал кредит доверия, и Диса на многое закрывал глаза. Постепенно Тарас стал брать у него всё больше и Диса решил, что Тарас и сам взялся приторговывать порошком. Ему это было только на руку, и он даже выделил некоторое количество товара юному предпринимателю в рамках развития бизнеса, но назойливый колокольчик интуиции не давал Дисе покоя вот уже несколько дней. В их отношениях что–то неуловимо изменилось. Тарас начал его избегать. И Диса стал серьезно опасаться за свои инвестиции. А тут ещё куратор лично в гости пожаловал. В общем, разговор между Дисой и Тарасом намечался не самый приятный. И оба это знали.
Тарас остановил Настю, когда они пересекали аллею городского парка.
– Настя, погоди тридцать сек, – он кивнул головой в сторону курящего под деревьями Дисы, – я ему ноут обещал подогнать.
Не дожидаясь ответа, Тарас нырнул в тень под деревьями. Диса заметил его и тоже отошел с освещённой части дорожки под раскидистую крону высокого каштана. Словно и не было никого.
Тарас первым подал руку: – Здоров!
– Чё как? – привычно ответил Диса.
– Да, как обычно, – Тарас замялся, не будучи уверенным, как правильно продолжить разговор. Но Диса его опередил:
– Деньги–то принес? Или как обычно? – в его руке мелькнул пакетик белого порошка, но отдавать Тарасу он его не спешил.
– Часть, – Тарас вытащил из кармана сложенные купюры. Протянул их Дисе. Тот схватил, нервно пересчитал и удивленно уставился на Тараса.
– Да ты издеваешься! – зашипел он, зависнув над Тарасом, словно выпавший из листьев питон, – Ой, смотри Тарасик! Два месяца я за тобой бегаю. Меня там, – неопределенно махнул рукой, указав куда–то в сторону, – за такую щедрость по отношению к тебе вообще не поняли. Пришлось свое отдавать. Так что, если ты думаешь, что я не хочу переломать тебе ноги прямо сейчас, то нет, очень хочу!
Тарас понимал, что этот разговор рано или поздно состоится. И опасался, зная, что Дисиных покровителей даже менты не трогают. К тому же разговор клеился плохо, и Тарас нервничал, переставая соображать. За что злился сам на себя и нервничал ещё больше. И вместо заготовленного и тысячу раз повторенного себе объяснения он виновато промямлил:
– Я же тебе говорил, там дурацкая ситуация вышла…
– Да, знаю я всё эти ситуации! А, главное, мне вообще пофиг! Жена, вон, молодая красивая с цветами ходит. И магазинчик у нее новый, стеклянный весь. А? Чего, дорого по современным меркам стеклянные фасады выходят? Может мне у неё денег попросить, раз ты этот вопрос закрыть не можешь? Чё, как на это смотришь?
Диса щелкнул Тараса пакетиком по носу. И тот с перепугу сделал, то, чего сам от себя никак не ожидал: мгновенно перехватил руку Дисы на незаметный болевой прием. Просто сказались несколько лет тренировок. Мышцы отработали, не вступая в долгие переговоры с мозгом, и Тарас понял всю глубину ситуации, только когда Диса, задыхаясь от боли, охнул, не в силах что– либо произнести, и на ослабевших ногах навалился на Тараса. А со стороны казалось, что два приятеля просто о чем–то секретничают. И тут бы Тарасу испугаться ещё больше, но соображать он перестал окончательно. Он всё сильнее сдавливал руку Дисы, медленно процеживая слова сквозь неплотно сомкнутые зубы:
– Даже не вздумай! Вообще к ней не приближайся! – пока Тарас это произносил, из Дисы с тихим свистом выходил воздух. Казалось, что он стал на голову ниже, чем был минуту назад. Возможно, он стал бы ещё меньше, но тут из темноты послышался негромкий свист. В полумраке соседних деревьев на мгновение мелькнула ещё одна фигура. Диса оглянулся и скривился в недоброй улыбке. Всё ещё на полусогнутых ногах он прошипел сквозь зубы:
– Отморозок! Ты же не думал, что тюкнешь меня по башке, и твой долг исчезнет? Жди здесь, а то наговоришь себе на могилку в лесу.
Диса осторожно вытащил руку из захвата и, потирая ее, отошел под соседние деревья. Впрочем, разговор был не долгим. Перекинувшись с незнакомцем буквально парой слов, Диса вернулся, взял Тараса под локоть и отвел ещё глубже в тень газона. Теперь он говорил с Тарасом почти спокойно, полушепотом, словно со старым приятелем, но эта дурацкая ухмылка уж точно не была приятельской.
– Ну, всё, время кончилось. Теперь ты его с потрохами. А значит схема такая: сотка баксов в день тебе за хорошее поведение. Но не здесь, в столице. Так погасишь долг. Этому парню нужны такие… резкие, как ты. И не кочевряжься, Тарасик, потому что теперь решаю не я. А они… тот самый случай, когда клиент всегда не прав, если задолжал.
Адреналин уже отпустил, и Тарас, почему–то чувствуя себя заговорщиком, тоже перешел на полушепот, испытывая почти облегчение, от того что свист незнакомца раздался пока он не натворил ещё больших глупостей:
– Делать–то что надо будет?
– Вот у него и поинтересуешься… – Диса поглядел на Тараса с искренним любопытством, – слушай, а вот чё бы ты делал дальше, после того, как меня прижал? В бега подался? Так у тебя тут жена, бизнес, типа…
– Поехал бы, наконец, под пальмы загорать. С женой. – Тараса окончательно отпустило, и он даже позволил себе шутку, –только тебя сперва прикопал бы. Тут в кустах. Кто ж тебя прямо тут искать будет?
Диса шутку оценил и хмыкнул: – Ну, не скажи. Ко мне разные ходят… очень разные. Ладно, держи карточку.
Диса сунул Тарасу кусочек картона с цифрами без имени и крохотный пакетик с порошком.
– Подарок от заведения, – пояснил он, – за то, что и вправду не прибил, придурок. На карточке номер, как выйдешь из поезда, сразу набери. Ты должен быть там в понедельник. И вообще, думай о том, что если поедешь, за тебя заплатит он. А если нет… – Диса кивнул в сторону Насти и когда Тарас машинально обернулся, ловко шмыгнул в кусты. Впрочем, его стремительное исчезновение осталось незамеченным: ошалевший Тарас наблюдал, как незнакомец непринужденно беседует с его женой. Она смеялась, а незнакомец улыбался и внимательно смотрел на Тараса. Затем он кивнул Насте, сказал что–то на прощание, с такого расстояния Тарас не слышал что именно, и растворился в тени деревьев.
Когда Тарас подошёл к Насте незнакомца уже и след простыл.
– Ты его знаешь?
– Сказал, что твой знакомый. Занятный.
– Занятный? – Тарас злился на самого себя, на Дису, на незнакомца и даже почему–то на Настю, – Ну–ну…
Правда, дальше этого «Ну–ну» разговор у них не сложился, на освещённой аллее замаячили фигуры Настиного брата Саши и их соседей, тоже братьев, Володи и Кости. Издали замахали руками. Саша перекинул с плеча на плечо спортивную сумку и заорал на полгорода:
– Привет, систер! – Послал Насте воздушный поцелуй и тут же переключился на Тараса, – Ну, ты где пропал? Тренировка скоро начнется. Я тут уже всё здоровье прокурил, тебя дожидаясь.
Был он веселый, но шумный. Тарас молча пожал подошедшим руки.
– Сейчас до дома дойдем, сумку возьму.
Саша заметил в руках у Насти свежий букет:
– Давай, давай, Ромео! 20 минут осталось!
– Вот, так за весь день с мужем и не пообщаешься! – Хохотнула в ответ Настя, спрятала лицо в роскошно пахнущие розы. – А как хорошо вечер начинался. Ладно, беги вперёд, мы с Сашей пойдем помедленнее.
***
Через 20 минут запыхавшийся Тарас был в спортивном зале. Последнюю пару лет он занимался рукопашным боем больше по привычке. Всегда можно козырнуть перед девушками, да и приятели знали и относились с почтением. В соревнованиях участвовал редко и не слишком успешно, так что был, скорее, почетным завсегдатаем, нежели надеждой секции.
Когда они с Сашей закончили привычную разминку он обратился к тренеру: – Евгений Александрович, мы с Сашей на макетах оружия потренируемся?
Тренер как раз гонял новичков, отрабатывая кату «10 зверей», поэтому просто махнул рукой. Его откровенно раздражал настолько бездарно разбазариваемый потенциал Тараса. Ждать результатов от парня он давно перестал, но с высоты своего опыта прекрасно понимал, что виной всему только Тарасова лень. Бывают физически неподходящие для рекордов люди: у кого сердце слабовато, у кого связки плотные настолько, что легче порвать, чем растянуть. Здесь же всё было исключительно наоборот: отличное соотношение силы, скорости и реакции. Приложи Тарас чуть больше усердия, давно мог бы стать чемпионом. Или тренером. Но, как это частенько бывает у людей талантливых, всё, что дается просто, не вызывает особого интереса. И Тарас словно застыл на одном уровне, продолжая ходить в зал по привычке. А тренер давно перестал спрашивать себя, зачем. Не в пивную – и ладно.
Поэтому Евгений Александрович только махнул рукой: делайте, что хотите. И вернулся к подросткам. А Саша и Тарас достали макеты ножей и пистолетов, отрабатывая приемы ухода и обезоруживания. Конечно, ножбой ребят интересовал гораздо больше, чем рукопашка. Но тренер то ли не знал этой техники, толи не хотел раскрывать ребятам ее смертельный потенциал. Поэтому тренировки они проводили самостоятельно, подсматривая, где возможно, новые приемы. Книг и видео сейчас на эту тему не мало, особенно, если знать, где искать.
Саша, как обычно, начал болтать первым: – Чёт, ты сегодня какой–то задумчивый.
Поймал на себе неодобрительный взгляд тренера и чуть снизил голос: – Случилось чего?
– Мне, наверно, придется уехать на некоторое время, – ответил Тарас.
Саша опустил руки и выпучил глаза: – Не понял?
– Подработать предложили. Сотка баксов в день. Но это в столице.
– Сотка? Ты в киллеры подался?
– Это ещё почему?
– А где у нас ещё сотку в день платят? Две– три тысячи в месяц выходит. Хотя киллер – не вариант. Это ж целую войну устроить придется, чтобы как следует заработать.
Тарас отчего–то начал заводиться: – Да, пофиг! Войну, так войну… Не здесь же…
Саша не нашелся, что ответить. Только задумчиво промычал:
– Ну, да…
Но Тараса было уже не остановить:
– Ты, блин, такой странный. Сам бы что, не поехал?
– Зачем? Мне и так хватает. Могу до конца жизни не работать, но это скучно. Да, и куда поехал бы? На войну за деньги? Не– е… Точно нет. На войну вообще, только если свой дом защищать.
– Да, от кого защищать? – Тарас не успевал за Сашиными мыслями, поэтому недобро поглядывал на своего приятеля.
– Пофиг от кого, поставлю в каждом окне по пулемету, и буду стрелять в любого, кто приползет! – Саша тоже не лез за словом в карман, а рассуждал предельно прямолинейно. Возможно, даже слишком.
– Никто к тебе подползать не будет. Времена не те. Поставят пушку – и размолотят в куски. Пушки для того и придумали, чтобы руки не марать: дернул за веревку – и вопрос решен.
– По мне из пушки? Много чести! Я в жизни так не косячил, чтобы из–за меня сюда пушку пригонять. Или ты на идеологические разногласия намекаешь?
– Я на деньги намекаю. Все войны из–за них. А идеология для тех, кто потупее, да побесстрашнее. Так что сотка в день – это хороший аргумент, чтобы не заморачиваться.
– Чувствую, в этом вопросе мы расходимся… убивать за деньги… – Саша пожал плечами, – блин… если хочешь разочароваться в человеке, узнай, о чем он думает.
Тарас раздраженно бросил макет ножа:
– Ты, блин, достал уже! Может, там сисадмин нужен? Поеду, осмотрюсь, подзаработаю. Будет стрёмно – свалю!
– Вот–вот, валите оба! – грозной фигурой вырос позади ребят тренер, – Не мешайте учить других, если сами ни черта не хотите!
Каждый из учеников знал: спорить с тренером бесполезно. Друзья угрюмо переглянулись и направились к раздевалке. Переодевались молча, думая каждый о своем. Первым не выдержал Саша: – Сестре уже сказал?
– Нет.
– Ну, ты – человек взрослый. Решать тебе, конечно. Но странно всё это: она беременная, а ты на заработки собрался…
Тарас отвернулся, яростно перекладывая вещи из шкафчика в карманы. В своей хмурости это занятие настолько поглотило его, что он не заметил, как из кармана брюк вывалилась карточка, которую дал ему Диса. А вместе с карточкой выпал и маленький пакетик слегка розового порошка. Саша тоже умолк, глядя на упавшие вещи. А Тарас вдруг вспомнил, что именно таким и должен быть самый хороший товар. Это, когда амфетамин разбавляют не мелом, а глюкозой, важно пояснил ему в свое время Диса. Наверно соврал.
– Так и не завязал? – Саша безразлично отвернулся: – А тренер–то прав, Тарас, нафига тебе всё это надо?..
И вышел первым.
***
Уже совсём стемнело. Желтые фонари разгоняли тень в частых промежутках между столбами. Двор освещали распахнутые настежь окна. Плотный воздух был настоян осенней травой, листьями фруктовых деревьев из соседних садов и дождем, который грозил пролиться вот уже несколько дней, да так и не собрался.
Где–то работал телевизор, где–то галдели дети, кто–то пил водку, отчаянно чокаясь с собутыльниками, словно в последний раз. Звуки наполняли полумрак, но всё они были привычными и почти не обращали на себя внимания на фоне торжествующей вечерней тишины. Вернее, они и были тишиной, окружающей каждый ночной город, медленно проваливающийся в сон. Ведь, если убрать всё эти звуки, тишина может напугать. Это будет уже совсём другая тишина. Не добрая и опасная. В такой тишине, лишенной привычного наполнения, подкрадывается хищник. В такой тишине таится обрыв на туманной горной вершине. Но в городе всё совсём не так.
Из тишины проступили два раздраженных знакомых голоса. Настя даже не сразу сообразила, кому они принадлежат, настолько неуместны они были в привычно успокаивающемся дворе. Поэтому с любопытством выглянула в окно, но почти ничего не успела заметить.
– Дурак! – сказал Саша, вслед уже заскочившему в подъезд Тарасу, так что никаких подробностей открытое окно не добавило. Двор на мгновение притих. Выглядывали заинтересованные соседи. Но отсутствие продолжения быстро вернуло всё на свои места.
Настя привычно подняла руку, приветствуя тётю Тому, полную соседку пятидесяти с лишним лет из дома напротив. Каждый вечер она нянчилась со своей восьмилетней внучкой, давая возможность её родителям почти всё время находиться на работе. Вот и в этот раз Аня выскочила из–за тети Томы совершенно неожиданно, ловко запрыгнув на стоящую возле окна табуретку. Заметив Настю радостно замахала ей рукой. Шум во дворе, как думала Аня, прекрасный способ на совершенно законных основаниях ещё хотя бы немного не укладываться спать. Впрочем, насколько прекрасным был этот способ, настолько же и ненадежным. Потому что, бабушка так не считала. Тома согнала егозу с табуретки и увела вглубь дома, откуда ещё некоторое время доносились возмущенные причитания. Это была очень добрая бабушка, но очень строгая. Такой, вот, детский парадокс.
Тарас был раздражен. Ему совершенно не хотелось объясняться ни с женой, ни тем более с ее братом. Он понимал, что сам виноват в этом неловком положении, и оттого злился ещё больше. Он думал скинуть кроссовки и без разговоров прошмыгнуть в ванную, чтобы принять душ. А там вода всё смоет: и неприятный разговор с Дисой, и неприятный разговор с Сашей, и предстоящий неприятный разговор с Настей. А в том, что разговор будет неприятным, Тарас не сомневался. Так и получилось. Настя вышла из комнаты ещё до того, как он закрыл входную дверь.
– Что стряслось?
– Да, спаситель человечества один запарил. Всю дорогу лечил меня. Решил, что я на войну собрался, – Тарас направился в ванную.
– А ты на войну собрался? – переспросила, не уловив настроения Настя.
– Нет, в столицу, деньги зарабатывать! – прямо взглянул на неё Тарас и хотел закрыть дверь, но Настя уже вошла следом.
– Так… это что–то новенькое… и когда?
– Завтра.
Яснее не стало. Тем более что почти безупречная женская интуиция четко улавливала второе дно: вот муж есть, а завтра он уже где–то в другом месте, потому что – что? Пауза затягивалась и она спросила первое, что пришло на ум: – Со мной посоветоваться тебе в голову, конечно, не приходило!
– Да чего тут советоваться? – отступать Тарасу было некуда, – Ты же видишь, что магазин мой ничерта не зарабатывает. А что зарабатывает, съедает аренда. А тут реальные деньги предложили. И думать некогда, не поеду – до свидания!
Ещё женская интуиция ясно подсказывала, что Тарас врет. И боится. А это было совсём уж непонятно.
– Господи, чего ж ты так нервничаешь–то? Это ж просто деньги… – всё ещё пыталась сгладить напряжение Настя. Ещё можно было просто уйти и продолжить этот разговор потом. Переварив информацию, когда и он, и она найдут нужные слова и оценят новые перспективы. Но девочки тоже совершают ошибки. Она взяла Тараса за руку, и в крохотной ванной комнатке он ощутил себя, как загнанный в ловушку зверь.
– Просто деньги? Для тебя это очень просто? – Тарас психанул, – да ваша семья в них никогда не нуждалась! Скажите спасибо отцу! Я, как ни кручусь, даже рядом встать не могу. Меня, блин, жена содержит!
Как это частенько бывает, утонув в эмоциях, разговор начал развиваться сам по себе, уже не обращая внимания на участвующих в нем людей.
– Предлагаешь мне отказаться от отцовских денег, чтобы ты себя обиженным не чувствовал? Ну, хорошо, я откажусь. А что ребенку делать, когда он родится? Тоже отказываться, чтобы папа не переживал? Тебе не кажется, что это… слишком… эгоистично?
– Молодец! Поддержала! Я для них в другой город собрался, – снова соврал Тарас, – а она меня в эгоизме обвиняет! Ну, и семейка! Что братец, что сестренка: его моя этика не устраивает, её… а что, кстати, её не устраивает? Тоже этика или, всё же, количество денег?
Запрещённый прием. Но на войне, как в любви, всё средства хороши. И Тарасу это показалось очень важным аргументом, хотя оба понимали, что деньги тут не причем. Вернее, Настя понимала. А Тарас понимал то, чего не понимала Настя: насколько он попал.
– Так, я совсём запуталась. Количество денег, Тарас, не устраивает только тебя. Сам себе что–то придумал, теперь истеришь. Ну, давай, беременная жена тебя успокоит, это же не у неё гормоны скачут!
