Kitabı oku: «Музыкальная история»

© Андрей Мартынов, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

 
Порой, бывает, незнакомый человек,
Живущий «по ту сторону планеты»,
Вдруг остановит твой безумный бег
Простым вопросом:
«Солнышко, ну где ты?»
И сразу, вмиг становится теплей
От слов простых, пронизанных участием,
И в череде уныло-серых дней
Мелькнёт луч солнца, разогнав ненастье.
И тише боль. И легче на душе,
И хочется дарить тепло другому,
Живущему в реальном мираже
Так далеко, но близкому такому…
Давайте не скупиться на тепло:
Нам всем важны минуты понимания.
Пусть другу станет на душе светло
От нашего участия и внимания.
Остановить хочу безумный бег.
Слова мои улыбкою согреты.
Родной мой, незнакомый человек,
Грустить не надо…
Солнышко…
Ну где ты?
 

Людмила Шкилёва

* * *

Боевой корабль-красавец, мощно рассекая волны, шёл полным ходом вдоль восточных гавайских берегов. Тихий океан в тот день был действительно тих и спокоен. Лёгкий ветерок солнечного тёплого августовского дня был свеж и приятен. Лучи ласково согревали светлую водную гладь и, отражаясь от неё, рисовали радугу, творили самые невероятные разноцветные шедевры в чистом голубом небе.

С борта подлетающего к кораблю небольшого вертолёта, обычно доставляющего экстренную почту, был чётко виден каждый самолёт, стоящий на палубе авианосца, так же, как и многочисленные военнослужащие, которые сновали повсюду, выполняя каждый свою работу.

Вертолёт сделал полукруг и, зайдя со встречного курса, мягко сел на вертолётную посадочную площадку, не останавливая винтов. К нему подбежал дежурный офицер, открылась дверь.

– Почта, сэр! – сказал пилот подбежавшему офицеру, протянул ему небольшую картонную коробку и отдал честь.

– Спасибо, сэр! – отдал честь в ответ дежурный. – Попутного ветра! – одновременно и поблагодарил, и пожелал удачи офицер, поднял вверх сжатый кулак как знак стойкости, зажмурился от яркого солнечного света и улыбнулся. Он взял коробку и добавил: – В следующий раз не забудьте пару дисков с новыми фильмами! Вам вся команда на палубе флешмоб устроит! Как в прошлый раз!

– Вот если ещё раз устроит, тогда точно привезём!

– Ловлю вас на слове!

– Замётано!

– Удачи!

– И вам удачи!

Дверь захлопнулась, вертолёт плавно поднялся в воздух, развернулся на месте вправо и быстро ушёл в сторону островов.

* * *

– Дежурный! – обратился командир корабля по внутренней связи из своего кабинета к вахтовому офицеру в рулевой рубке. – Вызовите ко мне старшего лейтенанта Кодни.

– Слушаюсь, сэр! – отрапортовал дежурный, положил трубку и по громкой связи объявил: – Старший лейтенант Кодни, срочно к командующему! Повторяю: старший лейтенант Эдвард Кодни, срочно зайдите к командующему!

Обращение громко прозвучало из динамиков в учебной аудитории. Старлей услышал своё имя, поднял голову от навигационных карт, встал из-за учебного стола и обратился к руководителю занятий:

– Разрешите выйти, майор?

– Идите, – коротко ответил преподаватель и продолжил занятие с группой по навигации.

* * *

Старший лейтенант согнул руки в локтях и легко побежал по коридорам, то спускался, то поднимался по лестницам боевого корабля в сторону кабинета командира.

«Странно, – размышлял на ходу Кодни, – зачем я вдруг понадобился? Командир редко к себе кого-то вызывает. Обычно, если что-то важное или серьёзное. Будем надеяться, что это не нагоняй…»

Дверь в каюту командующего была открыта.

– Разрешите войти, сэр? – встав по стойке смирно у входа, спросил старлей.

– Это вы, Кодни?

– Так точно!

– Входите, входите, – встал со своего кресла капитан¹ и вышел навстречу молодому офицеру: – Садитесь, – он указал рукой на ближайшее к столу кресло и протянул старлею папку с какими-то бумагами. – Вот, это вам, ознакомьтесь.

– Благодарю вас, сэр! – ответил старлей, сел в кресло, открыл папку и стал внимательно просматривать бумаги.

«Детский дом… Полина…» – прочитал на обращении молодой офицер.

«Какой ещё детский дом? – мгновенно возник вопрос. – Наверное, какая-то ошибка».

«Настоящим уведомляем, что ваша дочь, Полина Хэйл, находится в детском доме города Финикс…» – пока мысли собираются в нужную логическую цепочку, чтобы быть озвученными, глаза успевают просмотреть ещё часть текста.

На этих словах старлей остановился и поднял голову от документа, а затем с недоумением произнёс:

– Какая дочь? Какая… – он снова опустил взгляд на документ. – Откуда? Да вообще – чья? У меня и семьи-то нет! Почему это прислали мне? Что-то тут не то.

Капитан после этих слов также поднял глаза от бумаг на старлея.

Любопытство молодого человека снова вернуло его глаза к тексту: «В связи с безвременной кончиной Марии Хэйл вы являетесь единственным родственником…»

– Кого? – не поднимая глаз от документа, громко воскликнул Эд. На его лице застыло недоумение. – Мария? – как бы спросил кого-то он и через мгновение снова воскликнул: – Мария!

Тут он схватил ладонями свою голову и несколько раз недоуменно повторил это женское имя.

Затем посыпались вопросы один за другим:

– Как же так? Боже мой! Почему? Как же ты могла? Дочка?.. Это что – у меня теперь есть дочка?!.. Наша с Марией дочка!

Было видно, что молодой человек очень сильно переживает, потому что на вопрос капитана: «С вами всё в порядке?» – он не ответил, да, похоже, вообще уже ничего вокруг не видел и не слышал. В его голове метались тысячи мыслей одновременно, и он, как заведённый, повторял одни и те же вопросы, одно и то же имя.

– Двенадцать лет, – наконец спустя минуту произнёс он и повернул голову к капитану. Капитан молчал и наблюдал за лейтенантом. – Двенадцать лет прошло, – при этих словах он отгибал пальцы на руке, считал года. – Правильно. Значит, она тогда была… – звучали обрывки фраз, и раскрытые от удивления глаза лейтенанта уставились в потолок. – Почему она ничего мне тогда не сказала? – снова с досадой произнёс он и повторил по слогам: – По-че-му?

– Что она вам не сказала? – спросил капитан, пытаясь обратить внимание лейтенанта на своё присутствие, и откинулся на спинку кресла.

Перед глазами Кодни поплыли воспоминания.

* * *

Открытый балкон на втором этаже небольшого симпатичного дома на окраине городка, где жили Эд и Мария, выходил в сторону улицы. Мимо изредка проезжали легковые автомобили и проходили люди.

Парень и девушка оживлённо спорили.

– Понимаешь, Маш, – Эд называл Марию коротко по-русски – Маша, – я всю жизнь мечтал стать военным лётчиком, и не каким-нибудь, а лётчиком морской авиации. Там экстрим! Там дух захватывает! Одна взлёт-посадка чего стоит! Тебе этого не понять! – громко, даже повышенным тоном, скороговоркой выпаливал он, жестами изображая описываемые события.

– Конечно! Только о себе и думаешь! – парировала девушка. Она стояла у окна, которое выходило на балкон, и опиралась спиной на подоконник, сложив руки на груди. – Тебя целыми днями дома нет! Один экстрим в голове! Когда тебе обо мне думать!

– Маша, ну я же на занятиях! У нас то тренажёры, то полёты, как ты не понимаешь?

– Мы за два года ни разу не сходили в театр, ни разу не съездили к океану, ни разу…

– А ты знаешь, когда первый авианосец был построен? – перебил он её и с таким же воодушевлением, с каким и задал этот вопрос, не дожидаясь ответа, размахивая руками и ходя из стороны в сторону, продолжил: – Сто лет назад!

– Да, это невероятное событие! Без него наша медицина и культура зачахли бы давно!

– А знаешь, кто совершил первый взлёт с палубы?

Девушка, поворачивая голову вслед ходящему туда-сюда молодому человеку, бросила:

– Кот Матроскин, который нагло сожрал всю сметану!

– Какой кот? – остановившись, спросил Эд и посмотрел на Марию. – Это был Юджин Эли! Он же и посадку первый совершил. А знаешь, сколько существует различных типов авианосцев?

– Полтора! – не задумываясь, ответила на вопрос парня девушка и отвернулась в сторону соседского дома.

– Нет. Ну не полтора, – вытянул ладони перед собой и пожал в недоумении плечами Эд. – Полтора быть не может. Ну, Маш, – продолжал пожимать плечами парень. – Их девять. А знаешь какие?

– Ух ты! Целых девять! Будет из чего суп сварить! А я думала – пропадём… – язвила девушка.

– Это тяжёлый, средний, десантный, торговый…

– Надо же! Даже торговый! – перебила Эда Мария. – А театральные есть?

– Маш, это же боевые корабли! Что ты несёшь?

– Это ты что несёшь?

Парень обрывал фразы девушки, девушка обрывала его. Ситуация накалялась. Молодые люди даже уже не замечали, что прохожие начинают обращать на них внимание, потому что их громкий спор был слышен за два дома от них.

– Ну, смотри! – прокричал Эд и, взявшись руками за перила балкона, сделал стойку на руках.

У Маши обмерло сердце. Она, закрыв руками глаза, закричала:

– Не нужно! Слезь сейчас же! Ты же знаешь, я боюсь!

Прохожие по обе стороны улицы остановились и смотрели на этот безумный трюк. Эд, продолжая стоять на руках, развёл ноги в стороны и, изогнувшись, перенёс их за пределы перил в сторону улицы, где площадка возле крыльца была выложена камнем. Мария отвернула голову в сторону и убежала в дом. Парень спрыгнул с перил и побежал за девушкой. Спор продолжился в гостиной, где Маша закрыла лицо диванной подушкой, села на диван и поджала под себя ноги. Она плакала беззвучно.

– Маша, солнышко, – видя слёзы любимой, Эд встал перед ней на колени, – я не могу бросить учёбу!

– Разве это профессия – убивать?

– Не убивать, а с террористами бороться!

– А кто на вас нападает?

– Хочешь мира – готовься к войне!

– Сейчас воюют только за ресурсы. Кто посмеет напасть на нас?

Молодые люди спорили и спорили, и было совершенно очевидно, что друг друга они не слышат.

– Ты скоро улетишь на свои учения, а я что буду одна делать?

– Маш, ну я же не навсегда.

– Давай лучше уедем в Доминикану? – предложила Мария и отложила подушку в сторону. – Там ещё пока можно открыть свой бизнес и жить спокойно.

К слову сказать, молодая пара три года назад ездила в это замечательное небольшое островное государство в Карибском море, и им там очень понравилось. Как может не понравиться чистый и спокойный океан, приветливые и вежливые люди, свежие и недорогие фрукты, тёплое нежное солнце, океан и пляжный песок этой страны?..

Эд взял руки Марии в свои и приложил их к своему лицу.

– Маш, я уже пять лет потратил на учёбу. И что, теперь всё бросить? У меня открываются хорошие перспективы. Мне предлагают продолжить обучение после службы на авианосце. Я стану старшим офицером.

– А я, если останусь здесь, что буду делать? Ведь ты улетишь не на неделю, даже не на месяц! – почти прокричала девушка.

– Я стану боевым офицером. У меня откроются большие перспективы. Когда я… – ещё раз повторил он.

Мария не дала договорить:

– Перспективы? – брови её изогнулись зигзагом. – Людей убивать?

– Не людей, а террористов! – почти прокричал в ответ Эд.

– Где они? Покажи! – Мария заглянула за диван, подняла подушку и заглянула под неё.

– Они в других странах! – показывая рукой за окно, прокричал парень.

– Зачем тебе лезть в чужие дела? – она вопросительно подняла обе руки и почти кричала.

– Но ведь там от них страдают мирные люди! – пытался убедить её Эд.

– Они тебе позвонили и попросили им помочь? – заорала на Эда Маша.

– Если сидеть и ждать, то может быть поздно!

– А зачем тогда полиция?!

– Ты не понимаешь… – встав с колен, крикнул с досадой Эд. Повернулся и быстрым шагом пошёл в ванную.

– А если тебя убьют, что мне делать? – прокричала ему вслед Мария.

Дверь ванной захлопнулась с такой силой, что даже стены дома пошатнулись. Маша вскочила с дивана и, хлопнув входной дверью, выбежала на улицу. Она шла, обходила прохожих, смотрела куда-то вдаль и не видела ничего. Взгляд её как будто остекленел. Она шла по давно ставшей родной улице на автомате, сама не зная куда. Лишь бы подальше от дома, оттуда, где её не понимают.

На горизонте медленно садилось красное солнце. Голубое чистое небо отражалось в редких лужицах, которые ещё не высохли после дождя.

Утром Эд молча собрал сумку с вещами, сел в машину и уехал на занятия. Мария притворилась, что спит, и не встала к утреннему кофе. Вечером, когда Эд вернулся домой, он нашёл на столе в гостиной записку:

«Прости, я ухожу. Я так жить больше не хочу. На развод подам сама. Меня не ищи. Удачи тебе в уничтожении людей!»

Эд медленно смял лист и приложил его к глазам. Ноги как будто подкосились, и он рухнул в кресло возле столика. Ему казалось, что наступил конец света. За окном начиналась гроза. Прогремел гром, сверкнула молния. Начался ливень.

* * *

– С вами всё в порядке? – услышал Эд вопрос и очнулся от воспоминаний. Капитан сидел и внимательно смотрел на молодого офицера.

– Да… – в голосе звучали нотки растерянности. – Прошу прощения, сэр! – Эд встал с кресла и вспомнил, где он.

– Ничего-ничего, сынок, понимаю. Садись. Тебе нужно принять решение.

– Я понимаю… – как бы оправдываясь, ответил Эд.

По его виду было понятно, что в теперешнем его состоянии ему совершенно не до службы и уж тем более не до серьёзных полётов.

– Возьми краткосрочный отпуск, слетай домой и уладь все свои дела, – как бы приказывая, предложил капитан.

– Слушаюсь! – ответил молодой офицер. Встал с кресла и, попросив разрешения, вышел и вернулся в свою каюту.

Там он сел за столик, просмотрел все документы ещё раз внимательно и для себя сделал вывод, что, если не съездит к так неожиданно появившейся в его жизни уже почти взрослой дочке, он не поймёт для себя, что делать и как дальше жить.

Но его радовало то, что у него теперь есть дочка! Его родная дочка!

«Как же Мария ничего мне не сказала? Почему?» – снова и снова задавал он себе один и тот же вопрос.

До окончания курса обучения на авианосце, который Эд твёрдо для себя решил пройти до конца, оставалось три недели.

* * *

– Агнета, пригласи ко мне Полину Хэйл, пожалуйста, – обратилась из-за своего рабочего стола в кабинете к секретарю в приёмной директор детского дома.

Полина, девочка двенадцати лет, с большими грустными глазами, длинными вьющимися волосами, среднего роста, худенькая, просто одетая, шла за секретарём по коридору учебного корпуса в кабинет директора с опущенной головой. Она совсем недавно появилась в этом детском доме, сразу после смерти матери. Полина хорошо училась в школе и была сообразительной девочкой. Она лишь часто замыкалась в своих мыслях, поэтому одноклассники старались её не донимать своими приставаниями и расспросами, как это у них часто бывает, потому что сами все были сиротами.

– Полиночка, девочка моя, – начала речь директор. – Очень жаль, очень-очень жаль, что тебе придётся уехать в другую школу.

– Но почему? – подняла удивлённый взгляд на директора и недоуменно спросила девочка.

Слова директора были совершенно неожиданными для неё:

– Понимаешь, ты у нас талантливая девочка. Это уже многим давно стало понятно.

– А если я не хочу? – перебила директора и развела в стороны руки Полина.

– Девочка моя, – директор подошла к ней и положила ей руку на плечо. – Это, можно сказать, твоя судьба. Посуди сама: у тебя никого нет, но есть талант, и он может тебе помочь пробиться в этой жизни к свету.

– Да сколько вокруг людей, у которых гораздо больше талантов, а они вон – ящики таскают на вокзалах, – отреагировала дрожащим голосом девочка.

– А кто же тебе будет помогать, когда ты подрастёшь? Попробовать ты должна, понимаешь? – директор и Полина смотрели в глаза друг другу. – Иначе потом всю жизнь будешь жалеть, что упустила этот шанс.

Полина опустила голову, вздохнула, развела в стороны руки и снова опустила их вдоль бёдер.

– Мы тебя отправляем в школу для одарённых детей. Там тебя уже ждут. А с нами будешь поддерживать отношения, если захочешь. Мы всегда будем тебе рады, хорошо? – закончила этот небольшой спор директор. – Мы попробовали тебе помочь всем, чем можем. Иди, моя хорошая, собирай сумку. Автобус будет ближе к обеду.

– Хорошо, – тихо вздохнула девочка. Она всё ещё смотрела в пол, повернулась и вышла.

Одноклассники окружили Полину в её комнате, как только узнали о её отъезде, и все наперебой накинулись с расспросами. Одни просили их не забывать, писать хоть иногда. Другие уже совали ей в руки подарки, свои любимые игрушки, кто-то протягивал подписанную на память книжку, кто-то дал диск с записями и просил показать его преподавателю в её новой школе, кто-то просто сунул в руку записку с обратным адресом и телефоном. Полина вежливо благодарила ребят, не поднимая головы, и складывала их подарки в небольшую сумку. Вещей у неё практически не было. Ей было не до суеты. Уже не в первый раз за свои двенадцать неполных лет ей приходится менять окружение, друзей и этот небольшой уютный городок в южной части страны…

* * *

Ко входу в учебный корпус детского дома не спеша подъехал небольшой автобус. Из него вышел крупный мужчина и направился к толпе ребятишек.

– Привет, меня зовут дядя Сэм, – вежливо произнёс добродушного вида чернокожий водитель автобуса, подойдя к лавочке, возле которой толпилась ребятня и сидела Полина, и протянул девочке руку, чтобы поздороваться.

– Привет, – едва улыбнувшись в ответ и несколько исподлобья, посмотрела на пожилого мужчину Полина. – А как вы догадались, что это я?

– Я всё знаю. Вот спроси что-нибудь, – предложил он ей и улыбнулся.

– Шутите, – девочка слегка наклонила голову влево и посмотрела с интересом на мужчину.

– Могу и пошутить, а могу и про логарифмы лекцию прочитать, – добавил дядя Сэм.

Ребятня услышала новое незнакомое слово, замолчала, и кто-то переспросил:

– Про что лекцию?

– Про логарифмы, например, ребята. Я работал в университете всю жизнь. Учил студентов. Это я сейчас, на пенсии, рулю, потому что не могу сидеть без дела.

– А расскажите про голарифмы, – попросила маленькая девочка с короткой стрижкой, которая стояла ближе других к Сэму. – Нам никто ещё не рассказывал. Это вкусно?

– Не го-ларифмы, а ло-, — и дядя Сэм скомандовал: – Повторяйте за мной: Ло, Га, Риф, Мы.

Ребята хором повторяли поочерёдно каждый слог за новым знакомым. После этого он продолжил:

– Логарифмы придумали давно, ребята, чтобы помочь людям выполнять сложные математические действия с многозначными числами.

– У-упс! – произнёс от удивления один из мальчишек и добавил: – Я ничего не понял.

Дядя Сэм улыбнулся и вопросу, и любознательному мальчишке и пояснил:

– Чтобы, ребята, считать было удобнее. Ведь числа бывают разные. Два плюс два – это легко, да?

– Конечно! – выкрикнул кучерявый мальчик, который стоял рядом с Полиной. – Если мы продаём, то два плюс два будет пять. А если покупаем, то два плюс два будет три, – и хитро посмотрел на водителя-профессора.

Сэм поднял указательный палец к небу и продолжил:

– А пять тысяч восемьсот сорок девять умножить на девять тысяч семьсот двадцать три – кто сможет быстро в уме посчитать?

Установилась тишина. Все молча смотрели на большого умного дядю и ждали, что он скажет дальше.

– Сэм, вам нужно выезжать, – вмешалась в деловую беседу директор детского дома. – До вечера вы должны быть в гостинице в другом городе.

– Да-да, – согласно закивал водитель и, обратившись к ребятам, добавил: – Если пригласите меня на ваши занятия, то я вам и про звёзды расскажу, и про историю нашей замечательной планеты.

– Пригласим! Конечно, пригласим! – закричали одни наперебой.

– Приглашаем! Приходите! – кричали другие.

– Ну, раз так, то вот отвезу Пол инку в другую музыкальную школу, вернусь и приду к вам, – ответил добродушно Сэм и добавил: – У меня уже двадцать пять внуков, а где двадцать пять, там и двести пятьдесят. Обязательно приду к вам в гости!

– Ура! Ур-ра! – почти одновременно прокричали ребята. – Мы будем вас очень ждать! – десятки искренних ребячьих глаз, улыбаясь, неотрывно смотрели на большого умного дядю.

– Ну, прощайтесь, дети, – сказала директор.

Ребята со всех сторон начали обнимать Полину, желать ей удачи, просили не забывать их и приезжать в гости.

Дядя Сэм открыл дверь автобуса, пропустил Полину вперёд. Она села на переднее кресло у окна, и водитель закрыл дверь. Ребята стояли гурьбой рядом с автобусом и дружно махали совсем ещё недавно ставшей их подружкой девочке.

– Не забывай! Пиши! Приезжай! Поля, мы тебя любим! Удачи тебе! – кричали они наперебой.

Дядя Сэм помахал ребятне рукой, автобус медленно тронулся и спустя минуту скрылся за поворотом улицы. Ребята стояли, опустив головы, каждый со своими мыслями, не желая расходиться. Две соседки Полины по комнате стояли обнявшись и тихо, беззвучно всхлипывали в плечо друг другу. Только что их судьба в очередной раз сделала ещё один поворот.

* * *

– Дядя Сэм, а вы можете остановить на окраине у кладбища на минутку? – спросила тихо Полина, когда они приближались к окраине городка.

– У кладбища? – удивлённо спросил водитель, но, видимо, поняв, кого везёт и зачем остановить, ответил: – Конечно, хоть на пять минут. Покажешь, где?

Девочка кивнула. Она не очень любила разговаривать и больше молчала. Её голос можно было слышать только на репетициях, когда ребята готовились к концертам или конкурсам. Полина очень красиво пела.

За окном автобуса проплывали дома, улицы, магазины, прохожие. Наконец автобус подъехал к кладбищу. Дядя Сэм открыл дверь, и Полина вышла. Она помнила, куда идти.

Подойдя к одной из могил, она практически упала на землю и тут же разрыдалась. Накопленные внутри эмоции сделали своё дело. Правда, кроме слова «мама», сквозь её всхлипывания больше ничего нельзя было разобрать. Обняв могилу, девочка проплакала минут пять. Она то поднимала глаза к небу, как бы пыталась увидеть на голубом фоне добрый лик матери, то снова утыкалась взглядом в землю, а в голове звучала музыка и лились строчки известной песни:

 
There was a time that I knew
You were my Mom…
 

– Я к тебе приеду, дорогая моя мамочка, – наконец села и произнесла девочка. – Обязательно приеду.

Вытерла слёзы и встала. Ладошками она стёрла пыль с надгробного камня и снова опустила голову. Затем повернулась и побрела в сторону автобуса.

– Ну-ка посмотри на меня, – вежливо попросил её старый водитель, когда Полина подошла к нему.

Он достал из кармана белый платок и присел на корточки перед ней. Аккуратно вытер девочке глаза от слёз и лицо от размазанной по нему земли.

– Господь нам даёт испытания, чтобы мы стали сильными. А раз у тебя такое тяжёлое испытание, значит, он от тебя ждёт чего-то необычного. Поверь мне, старому человеку, – Сэм заглянул в заплаканные глаза Полины и улыбнулся.

– Правда? – всхлипнула она и пристально посмотрела на Сэма.

– Конечно! Разве в этом можно сомневаться? – улыбка Сэма оказалась очень сильным успокоительным средством. – Поехали, дочка, нам долго ехать, – продолжил он. – А мама – она всегда рядом, где бы ты ни была. Она же мама!

Девочка попробовала улыбнуться водителю в ответ на его добрые слова, но это получилось очень слабо. Видимо, боль в её душе, в её сердце была ещё совсем недавней и очень сильной.

Мамы Полины не стало всего три месяца назад. Сердечный приступ – и человека нет. Примчавшаяся на вызов скорая только констатировала обширный инфаркт. Не просто так Мария боялась сумасшедших выходок и трюков Эда, который занимался акробатикой, пока учился в школе, – она подсознательно берегла своё сердце от ненужных стрессов.

Автобус тронулся и медленно поехал по полупустой автостраде. Он увозил девочку от родных мест, от друзей, от её мамы. Полина сидела вполоборота и, не поворачиваясь, долго смотрела назад, в сторону удаляющегося кладбища, как бы пытаясь в последний раз разглядеть родной милый облик.

Сэм несколько раз обернулся и посмотрел на Полину. Ему очень хотелось отвлечь её от грустных мыслей, но Полина не поворачивалась в его сторону.

– Поли-и-и-и-ина! – вдруг услышала девочка голос Сэма. Он понял, что её нужно отвлечь, взял и просто тихонечко запел старенькую добрую песенку.

Она услышала своё имя и не сразу поняла, что происходит, но повернулась к нему и прислушалась. Сэм продолжил.

– Поли-и-и-и-ина! – спел он погромче, но как бы себе под нос, слегка кося правым глазом в сторону, чтобы понять, слышит ли его Полина.

Она уже слушала.

Тогда он повернулся и сказал:

– Запомни вот эту строчку: Polina, where you ’re going to now? Хорошо?

– Хорошо, – в ответе Полины было слышно некоторое удивление и любопытство.

– Я буду петь куплет, а ты в припеве подпевай, о’кей?

– Ага, – не отводя удивлённых глаз от Сэма, произнесла она и положила ладошки на колени, и они запели.

На первом куплете Сэм пел один, пел громко, хрипловатым голосом, а Полина поймала ритм и начала хлопать ему в такт ладошками.

На втором куплете она слегка улыбнулась своей очаровательной улыбкой и весело подхватила припев, но взяла на октаву выше Сэма.

Следующий куплет снова Сэм залихватски продолжил сам.

Он на ходу лихо менял строчки-оригиналы в известной песне на свои, которые тут же выдумывал. Полина идеально подхватила припев.

Сэм не отворачивался от бегущей впереди дороги и продолжал:

 
Gran’pa gonna go far
Drivin’ to the State House.
 

Песня получилась задорной и развеселила Полину. Она хлопала в ладоши в такт песне, а Сэм стучал пальцами по рулю автобуса, по всему, что находилось рядом с его сиденьем, водил плечами в такт, качал головой и подмигивал уже повеселевшей девочке.

Когда песня закончилась, они оба расхохотались, и Полина, удивлённо раскрыв и без того большие глаза, спросила:

– Это вы сами придумали?

– Что ты, – добрым и весёлым голосом ответил Сэм, – это старина Фогерти сочинил ещё в 60-е годы. Песня моей молодости. Нравится?

– Ага! Класс! Надо запомнить, – весело ответила Полина. – А он ваш друг?

– Кто? Фогерти? – удивлённо переспросил Сэм.

– Ну да, – подтвердила свой вопрос Полина.

– Хотелось бы, – вздохнув, ответил Сэм. – Джон Фогерти – великий музыкант. Он до сих пор пишет песни и сам их исполняет. А в 60—70-е годы он играл со своими друзьями в знаменитой группе «Creedence Clearwater Revival».

– Ого, как интересно! – девочка внимательно слушала Сэма. – А спойте ещё что-нибудь такое! – попросила она.

– Да какой из меня певец! – ответил Сэм и добавил: – Баловство! Давай я тебе лучше анекдот расскажу?

И, не дожидаясь ответа Полины, он начал рассказывать:

– Салун. Распахивается дверь, входит лошадь, держа в зубах серебряную монету. Подходит к стойке, кладёт монету перед барменом и человеческим голосом говорит: «Колу и помидор!» Невозмутимый бармен наливает в миску колу, кладёт рядом помидор. Лошадь лакает колу, съедает помидор и неторопливо уходит. Весь салун от удивления оцепенел. Вдруг раздаётся возмущённый голос – это вскочил со своего стула ковбой: «Не, ну вы видели, а? – поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, удивлённо выкрикивает ковбой. – Чтоб колу да помидорами закусывать?»

Полина мило улыбнулась в ответ на анекдот дяди Сэма.

Ехать стало легко и спокойно. Молодчина старина Сэм, не растерялся! Развеселил и отвлёк свою маленькую попутчицу от её грустных воспоминаний. А Полина смотрела на него и думала: «Жаль, что Сэм не мой дедушка».

* * *

– Ну, здравствуй, – произнесла выше среднего роста, стройная, средних лет женщина в очках, с волнистыми волосами до плеч, по всей видимости, директор новой школы Полины, когда девочка вышла из подъехавшего к учебному корпусу автобуса.

– Здравствуйте, – тихо ответила Полина, уставшая после долгой дороги.

– Вот, значит, ты какая, – пристально разглядывая девочку, добавила директор, – Полина Хэйл. А меня зовут Мэлани Солем. Можно просто Мэл.

Полина промолчала в ответ и опустила взгляд.

– Как доехали? Устали?

– Да, есть немного, – ответил за Полину Сэм.

Девочка молча смотрела на нового директора и как бы ждала, что она дальше спросит или скажет.

– Ну, пойдём, я тебя поселю в твоей новой комнате, – предложила директор.

– Подождите! – обратился Сэм к директору и Полине. – Полинка, вот тебе мой адрес и телефон, – Сэм протянул ей записку. – Будут каникулы – обязательно приезжай навестить старого Сэма. Я всегда буду тебе очень рад!

– Спасибо вам, дядя Сэм! – Полина шагнула к мужчине и обняла его своими маленькими руками, прижалась головой к его животу и сказала: – Вы очень добрый! Я вас не забуду! Спасибо вам!

Сэм тоже нежно обнял девочку своими огромными руками и отвернул голову, чтобы скрыть внезапно навернувшуюся на глаза слезу.

Со стороны можно было подумать, что эти люди знают друг друга всю жизнь. А ведь они были знакомы всего пару дней, пока ехали в эту новую школу. Хорошие и добрые люди быстро становятся друзьями.

Полина взяла свою сумку и пошла за новым директором в свою новую жизнь. Сэм стоял и смотрел им вслед до тех пор, пока они не исчезли за дверью нового жилого корпуса. Ему было очень жаль расставаться с этой милой, тихой девочкой. Потом, глубоко вздохнув, он повернулся и пошёл к своему автобусу. Автобус медленно тронулся и вскоре исчез за поворотом улицы.

* * *

– Вот твоя комната, – директор открыла ключом дверь. – Окна выходят на игровую площадку. Посмотри, у нас там много всяких тренажёров. – Она подошла к окну и показала рукой в сторону большой площадки.

На площадке было много всего: и баскетбольные щиты с кольцами, и футбольное поле с воротами, и турники, и брусья, и горки, и качели.

– Здорово! – взглянув в окно, тихо произнесла девочка и попыталась улыбнуться.

– А вот и твоя кровать, вот тумбочка, – показала рукой директор. – Шкаф у вас один для всех. Он большой, места там всем хватит. Вешалку для верхней одежды и раковину для умывания ты видела в прихожей. А туалет в конце коридора направо. Это корпус для девочек. Мальчики живут в других корпусах.

– Понятно, – ответила Полина.

– Ну, располагайся, – сказала директор и положила худую руку на голову девочке. – Скоро ребята с занятий придут. Познакомитесь.

– Хорошо, – девочка отвечала спокойно и односложно.

Женщина повернулась и вышла.

* * *

Полина подошла к своей тумбочке, открыла её. На дверке с внутренней стороны была наклейка с какой-то знаменитостью. Поставила сумку на кровать, открыла и стала доставать вещи.

Рамочка с фото улыбающейся молодой женщины была первой поставлена на тумбочку. Полина заботливо протёрла её полотенцем, прижала на мгновение к груди, затем снова посмотрела на фото и с горечью в голосе произнесла:

– Мамочка моя родная! Как мне тебя не хватает!

Затем её скромная верхняя одежда была развешана на плечики в шкафу, а зубная щётка, паста, авторучки, книжки и прочее аккуратно разложено на полках тумбочки.

В комнате было тихо. Вообще во всём жилом корпусе стояла полная тишина. Все были на занятиях. Всё вокруг было пока ещё чужое и незнакомое.

Полине стало одиноко, и она по привычке, когда такое случалось, тихо запела. Она вспомнила одну из старых песенок, которые ей часто в младенчестве пела мама.